Терапия маниакальных состояний разработана значительно хуже, чем лечение депрессии. Это обусловлено рядом причин: частичное улучшение может быть достигнуто разнообразными седативными средствами, которыми обычно купируют острые приступы маниакального возбуждения; в отличие от депрессии с постоянной угрозой суицида, легкая и среднетяжелая мания не представляет опасности для жизни больного; психопатология маниакальных состояний изучена намного хуже, чем клиника депрессивных синдромов, что затрудняет поиск дифференцированной терапии. Оценку эффективности специфического антиманиакального действия различных препаратов затрудняет то, что «фармакологическое связывание» больного любым седативным средством приводит к торможению процесса «самораскручивания» маниакального возбуждения и этот неспецифический компонент наслаивается на более избирательный терапевтический эффект.
Чаще всего для лечения мании используют соли лития и нейролептики, причем из нейролептиков наиболее выраженным антиманиакальным действием обладает галоперидол. Мерой специфичности метода лечения являются полнота и гармоничность регресса симптоматики. Нами совместно с М. М. Рабинович с целью оценки специфичности антиманиакального эффекта карбоната лития, галоперидола и тизерцина были отобраны пациенты, положительно реагировавшие на терапию этими препаратами (соответственно 10, 13 и 5 человек). У всех маниакальное состояние было средней тяжести или тяжелым. Карбонат лития назначался в суточных дозах 1200…2100 мг, концентрация лития в крови составляла от 0,6 до 1,4 ммоль/л. Галоперидол использовался в дозах от 11 до 35 мг, тизерцин — до 500 мг. В каждом случае подбирались оптимальные для данного больного дозы лекарств. Тяжесть каждого симптома оценивалась по градуированной шкале до начала терапии, а затем еженедельно в течение 4 нед. Исходная сумма баллов для каждого симптома принималась за 100 %, и в процессе лечения тяжесть оставшейся симптоматики представлялась в процентах от исходной.
Градуированная оценочная шкала маниакальной симптоматики составлена по тому же принципу, что и шкала депрессии. Она включает 5 градуированных симптомов, которые оценивались количественно в баллах, и несколько признаков, учитывающихся альтернативно («есть» — «нет»).
Динамика регресса отдельных симптомов в процессе лечения представлена в табл. 6 и на рис. 2.
Из данных табл. 6 видно, что при лечении литием и галоперидолом быстрее происходили нормализация двигательной активности и уменьшение раздражительности. Менее резким было действие этих препаратов на настроение и темп мышления. В тех случаях, когда больных лечили литием, эта диспропорция не была столь выраженной и при количественной оценке различия в степени редукции отдельных симптомов не достигали статистически значимого уровня. При лечении галоперидолом они были выражены сильнее. К концу 4-й недели лечения галоперидолом показатели раздражительности и моторной гиперактивности составляли соответственно 9,1 и 13,7 % от исходного уровня, а показатели настроения и темпа мышления —30,6 и 28,6 %. При статистической обработке методом парных сравнений эти различия оказались статистически значимыми: для пар «настроение — раздражительность», «настроение —двигательная активность», «темп мышления — раздражительность» и «темп мышления — двигательная активность».
Как видно, редукция пяти симптомов мании при лечении карбонатом лития происходила более синхронно, в то время как при терапии галоперидолом различия в скорости регресса были более выраженными. Гармоничная редукция симптоматики и большая степень ее регресса за первые 4 нед свидетельствуют о том, что антиманиакальное действие лития более специфично, чем действие галоперидола.
По сравнению с профилями антиманиакального эффекта лития и галоперидола терапевтическое действие тизерцина и аминазина было значительно менее специфичным: как видно на рис. 2, имеется резкая диссоциация между темпом редукции двигательного и идеаторного компонентов маниакального синдрома. На рисунке представлены суммарные данные, полученные при лечении только 4 больных тизерцином и 5 — аминазином, так как для составления профиля терапевтического действия отбирались больные с достаточно тяжелой манией и со значительным улучшением в течение первых недель, а набрать достаточно большую группу больных, лечившихся тизерцином и отвечающим этим требованиям, оказалось сложным. Особенности терапевтического действия, представленные на графике, хорошо известны: нередко можно видеть больного с сильным маниакальным возбуждением, который после введения больших доз тизерцина или аминазина почти полностью обездвижен, но еле слышно, заплетающимся языком продолжает высказывать те же идеи величия, причем темп мышления и отвлекаемость продолжают оставаться повышенными.
Таблица 6. Количественная оценка регресса маниакальной симптоматики в процессе лечения больных карбонатом лития* и галоперидолом**
1-я*
2-я*
3-я*
4-я*
1-я**
2-я**
3-я**
4-я**
Настроение
72,7
50,5
32,3
20,0
79,5
69,1
51,6
30,6
Темп мышления
64,5
50,0
33,3
14,8
74,5
67,3
49,0
28,6
Двигательная активность
55,8
26,9
17,8
6,7
58,0
54,4
33,1
13,7
Идеи величия
67,7
48,4
22,3
14,8
70,9
79,0
40,9
13,6
Раздражительность
61,0
41,5
28,6
13,9
65,0
46,0
24,2
9,1
Общая оценка тяжести состояния
64,9
44,9
28,2
14,5
70,0
62,7
43,8
21,2
Рис. 2. Регресс маниакальной симптоматики в процессе лечения карбонатом лития (а), галоперидолом (б) и аминазином и тизерцином (в). По оси ординат — тяжесть симптомов (в % от исходной), по оси абсцисс — продолжительность лечения. 1 — настроение; 2 — темп мышления; 3 — идеи величия; 4 — моторика.
Тем не менее тизерцином и аминазином продолжают широко пользоваться для купирования маниакального возбуждения. Это оправдывают наличием инъекционных лекарственных форм обоих препаратов, меньшим количеством серьезных побочных явлений и тем, что уменьшение двигательной активности, возможности контактов и деятельности само по себе приводит к снижению уровня маниакального возбуждения. Возможно, некоторую роль играет и привычка, поскольку аминазин и тизерцин обычно применяют при различных формах возбуждения.
Из всех средств, применяемых для лечения мании, препаратом выбора являются соли лития, которые имеют ряд значительных преимуществ: терапевтическое действие проявляется достаточно быстро, уже через несколько дней, лекарственная ремиссия более полноценна, отсутствует нейролептический синдром, присущий большинству антиманиакальных препаратов и особенно галоперидолу. Часто больной не может быть отпущен домой или (после купирования маниакальной симптоматики) приступить к работе из-за явлений лекарственного паркинсонизма, которые иногда сохраняются относительно долго даже после отмены лекарства. Важно, что в отличие от нейролептиков, обладающих депрессогенным действием, литий предотвращает наступление депрессии.
Из нейролептиков наиболее сильным и специфическим антиманиакальным действием обладает галоперидол, а также и другие производные бутирофенона. Главным преимуществом галоперидола являются возможность парентерального введения и быстрота действия: резкое маниакальное возбуждение смягчается уже через несколько часов после инъекции. Поэтому больным тяжелой манией с отказом от приема лекарств приходится начинать лечение с инъекций галоперидола. В этих случаях его целесообразно сочетать с аминазином, так как аминазин купирует вызываемый галоперидолом гиперкинетический нейролептический синдром, а лечебное действие обоих препаратов в отношении маниакального возбуждения суммируется. Коррекция побочных явлений циклодолом менее желательна, так как циклодол обладает некоторым возбуждающим действием.
При длительной терапии галоперидолом у нескольких больных наблюдались кратковременные (от нескольких часов до суток) эпизоды, характеризовавшиеся колебаниями настроения, раздражительностью, тревогой, изредка сопровождавшиеся плачем. Эти состояния возникали у больных на фоне явлений акатизии, однако циклодол их полностью не купировал. В 2 случаях они исчезали после добавления тизерцина и в дальнейшем не возобновлялись. При применении галоперидола у 2 больных возникли выраженные депрессивные состояния, никогда не наблюдавшиеся ранее в конце маниакальных фаз.
Если нет противопоказаний для лития (почечная недостаточность, тяжелое нарушение проводимости сердечной мышцы, нетоксический зоб), лечение легкой и среднетяжелой мании мы всегда стремимся начать с этого препарата. У больных манией концентрация лития в крови должна быть выше, чем при профилактической терапии (0,8… 1,6 ммоль/л). Если нет возможности своевременно ее проверять, можно продолжать лечение, подбирая дозы, ориентируясь на терапевтический эффект и выраженность побочных явлений. Обычно в первый день доза карбоната лития составляет 600 мг, и ее быстро увеличивают — за З…4дня до 1500 мг и более в день. Под контролем определения концентрации лития в плазме крови суточная доза может быть увеличена до 2000… 3000 мг. По мере затухания маниакальной симптоматики доза снижается и, если планируется профилактическое лечение, доводится до такого предела, чтобы концентрация лития в крови составляла 0,6… 0,8 ммоль/л. Если же применение препарата ограничено только терапией маниакальной фазы, его медленно снижают до полной отмены.
В тех случаях, когда маниакальное состояние настолько тяжело, что невозможно гарантировать регулярный пероральный прием углекислого лития и необходимо немедленное купирование возбуждения, лечение приходится начинать с инъекций галоперидола и по мере уменьшения возбуждения присоединять к галоперидолу литий, постепенно снижая дозу первого препарата и увеличивая прием второго.
Замену следует проводить так, чтобы ко второй половине фазы больной был целиком переведен на лечение литием, так как продолжение приема галоперидола создает риск непосредственного перехода мании в депрессию.
Появление оксибутирата лития — препарата, пригодного для парентерального введения, позволило лечить им резко возбужденных маниакальных больных без применения нейролептиков. Нами оксибутират лития применялся внутримышечно в суточных дозах от 3 до 6 г для лечения 28 больных МДП. Полное купирование симптоматики отмечалось у 21 больного, значительное улучшение— у 6 и слабое — у 1 больного. По степени и быстроте наступления терапевтического действия оксибутират превосходил карбонат лития. Особенно отчетливо это проявилось у больных с резким психомоторным возбуждением. Причина этого может быть объяснена либо тем, что препарат вводился парентерально, либо потенцирующим антиманиакальный эффект лития действием гамма-оксимасляной кислоты (ГОМК). Первая возможность менее вероятна, так как при парентеральном и пероральном введении оксибутирата лития концентрация лития в крови существенно не отличалась [Смулевич А. Б. и др., 1983], так же как и распределение его между эритроцитами и плазмой [Васянин С. И. и др. 1983].
Для оценки роли ГОМК у 2 больных с резким маниакальным возбуждением было начато лечение карбонатом лития, а затем к нему был добавлен оксибутират натрия (4 г в день). Несмотря на то, что концентрация лития в крови существенно не менялась, добавление ГОМК привело к заметному смягчению маниакального приступа. Добавление ГОМК к галоперидолу также потенцировало антиманиакальное действие последнего, однако не столь интенсивно, как при сочетании с карбонатом лития.
Следует отметить, что оксибутират натрия в тех же дозах существенно усиливал действие феназепама за счет увеличения снотворного эффекта и способности купировать тревожное возбуждение.
Таким образом, очевидно, что литий и ГОМК действуют на разные компоненты аффективного синдрома: литий обладает специфическим антиманиакальным эффектом и практически не влияет на аффект тревоги, в то время как ГОМК, вероятно, воздействует на другой компонент аффективного состояния — неспецифическое возбуждение, лежащее в основе каждого аффекта. Именно поэтому он потенцирует действие и противотревожных препаратов, усиливая их седативное действие.
Гамма-аминомасляная кислота (ГАМК), метаболитом которой является ГОМК, оказывает тормозящее действие на нервное возбуждение. Имеются сообщения об антиманиакальном эффекте вальпроата натрия (конвулекс, депакин) или другого соединения этой кислоты (депамид). Эти препараты обладают ГАМК-позитивным эффектом, ингибируя фермент, разрушающий ГАМК. Так, Н. Emrich и соавт. (1980) сообщили об успешном лечении вальпроатом четырех из пяти маниакальных больных, S. Puzynski, L. Klosiewicz (1984) обнаружили отчетливый антиманиакальный эффект у депамида.
В литературе имеются сообщения об антиманиакальном действии значительного числа препаратов: предшественника серотонина — триптофана [Prange A. et al., 1974] и серотониннегативного препарата метизергида, а также р-адреноблокатора пропранолола и агониста 02-адренорецепторов — клонидина и различных нейролептиков: левомепромазина (тизерцин), меллерила, мажептила и др. Возможно, серотонинергическим эффектом амитриптилина обусловлено его положительное действие при мании, описанное еще в начале 60-х годов. У 3 больных атипичной и резистентной к различным видам терапии манией амитриптилин, по наблюдениям В. А. Добека и А. С. Генделевич, оказал значительный терапевтический эффект, хотя в других случаях его применение было безрезультатным. В особо тяжелых случаях прибегают к ЭСТ, причем особенно эффективными оказываются униполярные (левосторонние) припадки [Балонов Л. Я. и др., 1979].
Патогенез
Аффективные психозы Нуллер Ю. Л., Михаленко И. Н.
Такое разнообразие антиманиакальных средств заставляет предположить, что либо мания гетерогенна в отношении патогенеза, либо в патогенезе этого заболевания большую роль играет компонент неспецифического возбуждения, на который оказывают влияние разнообразные препараты, обладающие успокаивающим действием. Последнее предположение представляется более вероятным, так как в литературе приводится длинный список разнообразных воздействий и препаратов, способных спровоцировать (или вызвать) маниакальное состояние. К ним относятся различные антидепрессанты с выраженным стимулирующим компонентом действия, стимуляторы, блокатор тормозных а2-адренорецепторов — йохимбин [Price L. et al., 1984], тиреотропин [Josephson A., MacKenzie Т., 1980] и даже большие дозы быстро вводимого кальция, ряд других препаратов, а также острые и тяжелые психо-травмирующие ситуации (например, внезапная смерть близкого человека).
Исследования обмена моноаминов при мании немногочисленны и включают небольшие группы больных. Наиболее полной как по количеству больных, так и по числу определяемых метаболитов является работа S. Koslow и соавт. (1983), в которой с учетом пола и возраста проводилось сравнительное исследование метаболитов норадреналина, адреналина, дофамина и серотонина в спинномозговой жидкости и в суточной моче. Сопоставлялись большие группы больных депрессией с моно- и биполярным течением МДП, здоровый контроль и 19 больных манией. В спинномозговой жидкости у маниакальных больных, по сравнению с контролем, была выше концентрация З-метокси-4-оксифенилгли-кола — главного метаболита норадреналина в ЦНС, а уровень метаболитов серотонина и дофамина — 5-оксииндолуксусной (5-ОИУК) и гомованилиновой кислот (ГВК) — был повышен только у женщин. По сравнению с депрессией значительно выше было содержание этого метаболита норадреналина и ГВК. В суточной моче у маниакальных больных по сравнению с контролем была выше концентрация метаболитов адреналина — ванилинминдальной кислоты, метанефрина (только у мужчин), норметанефрина — и выше концентрация норадреналина. Таким образом, при мании был повышен обмен норадреналина, серотонина и адреналина, а по сравнению с депрессией — больше центрального метаболита норадреналина и ГВК в спинномозговой жидкости и норадреналина в моче.
Обращает внимание, что по ряду показателей различия между манией и депрессией у больных с монополярным МДП были выше, чем с депрессией при биполярном течении. Особенно четко эта тенденция проявилась в отношении норадреналина в моче. S. Rosenblatt и соавт. (1973) 2 больным манией и 2 шизоаффективным психозом вводили меченый дофамин. Оказалось, что, по сравнению с ремиссией, при мании и острых приступах шизоаффективного психоза резко увеличивалось содержание радиоактивного норадреналина, что указывает на активацию дофамин-р-гидроксилазы — лимитирующего фермента в синтезе норадреналина. R. Post и соавт. (1978) обнаружили, что норадреналин в спинномозговой жидкости увеличивается при мании и тревожной депрессии, причем его уровень был связан со степенью тревоги. Как известно, монополярная депрессия значительно чаще протекает с тревожно-депрессивным синдромом, что может объяснить результаты работы S. Koslow и соавт. (1983).
Таким образом, некоторые особенности обмена моноаминов при мании и монополярной депрессии, прежде всего повышение содержания норадреналина в моче, вероятно, обусловлены неспецифическим аффективным возбуждением, присущим и тревоге, и мании.
Очевидно, определение содержания метаболитов моноаминов в спинномозговой жидкости, крови и моче — слишком грубая методика, чтобы отразить более тонкие моноаминергические процессы в отдельных участках мозга. Для оценки серотонинергических процессов в диэнцефальной области Н. Y. Meltzer (1984) использовал увеличение содержания кортизола в ответ на введение предшественника серотонина — 5-ОТФ. У больных депрессией и манией прирост кортизола был намного больше, чем у здоровых, что указывает на дефицит серотонина у обеих групп больных и на повышенную чувствительность серотонинергических рецепторов, участвующих в регуляции секреции КРФ. Эти выводы в сочетании с данными A. Prange и соавт. (1974) об антиманиакальном действии триптофана позволяют предположить, что дефицит серотонина играет пермиссивную (разрешающую) роль в возникновении и депрессии, и мании.
В отношении секреции кортизола литературные данные менее противоречивы: в большинстве работ (но не во всех) указывается на повышение уровня кортизола в крови больных манией и нарушение его суточного ритма [Gerner R., Wilkins J. N., 1983].
Некоторые расхождения отмечаются в отношении результатов дексаметазонового теста при мании: в ряде ранних работ не было выявлено повышения частоты патологических результатов, однако P. Graham и соавт. (1982) обнаружили отсутствие подавления у 23 из 50 маниакальных больных, что приближается к данным теста при депрессии, а С. Godwin и соавт. (1984), проводя тест в период депрессии и мании у 9 больных МДП, обнаружили, что у 6 из них его данные были патологическими и у 1 нормальными в обеих фазах. Правда, в последней работе не приводятся данные о проводимом лечении и лишь указывается, что не назначались препараты, влияющие на тест.
Наши результаты согласуются с приведенными: из 15 больных в маниакальной фазе МДП патологические данные теста были обнаружены у 6 (40 %). Поскольку нарушение подавления секреции кортизола дексаметазоном косвенно указывает на дефицит серотонина в мозге [Nuller Yu. L., Ostroumova M. N., 1980], приведенные результаты наряду с данными Н. Meltzer (1984) позволяют предположить, что при мании, так же как и при депрессии, имеется недостаток серотонина.
Таким образом, до настоящего времени еще нет достаточно четко сформулированной, доказательной и принятой гипотезы патогенеза мании, а данные о нарушении обмена моноаминов и кортизола при этом состоянии неоднозначны и менее отчетливы, чем в отношении депрессии.
Обращает на себя внимание следующее несоответствие биохимических и психопатологических показателей. Как было показано, симптоматика эндогенной депрессии прямо противоположна проявлениям мании. При депрессии отмечается снижение настроения, темпа мышления, уровня побуждений, интересов, общительности, больной малодоступен внешним влияниям, решения принимаются с трудом, самооценка понижена, испытывается витальное ощущение неблагополучия, моторика заторможена и т. д. При мании — настроение повышено, мышление ускорено, влечения, интересы, общительность повышены, больной отвлекаем, чрезмерно реагирует на внешние события, решения принимаются быстро, моторика расторможена, больной ощущает уверенность в своих силах, возможностях, радость бытия, и это ощущение носит витальный характер. Можно было бы ожидать, что и в отношении биохимических показателей будет наблюдаться тенденция к противоположно направленным сдвигам, однако при обоих состояниях имеются нарушения данных дексаметазонового теста, вероятно, имеется дефицит серотонина, а данные в отношении обмена катехоламинов при мании противоречивы.
Все это указывает на то, что различия между патогенетическими механизмами мании и депрессии не могут быть сведены к биохимическим нарушениям. В этом отношении большой интерес представляют данные о межполушарной асимметрии при аффективной патологии. Так, В. Л. Деглин (1970), основываясь на аффективных реакциях после унилатеральных электросудорожных припадков и особенностях их терапевтического действия при различных фазах МДП, а также на результатах исследования адаптации к звуковой нагрузке раздельно для каждого уха у больных манией и депрессией, высказал предположение, что при депрессии имеется стойкое преобладание активизации правого полушария (для правшей), а при мании — левого.
G. dEIia и С. Ferris (1973), проводя ЭЭГ-исследование при депрессии, обнаружили понижение активности левого полушария по сравнению с правым, что подтверждает данные В. Л. Деглина. Хотя выводы работ, посвященных межполушарной асимметрии при психических заболеваниях, не всегда согласуются, главным образом из-за различия методических подходов и трактовки полученных данных, это направление открывает новые перспективы в изучении патогенеза аффективных психозов.
Можно сделать вывод, что маниакальная фаза МДП отличается от ситуативно повышенного настроения или от эйфории, вызванной различными причинами, прежде всего наличием витального компонента: постоянного ощущения повышенной энергии, силы, активности. Психопатологически она характеризуется триадой Е. Kraepelin: ускорением темпа мышления, двигательной активностью, подъемом настроения. В патогенезе мании определенную роль играют нарушения в обмене моноаминов и, вероятно, глюкокортикоидов. Все это указывает на то, что к маниакальной фазе МДП определения «витальная» или «эндогенная» мания могут быть применены с таким же правом, как и к депрессивной фазе («витальная или эндогенная депрессия»).
Глава 5. Течение маниакально-депрессивного психоза
Аффективные психозы Нуллер Ю. Л., Михаленко И. Н.
Течение МДП характеризуется рядом параметров: частотой, длительностью и регулярностью фаз и интермиссий, динамикой этих показателей в процессе болезни, полярностью фаз, возрастом начала заболевания, особенностями дебюта и динамики отдельной фазы. На основании своих многолетних наблюдений Е. Kraepelin отметил, что частота и длительность фаз нарастают во времени и что первая интермиссия обычно бывает самой продолжительной, однако в целом течение МДП является нерегулярным и непредсказуемым. В 70-х годах интерес к этой проблеме возрос, так как, во-первых, предсказание течения аффективного психоза необходимо для более точной оценки эффективности профилактической терапии, а во-вторых, использование в медицине ЭВМ открыло новые перспективы для изучения количественных показателей болезненного процесса. Однако ряд работ лишь подтвердил наблюдения Е. Kraepelin в отношении тенденции к учащению и удлинению фаз и сокращению интермиссий по мере течения психоза.
Очевидно, эти результаты являются недостаточными, поскольку утяжеление течения МДП может происходить за счет различных процессов: преимущественного удлинения депрессивных фаз, их учащения, присоединения маниакальных состояний, формирования сдвоенных фаз или непрерывно-циркулярного типа течения и т. д., причем особенности течения болезни у конкретного больного обычно являются результатом сочетания сразу нескольких из этих процессов. Так, возможны одновременное удлинение и учащение депрессивных фаз и появление маниакальных эпизодов. Каждая из этих тенденций может быть выражена в разной степени, благодаря чему и течение МДП у каждого пациента индивидуализировано и не может быть предсказано на основании общих закономерностей, установленных в отношении большого контингента больных.
Результаты факторного анализа течения заболевания
Аффективные психозы Нуллер Ю. Л., Михаленко И. Н.
Известно, что если наложить друг на друга несколько гармоничных кривых, то получится нерегулярная кривая линия; точно так же сочетание нескольких, в разной степени выраженных, тенденций течения образует индивидуальный курс психоза. Но когда суммируется большое количество отдельных курсов болезни, разнонаправленные и многочисленные различия нивелируются и выявляются лишь самые общие и, следовательно, грубые закономерности, в данном случае тенденция к общему утяжелению. Поэтому мы совместно с О. М. Калининым и С. X. Рубцовой попытались использовать факторный анализ не для выделения вариантов, а для выявления основных тенденций течения, причем в программу были включены не только различные показатели течения МДП, но и ряд признаков, в отношении которых имелась вероятность, что они могут влиять на течение психоза (наследственность, экзогении и др.).
Были использованы данные анамнеза 75 больных МДП с длительностью болезни более 10 лет, собранные до 1970 г., т. е. до широкого внедрения профилактической терапии литием. Работа, частично опубликованная ранее, включала 3 этапа обработки факторным анализом: 1) показателей течения; 2) показателей, характеризующих наследственность и преморбид больных, и 3) всех показателей вместе. Мы вначале изложим основные выводы этого исследования, с тем чтобы читатели при желании могли пропустить результаты математической обработки, на основании которых эти выводы сделаны. Были выделены следующие тенденции течения психоза:
1. Тенденция биполярного МДП к удлинению фаз, связанная с гомогенной наследственной отягощенностью.
2. Тенденция к учащению фаз, связанная с тяжелыми инфекциями, перенесенными в детстве.
3. Тенденция к тяжелому биполярному течению с большим количеством коротких фаз, слабо связанная с ревматизмом в прошлом.
4. Образование большой (сверхдлинной») первой интермиссии, связанное с экзогенными вредностями.
Мы вновь подчеркиваем, что выделены не варианты, а тенденции течения и у одного и того же больного они могут сочетаться.
У двух сестер имелась массивная гомогенная наследственная отягощенность в 3 поколениях. Одна из них в раннем детстве перенесла тяжелый полиомиелит. Психоз у нее начался в 16 лет маниакальной фазой. Частота и длительность депрессивных и маниакальных фаз быстро нарастали, и через несколько лет установилось непрерывно-циркулярное течение.
У второй сестры заболевание началось в 30 лет с депрессивной фазы продолжительностью в 2/2… 3 мес. В дальнейшем длительность фаз постепенно нарастала до 7 мес, интермиссии были большими—от 4 до 9 лет, первое маниакальное состояние возникло в 60 лет, и лишь в 75 лет установилось непрерывно-циркулярное течение. У двух дочерей второй больной также возник биполярный МДП, причем у старшей психоз начался маниакальным возбуждением в 22 года после очень тяжелой дифтерии с рядом неврологических осложнений, а у младшей — депрессией в 42 года.
Таким образом, в обоих поколениях у сестер, перенесших тяжелые инфекции с серьезной неврологической симптоматикой, психоз начался значительно раньше, с маниакальных фаз и протекал злокачественно: в обоих случаях быстро установилось непрерывно-циркулярное течение. До этого отмечались отчетливое удлинение и учащение фаз. У двух других больных МДП дебютировал депрессией значительно позже, в течение относительно большого периода нарастала длительность депрессивных фаз, и лишь затем присоединились маниакальные состояния.
Можно предположить, что у двух больных гомогенная наследственная отягощенность внесла свой вклад в течение МДП в виде тенденции к удлинению фаз, а у их сестер, перенесших тяжелые нейроинфекции, к этому добавилась привнесенная ими тенденция к учащению приступов. Возможно, они в данном случае лишь усилили присущий данным больным тип течения, однако и у других пациентов с тяжелыми инфекционными заболеваниями в детстве и молодости отмечалась эта же тенденция. Каждая из приведенных тенденций течения выделялась при анализе в качестве фактора.
Нами были отобраны по 5 больных с максимальными факторными нагрузками. Так, у больной Б. имелось высокое значение первого фактора, а у ее сестры, перенесшей полиомиелит, — сразу двух факторов: первого и второго, т. е. в формировании течения ее психоза принимали сильное участие сразу две тенденции (фактора). Наибольшее значение фактора, отражающего тенденцию к длительной первой интермиссии (отрицательный полюс фактора 2, табл. 7), было у 58-летнего больного, не имеющего наследственной отягощенности, перенесшего в 9 лет тяжелый сыпной тиф с температурой свыше 40 °С и лихорадочным бредом, в 12 лет — брюшной тиф, в 10 — малярию. Первая неглубокая депрессивная фаза продолжалась около месяца и протекала с астенодепрессивным синдромом. Первая интермиссия длилась 26 лет, затем возникла сдвоенная фаза (депрессия — мания), после которой последовал месячный светлый промежуток. За 3 года у больного сформировался непрерывно-циркулярный тип течения. Продолжительность фаз — 2…3 мес.
В данном случае ведущей была тенденция к течению с сверхдлинной» первой интермиссией, но у этого больного в меньшей степени, но четко проявилась и другая тенденция — к учащению приступов.
Для обработки методом факторного анализа были отобраны 28 признаков — первые 13 характеризовали наследственность и преморбидное состояние больного, остальные 15 — течение процесса:
1. Гомогенная наследственность.
2. Гетерогенная наследственность (шизофрения и другие бредовые психозы).
3. Гетерогенная органическая» наследственность (эпилепсия, олигофрения, грубые органические психозы).
4. Наследственная отягощенность диабетом.
5. Малярия.
6. Тяжелые инфекции в детстве (с гиперпирексией, судорожными припадками, нарушениями сознания, инфекционным делирием и т. п.).
7. Ревматизм.
8. Туберкулез.
9. Травмы головы с потерей сознания.
10. Длительный психогенный стресс (учитывались только крайне тяжелые и длительные психотравмирующие ситуации).
11. Индекс суммы экзогенных вредностей (все перенесенные в преморбид-ном периоде тяжелые заболевания, травмы, контузии, алиментарная дистрофия и т. д.).
12. Гипертимный характер.
13. Тревожно-мнительный характер.
14. Возраст начала заболевания.
15. Длительность заболевания.
16. Возраст больного при последней регистрации его состояния.
17. Провокация первой фазы.
18. Длительность первой интермиссии.
19. Среднее количество месяцев болезненного состояния (маниакального и депрессивного), приходящееся на 1 год заболевания.
20. Показатель нарастания суммарной длительности фаз (частное от деления суммарной длительности всех фаз 2-й половины заболевания на сумму длительности всех фаз 1-й половины).
По причинам, приведенным ниже, 1-я фаза не учитывалась; период болезни от начала 2-й фазы до конца делился пополам, и в каждой половине подсчитывалась сумма длительности фаз в месяцах.
21. Среднее количество фаз на 1 год заболевания.
22. Показатель нарастания частоты фаз (частное от деления числа фаз 2-й половины заболевания на число фаз 1-й половины, 1-я фаза не учитывалась, как и в признаке 20).
23. Средняя длительность депрессивных фаз, начиная с 3-й фазы.
24. Показатель удлинения депрессивных фаз (частное от деления суммарной длительности последних фаз на сумму длительности равного количества первых фаз, начиная с 3-й). Если число фаз было нечетным, средняя фаза не учитывалась. Так, если больной перенес 9 фаз, то суммарная длительность 3 последних фаз делилась на суммарную длительность 3-й, 4-й и 5-й фаз; 2 первые и 6-я (средняя) фазы не учитывались.
25. Средняя длительность циклов — интервалов между началом последующих депрессивных фаз, считая с начала 3-й фазы.
26. Показатель укорочения циклов (определялся аналогично показателю 24 с начала 3-го цикла).
27. Наличие маниакальных эпизодов.
28. Отношение суммарной длительности маниакальных и депрессивных фаз.
В признаках 20 и 22 учитывалась динамика приступов, начиная со 2-й фазы. Это было вызвано тем, что при предварительном анализе материала оказалось, что у части больных 1-я интермиссия оказалась непропорционально большой по сравнению с последующими светлыми промежутками (у некоторых больных до 20… 30 лет). Такой продолжительный 1-й светлый промежуток обычно покрывал всю первую половину заболевания, в результате чего показатели утяжеления течения были очень большими вне зависимости от характера дальнейшей динамики заболевания. В признаках 23, 24, 25, 26 отсчеты начинались с 3-й фазы, так как первые 2 фазы и 2 интермиссии значительно отличались от последующих по длительности. Показатель-27 был введен из-за того, что у некоторых больных встречались очень короткие маниакальные эпизоды (иногда измеряемые часами), плохо поддающиеся количественному учету и выражению в признаке 28.
Результаты факторного анализа этих признаков представлены в табл. 7.
1-й фактор интерпретировался как биполярный фактор насыщенности всего периода заболевания периодами аффективных нарушений»: с малым удельным весом периодов аффективных нарушений, по сравнению со светлыми промежутками, на одном полюсе и с большим удельным весом этих периодов (большой насыщенностью» ими) — на другом полюсе фактора. Благоприятная тенденция характеризовалась редкими, но относительно длинными депрессивными фазами без маниакальных состояний, противоположная тенденция — частыми, относительно короткими депрессивными и маниакальными фазами с преобладанием депрессивных состояний. Эта тенденция коррелирует с ревматизмом в анамнезе. Вероятно, ее крайним выражением является непрерывный циркулярный тип течения. При просмотре корреляций между отдельными признаками, объединенными в 1-м факторе, оказалось, что ревматизм в относительно большой степени связан с наличием мании (+ 0,27) и ранним началом психоза (+ 0,26).
2-й фактор был опознан как фактор нарастания тяжести за счет удлинения приступов». Эта тенденция была связана с гомогенной наследственной отягощенностью и отрицательно коррелировала с экзогениями.
3-й фактор интерпретировался как фактор нарастания тяжести за счет учащения приступов». Тенденция к нарастанию частоты приступов была связана с тяжелыми инфекциями, перенесенными в детстве, и, очевидно, усиливалась в более позднем возрасте.
4-й фактор — фактор позднего начала» — характеризует тенденцию к позднему началу психоза и монополярному течению (только депрессии). Эта тенденция отрицательно коррелировала с гомогенной наследственной отягощенностью.
Хотя выделенные факторы могут быть легко идентифицированы (а это указывает на то, что они действительно отражают клиническую реальность), все же обращают на себя внимание их незначительные факторные веса. Возможные объяснения этого заключаются в том, что большинство из первых 13 признаков практически независимы друг от друга (что показало изучение их корреляций) и оценивались они лишь альтернативно (О» — 1»).
При обработке факторным анализом этих признаков (1…10, 12 и 13) оказалось, что гомогенная наследственная отягощенность и экзогении разошлись по разным факто
Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...
Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...
Принципы и методы управления в таможенных органах Под принципами управления понимаются идеи, правила, основные положения и нормы поведения, которыми руководствуются общие, частные и организационно-технологические принципы...
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ САМОВОСПИТАНИЕ И САМООБРАЗОВАНИЕ ПЕДАГОГА Воспитывать сегодня подрастающее поколение на современном уровне требований общества нельзя без постоянного обновления и обогащения своего профессионального педагогического потенциала...
Основные симптомы при заболеваниях органов кровообращения При болезнях органов кровообращения больные могут предъявлять различные жалобы: боли в области сердца и за грудиной, одышка, сердцебиение, перебои в сердце, удушье, отеки, цианоз головная боль, увеличение печени, слабость...
