МЕРТВЫЙ СЕЗОН

Сезон альпинистских восхождений заканчивается обычно в конце августа. Альпинисты разъезжаются по домам, а в горах наступает тишина. В эфире нет переговоров, в спасательном пункте тоже спокойно. Спасатели могут выйти на свои заветные горы для повышения спортивного мастерства, для получения удовольствия от восхождения на сильный маршрут с друзьями. Необходимо еще подготовиться к длинному зимнему сезону - отремонтировать водопровод, канализацию, выполнить другие хозяйственные работы. Дел хватает. В памятном году "мертвый" сезон начался, вроде, как обычно. Последние альпинистские сборы закончились, альпинисты оформили бумагами с печатями свои восхождения на спасательном пункте и пришли с нами прощаться до следующего сезона. Руководитель сбора, известный в стране альпинист, поблагодарил спасателей за консультации, помощь его сборам и попросил, чтобы его сын и еще пара молодых ребят остались при КСП на неделю. До начала занятий в институте есть время, а парням очень хотелось сделать еще хотя бы одну гору. Возражений не было, тем более кое-кто из сотрудников КСП тоже собирался на гору.

По правилам альпинизма восходители выходили на гору с "благословения" выпускающего, а начальник спасательного отряда проверял маршрутный лист, уточнял путь подъема на гору и спуска с вершины, действия группы в случае аварии, устанавливал время радиосвязи, контрольный срок возвращения с маршрута. Все это записывалось в журнал регистрации выхода групп в высокогорную зону и всегда четко соблюдалось. По этим законам ходили на горы и новички и мастера. Таков был Закон Гор.

Стоял тихий солнечный день. Спасатели приводили в порядок альпинистское снаряжение после сложного летнего сезона, уточняли описания маршрутов. И во второй половине дня, как всегда вдруг, раздалась тревожная сирена. Сколько тревог пришлось мне услышать, но привыкнуть к ним невозможно, они всегда - вдруг. Захожу в радиорубку. Радист пытается выяснить ситуацию, но что-то случилось с рацией группы, передавшей тревожный сигнал. Удалось разобрать только позывной и что у пострадавшего травма головы. Затем связь вообще прервалась. Радист остался вызывать "Луч 14", а ребята пошли одеваться. Я открыл журнал регистраций групп, выходящих в высокогорную зону: кто вышел под этим позывным и на какую гору? Обычно, если я не выпускал, то обязательно принимал контрольный срок у сотрудников КСП. Смотрю на последнюю запись в журнале - записано небрежно: группа из четырех человек вышла на вершину Чегеткарабаши по Восточному ребру Северного гребня 4А категории сложности; выпустил их первый выпускающий. Ни контрольного срока, ни положенной маршрутной документации нет. Разбираться будем потом, а сейчас остается открытым вопрос, где находится пострадавший. Все маршруты на Чегеткару многократно ходил, хорошо знаю, но такая комбинация ребра и гребня, которая записана в журнале регистрации, не классифицирована. В таком направлении нет маршрута на эту гору. На всякий случай, чтобы проверить себя, заглядываю в справочник. Из трех маршрутов четвертой категории сложности один (с северо-запада) отпадает, другой проходит по восточному ребру, а третий - по восточному контрфорсу северо-восточного гребня. Ребус! Куда выходить спасательному отряду? Выпускающего на месте нет. Нашли альпинистскую книжку одного из участников, где записано, что он был на Чегеткаре по маршруту восточного контрфорса северо-восточного гребня.

Может быть, теоретически правильно обозначать альпинистские маршруты направлениями сторон света, но практически мне всегда мешало это определять путь в горах. Под рукой редко бывал компас, тем более что из-за аномальных явлений в горной местности ориентация по этому прибору сомнительна. Лучше всего, по-моему, ориентироваться по фамилии руководителя первопроходцев конкретного маршрута и по каким-нибудь отличительным признакам рельефа на маршруте.

Итак, выбираем левую четверку по восточному ребру, вернее, маршрут Чегеля. Правый маршрут относительно недалеко, и если не удастся установить радиосвязь, может быть, услышим голоса пострадавшей группы. За пару десятков минут, пока принималось решение о выборе направления поиска, спасатели подготовились к выходу. Машина подвезла нас к альплагерю "Джантуган", а затем поисковый отряд начал подниматься по тропе ущелья Адылсу вдоль реки. Дойдя до левобережной морены Башкаринского ледника, мы остановились для того чтобы передохнуть несколько минут. База ничего нового не сообщила. Время - начало шестого, скоро стемнеет. Понятно, что придется искать в темноте. Это очень опасная поисковая акция, тем более на камнеопасном маршруте. Даже днем при восхождении по этим маршрутам необходимо двигаться крайне осмотрительно – любое неточное движение может вызвать камнепад. Между прочим, спрашиваю о самочувствии у ребят. Один из парней начинает разгружать свой рюкзак, передавая мне веревки, железо и, сославшись на боль в колене, отправляется вниз. У страха есть запах, он, видимо, его почуял. Я был удивлен. Шли мы довольно быстро до этого места, никто не отставал, не жаловался. Ну что ж, вниз - так вниз. Но пути наши разошлись. С морены мы повернули направо, на ледник, а Алексей, назовем его так, - назад вниз по тропе.

Пересекли ледник, мимо небольшого ледникового озера подошли к началу маршрута. Стало быстро темнеть. Ночной туман густой шапкой накрывал нас. Пытались криком позвать ребят, но наши голоса поглощались облаками. Включаем налобные фонари и двумя связками, двойкой и тройкой, начинаем двигаться вверх по скалам. Маршруты левый и правый скальные, но не монолит, много осыпных полочек. Лазанье не сложное, в основном второй - третьей категории, но даже днем по маршруту нужно идти аккуратно, мягко - много свободно лежащих камней. До надоедливости, даже себе, предупреждаю ребят. Несколько часов работаем в темноте, свет фонарика из-за рельефа выхватывает только небольшие участочки. В основном, ищешь зацепки на ощупь, интуитивно. Как аккуратно не шли, но каждый уже свой камень получил. Много камней пулями со свистом, сжимающим душу, пролетают мимо, далеко внизу рассыпаясь ужасно красивыми искрами. Успокаиваешься лишь тем, что раз слышишь свист, то камень не твой. В какое-то мгновение услышали ответ на наши призывы, крики вроде бы были рядом, но уже более часа работаем вверх после этого, а ребят все нет, и голосов больше не слыхать. Усталость начинает наливаться в мышцы, в глазах от напряжения неприятная резь. Понимаю, перетерпев минут пятнадцать, все пройдет. Каково моим партнерам? У одного из них, крепыша, ребята его с любовью зовут Малышом, это первые "спасы". Предлагаю остановиться. Стали, попили сок из фляги, пожевали сухофруктов из карманных запасов и... решили идти дальше, ведь ждут нас. Начинает светать. За ночь прошли почти весь маршрут. Для сравнения: средней группе альпинистов в обычных условиях на это восхождение отводится трое суток. Еще одна веревка траверса, и мы на предвершинном гребне. Веревка закреплена. По перилам проходим сорок метров. Осталось пройти последнему Александру, "морячку" из Туапсе, он сидит на самостраховке за выступом на конце закрепленной веревки. Кричим ему: Страховка готова! Ответа нет. Сердце начинает холодеть. Прошу Малыша траверснуть назад, посмотреть, что там с Александром. Как медленно тянутся минуты ожидания... Наконец, Малыш звонким голосом кричит: "Саша заснул, все в порядке!". Отлегло. К восьми утра все собираемся на вершине. Достаю из тура баночку с запиской. Фамилий искомой группы нет. Значит до вершины они не дошли. На связи - второй спасательный отряд. Виктор Автомонов сообщает мне, что они подходят под начало маршрута Гарфа. Подхожу к краю вершинной площадки и, глядя в сторону начала этого маршрута, ясно вижу людей глубоко внизу на площадке возле большого "жандарма". Ребята подтверждают, - это те кого мы ищем. Об этом говорю по рации Автомонову. Договариваемся, что его отряд, подымаясь к большому "жандарму", навешивает перила, а мы начинаем дюльферять с вершины напрямую к пострадавшему. Шесть веревок быстрого спуска, и я уже возле раненого парня. Он без сознания, правая часть головы пробита, пульс еле прощупывается, очень слабое дыхание. Освободил нос от сгустков крови: сразу задышал. По рации врач подсказывает о составе лекарств для инъекций. Точно выполняю его рекомендации. Проходит минут десять, акья уже рядом, быстро ее подняли спасатели второго отряда. Мы уже объединились. Перила провешены до ледника, налаживаем верхнюю страховку. Михаил, мой земляк, просит назначить его сопровождающим акьи с пострадавшим. Это - ответственная и тяжелая работа. Даю добро и становлюсь на страховку. Ребята аккуратно укладывают больного в акью, он уже ровно дышит, подносят ее на край площадки, и спуск начинается. Параллельно организовываются дюльфера для нашей эвакуации. И вдруг снизу крик Михаила: "Валера, быстрей, ко мне, Дима не дышит!". Передаю страховку Александру и дюльферяю на восемьдесят метров. Дима лежит спокойно, с левого глаза катится слеза, а на шее ниточкой дергается пульс и останавливается. Делаю искусственное дыхание. Не помогает. Массаж сердца. Поочередно делаю искусственное дыхание и массаж. Пульса нет. Димины мышцы твердеют на ощупь. Это все... Ну, что я мог еще сделать!?

Сутки прошли с того момента, когда, проходя "жандарм", Дима нагрузил "живой" камень, и сорвавшись ударился головой. Сутки с начала "мертвого" сезона...