Российский государственный социальный университет г. Москва

Использование символизма в искусстве

Язык имеет воспитательный заряд, поскольку содержит воплощение тех идеалов, к которым должен стремиться любой человек. Аллегорические мотивы живописи и литературы воспитывают такие нравственные качества, как доброта, милосердие, кротость. Эти понятия трудно выразить иначе, так как они представляют чисто духовные добродетели. Они по сути своей идеальны, поэтому культура вынуждена прибегать к символическому способу, чтобы объективировать, сделать их доступными восприятию. «Когда мы говорим: «Змея в индуизме символизирует креативную силу женского начала или «змея в гностицизме» символизирует мудрость», то символизируемые вещи здесь - не вещи, а мнимости ментальной и сознательной жизни» [4:130].

История символики показывает, что хранилищем наиболее древних и значимых языковых структур являются искусство и религия. Символика художественного творчества обнаруживает некоторое сходство с религиозной, что обусловлено особенностями ее природы, характером и целями использования. Существование тесной связи между символами искусства и религии неоднократно подчеркивалось в исследовательской литературе. Это связано с тем, что обе сферы имеют дело с духовным измерением человека.

Искусство способно заряжать энергией и силой, воодушевлять и успокаивать, заставлять «гореть» и переживать. Более того, искусство может наполнять жизнь смыслом. Оно берет начало в сфере возвышенного, прекрасного и «питается» чувствами, переживаниями и эмоциями.

Приоритет духовного обуславливает тесное взаимодействие различных культур. Подчас бывает сложно отделить одно от другого. Неслучайно художественное творчество и его продукты занимают важнейшее место в религии, которая являет себя в обличии искусства. В то же время религия оказывает огромное влияние на светское искусство. Нередко «вечные» идеалы, образы и символы вероисповеданий вдохновляют, переосмысливаются и находят широкое применение в творениях художников.

Свойство символа выражать нечто иное, лежащее вне его, выходить за рамки эмпирически данного служит основой для символизации в искусстве. Гегель отмечал: «Стремление одну сторону в другой доводить до созерцания и воображения, через внешний образ внутреннее, а через внутреннее - смысл внешних образов посредством соединения и того и другого - это стремление вызывает чрезвычайно сильное влечение к символическому искусству» [2: 128]. Наличие таких специфических черт нередко приводит к деформациям в понимании символа и абсолютизированию его роли в художественном творчестве. К ложному выводу о том, что сущность искусства в его символической природе, приходят П. Флоренский, Э. Кассирер, А. Уайтхед, С. Лангер, сторонники семантической философии искусства.

Самовыражение и репрезентацию они признают главными функциями искусства. При этом оно рассматривается лишь как символ запредельного мира. Э. Кассирер определяет искусство как символический язык, с помощью которого познаются формы не объективного мира, а созданные им самим. По его мнению, эстетическая функция символа в «открытии красивых форм». Отец Павел Флоренский подчеркивает онтологичность искусства, утверждая, что художественное произведение должно разделять со всеми символами вообще их основную характеристику - быть тем, что они символизируют. Он считает, что «образы искусств изобразительных отличаются друг от друга не тем, что одни символичны, а другие же, якобы, натуралистичны, а тем, что будучи равно не натуралистичными, они суть символы разных сторон вещи, разных мировосприятий, разных степеней синтетичности» [6: 289].

З. Фрейд, К.Г. Юнг и их последователи в отношении символов искусства применяют общий психоаналитический подход. Они видят в них проявление бессознательного содержания психики. По их мнению, посредством символов взаимосвязь между сознанием и бессознательным обретает форму в творчестве. Человек, согласно психоаналитической теории, «неосознанно преобразует в них объекты и формы, тем самым повышая психологический заряд последних, и использует их в религии и в изобразительном искусстве» [7: 229].

Символизация в художественном творчестве была превознесена и возведена в ранг единственного метода символистами в Европе и в России в конце XIX - начале XX веков. Яркими представителями литературного направлениями были В. Иванов, А. Белый, А. Блок и др. К символико-философской обобщенности в изобразительном искусстве тяготели П. Гоген, М.К. Чюрленис, М. Врубель. Свою историческую задачу они видели в том, «чтобы раскрыть природу поэзии как символики истинных реальностей и природу слова как символа и средства реализации интуитивного познания» [3: 9]. Целью художественного творчества являлось: преодоление оболочки видимого, внешнего мира, достижение и выражение сущности бытия.

Символисты отвергали отражательную природу искусства, утратили веру в образ, точнее, считали его крайне натурализированным. Поэты пытались обладать «новой символической энергией слова, не порабощенного долгими веками служения внешнему опыту». [3: 9] В поисках средств выражения запредельного, сверхприродного, занебесного они обратились к символам. А. Белый писал: «Воссоздавая полноту жизни и смерти, современный художник создает символ» [1: 256 ].

Символисты субъективное ставили выше объективного, поэтому для них символ — одушевлен, тождественен самому художнику. Символ для них — «неразложимое единство чувствования, воления, мышления» (А.Белый), «переживания забытого и утерянного достояния народной души» (Вяч. Иванов), «огненный знак, таинственный иероглиф» (А. Блок).

Однако символ здесь превратился не просто в средство, а в цель искусства. Символисты считали, что они творят «новый» мир, безотносительный к реальности. Соответственно каждое художественное произведение, по их мнению, должно было быть символичным. По меткому выражению М.И. Цветаевой: «В жизни символиста все — символ. Не символов — нет».

К сожалению, духовные поиски не принесли ожидаемых результатов, а завели в дебри неопределенности и субъективности. Обращаясь к образному выражению Ю. Пясковского, символизм был «религией без бога, культом без храма» [5: 40]. Однако символистское течение внесло определенную лепту в развитие мировой культуры. Его идеи в дальнейшем повлияли на различные направления ирреалистической живописи: абстракционизм, сюрреализм, кубизм и т.д. Что касается вклада в разработку теории символа в философском понимании, то он был невелик, представляя собой больше эстетическую ценность. Актуализируя проблему символа, авторы рассматривали последний слишком узко и практически не занимались анализом понятия во всей его широте и разнообразии.

Исключением, пожалуй, являются теоретические изыскания А. Белого, которые выходили за рамки сферы искусства. Он рассматривал символизм как цельное мировоззрение, миропонимание, в котором преодолевается антиномия между научным и художественным, познанием и творчеством. А. Белый пытался представить символизм в виде «мировоззренческой пирамиды, гранями которой должны служить наука и религия, поэзия и естествознание, философия техники и искусства, познание и творчество» [1: с.6]. В этом отношении теория А. Белого схожа с философией символических форм Э. Кассирера и взглядами П. Флоренского, которые считали символическими все сферы жизни человека и общества.

Проанализированные выше подходы к пониманию сущности символов показывают, что использование символических средств в искусстве имеет противоречивый характер. Они могут служить как целям адекватного отражения мира, так и его мистификации, что соответствует разному пониманию их предназначения в различных направлениях художественного творчества.

 

Литература:

1. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.

2. Гегель Г. В. Ф. Эстетика: В 4 т. // Пер. с нем. М. Лившица. Т. 2. М.: Мысль, 1969.

3. Иванов В. Заветы символизма. / Декоративное искусство, 1991.- №3.

4. Мамардашвили М. К., Пятигорский А.М. символ и сознание: Метафизические рассуждения о сознании символике и языке. М., Школа «Языки русской культуры», 1999.

5. Пясковский Ю. После утопии // Декоративное искусство, 1991.- №3.

6. Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура: Сб. произведений / Под ред. Л. С. Чибисенкова. М.: Ренессанс, 1992.

7. Юнг. К. Г., Франц М. Л., Хендерсон Дж. Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы // Под общ. ред. С. Н. Сиренко. М.: Серебряные нити, 1997.

 

 

Галстян С.С.