Основные теории социального взаимодействия. Теория социального обмена — научный подход, основывающийся на концепции социального взаимодействия как процесса обмена
Теория социального обмена — научный подход, основывающийся на концепции социального взаимодействия как процесса обмена, каждый участник которого получает выгоду в результате действий других участников и в свою очередь совершает действия, приносящие выгоду им. В качестве выгод рассматриваются как материальные блага, так и нематериальные, символические блага — знаки уважения, престижа, положительные эмоции и т. п. Совершение людьми поступков, полезных для других людей, объясняется наличием ожиданий, т. е. устойчивых представлений о том, что в ответ на свои действия они получат пользу от действий других людей. Подтверждение ожиданий в процессе межиндивидуального взаимодействия закрепляет обмен поступками в качестве поведенческого образца — своего рода «социального рефлекса», связывающего в сознании индивидов определенные действия как стимулы и реакции. Образцом для исследователей, использующих концепцию социального обмена, являются работы основателей данного направления, выдающихся американских социологов Джорджа Хоманса (1910-1989) и Питера Блау (1918-2002). В работе «Социальное поведение: его элементарные формы» (1961) Хоманс сформулировал пять положений, объясняющих индивидуальное поведение стремлением к поддержанию социального обмена. 1. Чем чаще отдельное действие индивида вознаграждается, тем чаще он/она стремится совершать это действие. 2. Если какой-либо стимул привел к действию, которое было вознаграждено, то при повторении такого стимула индивид будет стремиться повторить соответствующее действие. 3. Чем более ценным является для индивида определенный результат действия, тем сильнее он/она будет стремиться совершить действие, направленное на достижение этого результата. 4. Чем чаще в прошлом индивид получал определенное вознаграждение, тем менее ценным будет для него/нее повторение такого вознаграждения. 5. Если индивид не получает ожидаемого вознаграждения, то он/она стремится совершить демонстративно агрессивное действие и результат такого действия становится для него/нее более ценным, чем неполученное вознаграждение; если индивид получает вознаграждение сверх ожидаемого, то он/она стремится совершить демонстративно лояльное действие и результат такого действия становится для него/нее более ценным. Пример: 1. Если мы отправляемся на рыбалку и получаем богатый улов, вероятно, мы снова захотим ловить рыбу. Если каждый раз рыбная ловля заканчивается неудачей, вероятно, у нас пропадет интерес к этому занятию. Иными словами, чем больше вознаграждается определенный тип поведения, тем чаще он будет повторяться. 2. Если рыбная ловля более успешна в тенистых заводях, чем в залитых солнцем местах, вероятно, мы будем стремиться ловить рыбу в тенистых уголках. Общий принцип состоит в том, что, если вознаграждение за определенные типы поведения зависит от каких-то условий, человек стремится воссоздать эти условия. 3. Если рыбак знает место, где его наверняка ждет богатый улов, он будет готов пробраться сквозь заросли ежевики и даже вскарабкаться на скалы, чтобы достичь этого места. Значит, если вознаграждение велико, человек готов затратить больше усилий ради его получения. 4. Если у рыбака три дня подряд богатый улов, вероятно, на третий день он меньше увлечен своим занятием, чем в первый. Суть в следующем: когда потребности человека близки к насыщению, он в меньшей степени готов прилагать усилия для их удовлетворения. В случае с рыбалкой речь идет только об одном человеке, но Хоманс анализирует взаимодействие между двумя лицами на основе тех же четырех принципов. Приведем следующий пример. В моем рабочем помещении появилась новая вычислительная машина. Я не умею пользоваться ею, а моя помощница ее освоила. Когда мне нужно составить что-то вроде отчета, я спрашиваю ее, как пользоваться этой машиной. Обычно она с готовностью сообщает мне то, что требуется, и я ее благодарю. Во-первых, я обращаюсь к ней потому, что по своему прошлому опыту знаю, насколько полезно спрашивать совета у людей, знающих больше, чем я (принцип 2). Если бы я поступил иначе, например, пытался бы самостоятельно освоить этот аппарат, я был бы вознагражден в меньшей мере (принцип 3). Более того, я не злоупотребляю отзывчивостью моей помощницы и обращаюсь к ней только тогда, когда действительно нуждаюсь в помощи (принцип 4). Наконец, поскольку я получаю нужную информацию, а моя помощница - благодарность, наше взаимодействие продолжается, так как устраивает обоих (принцип 1). Это очень простой вид взаимодействия. Но Хоманс считает, что таким образом можно анализировать даже сложные его виды: отношения власти, переговорный процесс, лидерство и т.д. Он рассматривает социальное взаимодействие как сложную систему обменов, обусловленных способами уравновешивания вознаграждений и затрат. Поскольку индивиды стремятся поддерживать, постоянно возобновлять взаимодействия, приносящие выгоды, и избегать невыгодных взаимодействий, формируются устойчивые межиндивидуальные связи — структуры обмена. Структуры обмена могут складываться на основе непосредственного двустороннего, или прямого, обмена, но также и на основе опосредованного, или генерализованного.
а б Рис. 1. Структуры обмена
Анализ структур обмена с целью выяснения, получение какого рода выгод служит мотивом для участия людей во взаимодействии, как возникают солидарность/сплоченность социальной группы и отношения зависимости, может служить универсальным инструментом социологического исследования. Например, процесс обучения осуществляется и поддерживается как взаимодействие, так как представляет собой прямой социальный обмен. Очевидной выгодой для студентов (А) является получаемая ими в аудитории информация, но и преподаватель (В) получает выгоду в виде самоутверждения и признания его статуса. Если студенты не получают полезной, с их точки зрения, информации, они уклоняются от взаимодействия с преподавателем: отвлекаются на посторонние занятия, например на разговоры друг с другом. Преподаватель, не получая достаточного внимания и уважения к себе, действует «агрессивно», добиваясь скорее порядка в аудитории, чем внимания слушателей. Процесс обучения можно представить и как многосторонний комплекс взаимодействий, который воспроизводится потому, что является генерализованным социальным обменом. Преподаватели (А) ведут занятия, передавая студентам профессиональные знания; студенты (В) посещают учебное заведение, обеспечивая тем самым его финансирование (из государственного бюджета или в качестве платы за обучение); администрация учебного заведения (С), в свою очередь, оплачивает работу преподавателей. Концепция социального обмена Хоманса хорошо описывает и объясняет взаимовыгодные, симметричные обмены, но П. Блау в работе «Обмен и власть в общественной жизни» (1964) показал, что неравенство и отношения власти/подчинения, рассматриваемые Хомансом как следствия несимметричных обменов, невозможно объяснить только стремлением участников взаимодействий к получению выгод в результате своих действий. Согласно Блау, отношения власти/подчинения появляются, когда один из участников обмена обладает монопольной возможностью совершать те действия, которые полезны и ценны для других участников обмена. Используя их стремление к обмену, «монополист» устанавливает максимально выгодные для себя условия обмена и способен навязывать свою волю тем участникам, которые готовы на дополнительные затраты усилий, поскольку находятся в зависимости от желания «монополиста» поддерживать своими действиями социальный обмен. Продолжаясь, такой несимметричный обмен приводит к развитию и закреплению неравенства. Но изначально данное, предшествующее процессу обмена неодинаковое распределение социально значимых ресурсов — «монополия» — и признание взаимодействующими индивидами этой ситуации как нормальной означают, что реальное взаимодействие не всегда соответствует идеальной модели социального обмена. Отклонение можно объяснить следующим: 1) либо ожидания взаимовыгодности могут нарушаться без того, чтобы социальный обмен прекратился, а это противоречит исходным постулатам теории Хоманса; 2) либо кроме расчета персональных выгод/издержек действия индивидов мотивируются еще и социальными нормами, т. е. верой в разумность совершения даже заведомо индивидуально невыгодных действий, если эти действия способствуют сохранению социального порядка. Теория обмена проливает некоторый свет на то, почему люди ведут себя с другими так или иначе. Но исчерпывается ли этим весь процесс межличностного общения? Логика обмена иногда не соответствует теории Хоманса. Основу теории обмена составила бихевиористская теория Скиннера, согласно которой (кроме всего прочего) собака, каждый раз получающая вознаграждение - пищу - за выполнение команды, будет продолжать выполнять эту команду. Но реакция людей на вознаграждения и наказания сложнее, чем у животных. Например, когда рабочим предлагают более высокое вознаграждение за повышение производительности труда, в ответ они вовсе не будут просто быстрее работать. Иногда устанавливают для себя нормы, чтобы работать с определенной скоростью. Иногда некоторый период работают очень быстро, а затем медленно, чтобы выполнить эту неофициальную норму. Иногда же вступают в политическую борьбу против системы, основанной на эксплуатации и несправедливости, а то и вовсе отказываются работать. Другие исследования также отмечают, что поведение людей сложнее, чем предполагает теория обмена. Исследование, проведенное Харриет Цукерман (1967), показало, что ученые, удостоенные Нобелевской премии, в дальнейшем трудятся менее продуктивно. А согласно первому принципу теории Хоманса, такая высокая награда, как Нобелевская премия, должна стимулировать творческую активность. Можно предположить, что Нобелевская премия является слишком большим вознаграждением, что вызывает потерю интереса к творческой деятельности. Это, может быть, и верно, но наводит на мысль о противоречивости 1-го и 4-го принципов теории Хоманса. Так или иначе, Цукерман считает, что Нобелевская премия настолько престижна, что ее воздействие надо рассматривать особо. Ведь лауреат Нобелевской премии приобретает новый статус в обществе. Лауреат, недавно удостоенный этой высокой награды, считается не только крупным ученым, но и знаменитостью; кроме того, когда люди обретают новый статус, они по-новому оценивают себя. Теория обмена не объясняет подобные ситуации.
Решение данной проблемы предлагает альтернативная теории социального обмена парадигма — теория рационального выбора, которая представляет собой научный подход, основывающийся на рассмотрении социального взаимодействия как процесса координации действии людей, стремящихся к достижению индивидуальных целей. Рациональность выбора определяется оптимальностью стратегии поведения. Индивид выбирает из альтернатив — фиксированного набора возможных вариантов действий — тот вариант, который даст наилучший результат. Однако стремление всех к максимизации индивидуальной выгоды может привести к социальной дилемме — ситуации, в которой возникает конфликт между индивидуальной рациональностью и социальной рациональностью. Проблема оптимизации стратегии поведения в ситуации, когда индивидуально рациональные действия приводят к социально иррациональным последствиям, раскрывается на моделях математической теории игр. Самая известная из них получила название «дилемма узника» Для каждого из двух арестованных (за участие в одном преступлении) существуют два варианта действий: сознаться или отпираться. Матрица возможных исходов для первого участника включает четыре случая в зависимости от действий второго участника: 1) оба сознаются и, разделив ответственность, получают одинаковое наказание; 2) первый сознается, пока второй отпирается, и вина перекладывается на второго; 3) первый отпирается, второй сознается, и вина перекладывается на первого; 4) оба отпираются и получают одинаковое минимальное наказание. Достижение наиболее предпочтительного исхода (2) предполагает выбор варианта «сознаться», т. е. стратегии уклонения от кооперации с соучастником. Но наиболее предпочтительный для второго участника исход (3) предполагает, что он также изберет стратегию уклонения. В результате одновременного выбора обоими участниками индивидуально рациональной стратегии уклонения они окажутся в ситуации общего проигрыша (1). Оптимальным является коллективно рациональный выбор обоими участниками стратегии кооперации (4), т. е. выбор варианта «отпираться». Но такой выбор возможен, если между участниками существует доверие, если каждый уверен, что другой не выберет более выгодный для себя вариант уклонения. Именно отсутствие доверия провоцирует коллективно иррациональный исход. Применение моделей, подобных «дилемме узника», в анализе самых разных социальных явлений составляет основу исследовательской стратегии приверженцев теории рационального выбора. Образцами для них традиционно служат работы экономистов, давно развивающих данный подход, а в последние годы также работа американского социолога Джеймса Коулмена (1926-1995) «Основания социальной теории» (1990). Коулмен проанализировал с точки зрения рационального выбора взаимодействия, традиционно связываемые скорее с проявлением чувств, нежели с расчетом. В частности, он показал, что в процессе ухаживания и заключения брака индивид ищет партнера, как можно более привлекательного с точки зрения физической красоты, ума, доброты, престижности работы, уровня дохода или иных качеств. Следовательно, брачное поведение, по Коулмену, сводится к рациональному выбору из фиксированного набора альтернатив. Но стремление каждого участника «брачного рынка» к оптимизации выбора приводит к социальной дилемме, которую можно описать при помощи модели «дилемма узника». Если оба партнера вступают в брак по любви, то каждый «приобретает» внимание и заботу со стороны другого и одновременно «затрачивает» силы и время на внимание к партнеру и заботу о нем, т. е. складывается ситуация общего выигрыша (4). Если один из партнеров вступает в брак по расчету, а другой по любви, то один «выигрывает», поскольку «приобретает», не «затрачивая», т. е. складывается либо ситуация одностороннего выигрыша (2), либо одностороннего проигрыша (3). Индивидуально рациональной является стратегия вступать в брак по расчету, но если оба партнера выбирают такую стратегию, то ни один из них не «приобретает» того, на что рассчитывает (1). Стратегия вступления в брак по расчету является социально иррациональной. В качестве ситуации рационального выбора, провоцирующего социальную дилемму, можно представить и взаимодействие в сфере образования, рассматриваемой как «рынок образовательных услуг». Например, если руководство учебного заведения, стремясь привлечь наиболее подготовленных абитуриентов, преувеличивает в рекламных материалах уровень преподавания и востребованности своих выпускников, то это — индивидуально рациональная стратегия. Но индивидуально рациональной стратегией для абитуриентов также является преувеличение: стремясь пройти конкурсный отбор в престижное учебное заведение, они могут воспользоваться на экзамене шпаргалкой и тем самым искусственно повысить оценку уровня знаний. В результате одновременного выбора стратегии получения максимального выигрыша при минимальных затратах реальных усилий складывается ситуация общего проигрыша (1): учебное заведение получает недостаточно подготовленных студентов, а студенты получают недостаточно качественное образование. Социально рациональной является ситуация общего умеренного выигрыша (4), когда обе стороны — руководство учебного заведения и абитуриенты выбирают стратегию «честной игры» и получают соответственно студентов и образование уровнем не ниже и не выше уровня собственных усилий и способностей. Но при этом участники взаимодействия должны быть уверены, что не рискуют попасть в ситуацию одностороннего проигрыша. Устранение риска и тем самым решение социальной дилеммы достигается с установлением доверия участников взаимодействия друг к другу. Доверие обеспечивается действенной системой социальных норм, поощряющих «кооперацию» и наказывающих за «уклонение». Социальные нормы ограничивают выбор, сводя альтернативы к социально одобряемым действиям, и ориентируют участников взаимодействия на поддержание собственной репутации, т. е. на сохранение доверия к ним со стороны партнеров по взаимодействию. Таким образом, рациональным может считаться выбор не в пользу индивидуального интереса, а в пользу позитивного мнения других людей. Однако теория рационального выбора недооценивает проблему формирования мнения, т. е. восприятия, истолкования и оценки поступков индивидов другими участниками взаимодействия.
Данная проблема является ключевой для другой парадигмы — символического интеракционизма. Это исследовательский подход, основывающийся на концепции социального взаимодействия как процесса согласования людьми своих поступков с поступками других людей путем установления и изменения значений этих поступков. Взаимодействуя друг с другом, индивиды постоянно определяют и переопределяют значения действий друг друга в зависимости от развития ситуации и ориентируют свои последующие действия на указанные значения. При таком подходе общество — это не фиксированная совокупность однозначно заданных социальных норм и не предустановленная система поведения, а текучий, хотя и структурированный, процесс интеракции (от англ. — взаимодействие). Образцом для социологов, придерживающихся концепции символического интеракционизма, служат работы выдающегося американского социального психолога Джорджа Герберта Мида (1863-1931), а также его последователей в социологии Герберта Блумера (1900-1987) и Ирвина Гоффмана (1922-1982). Мид, чьи идеи уже после его смерти были собраны и систематизированы его учениками в книге «Разум, человеческое "Я" и общество» (1934), утверждал, что поведение человека — это реакция не столько на стимулы (внешние воздействия и внутренние побуждения), сколько на символы (значения вещей и действий). Социальным поведение индивида является потому, что он/она своим действиям и действиям окружающих людей придает те же значения, что и другие участники взаимодействия. Индивид умеет ориентировать свои действия на определенное истолкование их партнерами по взаимодействию, поскольку по мере накопления опыта взаимодействия с разными людьми в разных ситуациях в сознании индивида формируется особая установка мышления, названная Мидом обобщенным другим. Обобщенный другой — это часть собственного «Я» индивида, но одновременно абстрактный образ партнера по взаимодействию, роль которого индивид внутренне принимает, когда интерпретирует чужие поступки и совершает собственные. Мид отрицал, что поведение людей - это пассивная реакция на вознаграждение и наказание. Он рассматривал поступки человека как социальное поведение, основанное на коммуникации. Мид считал, что мы реагируем не только на поступки других людей, но и на их намерения. Когда ваш знакомый подмигивает, вас интересует, что он подразумевает: может быть, он стремится поухаживать за вами, вместе посмеяться над шуткой, высмеять чье-то поведение, не исключено, что он просто страдает нервным тиком. Мы "разгадываем" намерения других людей, анализируя их поступки и опираясь на свой прошлый опыт в подобных ситуациях. Мид выделил два типа действий. Незначимый жест представляет собой автоматический рефлекс вроде моргания. Многие поступки, рассмотренные сторонниками теории обмена, относятся к этому типу. С точки зрения Мида более важную роль играет значимый жест. В этом случае люди не реагируют автоматически на воздействия извне. Они разгадывают значение поступка, прежде чем ответить на него. Когда два мальчика спорят и один из них замахивается на другого, второй, наверное, стремится уклониться от удара. Он действует автоматически, т.е. совершает незначимое действие. Но два боксера сражаются на ринге в более сложной ситуации. Один из них, может быть, не станет уклоняться от удара, если он истолковал его как ложный удар. Вместо этого он может воспользоваться ситуацией и сам нанести удар. Это значимое действие, так как оно связано с осмыслением не только поступков, но и намерений. Для этого необходимо "поставить себя на место другого человека", или, говоря словами Мида, "принять роль другого";. Такой процесс сложен, но он проявляется почти во всех наших взаимодействиях с другими людьми. Мы способны на это, потому что с детства нас учат придавать значение предметам, действиям и событиям. Когда мы придаем значение чему-то, оно становится символом, т.е. понятие, действие или предмет символизируют или выражают смысл другого понятия, действия или предмета. В нашем обществе кольцо с бриллиантом не просто драгоценность, оно символ стремления двух молодых людей вступить в брак. Вытянутая рука может символизировать приветствие, мольбу о помощи или нападение. Лишь придав жесту значение, мы можем на него реагировать - пожать руку другому человеку, крепко схватить ее или удалиться. На нас воздействует не только действие, но и намерение. Интерпретация стимула осуществляется в промежуток времени между воздействием стимула и нашей ответной реакцией. В это время мы осмысливаем значение стимула и принимаем решение, как на него реагировать. Другими словами, связываем стимул с символом, на основе которого определяется ответная реакция. Поскольку мы усваиваем значения различных символов в процессе социального взаимодействия, они для всех нас оказываются общими. В какой-то мере все является символом. Для американцев кусок ткани, на котором изображены звезды и полосы, имеет важное символическое значение, это флаг США. Кусок ткани с пуговицами впереди имеет другое значение, мы называем его рубашкой. Слова являются самыми важными символами, с их помощью мы придаем значение предметам, которые иначе остались бы лишенными смысла. Делая это, мы можем общаться с другими людьми. Когда в дом приходят гости и мы предлагаем им сесть, подразумевается, что они сядут на кушетку или стул. Если они сядут на телевизор, коммуникация не удалась: слово "сесть" было неправильно понято. Тот факт, что все люди учатся одинаково интерпретировать значения символов, облегчает общение. Когда кто-то хмурится, мы понимаем, что он или она недовольны. Улыбка символизирует радость, а если человек рыдает, обычно его спрашивают: "Что случилось?"; Наше сходное понимание символов облегчает общение, обычно мы понимаем значение чужих поступков, определяем, что подразумевает другой человек. Обобщенный другой — это усвоенная схема интерпретации и мотивации действий, но она изменчива и ситуативна. Чтобы подчеркнуть ситуационный, процессный характер действий и их интерпретации, ученик Мида Блумер сформулировал в книге «Символический интеракционизм» (1969) три постулата, на основе которых строятся описание и объяснение социальных явлений как процессов интеракции: 1) люди действуют в отношении объектов на основе значений, придаваемых этим объектам; 2) значение объектов для индивида возникает в социальном взаимодействии, в котором он/она участвует; 3) значения используются и видоизменяются индивидом в процессе интерпретации объектов, с которыми он/она имеет дело. Структурность — т. е. упорядоченность и повторяемость — социальных взаимодействий возникает на основе общности значений, вырабатываемых и разделяемых участвующими в данных взаимодействиях людьми. Если, например, участники взаимодействия одинаково истолковывают поднятую вверх руку как знак приветствия, то использование одним из них такого жеста приводит к взаимному определению ситуации как начала общения. При всяком повторении такой ситуации взаимодействие будет развиваться в том же направлении. Но если общность значений отсутствует и партнер по взаимодействию истолковывает поднятую вверх руку иначе — как, например, знак агрессии, — то он определяет ситуацию как начало конфликта и ответным действием демонстрирует свое отношение к ситуации именно как к конфликту. Бесконфликтное развитие начавшегося таким образом взаимодействия возможно, только если первый участник взаимодействия, используя иные действия, вызовет у второго участника впечатление, что первоначальный жест имел значение именно приветствия. Таким образом, символический интеракционизм дает более реалистическое представление о взаимодействии между людьми, чем теория обмена. Но он сосредоточен лишь на субъективных аспектах взаимодействия, уникальных для данных индивидов, вступающих в общение. На его основе не сделаны обобщения, применимые ко многим различным ситуациям. Для обоснования этого подхода необходимы дальнейшие исследования типичных образцов поведения и значений, которые им придают. Зависимость процесса взаимодействия от интерпретации значений поступков приводит к тому, что действия индивидов приобретают характер управления впечатлениями других людей. Данный аспект социального взаимодействия выделил Гоффман в знаменитой книге «Презентация себя в повседневной жизни» (1959). Определив свою версию символического интеракционизма как драматургический анализ, Гоффман показал, что индивиды даже в самых обычных случаях целенаправленно добиваются желательной интерпретации, выстраивают серию действий — «пьесу»; выбирают и подготавливают ситуацию взаимодействия — «сцену»; используют особенности места — «декорации» и вещи — «реквизит». Цель презентации — создание устойчивого впечатления, определяющего в сознании людей, кем является, какое социальное положение занимает индивид, т. е. создание или поддержание идентичности (от англ. — отождествлять, опознавать). Гоффман отводит важную роль такому виду управления впечатлениями в социальном взаимодействии. Он считает, что люди сами создают ситуации, чтобы выразить символические значения, с помощью которых они производят хорошее впечатление на других. Гоффман рассматривает социальные ситуации как драматические спектакли в миниатюре: люди действуют подобно актерам на сцене, используя "декорации" и "окружающую обстановку" для создания определенных впечатлений. Гоффман уделяет основное внимание анализу ситуаций межличностного общения, связанных с непрерывным взаимодействием впечатлений. "Человек может желать, чтобы другие хорошо относились к нему или чувствовали, что он высокого мнения о них, или чтобы они не имели об этом ясного представления. Он может стремиться обеспечить достаточное согласие, чтобы можно было продолжать взаимодействие. Или же - обмануть, оттолкнуть, привести в замешательство, ввести в заблуждение, оскорбить других людей или бороться с ними. Несмотря на определенную цель, которую индивид мысленно ставит перед собой, несмотря на мотив, определяющий эту цель, он заинтересован в том, чтобы регулировать поведение других, особенно их ответную реакцию. Эта регуляция осуществляется главным образом путем его влияния на понимание ситуации другими; он действует так, чтобы производить на людей необходимое ему впечатление, под воздействием которого другие станут самостоятельно делать то, что соответствует его собственным замыслам. Например, важные персоны, опаздывают на общественные мероприятия оттого, что помимо всего прочего, стараются создать впечатление своей значимости, внушить всем, что без них никакое мероприятие не состоится. Можно привести и другой пример. Том Вулф рассказывает о писателе, который тратил слишком много денег на покупку мебели из-за своей привычки: после каждой вечеринки обходил всю квартиру и останавливался там, где располагались его гости; он пытался оценить обстановку дома с их точки зрения, другими словами, посмотреть на нее их глазами. Если то, что они видели, ему не нравилось, он покупал новую мебель. Гоффман также обсуждает способы, с помощью которых люди "сохраняют свое лицо", если по каким-либо причинам произвели невыгодное впечатление. Во время званого обеда у гостя после главного блюда вырвалась отрыжка; он пытается спасти положение рассказом об обычае, существующем на Ближнем Востоке: там отрыжка означает, что гость доволен трапезой, если же отрыжка отсутствует - это оскорбление для хозяев. Интеракционистская схема «определение ситуации-презентация значений» может использоваться как универсальный инструмент анализа социальных явлений. Например, профессиональное образование можно рассматривать как взаимодействие преподавателей и учащихся с использованием вещей и поступков, символизирующих профессиональную идентичность. Лекция — интеракция, в ходе которой преподаватель презентирует себя как специалиста — члена профессионального сообщества. Лектор занимает такое место в аудитории, придерживается такой манеры одеваться, использует такой тон и такую терминологию, которые символизируют его положение преподавателя и ориентируют присутствующих на интерпретацию ситуации именно как лекции, а не как дружеской беседы, митинга, заседания клуба, вечеринки и т. д. Экзамен по окончании лекционного курса — интеракция иного рода. Теперь уже учащиеся презентируют себя таким образом, чтобы вызвать благоприятное впечатление у преподавателя и поддержать свою идентичность как начинающих профессионалов или людей, заинтересованных в том, чтобы стать специалистами в избранной области деятельности. Символический интеракционизм позволяет хорошо описывать и объяснять межиндивидуальные взаимодействия и массовое поведение в ситуациях, предполагающих возможность различных интерпретаций. Однако сторонники этой парадигмы переоценивают рефлексивность, сознательное отношение индивидов к своим и чужим действиям, и недооценивают устойчивость и стереотипность значений, структурирующих восприятие и поступки индивидов. В повседневной жизни люди часто воспринимают ситуации взаимодействия не как открытые для различных интерпретаций, а как однозначные — «само собой разумеющиеся».
В этом отношении альтернативной символическому интеракционизму парадигмой является феноменологическая социология. Это подход, основывающийся на рассмотрении социального взаимодействия как процесса координации поступков людей, наделяющих действия друг друга смыслом, типичным для их жизненного опыта. Общность и устойчивость смыслов, придаваемых ситуациям взаимодействия, упорядочивают их и превращают в представлении участников взаимодействия в объективную реальность — социальные феномены. Социальная реальность конструируется, хотя большей частью непреднамеренно, в сознании людей, придерживающихся общепринятых способов интерпретации как очевидных, естественных. Образцами постановки и решения исследовательских проблем для приверженцев концепции феноменологической социологии служат работы выдающегося австрийского философа и социолога Альфреда Шюца (1899-1959) и его учеников — немецкого социолога Томаса Лукмана (р. 1927) и американских социологов Питера Бергера (р. 1929) и Гарольда Гарфинкеля (р. 1917). Шюц в работе «Смысловая структура социального мира» (1932), используя идеи феноменологической философии германского мыслителя Э. Гуссерля, сформулировал концепцию социальной феноменологии как изучения тех представлений, которые образуют общество как «горизонт жизненного мира» — сферу опыта, доступного индивидам в их повседневной жизни. Жизненный мир не является предметом размышлений, люди просто переживают его как очевидную реальность. Объективность вещей, действий, событий в мире повседневности — это естественная установка индивидуального сознания. Субъективные переживания, индивидуальный опыт объективируются в языке, при помощи которого люди обозначают и определяют любые явления. В языке ситуации взаимодействия и их участники типизируются, т. е. подводятся под привычные и понятные категории: «лекция», «студент», «преподаватель»; «магазин», «покупатель», «продавец»; «семья», «родители», «дети» и т. д. Типизации придают смысл любым, даже новым явлениям и тем самым встраивают их в жизненный мир в качестве знакомых и потому понятных и «само собой разумеющихся». Межиндивидуальное взаимодействие строится на основе взаимной типизации, т. е. приписывания участниками действиям друг друга типичных мотивов, варианты которых заданы жизненным опытом. Индивиды действуют на основе интерпретаций и при этом исходят из естественной установки, что имеют дело не с интерпретациями, а с реальными явлениями. Согласованность, координация поступков в таком случае возможна постольку, поскольку смысл явлений, заложенный в типизациях, истолковывается одинаково разными людьми. Единство интерпретации обеспечивается общностью жизненного мира. Жизненный мир не является объективной реальностью, поскольку образован переживаниями, опытом, типизациями, но он не является и субъективным миром индивидуального сознания. Жизненный мир — интерсубъективная реальность. Интерсубьективность — фундаментальная характеристика социальных феноменов. Интерпретация ситуаций взаимодействия и действий его участников как типичных превращает взаимодействие в социальный порядок — устойчивую структуру. Социальная структура с точки зрения феноменологической социологии представляет собой всю сумму типизации и созданных с их помощью повторяющихся образцов взаимодействия. Таким образом, общество конструируется в результате взаимодействий в повседневной жизни. Однако сконструированный социальный порядок в силу естественной установки сознания воспринимается индивидами как объективная реальность — система норм и правил, которые необходимо усвоить и которым необходимо следовать. Эту двойственность общества, представляющего собой одновременно и «субъективные смыслы», и «объективную фактичность», Бергер и Лукман в совместной работе «Социальное конструирование реальности» (1966) представили как особенность социальной реальности, для которой характерны три момента. 1. Общество — человеческий продукт. 2. Общество — объективная реальность. 3. Человек — социальный продукт. Типизации повседневной жизни образуют социальные конструкты первого порядка. На их основе создаются социальные конструкты второго порядка, формирующие «конечные миры смыслов» — такие сферы специфических феноменов и взаимодействий, как наука, религия, искусство, экономика и т. д. Конечные миры смыслов — замкнутые области реальности, встраиваемые в реальность повседневной жизни. В каждом из этих миров особый способ существования феноменов. В сфере науки существует, т. е. имеет смысл, только то, что объективно; в сфере религии — лишь то, что сверхъестественно; в сфере искусства — то, что эстетично; в экономике — то, что рентабельно. Для того чтобы индивид смог переживать эти специфические реальности и участвовать в соответствующих взаимодействиях, ему/ей необходимо расширить «горизонт жизненного мира», усвоив типичные для той или иной сферы взаимодействия смыслы и способы их образования. Ключевую роль в этом играет язык, типизирующий опыт и связывающий в единое целое мир повседневности и конечные миры смыслов. Идея об определяющей роли языка в социальном конструировании реальности лежит в основе исследователь
|
