Феноменология архитектурной формы

Но и помимо ритмики в архитектуре есть качества, которые не обрели устойчивости социальных символов. Эти качества усматриваются индивидуально. Их критерии субъективны. Такие качества и их описания относятся к феноменологическим, в них схватывается феноменология архитектуры.[35]

Область существования феноменологии архитектуры задать труднее, чем область ее морфологии или символики.[36] Однако можно пояснить ее смысл с помощью примеров.

Приведем простейший пример феноменологии архитектурного переживания - переживание плоской вертикальной стены. Вот перед нами некая стена. Мы не имеем никакой символической программы ее восприятия и оценки, это просто большая вертикальная плоскость, на которую как то падает свет и к которой мы можем подходить ближе или отступать дальше. Вот в этом, еще лишенном какой бы то ни было композиционной претензии, архитектурном феномене мы либо не увидим ничего («ну стена и стена») либо увидим то, без чего потеряют смысл и все прочие архитектурные стены - магию и энергию этой плоской поверхности. Способность или неспособность переживать и осознавать такой феномен и отличает развитую архитектурную восприимчивость и мышление.

Феноменология архитектуры имеет дело не с отвлеченной мыслью и не с фиксированным знаком, а с переживанием, неотделимым от живого контакта с сооружением. Это не познавательное разглядывание архитектуры, не историческая экскурсия, а экзистенциальное пребывание в мире архитектурных форм.[37] Излишняя ученость этому только мешает.[38]

Казалось бы, что известная неопределенность границ феноменологии ставит ее в положение менее важной категории нежели морфология и символика. Однако в архитектуре это не так. Я могу иметь четкое морфологическое описание объекта, мне могут объяснить символическое значение всех его элементов и все же для меня это останется просто заученным уроком, но архитектуры, как специфической формы ­ не возникает.

Остается поставить вопрос о языке описания феноменологии. Ответить на этот вопрос трудно потому, что в тех формах описания, в которых задается феноменология формы, она обычно смешана с символическими и морфологическими ее свойствами. Речь идет о художественных описаниях формы. В наибольшей степени феноменология формы схватывается рисунком, живописью, художественной фотографией, или даже литературой, поэзией и прозой. Эти виды описания можно считать глубоко освоенными профессией и критикой. Исключение составляют только философские описания «чистой» феноменологии архитектуры.[39] Такого рода описания лежат между художественными и чисто философскими текстами. Однако передача феноменологического опыта к текстам не сводится, она требует живого общения. Здесь философский анализ архитектуры сталкивается с парадоксами так называемого «герменевтического» круга. Вариант интерпретации такого круга дает Б.Чуми как диалектический парадокс «понимания» и «чувствительности». Для того чтобы чувственно пережить архитектурную форм, ее необходимо понимать, а для того, чтобы понимать, ее необходимо прочувствовать.[40]

Одной из важных особенностей феноменологии архитектуры в ХХ веке стала ее связь с дизайном и эстетикой технических систем. В современном дизайне технических систем все большее значение приобретает не геометрия вещи, а ее фактура, соответствующая тактильным свойствам предмета - качеству поверхности. Прежде всего гладкости или шершавости, микроструктуре и текстуре ее "ткани", способности вызывать определенные ощущения на ощупь, при касании. Эти свойства формы, разумеется, были присущи архитектуре и прикладному искусству всегда. Без феноменологии гладкости, например, немыслимо понимание эстетики полированного металла и камня, стекла и керамики. Но в современном дизайне, как и в современной архитектуре, эти свойства заняли совершенно особое место, вышли на первый план и часто стали более важными, чем традиционные пространственные качества формы. Тактильные свойства предмета часто безотносительны к его размерам и выражают некие константы, ощущаемые прежде всего в движении, например в таком виде движения, как аритмическое скольжение, особенно распространенное в современной среде благодаря техническим средствам транспорта - движущимся тротуарам, лифтам, скоростным поездам, самолетам и пр. Слияние микрочувствительности к фактурным особенностям поверхности предметов и образам быстрого скольжения. Движения в пространстве создают особый, не известный или почти не известный классической архитектуре феномен чувственного контакта тела со средой, широко используемый в архитектуре больших полированных поверхностей, хромированных металлических ограждений и стекла. Несмотря на распространенность такого рода эстетики, построенной на тактильных свойствах гладкости, прозрачности, градиентных переходах света и фактуры, она еще не стала предметом пристального символического и морфологического описания, хотя совершенно очевидна ее связь с пограничными сферами эстетики музыкального звука и шума, света и цвета.

Задав характеристики описаний архитектурной формы, мы должны показать, как эта категория употребляется в профессиональном мышлении. Но поскольку само это мышление крайне разнородно, сделать это мы можем только в обобщенном виде.

Понятие архитектурной формы включает архитектуру в контекст и систему культуры. Не имея категории и понятий архитектурной формы мы не могли бы проводить сопоставлений проектов и сооружений с ценностями разного рода, конкретными научными данными, мнениями публики.

Но поскольку все такие соотнесения, и анализы образуют бесконечное море вариаций, складывается система разного рода «концепций» архитектурной формы. В рамках методологического исследования мы попытаемся дать их обобщенную сводку.