ЖИЗНЬ НА ЛЕЗВИИ

Поисковые работы на Эльбрусе начались за двое суток до случившегося. Искали пропавшую группу английских альпинистов. Леонид Андреев, Сергей Лобастов и я вылетели на вертолете осмотреть район. На борту вертолета кроме нас находился шеф Эльбрусской поисково-спасательной службы Борис Тилов и двое англичан: пожилой мужчина - отец одного из пропавших и девушка - тоже чья-то родственница. Сверху никаких следов не обнару­жили. Облет заканчивался, и это поняли англичане. Вижу, на глазах отца появились слезы. Сделали ли мы все, что смогли? Похоже, нет! Спрашиваю ребят: как насчет десанта на вершину? Молча кивают. Бросаюсь к кабине пилота: "Леша, прошу, сбрось нас, если возможно, на вершину".

За штурвалом был Алексей Севостьянов - пилот от бога, вертолетный гений. Многие спасательные акции с его участием проводились за пределами человеческих возможностей, на грани риска и мастерства, жизни и смерти. Алексей дал понять, что при малейшей возможности, несмотря на сильный боковой ветер, приземлимся. Правда, высота здесь 5621 метр над уровнем моря... Вертолет развернулся, облетел вершину Эльбруса. Завис. Действуем быстро - выбрасываем рюкзаки, прыгаем сами. Прижимаясь друг к другу, накрываем собой рюкзаки - даем возможность вертолету отлететь. Он уходит в сторону Баксанского ущелья.

Под ногами - Восточная вершина Эльбруса. Десятки раз я был на ней, но десантировался впервые. Красиво! Перед нами - Главный Кавказский хребет во всем своем величии. На фоне неба вдали выделяется величественная грозная Ушба, Донгузорун, опоясанный "семеркой"*, и другие известные вершины. Но хватит лирики - надо искать англичан. От высоты несколько пошатывает. Хотя мы живем постоянно на высоте две тысячи метров, резкий подъем на эту высоту чувствуется. Хуже всех Сергею, он только приехал из Кишинева, был в отпуске. Решаю: Сергей остается возле рюкзаков, а я иду искать в кратер к скальным выступам, Леонид - на северную сторону вершинного купола. Договариваемся быть все время в поле видимости и на радиосвязи. "С Богом, мужики, пошли!"

Следов нигде не видно. Прохожу весь кратер, внимательно оглядываю снежные заносы под скалами в надежде обнаружить пещеру с людьми. Никаких признаков людей нет. Ветер усиливается. С запада потянулась облачность. Прикидываю: если сейчас же не начнем спуск, исчезнет видимость, начнется непогода, а это на Эльбрусе чревато. Принимаю решение: спускаемся. Тем более, что у нас в рюкзаках продукты, которые ждут спасатели в "бочках" (теплушки для жилья) на Гарабаши. Они ведь уже двое суток на склонах вершины искали англичан и остались без продуктов. Одеваем "кошки-автоматы" фирмы "Salewa Mesner". Движемся с вершины вниз на седловину, по ходу внимательно смотрим: нет ли каких-нибудь следов. На седловине подходим к разрушенной и забитой снегом и льдом хижине, оглядываем ее. Нахожу импортный шнурок от ботинка, кладу, на всякий случай, в карман. Выходим с седловины на "косую" полку, ветер усиливается. Очень холодно, ведь в апреле на такой высоте еще зима. Правда, тут и летом не жарко, всегда снег и лед, а сейчас температура около -50 °С.

Спускаемся. Под ногами гладкий чистый лед - ветер сдул с ледового панциря вершины весь снег. Предлагаю ребятам развернуться лицом к склону, разойтись цепочкой, чтобы не быть друг под другом в случае срыва. Движемся с Леонидом параллельно. Сергей немного отстает. Далеко внизу просматриваются скалы Пастухова. Ни одного снежного пятнышка вокруг поля жесткого зеленого зимнего льда. Склон не крутой - градусов 25. Шаг за шагом спускаемся вниз. Внимательно смотрю под ноги. И... вдруг! Нагрузив левую ногу, вижу, как отделяется передняя часть кошки. Теряю равновесие, падаю и скольжу вниз. Мысль одна - зацепиться, развернуться головой вверх. Краем глаза глубоко внизу вижу "хицан" (скальный выступ на льду). Скорость скольжения увеличивается, всеми силами направляю себя на этот выступ. Удается перевернуться на живот и развернуться головой вверх. Скорость растет. Наконец удар. Я в воздухе - от удара о камень меня катапультировало. Приземляюсь ниже "хицана" на снег, который за ним надуло ветром. Останавливаюсь. Больно. Неудобно. Хочется изменить положение. Оглядываюсь. Оказывается, лежу на краю двухметровой полосы снега. Дальше опять лед. Нельзя ни двигаться, ни поменять неудобное положение тела. Надо ждать ребят. Сжимаю зубы. Боль пронизывает все тело. Первым подходит Леонид: "Живой?" Говорить не могу, отвечаю глазами. Берет у меня в рюкзаке рацию и сообщает о случившемся вниз - ребятам на Гарабаши. Но они уже знают, срыв произошел на их глазах. Не разобрали только, кто сорвался. Когда нас увидели на "косой" полке, несколько человек пошли навстречу, чтобы помочь разгрузить наши рюкзаки. Снизу ко мне подходят Абухалим Эльмезов и Игорь Череску. Потом другие ребята из нашей спасательной службы. У всех один и тот же вопрос: "Живой?" Погода начинает резко ухудшаться. Пошел снег, холодает. Слышу, как по радио на базу передают возможные мои травмы: переломы таза, бедра, ребер, травмы головы и других частей тела. Вижу, как закручивают в лед ледобур, закрепляют веревку. До скал Пастухова сорок метров. Значит, летел метров четыреста. Слышу ребята решают, что делать - начать транспортировку или ждать, когда поднесут акью. Разум победил, стоять на этом склоне долго нельзя, можно замерзнуть. Положили меня на два каримата, но один из них сильным порывом ветра вырвало из-под меня и тут же унесло по склону. Укутали пуховками и потащили. Перед этим Игорь сделал мне обезболивающую инъекцию, но промедол не действует, чувствую каждый гребешок гофриро­ванного жесткого льда. Боль заливает все тело. Останавливаются. Проверяют жив ли? Ругаюсь, обещаю что когда встану на ноги буду учить, как правильно транспортировать. Но это болевой шок. Ребята делают все верно. Подносят акью, меня аккуратно перекладывают в нее и тащат дальше. Подходит с импровизированными, собранными из старых горных лыж, санями, Юра Соловьев. Юра много лет проработал спасателем в ущелье Адырсу, сам был тяжело травмирован и прекрасно знает как тяжело на такой высоте тащить человека. Сани несколько облегчат тяжкий труд. Видимости почти нет. Слышу шум вертолета. Как же он сумел пробиться сквозь пургу?! Может это у меня бред? - Нет. После третьего захода вертолет зависает над нами. Меня в акье забрасывают на борт. Это А. Севостьянов, узнав, что случилось, рискуя собой, экипажем, машиной, пробился сквозь непогоду и снял меня со склона Эльбруса.

По дороге в Нальчик Алексей залетел в альплагерь "Эльбрус", забрал мою жену Светлану на борт и взял курс на город.

В нальчикском аэропорту нас ждали две "скорые". Одну он вызвал по рации, подлетая к городу, а на второй приехали спасатели из нальчикской поисково-спасательной службы во главе с начальником Александром Лавровым. Больница. В бригаде врачей мой друг Али Теунов, альпинист, опытнейший хирург. Делают снимки. Слышу голоса врачей - надо опериро­вать. Меряют давление - 40 на 0, откладывают операцию. Вливают кровь, плазму, надевают маску, просят глубоко дышать. Проваливаюсь. Открываю глаза - рядом Света. Первый вопрос: "Когда, наконец, начнут операцию?"

- Тебя прооперировали вчера в одиннадцать вечера, а сейчас половина одиннадцатого утра.

Реанимационная палата. Тут все на грани жизни и смерти, как на лезвии бритвы. Но это уже другая история... О том, что англичане нашлись, мне сообщили на третий день после операции. Заблудившись на вершине, они ушли в сторону Пятигорска совершенно не логичным путем. Повезло им, остались живы.

Так закончилась моя последняя спасательная акция, вернее, в ней я участвовал уже, как пострадавший. А до этого в моей карьере спасателя было много спасательных работ или "спасаловок", как их называют спасатели.