Останкинская телебашня

Останкинская телебашня

Пролог

Молочно-белый туман медленно поднимался над неухоженными могилами. Полная луна, хищно ощерившись, молча наблюдала за расплывающейся дымкой, и будто ухмылялась в предвкушении чего-то жуткого и безобразного. Покосившиеся кресты окутывались зеленоватым свечением, словно воздушным одеялом. В воздухе явно ощущался запах ладана.

Деревенька, стоявшая чуть поодаль старого кладбища, замерла в полночной тишине. Ни звука, ни огонька. Даже собаки, забившись в своих конурах, испуганно таращились на нависшую, словно зоркое око, луну, и помалкивали, ни звуком, ни рыком, не выдавая своего присутствия.

Старое кладбище приютило под своей сенью всех тех, кто умер не своей смертью - самоубийц, утопленников, смертных грешников, волхвов и колдунов. Все они вынуждены доживать свой век в виде ходячих мертвецов. Местные жители пренебрежительно называют их мертвяками и стараются обходить кладбище стороной. Каждый знает, что именно эти души и становятся самый страшными мертвяками.

Не повезло жителям деревеньки с таким соседством. Мало того, что мертвяки под боком, так еще и название подкачало – Останково. От слова «останки», значит. Жители соседних деревушек посмеиваются, называя их останкинцами. А чего смеяться-то? Тут не до смеха. Жизнь у них и так не задалась, а с таким соседством во сто крат усугубляется. Ладно, днем – еще куда ни шло. Кладбище стоит тихое, смирное, будто самое обычный погост. Но вот в полнолуние все совершенно меняется. В полнолуние, как только луна покажет свое истинное лицо, жители за порог ни ногой. Дай Бог, что все обойдется, и утро встретит их ярким солнышком и птичьей перебранкой. Но ведь бывает и по-другому…

Бывает, собьется путник с пути, решит переночевать в хорошую летнюю ночь под большим дубом, тут его утром и найдут. С перекошенным от ужаса лицом и расцарапанными в кровь щеками. Особо любопытные, решившие взглянуть в окошко в самый разгар полнолуния, наблюдали такую картину: мирный молочно-белый туман вдруг взымался над могилами, расточая зеленоватое свечение повсюду и окутывая им близлежащие дома, а потом, словно голодный пес, набрасывался на свою жертву, высасывая из нее всю жизнь, до последней капельки. Наиболее глазастые могли увидеть и нечто не совсем обычное – из тумана вдруг появлялась серая сгорбленная тень и, опираясь на костыль, медленно шла к жертве.

Если бы не туман, можно было бы разглядеть, как у жертвы, имевшей неосторожность заснуть не в том месте, не в то время, раскрывается рот в безмолвном крике, а глаза вылезают из орбит, словно не веря тому, что видят. Ожидание скорого конца приводит жертву в неописуемый ужас. А может, этот ужас вызывает сама тень, которую местные жители называют «горбуньей». Сколько лет горбунье – никто не знает. Древние старухи помнят, что еще их бабки рассказывали о злобной ведьме, погубившей немало невинных душ. Она всегда появляется в полнолуние, из молочно-белого тумана с зеленоватым оттенком. А следом за ней стелется запах ладана…

Старожилы говорят, что она сама - неупокоенная душа. И где-то среди покосившихся холмиков есть и ее могила. Вот только отыскать ее никто так и не смог. Известно только одно – если горбунья появилась – что-то обязательно случится. Заплутавшие путники в эту ночь расстанутся со своей жизнью – ведьме нужна свежая кровь, чтобы поддерживать свои силы. Но бывает и иначе. Иногда горбунья появляется посреди белого дня. Возникает, будто из-под земли. Вот только перед тобой никого не было, и вдруг из молочного тумана, набежавшего за какие-то доли секунды, появляется безобразная фигура. Все что она скажет – точь-в-точь сбывается. Самое главное внимательно слушать и в точности исполнять. Правда, случается это совсем уж нечасто. Правильнее сказать, очень редко. На памяти старожилов, раза два и приключалось.

Один раз старуха предупредила конюха Степку, чтобы не пил, иначе весь его род под корень истребится. Но тот не послушался. Решил, что горбунья ему спьяну примерещилась. На следующую же ночь он перевернул свечку, будучи в пьяном угаре, и всю его семья угорела до смерти.

Во второй раз старуха явилась к владельцу Останкинских земель – опричнику Орну. Немец по происхождению, он не боялся ни черта, ни Бога, а местные легенды вызывали в нем лишь охотничий азарт. Прослышав про спрятанный в этих клад, он принялся раскапывать могилы, не обращая внимания на многочисленные предупреждения местных жителей.

Горбунья явилась к нему посреди белого дня. Солнце неожиданно скрылось за тучами, набежал сильный ветер, а вслед за ним землю опутал туман. Местные жители оцепенели от ужаса, только Орну, казалось, все было нипочем. Горбунья, выплывшая их тумана, оказалась не многословной. Она погрозила Орну своей кривой клюкой и предупредила, если он не прекратит безобразия, то она проклянет его и весь род.

Горбунья растаяла в тумане также неожиданно, как и появилась. Тучи рассеялись, вновь выглянуло солнце, только жители еще долго не могли отойти от могильного холода, принесенного старухой. А Орну, казалось, и горя мало.

На следующий день он еще более неистово измывался над одной из самых старых могил. А на следующий день сгинул. Кто-то видел его бегущим в диком ужасе в сторону Останкинских болот. Что так напугало Орна – неизвестно. Но тот факт, что домой он больше вернулся, позволяет думать, что горбуньино проклятье сбылось.

Все эти истории в одно мгновение пронеслись в голове у худенькой, перепуганной до смерти девушки, притулившейся за покосившимся крестом без всяких надписей. Она цеплялась тонкими белыми пальцами за полусгнивший крест, будто пытаясь защититься от напирающего со всех сторон тумана. Но разве можно спастись от неизбежного?

Девушка судорожно напрягала свою память. Как она здесь оказалась? Что привело ее на кладбище, тем более ночью, в полнолуние? Все знают, что это место проклято. И люди, которые не нашли здесь покоя, и земля, содержащая в своем лоне страшных мертвяков. Все проклято! И даже туман зеленоватого цвета. Разве может туман светиться изнутри?

Она всем телом прижалась к кресту, надеясь, что те силы, которые прячутся в тумане, проплывут мимо, и не заметят ее маленькой, жалкой фигурки.

А туман становился все гуще и гуще. Рваными клочьями он то прижимался к земле, то поднимался выше, будто пытаясь окутать все кладбище – землю, которая принадлежала ему по праву. И луна больше не казалась неживой. Отсюда, глядя из-под креста, казалось, что туман становится ее телом. Рваные клочья превращаются в руки, платье, которое больше похоже на лохмотья, а сверху – голова с хищным ощером. Мертвые глаза плотоядно смотрят свысока на землю, и кажется, видят абсолютно все, не пропуская ни клочка земли, ни жалкой травинки.

Девушка перестала дышать, в ужасе наблюдая за этими превращениями, а потом закричала. Она будто со стороны наблюдала, как раскрывается ее рот – словно у рыбы, выброшенной на берег, и округляются глаза, готовые вот-вот вылезти из глазниц. А потом и вовсе произошло ужасное. Фигура затрепетала, словно живая и принялась раздваиваться. Все это длилось несколько мгновений, но и этого хватило, чтобы перед тем, как потерять сознание, она рассмотрела жуткую, горбатую фигуру с крючковатой палкой.

Фигура медленно приближалась к вжавшейся в крест девушке и хищно ухмылялась, глядя на нее пустыми глазницами и щерясь беззубым ртом. Луна по-прежнему смотрела вниз со своего привычного места, окруженная рваными клочьями тумана, и казалось, наблюдала – чем закончится этот поединок между жизнью и смертью. Горбунья подошла совсем близко, наклонилась, расточая запах смрада и ладана, девушка закричала, чувствуя, как кровь перестала бежать по ее жилам и… потеряла сознание.

Первое, что она увидела, открыв глаза – это полную луну, бесстыдно заглядывавшую в ее окно. Несколько мгновений Татьяна приходила в себя, пытаясь нащупать полусгнивший крест и успокаивая бешено бьющееся сердце. А потом взгляд наткнулся на часы. Светящиеся цифры говорили о том, что сейчас три часа пополуночи. Она рывком села в кровати и огляделась.

Все хорошо. Он у себя дома. В своей уютной однокомнатной квартирке. Рядом на тумбочке лежит журнал, на обложке которого смутно можно разглядеть заголовок: «Останкино – земля утопленников и самоубийц». Она тут же вспомнила начало статьи, которую с упоением читала перед сном.

«Останкинская башня – самая высокая башня в мире. Однако далеко не все знают, что она в прямом смысле слова стоит на костях. В туманные, ночные часы возле телебашни появляется загадочная старуха, и горе тем, кто попадется на ее пути…»

Татьяна отвела взгляд от журнала, с облегчение вздохнула, вылезла из кровати и, подойдя к окну, задернула занавески.

- Вот так, - вслух сказала она, непонятно кому. – Сиди там, на своем небе. И не будоражь умы честных людей. Не хватало еще сознанием тронуться.

Она прошлепала на кухню, налила стакан воды и залпом выпила. Сердце все еще стучало, но уже не так сильно, как пять минут назад. Тане никогда не снились ужасы. Ее сны были вполне спокойными и бытовыми, если можно так сказать. Практически все из них забывались в тот момент, как только она поднимала голову от подушки. И лишь немногие помнились в течение дня. Как правило, они вызывали легкую улыбку, потому что были глупыми и утопическими.

Татьяна поставила чашку в раковину и пошлепала обратно в комнату. Забравшись под одеяло, она приготовилась заснуть, однако давешний сон снова и снова проникал в ее сознание, не давая предаться спокойному отдыху. Задремала она лишь под утро. Ее сон был тревожный и сумбурный. Но это все-таки было куда лучше, чем тот ужас, который она испытала совсем недавно.