Инструментальные и знаковые функции вещи

Инструментальные и знаковые функции вещи

Удачный проектный образ моделирует (в нем заложено и выявлено) отношение к нему потребителей, поскольку для них он и создан. Но когда образ этот еще только планировалось создать, проектировщику приходилось представлять в во­ображении возможное отношение к нему со стороны потенциальных адресатов. Как же он мог делать это заранее?

Решение проблемы адресности дизайн-проекта — основа профессии, но что по­могает дизайнеру придать своему продукту свойства, соответствующие потреби­тельским ожиданиям? Для этого требуется, чтобы человек с его сегодняшними вкусами и желаниями и вещь с ее реальными качествами и возможностями встре­тились на широком поле потребительской культуры. В помощь формированию в дизайнерском воображении различных социально-культурных типов адресатов его продукта разработаны специальные методики, с которыми мы познакомимся в главе 3. Сейчас же для нас важно понять, чем способствует этой счастливой встре­че сама вещь, о непростой природе которой мы уже говорили.

Вещь несет по отношению к человеку целый спектр разнообразных функций.
Конкретный набор их определяет ответ вещи на ожидания пользующегося ею человека — ожидания как сознательные, так, возможно, и не вполне им осознаваемые. Взглянем на проблему адресности дизайн-продукта как на профессиональ­ный ответ дизайнера требованиям адаптивно-адаптационного процесса — основы антропоэкологии. Антропоэкология — раздел экологии, относящийся к сохранению уже самого человека в природной, социальной и культурной среде его существования. Представляется, что такой подход наиболее нагляден (и на сегодняш­ний день, к сожалению, актуален).

Все живые существа обладают какими-либо приспособительными способностя­ми. Не представляет в этом исключения и человек — только у него, единственно­го на Земле, в роли такой адаптирующей способности выступает разум, который в процессе развития цивилизации и породил все множество окружающих его ве­щей. Они дополняют далеко не выдающиеся органические приспособительные возможности человека. Так что вещь работает при человеке его «усилителем», сообщая своему владельцу власть над физическим окружением: она защищает его

от неблагоприятных внешних воздействий, дает возможность производить любые действия, недоступные ему без помощи специальных технических устройств. Вы­полнение вещами таких функций связано, прежде всего, с их прямым назначением, ради которого эти вещи-инструменты создавались. Функции вещей, служащие при­способлению человека к физическому окружению и позволяющие производить любую нужную ему работу, называются инструментальными. Инструментальная функция подъемного крана — передвигать неподъемные для человека тяжести, транспорта — сообщать человеку скорость передвижения, на которую сам он не спо­собен. Инструментальная функция микроскопа или телескопа — усиливать возмож­ности человеческого зрения, а сверлильного станка — делать отверстия в твердом материале и т. д.

Совершенное исполнение вещами своих инструментальных функций, для того, соб­ственно, и предназначенными, казалось бы, может говорить только об их полезнос­ти для человека, однако абсолютизировать пользу такого рода опасно. Вся история развития цивилизации демонстрирует устойчивую тенденцию противопоставле­ния человеком себя своему физическому (включая и человеческое же!) окруже­нию. В этой обстановке выход ищется на двух путях: в защите себя и в изменении окружения. Эти взаимосвязанные процессы находят свое выражение:

■ в сооружении различного рода изолирующих человека оболочек (одежды, жилища, здания, крепостных стен и т. п.), но также и в формировании норма­тивного поведения, выработке правил и ритуалов, также требующих своей предметности;

■ во вторжении человека с его все возрастающими возможностями в естественную среду обитания, в нарушении ее природной целостности, но также и подчинении себе менее приспособленных индивидов в человеческом сообществе.

В результате как изоляция человека, так и его экспансия образовали антропо-техногенную среду, состояние которой еще болезненнее усугубляет проблему эко­логии человека. Чем дальше продвижение по пути прогресса технологий — тем очевидней нарастающая дисконтактность цивилизации, тем все отчужденнее от человека становятся ее плоды и тем меньше он способен влиять на события. При этом в его рационализированном сознании происходит абсолютизация частично­го знания и утверждается иллюзия непрекращающегося прогресса. Издержки раз­вития цивилизации вызывали озабоченность многих мыслителей (в том числе этой теме в свое время посвящались заседания международного Римского клу­ба). Но в сознании людей происходит и обратный этому процесс: например, в про­стодушной, казалось бы, наивной даже книге архитектора Г. Б. Борисовского [10], вышедшей еще в эпоху упоения завоеваниями технического прогресса, продемон­стрирована приверженность иным, гуманитарным, ценностям: «Впереди шла Го­лая Польза. Она была отвратительна в своей наготе. Вся она обвешена полезны­ми предметами», — пишет автор и называет сугубый функционализм — цинизмом.

И верно: человек — это не только существо, стремящееся к безопасности и совер­шенствованию условий своего физического комфорта. Такая адаптация — безус­ловная необходимость, и только. Но человек — это также и социальный индиви­дуум, культурная личность, и вещи играют при нем роль также социальных и культурных адаптеров. Собственно именно это, в первую очередь, и существен­но для дизайнера, поскольку спроектировать утилитарную вещь так, чтобы она выполняла свое прямое назначение, — нечто само собой разумеющееся, иэто за­дача скорее инженерная или конструкторская. Разговор об адресности дизайн-продукта начинается с выявления в проектируемом объекте его знаковых функ­ций — сторон проектного образа, выступающих знаком определенных социальных и культурных ценностей и предпочтений.

Многие исследователи, занимающиеся особенностями психологии и образа жизни древнейшего человека, приходят к выводу, что изначально мышление было глубоко символичным и, соответственно, вещь в человеческом обиходе не столько играла роль утилитарную, сколько несла на себе проекцию симво­лических значений. Так, одежда первоначально служила не для прикрытия наготы и даже не для защиты от холода, а была ритуальным атрибутом при совершении сакральных обрядов; пещеры, в которых помещались святили­ща, оказались древнее тех, где первобытный человек укрывался от непогоды и жил своей повседневной жизнью. Даже ворота, и те оказались древнее стен, хотя, по здравому смыслу, они есть закрывающийся в стене проем. Первона­чально ворота, а точнее, П-образная конструкция, тоже служили ритуальным целям: это были арки, определяющие переход из профанного (обыденного) пространства — в сакральное (освященное божественным присутствием). До сих пор на улицах наших городов стоят потомки тех сооружений — Триум­фальные арки, проезжая под которыми, уже в исторические времена отли­чившийся воин обретал новый для себя статус героя.

Система знаковых функций вещи сложнее системы инструментальных, соответ­ствующих, прежде всего, ее прямому назначению, но понимание многообразия типов знаковых функций важнее для адресного проектирования. Поэтому в ди­зайне разрабатывались различные типологии этих функций. Прежде всего, зна­ковые функции вещи различаются как культурно-ценностные и культурно-язы­ковые. Первые выявляют в вещи ее соответствие глубинным ценностям данной культуры, вторые — особые стороны выразительных возможностей стилевого язы­ка, этой культуре присущего. Разработанные знаково-символические языки опи­сания ценностей данной культуры — это уже технологии выражения ее культур­ных смыслов, и принадлежат они сложившейся на данный момент цивилизации.

Вот как трактует типологию всех функций вещи «Методика художественного конструирования» [37]. Авторы ее различают всего четыре типа функций, среди которых инструментальная, адаптивная, результативная и интегративная:

■ Инструментальная функция,о которой мы уже говорили, направлена на преоб­разование внешней среды. Здесь эта функция понимается расширенно и в опре­деленной степени перетекает в функции, которые можно было бы обозначить как знаковые. Утверждается, что «...отождествлять инструментальную функцию с назначением вещи было бы неправильно, потому что назначение связано так­же с другими функциями и значениями вещи; кроме того, инструментальная функция по своему содержанию значительно шире, чем это отражено в назначе­нии вещи... Для дизайнера важно человеческое содержание инструментального процесса и функции вещи в нем, человеческий способ инструментального дей­ствия, а не только конечная цель» [с. 41]. Представляется, что «человеческое содержание» инструментального процесса выводит его за рамки простого при­способления к физической среде.

■ Адаптивная функция направлена на поддержание среды в состоянии, обеспечивающем нормальную жизнедеятельность человека. Однако и здесь приводится замечание: «Следует предостеречь от сведения задачи проектирования адап­тивной функции к учету эргономических факторов. Эргономика не занимается культурными формами среды, пространства, движения, поз и т. п.» [с. 45]. Если не «размывать» границы между инструментальными и знаковыми функциями, то, с одной стороны, эту функцию тоже можно свести к инструментальной, спо­собствующей физическому приспособлению человека к внешней среде, только использующей для этого средства более гибкие и щадящие естественное окружение. С другой стороны, поддержание в удовлетворительном состоянии социально-культурной среды относится уже к знаковым функциям вещи.

■ Результативная функция направлена на достижение целей, некоего результата, когда вещь — знак этих целей, хотя сама в себе их не содержит. Поскольку вещь — знак цели (то есть в образе вещи цель каким-то образом закодирована, запечатлена), то эта функция вещи уже очевидно знаковая. «Для того чтобы учесть и связать в единую систему множество целей, сходящихся на вещи как на объекте проектирования, полезно строить целевые модели или программы.
Это может быть дерево целей, матрица целей, перечень требований к изделию в определенной последовательности и взаимосвязи, структурно-функциональная модель системы целей, сценарная модель ансамбля целей и др.» [с. 46].
Увлечение построениями такого рода моделей — знак эпохи системотехнических приемов в дизайн-исследованиях, которая к настоящему времени практи­чески миновала.

■ Интегративная функция направлена на общественную интеграцию людей во­круг определенных культурных ценностей. «Рассмотреть вещь с точки зрения ее интегративной функции — это значит взять ее как фрагмент и образ целого.
Вещь фокусирует смыслы, традиции, ценности, материалы и формы того мира, в котором живут люди» [с. 47]. Вещь как «фрагмент и образ целого», безусловно, воспринимается, прежде всего, в качестве знака: «...Ведь именно так мы подходим к вещам в музее: они являются для нас фрагментами прошлых куль­ тур, заключают в себе образ жизни той или иной эпохи» [там же]. Нет никаких сомнений в том, что функция вещи, понимаемой как воплощение «определенных культурных ценностей», — знаковая.

Можно предложить и другую типологию знаковых функций вещи, основанную на различной самооценке ее потенциальных потребителей, что приблизит нас к теме их «социальных ролей». То, как человек интерпретирует свою роль в обще­стве, в значительной степени определяет и ценности, которые видит он в принад­лежащей ему вещи. Назовем такое различное видение вещи «ценностными филь­трами». Чтобы типология знаковых функций оказалась полной, но не избыточной, следует опереться на уже обоснованную в социологии модель. В качестве такого фундамента примем следующее рассуждение.

Помимо общепринятых демографических характеристик адресата (его пола и возраста), уровня его покупательской способности (сколько денег он готов потратить), необходимо учитывать также тип его темперамента, характер миро­понимания, направленность ценностных ориентации, так как все это определя­ет своеобразие психической адаптации к среде и выдвигает дополнительные требования к личной вещи как посреднику. Можно утверждать, что при формировании функционального типажа вещи следует учитывать не только объек­тивную реальность, окружающую потребителя, но и то, каким образом эта реальность претворяется в его сознании, поскольку знаковые, символические функции целиком являются ответом на субъективную интерпретацию этой дей­ствительности. Интерпретаций, в том числе художественных, может быть вели­кое множество, и чем они более своеобразны, тем менее предсказуемы. Для решения же задач дизайна, связанных с серийным производством, целесообразно пользо­ваться образцами таких преломлений действительности, сведенными к стерео­типам.

Для построения наиболее обобщенной, базовой типологии источников форми­рования «ценностных фильтров» (и тем самым, знаковых функций вещи) можно воспользоваться предложенной Б. Ф. Моргуном [41] типологией форм деятель­ности,сводимой к четырем позициям (табл. 2.1). Каждая форма деятельности свя­зана с определенным человеческим типом и вовсе не обязательно соответствует реальному занятию в жизни. Скорее здесь следует говорить о внутренних пред­почтениях, которые не всегда могут реализоваться на практике, но определяют человеческий тип в мире символического социального взаимодействия.

Таблица 2.1. Типология знаковых функций вещи, основанная на самооценке потребителя

У нас выявились четыре различные роли вещи (Вещи как таковой), которые она может играть для своего владельца, идентифицирующего себя в обществе соот­ветствующим образом. Тем самым мы получили четыре типа знаковых функций этой вещи. Причем и первая ее роль, названная «инструментом», в этом случае действительно не совпадает с ее прямым назначением, а говорит лишь о том, что в восприятии адресата выражение в ее образе смысла инструментальной полез­ности является наиболее ценным. Итак, Вещь, обладая различными знаковыми функциями, адаптирует человека к его социально-культурной среде. В разных срезах его бытия и в соответствии с разными представлениями человека о том, что для него ценно, это происходит путем акцентирования в Вещи ее разных вы­разительных сторон:

■ в сфере практической, преобразовательной деятельности —это вещь-«инструмент»;

■ в сфере эмоционально окрашенных человеческих коммуникаций — это вещь- «тавро»;

■ в сфере субординационно-карьерных отношений — это вещь -«визитная карточка»;

■ в сфере интеллектуально-духовного бытия — это вещь-«талисман».

Своим присутствием Вещь достраивает образ владельца до завершенности и слу­жит проводником значений его внутреннего «Я» — такой, демонстративный, об­раз человека и принято называть имиджем.

Почему так прижилось в русском языке это англизированное французское слово, хотя оно является прямой «калькой» родного слова «образ»? Да потому что со словом «образ» у нас связано весьма обширное поле значений, среди них есть та­кие понятия, как «художественный образ», «образ мыслей», «прекрасный, неза­бываемый образ» и пр. Слово же «имидж», попав в русский язык, из всего этого богатого спектра смыслов выделило лишь один узкий сектор, а именно — прин­ципиально конформный, можно даже сказать корыстный, проектный образ. Та­кой образ вписывает вещь (или же человека с «его» вещами) в потребительскую культуру.