Пейзаж после битвы

Для оценки сложившейся на сегодня ситуации с академией ближе всего идея, выраженная в известной поговорке: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Заслужила ли РАО столь бесславный финал? Для меня ответ на этот вопрос весьма не прост: в 1970 году я поступил в аспирантуру АПН СССР и затем либо работал непосредственно в академии, либо тесно был с ней связан; в 1992 году избран членом-корреспондентом, несколько лет являлся членом Президиума. Но в интересах истины мой ответ на поставленный вопрос таков: да, заслужила.

Есть две главные причины, в силу которых решение о фактической ликвидации РАО нужно признать справедливым. Во-первых, это ее неэффективность, а во-вторых, принципиальная нереформируемость РАО.

Сначала о неэффективности и ее причинах. Задача науки – постоянное расширение области достоверного знания. Подлинная научная деятельность – это творческий процесс, немыслимый без интеллектуальной свободы, критичности и честности мышления, без постоянных содержательных дискуссий. Административно-командная модель, положенная в основу АПН, изначально предполагала большие ограничения на эти естественные принципы, тем более в условиях единственно верной Идеологии. Несколько поколений т. н. педагогов-исследователей воспитывалось при жесткой цензуре и самоцензуре; резко ограничивались как поле проблем, так и направления их решения. Немаловажно и отсутствие свободных международных контактов. Все это не могло не сказаться как на качестве работы, так и на уровне профессионализма людей, работающих в педагогических науках.

В эпоху РАО все эти негативные факторы резко усилились. С одной стороны, государство российское не формулировало и не формулирует внятных крупных задач в сфере образования, ограничиваясь имитацией активности в форме проектов, далеких от реальных горящих проблем: т. н. национальный проект «Образование», «Стандарты» для школы и системы педагогического образования, ЕГЭ, подушевое финансирование и т. п. В этих обстоятельствах в руководстве РАО не нашлось достаточного числа инициативных людей, способных предложить альтернативы, ориентированные на подлинное развитие национальной системы образования. С другой стороны, обострившиеся в постперестроечный период проблемы выживаемости различных структур, вызванные экономическими обстоятельствами, постоянно стимулировали конформизм и исполнительность как в руководстве академии, так и среди сотрудников. Результат – резкое снижение производительности и качества; рост бессодержательности и наукообразия.

В итоге РАО не только утратила былой монополизм, но оказалась неконкурентноспособной. Приведу пример. Разработка школьных «Стандартов» велась под руководством РАО начиная с 1992 года. В итоге в 2012 году был утвержден совершенно позорный документ, в котором начисто отсутствовали какие-либо явные представления о том, каким должно быть содержание школьного образования. Ключевой вопрос «Чему и как учить детей в российской школе XXI века?» не получил сколько-нибудь убедительного и мало-мальски вразумительного ответа. Но есть множество свидетельств того, что уровень знаний современных школьников по всем предметам (включая базовые – русский язык и математику) крайне низок. Второй пример характеризует общий стиль работы. Как известно, множество решений о школе: ЕГЭ, введение в школу элементов религии, укрупнение московских школ, крайняя бюрократизация работы школ и т.д. – вызывает активные протесты. Так вот: за все последние пятнадцать лет РАО ни разу не высказала официально своей точки зрения как на состояние дел, так и на существо «инноваций». Эти проблемы попросту не включались в повестку ежегодных общих собраний, являющихся высшим органом РАО.

Теперь о нереформируемости. РАО – это достаточно сложная система. Она призвана решать большое число сложных и многообразных задач. Проблемы РАО объединяют большое число людей, придерживающихся весьма различных взглядов. Для реформирования подобных систем должна сформироваться некая критическая масса высокопрофессиональных людей, убежденных в необходимости реформ, имеющих яркие идеи, представляющих себе общую программу действий и способных ее реализовать. К тому же временной ресурс на каждом этапе реформ резко ограничен: отсутствие заметных позитивных сдвигов быстро подрывает доверие к проводимым преобразованиям и обрекает реформу на неудачу.

Думаю, что последний шанс серьезной реформы был упущен в октябре 1997 года, когда на выборах президента мнения членов академии разделились практически пополам. Формально речь шла о том, будет ли переизбран на новый срок президент А. В. Петровский. По существу же обсуждались варианты развития академии. В известном смысле «оппозиция» победила: президентом был избран один из ее кандидатов Н. Д. Никандров, который неожиданно смог собрать большинство голосов. Однако именно Н. Д. Никандров несет главную ответственность за последующую деградацию академии, завершившуюся полным крахом: время его президентства с 1997 по 2013 гг бездарно потеряно… Временной ресурс был истрачен полностью: академия лишилась доверия и в «верхах», и в «низах».

Одновременно нарастал кадровый дефицит. Начиная с 1990-ых годов не предпринималось никаких действий, направленных на передачу эстафеты новым поколениям. В настоящее время средний возраст членов академии около 75 лет; ежегодно 10-12 человек уходит из жизни. Примерно такая же картина и в бывших институтах РАО. Приходится с сожалением констатировать, что главной задачей Н. Д. Никандрова стало удержание им поста президента. Коль скоро судьба президента решалась на выборах, проводимых раз в пять лет, главное внимание уделялось именно отбору удобных для него кандидатов, разработке предвыборных и выборных технологий. Все содержательные проблемы системы образования и самой РАО отошли на второй план.

Отбор кандидатов в члены академии начинается с объявления номинаций, что сразу отсекает многих претендентов, имеющих достойные результаты, но не соответствующие объявленным правилам игры. На деле часто номинации отбирались исходя не из интересов дела, а из стремления провести своего заранее определенного кандидата. При анализе динамики персонального состава РАО, пополнявшегося за последние 15 лет, бросается в глаза быстрый рост числа избранных в академию крупных чиновников системы образования, представителей бизнес - структур. Самый яркий пример «ученого героя нашего времени» - Б. П. Мартиросян, сделавший головокружительную «научную карьеру». Он стал помощников президента РАО в 2000 году, но быстро объявил себя заместителем президента. В 2001 году защитил кандидатскую диссертацию, через три года докторскую, после чего сразу был включен в число кандидатов на звание члена-корреспондента. История нового «крупного ученого» была столь вызывающей, что на трех выборах его кандидатура не проходила, несмотря на мощную поддержку президента Никандрова, который делал упор на то, что «Борис Пастерович хорошо решает финансовые вопросы». В 2005 году сопротивление было сломлено. К тому времени среди членов академии было уже достаточное число сторонников Никандрова, и Мартиросян был избран, набрав (возможно!) всего на один голос больше установленного порога. На следующих выборах он стал академиком уже без проблем, а позднее получал награды и государственные премии. На протяжении десяти лет его влияние в академии было совершенно фантастическим. В кулуарах академии гуляла такая шутка: «Как зовут заместителя заместителя президента Мартиросяна? – Николай Дмитриевич» (имеется в виду, разумеется, Никандров).

Нельзя сказать, что оппозиции в РАО не было. Так, в 2007 году перед выборами президента была издана брошюра «Последний отсчет», содержащая, в частности, резко критические тексты академиков РАО А. И. Пискунова и В. В. Краевского. Цикл тревожнейших статей опубликовали Э. Д. Днепров и вице-президент РАО В. П. Борисенков, который, естественно, после этого уже не избирался в вице-президенты. Но все попытки «оппозиционеров» стать услышанными были безуспешны. В последние годы правления Н. Д. Никандрова стало невозможно добиться даже доступа к трибуне с критическим выступлением.

Итак, внутри академии идеи ее реформирования не могли реализоваться. К сожалению, это практически не могло произойти и вне стен РАО. Причина – в удручающем положении, сложившемся в системе присвоения научных званий в области педагогики. Научные степени кандидата и доктора педагогических наук крайне девальвированы. В последние годы усилиями «Диссернета» привлечено довольно активное внимание общества в проблеме «липовых» диссертаций, т.е. диссертаций, содержащих явный плагиат. (Я бы добавил к ним и «дубовые», т. е. работы, начисто лишенные содержания. И еще «заказные», т. е. выполненные под заказ «литературными неграми» за деньги). Созданы и важные прецеденты: лишены звания кандидатов исторических наук примерно половина из 25 проверенных работ, защищенных лишь в одном научном совете. Признано, что качество диссертаций в области гуманитарных наук крайне невысоко. Однако в сфере педагогики все много хуже.

Дело в том, что в этой сфере понятие качества настолько размыто, что при некотором попустительстве открываются широкие возможности для защиты совершенно пустых, хотя и наукообразных текстов. Защитить диссертацию на соискание степени кандидата или доктора педагогических наук существенно проще, чем в других областях. Заметный рост количества педагогических диссертаций (и, соответственно, рост откровенной халтуры) начался в 1970-ые гг. Стала распространяться и практика заказных, т.е. оплаченных диссертаций; при этом самой трудной задачей соискателя стала демонстрация понимания смысла «своей» работы во время защиты при благожелательном отношении со стороны оппонентов и Ученого совета. Этот процесс резко ускорился в 90-ые годы: наличие диплома кандидата и доктора наук стало практически необходимым условием карьерного роста. Наметился мощный приток как мелких, так и крупных чиновников в «педагогическую науку». В советское время существовали гласные и негласные инструкции, ограничивающие доступ начальства к защитам. В 90-ые годы эти ограничения были сняты. (На мой взгляд, защиту диссертации крупным чиновником следует, как правило, рассматривать как заявление об увольнении по собственному желанию в связи с полным служебным несоответствием, факт наличия которого доказан наличием диссертации. В тех редких случаях, когда чиновник пишет работу сам, основанием является манкирование служебными обязанностями: от службы у чиновника остается слишком много времени для свободных размышлений о вечном. В случае заказных диссертаций основание – злоупотребление служебным положением и мошенничество). Документированный результат диссертационной активности в области педагогики – десятки тысяч кандидатских и докторских дипломов. Недокументированный – массовая кадровая деградация и крайняя засоренность педагогической литературы пустыми, наукообразными и откровенно халтурными текстами.

Вывод: кадровый резерв отечественной педагогической науки крайне ограничен. Остается добавить, что именно АПН-РАО несла ответственность за подготовку научных кадров, в том числе за аспирантуру и присвоение научных званий.