СамостьБольшая часть всех размышлений Мида, и особенно о разуме, включает его воззрения на весьма важное понятие самости. В сущности, это способность видеть себя как объект, самость есть особая способность быть одновременно субъектом и объектом. Самость, что справедливо относительно всех основных понятий Мида, предполагает социальный процесс: коммуникацию между людьми. Низшие животные самостью не обладают, равно как и человеческий младенец при рождении. Самость возникает с развитием и посредством социальной деятельности и социальных отношений. Для Мида невозможно представить возникновение самости в отсутствии социального опыта. Но как только самость в достаточной степени развилась, она может продолжить существовать и без социальных контактов. Так, Робинзон Крузо приобрел самость, находясь в условиях цивилизации, и продолжал обладать ею, живя в одиночестве на необитаемом, как он некоторое время считал, острове. Другими словами, он сохранял способность видеть себя в качестве объекта. Когда самость сформирована, люди обычно, хотя и не всегда, проявляют ее. Например, самость не участвует в привычных действиях или непосредственных физиологических переживаниях удовольствия или боли. Самость диалектически связана с разумом. То есть, с одной стороны, Мид утверждает, что тело не есть самость и становится самостью лишь с развитием разума. С другой стороны, самость и ее рефлексивность существенны для развития разума. Конечно, невозможно разделять разум и самость, потому что самость представляет собой мыслительный процесс. Однако, даже несмотря на то что мы [253] можем рассматривать самость в качестве мыслительного процесса, она является процессом социальным. Рассматривая самость, Мид, как мы видели по отношению ко всем другим ментальным явлениям, отрицает представление, помещающее ее в сознание, и вместо этого располагает ее в социальном опыте и социальных процессах. Мид стремится представить самость с точки зрения бихевиоризма: «Однако именно там, где один реагирует на то, что адресует другому, и где этот собственный отклик становится частью его поведения, где он не только слышит себя, но реагирует на себя, обращается и отвечает себе точно так же, как ему отвечает другой человек, мы имеем поведение, в котором индивиды становятся объектами для самих себя» (Mead, 1934/1962, р. 139; курсив мой). Самость, таким образом, — просто другой аспект целостного социального процесса, частью которого становится индивид. Общий механизм развития самости находится в плоскости рефлексивности, или способности бессознательно ставить себя на место других и действовать как они. В результате люди способны анализировать себя, как рассматривали бы их другие. Мид говорит: Именно с помощью рефлексивности — оборачиваемости опыта индивида на самого себя — целостный социальный процесс привносится в опыт участвующих в нем индивидов; именно таким способом, позволяющим индивиду примерять отношение другого к себе на себя, индивид способен сознательно приспосабливаться к этому процессу и модифицировать проистекающий процесс в любом данном социальном действии с точки зрения своего приспособления к нему (Mead, 1934/1962, р. 134). Самость также позволяет людям участвовать в разговорах с другими. То есть человек осознает, что говорит, и, как следствие, способен отслеживать, что произносится в данный момент, и определять, что будет сказано далее. Чтобы обладать самостью, индивиды должны быть способны выйти за границы собственного «Я», благодаря чему смогут оценивать себя, становиться объектами для самих себя. Для этого люди, как правило, помещают себя в то же экспериментальное поле, что и других. Каждый из них составляет важную часть этой, экспериментальной ситуации, и люди должны принимать во внимание самих себя, если предполагается, что они способны рационально действовать в данной ситуации. Проделав это, они стремятся исследовать себя безличным, объективным и безэмоциональным способом. Вместе с тем люди не могут исследовать себя непосредственным образом. Они могут делать это только косвенно, становясь на место других и рассматривая себя с этой позиции. Точка зрения, с которой человек рассматривает себя, может принадлежать отдельному индивиду или социальной группе в целом. Как формулирует Мид, «только принимая роли других, мы способны возвращаться к себе» (1959, р. 184-185).
|
