Источники гражданского и торгового права ФРГ 9 страницапроблемы, признает право людей, выдвигающих утверждения-требования, участвовать в процессе создания социальной проблемы и в то же время ограничивает это участие, указывая на то, что это вопрос мнения, и вовсе не обязательно придерживаться таких же взглядов или поддерживать призыв к исправлению ситуации» (Ibarra, Kitsuse 2003: 35–36). Перспективизация, как указывают Ибарра и Китсьюз, это, в сущности, обыденная форма релятивизма. Если люди, выдвигающие утверждения-требования, настаивают, что подобная релятивизация безнравственна, они рискуют быть обвиненными в нетерпимости к иным мнениям. Наконец, пятый контрриторический стиль этого класса –– критика тактики. В данном случае критик соглашается с предлагаемой характеристикой условия, но возражает против средств, используемых людьми, выдвигающими утверждения- требования. Примером может быть следующее высказывание: «Да, женщины угнетены, но означает ли это, что феминистки должны быть столь воинствующими и резкими в обнародовании этого факта?» (Ibarra, Kitsuse 2003: 36) Другой пример –– осуждение противниками абортов взрывов в клиниках, совершаемых «маргинальными элементами» данного движения. Ибарра и Китсьюз отмечают, что из всех «сочувствующих» контрриторических стратегий эта стратегия может вызывать наименьшую враждебность со стороны людей, конструирующих социальную проблему, поскольку «противник» выражает как симпатию в отношении попыток проблематизации, так и готовность обсуждать тактику. Другой класс контрриторических стратегий –– «несочувствующая» контрриторика. Первую стратегию такого рода Ибарра и Китсьюз называют антитипизацией (antipatterning). В данном случае заявляется о том, что утверждение-требование «на самом деле» не является описанием полномасштабной социальной проблемы, а относится к тому, что можно назвать «отдельными инцидентами». Вторая стратегия данного типа –– опровергающие истории (telling anecdote) –– предполагает дискредитацию утверждения- требования посредством приведения примеров, которые показывают, что обобщения, предлагаемые теми, кто конструирует проблему, вызывают подозрение. Например, в ответ на утверждение о том, что «эти улицы небезопасны для ночного пешехода», может быть сказано: «Я хожу по этим улицам в ночное время уже много лет, и со мной ничего не случилось». Или утверждение, что курение –– это проблема, поскольку вы- 95Журнал социологии и социальной антропологии. 2006. Том IX. № 1 (34) зывает рак, может быть встречено следующим образом: «Мой дед выкуривал по две пачки сигарет в день и дожил до 80 лет» (Ibarra, Kitsuse 2003: 37). Согласно Ибарре и Китсьюзу, особенно подвержены нападкам с использованием данной стратегии утверждения- требования, сформулированные на языке научных обобщений. При использовании третьей стратегии –– контрриторики неискренности –– лицо, противодействующее конструированию социальной проблемы, заявляет, что предлагаемая характеристика условия подозрительна, поскольку у того, кто выдвигает утверждения-требования, имеется своя «скрытая повестка дня». Конструирование социальных проблем представляется всего лишь средством продвижения в карьере, обретения власти, статуса или денег. Четвертая «несочувствующая» стратегия –– контрриторика истерии –– предполагает указание на то, что моральные суждения людей, конструирующих проблему, не основываются на «здравой» оценке ситуации, а находятся под влиянием «иррациональных» или «эмоциональных» факторов. «Контрриторика истерии описывает людей, конструирующих социальную проблему, как членов определенной социальной категории, а затем отклоняет их утверждения-требования как «типичные» выражения «либералов с истекающими кровью сердцами», «ограниченных религиозных фундаменталистов», «свихнувшихся инвайронменталистов» и т. д.» (Ibarra, Kitsuse 2003: 38). Ибарра и Китсьюз отмечают также: «Независимо от того, является контрриторика сочувствующей или нет, все эти стратегии представляют собой способы формулирования ответа на утверждения-требования, и общим для всех является формат “да, но...”» (Ibarra, Kitsuse 2003: 38). Типология Ибарры и Китсьюза позволяет идентифицировать использование тех или иных депроблематизирующих стратегий. Так, Президент РФ В. Путин инициировал использование контрриторической стратегии неискренности в отношении общественных организаций, конструирующих различные социальные проблемы, заявив в своем Послании Федеральному собранию РФ 26 мая 2004 г.: «Для части этих организаций приоритетной задачей стало получение финансирования от влиятельных зарубежных фондов, для других –– обслуживание сомнительных групповых и коммерческих интересов, при этом острейшие проблемы страны и ее граждан остаются незамеченными. Должен сказать, что когда речь идет о нарушениях фундаментальных и основополагающих прав человека, об ущемлении реальных интересов людей, голос подобных организаций подчас даже не слышен. И это неудивительно: они просто не могут «укусить руку», с которой кормятся» (Путин 2004). Вслед за Путиным данная стратегия в течение последних двух лет неоднократно использовалась в отношении правозащитных организаций чиновниками, представителями силовых структур и подконтрольными властям журналистами. Например, 11 декабря 2005 г. в программе «Воскресное время» Первого канала был показан тенденциозный сюжет о правозащитниках, приехавших в г. Благовещенск Республики Башкортостан оказывать юридическую помощь людям, которые пострадали в результате насилия со стороны местной милиции в декабре 2004 г. (в течение нескольких дней были избиты несколько сотен человек), и проблематизировавших данную ситуацию нарушения прав человека. В сюжете заявлялось, что руководство правозащитного движения «За права человека» «больше заботится не о жертвах произвола благовещенских милиционеров, а об отработке некоего заказа» (Верницкий 2005). 96И.Г. Ясавеев. Конструирование «не-проблем»: стратегии депроблематизации ситуаций А в программе А. Мамонтова «Специальный корреспондент. Шпионы», вышедшей в эфир телеканала «Россия» 22 января 2006 г. и посвященной «разоблачению» сотрудников британского посольства в Москве, которые якобы получали разведывательную информацию с помощью контейнера-камня, прямо заявлялось: «Главное даже не в этом, а в том, что один из британских дипломатов, вернее шпионов, оказался связан с некоторыми российскими неправительственными общественными организациями». Характерен общий вывод, сделанный в конце программы: «Неправительственные организации нужны как контроль общества за властью и чиновниками… [Но] контроль за властью должен осуществляться людьми неподкупными, которые радеют за интересы своей родины, а не чужой страны» (Мамонтов 2006). Другая распространенная контрриторическая стратегия, применяемая властной элитой, –– стратегия антитипизации. Ее использовал, в частности, министр обороны РФ С. Иванов, реагируя на утверждения-требования в отношении насилия в российской армии: «Я утверждаю, что в 80 процентах частей и соединений Вооруженных сил дедовщины нет, потому что там нет вообще правонарушений» (Иванов 2005). Разновидностью стратегии антитипизации является индивидуализация причин социальной проблемы. Представители Министерства обороны России нередко объясняют насилие в российской армии, осуществляемое одними военнослужащими в отношении других, личными особенностями призываемых людей (уголовное прошлое, низкий уровень образования, психическая неуравновешенность), обосновывая тем самым необходимость отмены существующих отсрочек. Такого рода объяснения и вытекающие из них суровые наказания виновных в тех редких случаях, когда нанесение увечий военнослужащему или его смерть становятся общеизвестными, уводят внимание общественности от того факта, что так называемая «дедовщина» –– это системное явление, обладающее функциональной значимостью в российской армии (офицеры делегируют часть своих полномочий военнослужащим более раннего призыва, которые обеспечивают порядок и дисциплину и в силу этого обладают властью над солдатами более поздних призывов). Например, в случае с Андреем Сычевым, который в результате издевательств со стороны других солдат в Челябинском танковом училище лишился обеих ног, официальные представители Министерства обороны в январе и феврале 2006 г. информировали общественность о санкциях в отношении начальника училища и непосредственных «виновников» происшедшего, не признавая типичности данной ситуации насилия для российской армии в целом. В противовес попыткам сконструировать проблему насилия в российской армии используется также стратегия опровергающих историй, когда общественности показывают «образцовые части», где, как утверждается, нет «дедовщины». В частности, сообщения о таком симптоматичном явлении, как регулярные побеги военнослужащих из воинских частей с оружием в руках, которые часто сопряжены с убийствами и самоубийствами, средства массовой коммуникации, подконтрольные властной элите, нередко сопровождают репортажами об «успешном» реформировании российской армии, ее переводе на контрактную основу, учениях, испытаниях нового оружия. Например, 5 января 2003 г. в программе «Время» на Первом канале был показан сюжет об оставлении воинской части 97Журнал социологии и социальной антропологии. 2006. Том IX. № 1 (34) железнодорожных войск в Ленинградской области (Мга) группой военнослужащих в количестве 24 человек, обратившихся в Комитет солдатских матерей Санкт-Петербурга и заявивших об издевательствах и побоях со стороны офицеров. Программа «Время»: «Данные о происшедшем в воинской части 01375 пока неточные. Одни сообщают о тридцати сбежавших, другие о двадцати четырех. Солдаты, сумевшие добраться до петербургского комитета солдатских матерей, говорят, что издевательства офицеров терпели четверо суток. Все началось в новогоднюю ночь, когда один из командиров ворвался в помещение третьей роты и начал стрелять из газового пистолета. Потом солдат выгоняли на плац и в тридцатиградусный мороз заставляли выполнять упражнения «упал – отжался». Затем допросы с пристрастием. Избивали так сильно, что двоих пришлось госпитализировать. Сейчас они в местной больнице. С журналистами общаться отказываются, боятся появляться перед камерами, закрываясь одеялами и гимнастерками. Дежурный врач говорит, что уже привык принимать пострадавших из ближайших воинских частей с отбитыми почками и многочисленными ушибами. Информация о случившемся пришла из комитета солдатских матерей. В него успели обратиться лишь несколько бежавших. Остальных перехватили – – кого на станции Мга, кого –– уже в Питере. Солдатские матери уже заявили, что будут добиваться распределения этих военнослужащих по другим частям» (Массовый побег… 2003). Характер этого первого сообщения драматичен и свидетельствует о негативном, осуждающем отношении к офицерам (виновники происшествия) и сочувственном к солдатам (жертвы). Солдаты «сумели добраться» до комитета солдатских матерей, но не все –– остальных «перехватили»; «издевательства офицеров терпели четверо суток»; один из командиров «ворвался… и начал стрелять»; солдат «выгоняли на плац и в тридцатиградусный мороз заставляли выполнять упражнение»; их «избивали так сильно, что двоих пришлось госпитализировать»; наконец, дежурный врач говорит, что «уже привык принимать пострадавших из воинских частей с отбитыми почками и многочисленными ушибами». Однако следующим сюжетом данной программы («историей», опровергающей предположение о систематическим характере насилия в российской армии) был сюжет о подготовке профессиональных военных для службы по контракту в Рязанском институте ВДВ. Можно предположить, что репортаж из Рязани был показан для того, чтобы нейтрализовать негативный, критический по отношению к российской армии характер предыдущего сообщения. «К службе в контрактной армии курсант Юрий Хромой готовит себя с первого курса. Совсем скоро, говорит, в войсках будут профессионалы, с них и спрос будет больше. Будущий офицер отлично водит боевую машину десанта и, имея при себе лишь плащ-палатку, может заночевать в лесу в любой мороз. На полигоне проходят занятия по тактике. Курсанты отрабатывают захват укрепленного объекта. Работают быстро и небольшими группами –– двойками и тройками. Это и есть так называемая «адресная спецоперация» –– основа современного боя. Быстрая атака, уничтожение противника и возвращение домой. Полковник Васин, как и большинство преподавателей института, служил в так называемых «горячих точках». 98И.Г. Ясавеев. Конструирование «не-проблем»: стратегии депроблематизации ситуаций Говорит, что солдат-срочник, конечно, хороший вояка, но лучше все же работать с профессионалами. Военный должен полностью отдавать всего себя работе. Сергей Васин, старший преподаватель кафедры тактики: «Для этого нужно создать элементарные условия жизни, быта, деятельности военнослужащего, чтобы он не думал о семье и других проблемах, а посвятил себя, всю свою жизнь непосредственно служению армии и родине». Впрочем, о квартирах и зарплатах думают, в основном, военные постарше –– нужно о семье заботиться. Молодых десантников пока волнует только учеба, военная дипломатия и рукопашный бой. Будущие офицеры-контрактники могут уложить сразу несколько противников, но предпочитают без повода не показывать силу. Создание контрактной армии, конечно, сложное дело, считают в институте. Но десантники привыкли быть там, где труднее» (В российской армии… 2003). Это сообщение совершенно не соответствует принципам отбора новостей –– в данном случае нет события, т.е. информационного повода. Тем не менее, сообщение включают, несмотря на всю интенсивность конкуренции между новостями, в главную информационную программу Первого канала. Стратегию антитипизации нередко используют российские чиновники и в отношении утверждений о коррумпированности органов власти. Так, отвечая на вопрос о практике «отмазки от армии», который был задан в эфире радиостанции «Эхо Москвы в Казани» 27 декабря 2005 г., военный комиссар Республики Татарстан Р. Мустаев опроверг утверждение о том, что взяточничество в военкоматах –– это «системное явление», сообщив, что имеют место «единичные случаи». А в ответ на вопрос социолога об отношении к данным ИНДЕМа о коррупции в военкоматах военный комиссар заявил: «Для того чтобы все это понять, нужно увидеть. Поэтому данные всех этих фондов, они требуют практического подтверждения. Пусть он [социолог] фактом это все докажет, преподнесет нам. А так пока опять все на словах. Я, например, в той же степени социолог, как и он. Я четыре года тому назад стал кандидатом социологических наук». Очевидно, что в данном случае использовалась также стратегия перспективизации. Характерным обстоятельством является то, что российские чиновники склонны использовать в отношении попыток проблематизировать насилие в армии и коррупцию «несочувствующие» контрриторические стратегии. Другие стратегии контрриторики –– натурализация и выстраивание шкалы приоритетов (утверждение о том, что другие вопросы являются более важными) –– использовались М. Леонтьевым в его комментарии на радиостанции «Эхо Москвы» гибели 30 августа 2003 г. подводной лодки К-159 с девятью моряками на борту, затонувшей при буксировке на утилизацию: «Как это ни странно говорить, но это совершенно банальный случай, абсолютно банальный, можно сказать, рабочий, рутинный случай. Непонятно только, почему действительно там было столько народу в этой лодке. Но вообще, в действительности буксировка в этих широтах и понтонах, и если это в плавучем доке делается, это всегда страшный риск, всегда. Я только недавно разговаривал с корабельщиками, которые говорили, что они всегда, когда подписывают документы по буксировке, они 99Журнал социологии и социальной антропологии. 2006. Том IX. № 1 (34) всегда думают, сядут они или не сядут. Потому что это всегда риск, и, в общем, ничего в этом удивительного нет, особенно в условиях шторма и так далее. Понятно, что виноватые там будут, и их искать не надо, они в штатном расписании обозначены, виноватые, к сожалению, и будут отвечать. Что хотелось бы в связи с этим сказать, вот если сейчас кто-нибудь начнет в связи с этим вспоминать «Курск» и вякать, это абсолютный повод получить по харе, абсолютный повод, потому что вообще политическое мародерство у нас стало страшно модным, но за это надо бить, уже давно пора. Что очень жаль, что люди в действительности гибнут в прямом смысле за металл. То есть за черный вторичный металл, а не за Родину и за какие-то великие задачи. Вот наш командующий господин Куроедов, который, кстати, говорят, что он контуженный «Курском», всей этой ситуацией, он недавно объявил, что Россия больше не будет строить судов океанского класса, и вообще теперь у нас главная задача –– охрана территориальных вод, каботажное плавание и так далее. Великая страна, которая не ставит перед собой амбициозных задач, я сейчас про геополитику не говорю, про какие-то там угрозы и опасности, а просто, если великая страна не ставит перед собой амбициозных задач, она не может решить никаких задач. Зря, жалко гибнуть зря» (Леонтьев 2003). Одним из направлений дальнейшего развития конструкционистского подхода в его прикладном варианте –– как технологии конструирования социальных проблем и депроблематизации ситуаций –– может быть разработка стратегий «третьего порядка»: приемов нейтрализации уже контрриторических стратегий. Так, контрриторической стратегии натурализации, т. е. утверждениям о том, что та или иная ситуация «естественна» и «неизбежна», можно противодействовать посредством приведения данных, опровергающих «естественность» сложившегося положения дел. Такими данными могут быть сведения о ситуации в других регионах или обществах. Скажем, в ответ на утверждения о том, что около 35 тысяч смертей ежегодно в результате ДТП в России –– это неизбежная плата за технический прогресс, в частности, за использование автомобилей, или о том, что коррупция неизбежна, поскольку «такова человеческая природа», можно привести данные о смертности в ДТП в других обществах, где автомобилей и ДТП гораздо больше, чем в России, а смертность ниже или на том же уровне, или данные о различных уровнях коррумпированности в разных странах. Например, в США в 2003 г. в дорожно-транспортных происшествиях погибли 42643 человека (Car accidents 2005), а в России – 35602 человека (Общее количество ДТП… 2004) при колоссальной разнице в количестве автомобилей, количестве ДТП (204267 в России в 2003 г. и около 6328000 в США), протяженности автодорог, численности населения в США и России. Контрриторика затрат, связанных с исправлением ситуации, может нейтрализоваться посредством аргументов, показывающих, что в дальнейшем затраты на исправление ситуации будут несоразмерно большими. Декларация бессилия является наиболее уязвимой стратегией и, как указывают Ибарра и Китсьюз, может проблематизироваться вопросами о компетентности и соответствии занимаемой должности лиц, заявляющих о своем бессилии. Критика тактики не требует какого-либо противодействия сама по себе, в данном случае необходи- 100И.Г. Ясавеев. Конструирование «не-проблем»: стратегии депроблематизации ситуаций мо убеждать оппонентов в эффективности и приемлемости используемых средств конструирования социальной проблемы. Перспективизацию, т.е. представление утверждений-требований как «субъективного мнения», а также использование такой стратегии, как контрриторика истерии, можно предупредить на первоначальном этапе конструирования социальной проблемы, используя по мере возможности научные данные, оценки экспертов, статистику и в результате придавая своей риторике характер «обоснованности» и «объективности». Стратегией противодействия антитипизации является использование, если это возможно, репрезентативных данных о распространенности (масштабности) проблематизируемой ситуации. Например, «антитипизирующим» заявлениям российского министра обороны о 80 процентах частей, в которых нет «дедовщины», можно противопоставить данные комитетов солдатских матерей о повсеместности насилия в воинских частях или результаты количественных социологических исследований –– опросов людей, демобилизованных после прохождения срочной службы. При этом необходимо привести убедительные доказательства того, что эти данные являются достоверными. Стратегия опровергающих историй может нейтрализоваться указанием на то, что примеры не являются доказательством. Существование опровергающего примера не означает, что проблематизируемая ситуация не является распространенной. Данная контрриторическая стратегия нарушает правила логики, в частности, правила индуктивных умозаключений. Открытие существования черного лебедя опровергает утверждение «Все лебеди белые», но не утверждение «Подавляющее большинство лебедей –– белого цвета». Показательно, что в качестве «истории», «опровергающей» утверждение о повсеместности насилия в российской армии, чаще всего используется пример только одной части –– Рязанского института ВДВ. Что касается контрриторики неискренности, то противодействие данной стратегии представляется наиболее трудной задачей. Активистам социальных движений, правозащитникам, представителям инициативных групп, конструирующих какую-либо социальную проблему, следует изначально принимать во внимание возможность использования данной стратегии и продумывать свою реакцию на нее, в частности, быть готовыми инициировать судебные разбирательства по вопросам защиты чести и достоинства, требовать опровержений выдвигаемых обвинений в средствах массовой коммуникации, обеспечивать свою прозрачность в плане источников финансирования и т. д. В любом случае очевидно, что легче предупредить использование контрриторических стратегий, чем нейтрализовать их постфактум. На наш взгляд, конструкционистский подход в таком теоретико-прикладном варианте может сыграть важную «рефлексивизирующую» роль, позволяя раскрывать приемы конструирования повестки дня властными элитами и тем самым способствуя формированию более дистанцированной и критической позиции общественности по отношению к действиям властей, навязывающих свою проблематику и блокирующих альтернативные варианты определения ситуации. Кроме того, обозначенные выше стратегии противодействия контрриторике могут способствовать более эффективному конструированию различных социальных проблем.
Источники гражданского и торгового права ФРГ Главным источником гражданского права ФРГ является Германское гражданское уложение (ГГУ), принятое 18 августа 1896 г. и вступившее в действие с 1 января 1900 г. на территории бывшей Германской империи [1]. Оно построено по пандектной системе и состоит из вводного закона и пяти книг: общая часть, обязательственное право, вещное, семейное и наследственное право7 [2]. ГГУ, как и ФГК, также оказало влияние на кодификацию гражданского законодательства других стран (Австрии, Швейцарии, Японии, Бразилии и др.). В свою очередь оно само многократно изменялось и дополнялось в целях приспособления его норм к меняющимся экономическим условиям. Изменения затронули право собственности, залог движимости, договорные отношения (найма жилого помещения, аренды и др.), право на возмещение вреда и наследственное право. Первого января 1900 г. вступило в действие и Германское торговое уложение(ГТУ), утвержденное 10 мая 1897 г. и состоящее из четырех книг: торговое сословие, торговые товарищества, торговые сделки, морское право. ГТУ, претерпевшее немало изменений, оказало известное влияние на торговое законодательство других стран, в частности, Австрии, Италии и Японии. Наряду с ГГУ и ГТУ в ФРГ действуют многочисленные другие законы: об акционерных обществах от 6 сентября 1965 г.; о векселях и чеках 1933 г.; об общих условиях договоров от 9 декабря 1978 г.; о личном и имущественном страховании от 14 апреля 1974 г. и от 6 октября 1976 г.; о капитальном строительстве от 28 августа 1974 г. и от 13 марта 1976 г.; о борьбе с ограничениями конкуренции 1967 г.; патентный закон; закон о борьбе против недобросовестной конкуренции от 7 июня 1909 г. (в редакции законов 1970, 1975 и 1998 гг. – Industrial Property 1999, №6, Text 5-001) и др. Как и во Франции, на гражданское и торговое законодательство, а иногда и непосредственно на имущественный оборот ФРГ, оказывают влияние международные соглашения и участие страны в Европейских Сообществах и Европейском Союзе. Среди необозримого числа публикаций по источникам гражданского и торгового права ФРГ в практическом плане наиболее важны многотомные комментарии, среди которых одним из последних является десятитомный Мюнхенский Комментарий к ГГУ. Судебная практика. Формально судебная практика в Германии не является источником права. Однако на деле роль судебной практики весьма значительна. Многие формулировки ГГУ сами по себе дают большой простор судебному усмотрению и правотворчеству. Обычай. В Германии обычное право признано источником права наряду с законом. Согласно ст. 2 Вводного закона к ГГУ, «Законом в смысле гражданского уложения и настоящего закона является всякая правовая норма». Условием существования обычая (и одновременно средством доказательства его существования) является применение обычая, что находит отражение в деятельности судов или в административной практике. В отличие от других норм права судья не обязан знать обычай, поэтому обязанность доказать существование и содержание обычая может быть возложена на сторону, ссылающуюся на него. По своей силе обычное право равно закону, и поэтому действующий на территории всей страны обычай в принципе может отменить закон. 2. Правовое положение коммерсанта по законодательству Германии: законодательство; виды коммерсантов; регистрация в торговом реестре; наименование (фирма); торговые книги коммерсанта.
|
