ГЛАВА 6. Лили застегнула ремень безопасности и приняла бокал шампанского из рук симпатичной стюардессы.

 

Лили застегнула ремень безопасности и приняла бокал шампанского из рук симпатичной стюардессы.

— Спасибо вам, — сказала она, наблюдая, как стюардесса двинулась по салону, чтобы обслужить респектабельную пару, сидевшую за ней.

«Так можно и привыкнуть к роскоши, — с улыбкой подумала Лили. — С сегодняшнего дня или летаю первым классом, или не летаю совсем».

Лили рассмеялась ходу собственных мыслей. Она все еще не могла поверить в то, что сидит в роскошном лайнере авиакомпании «Виржиния Атлантик». В Лондоне они пересядут на другой рейс и отправятся прямиком в Рим. В салоне был даже бар, расцвеченный неоновыми огнями. Это слишком роскошно. Слишком будоражит воображение. Она вспомнила, как Трэвис ласкал ее грудь, а потом занимался с ней лучшим оральным сексом в мире. А когда его член двигался в ней...

«Прекрати это», — приказала она себе. Строго качнув головой, она решила сосредоточиться на том, что предлагали ей во время полета. Она втирала масло чайного дерева в кожу рук, когда в проходе показался Трэвис.

Ее улыбка исчезла с лица. Он казался таким большим, что в салоне на мгновение словно стало не хватать воздуха. Она хотела рвануть кислородную маску из отсека над сиденьем. Но ни при каких обстоятельствах она не имела права показывать ему, что боится одного его присутствия. После их милого столкновения у бассейна она решила, что получит удовольствие от игры с Трэвисом на равных.

На минуту в его взгляде она ощутила жар, но он пропал так быстро, что Лили решила — ей показалось. Она закрыла глаза и мысленно вернулась к разговору с Люком накануне отъезда. В этом она хотела найти для себя источник смелости и вдохновения.

— Я не могу так поступать, — сказала она тогда.

Она бросила паковать вещи для поездки и в полночь решила побеспокоить своего лучшего друга, потому что ей невыносимо хотелось поделиться с ним своими переживаниями.

— Но ты все делаешь правильно, — ответил он ей, и она услышала в его голосе искреннее одобрение.

— Ты не понимаешь.

Она осознавала, что ее слова звучат по-идиотски, но не могла сдержаться.

— Мы с ним отправляемся в Тоскану, но я его предупредила, что наши отношения должны быть сугубо деловыми, — шепотом сообщила она.

Люк громко заохал, и Лили отвела трубку от уха.

— Лили, это великолепно. Ты настоящий гений.

— Но если все это окажется большим блефом? — Лили вспыхнула, благодаря небеса за то, что Люку сейчас не видно ее лица. — Что, если его это вполне устроит и он больше никогда не проявит ко мне никакого... интереса?

Люк рассмеялся.

— Трэвис не совершал импульсивных поступков с тех пор, как мы были детьми. Мне кажется, что ты движешься в верном направлении.

Не обращая внимания на подтекст их разговора, он добавил:

— Очень хорошо, если ты заставишь его просить об этом. Просто оставайся начеку. Ты едешь работать, вот и работай.

Лили повесила трубку. Осмотрела свои наряды. Боже, какие же они были уродливые. Ей надо бы сжечь их. Остаток ночи она провела в волнениях, вместо того чтобы как следует выспаться. Что, если она не позволит ему больше прикоснуться к себе и он с радостью примет ее условие? Что, если она нарушит договор и наскучит ему уже через пару дней? Что, если она примет его знаки внимания, но дальше этого дело не пойдет, потому что она не вызовет у него ничего, кроме отвращения? Что, если она позволит ему прикоснуться к себе и это будет целиком его желание (хотя она и не верит до конца, что он может всерьез увлечься ею), но оставит ее возбужденной и неудовлетворенной, так что ей придется самой умолять его о прощении? Что, если он поймет, что стоит ему только посмотреть на нее, как она вся становится влажной, и ее напускное сопротивление — это только игра? Проходил час за часом, но она так и не могла найти ответ хотя бы на один из своих вопросов.

В свете дня, который струился через овальное окно слева от нее, она открыла глаза и с трепетом наблюдала, как Трэвис рассматривает ее, сидящую в большом кожаном кресле. Он осматривал ее наряд, и Лили оставалось только надеяться, что ему нравится то, что он видит. Она нарядилась в один из своих самых милых нарядов, довольно легкомысленное платье красного цвета. Джаника сшила его несколько лет назад, но Лили никогда не хватало смелости надеть его. Однако после контрастного душа, под которым стояла довольно долго, она все же нашла в себе мужество надеть его. Очевидно, Трэвису пришелся по душе ее вид в красном костюме, так что он даже возжелал с ней секса в бассейне, а это означало, что она может смело делать ставку на красный. Увидев в его глазах хищный огонек, она с облегчением подумала: «Благодарение Богу, он не равнодушен к моим чарам». Ее охватило удовольствие, и она тут же пожалела, что не может похвалиться множеством красивых нарядов.

— Привет, — низким, с хрипотцой, голосом обратился он к ней.

Она задрожала под его взглядом, и он самодовольно улыбнулся. Она едва не ринулась в ванную комнату, где собиралась переждать время до конца полета.

— Привет, — постаралась сказать она как можно спокойнее. О, как бы она хотела, чтобы они проснулись вместе в одной кровати и, теплые ото сна, обменялись добрыми словами. Неужели она может на это надеяться?

Но конечно, это даже не могло обсуждаться в рамках ее гениального плана. Хотя она все больше уверялась в том, что не сможет придерживаться его неукоснительно. Не прошло и пяти минут на борту самолета, как она уже вся отяжелела от желания. Она напомнила себе, что он может еще и не захотеть разделить с ней радость чувственных утех. Пять дней в романтической Тоскане в обществе Трэвиса... Это невозможно.

Знакомый страх охватил Лили. Она узнала его, — страх быть отвергнутой преследовал ее уже долгое время. Она поежилась, представляя себе картину в деталях: вот Трэвис появляется в отеле под руку с загорелой волоокой красавицей. А она в это время будет сидеть в темном углу бара, потягивать в одиночестве вино и ощущать себя третьей лишней. Трэвис будет ублажать своих миниатюрных пассий, а ей останется довольствоваться вибратором, который она уложила в чемодан, и объедаться шоколадным печеньем. Все это представлялось ей более чем правдоподобным. В ее жизни, как правило, реализовывался именно этот сценарий.

Трэвис нарушил ход ее мрачных мыслей.

— Тебе не холодно? — спросил он, не пряча взгляда, который уперся в ее затвердевшие соски. — Если хочешь, я позову стюардессу, чтобы она принесла одеяло.

Лили инстинктивно хотела прикрыть грудь, но лишь покачала головой и сумела найти в себе силы широко улыбнуться своему спутнику. Она решила играть на высоких ставках.

— Спасибо за заботу, но со мной все хорошо.

Она специально сделала ударение на слове «хорошо», зная, как оно его бесит после их замечательного столкновения в бассейне.

Ее тон не остался незамеченным. Он немедленно поставил свой портфель на полку и молча занял место рядом с ней.

Стюардесса склонилась над Трэвисом так низко, что ни у кого не возникло бы сомнений, — она знала, что ее красота и сексапильность не останутся незамеченными.

— Хотите бокал шампанского, сэр?

Трэвис кивнул и взял бокал, а девушка добавила:

— Дадите мне знать, если вам или вашей жене что-нибудь понадобится до взлета.

Она повернулась к кабине пилота.

Лили лишь часто заморгала. «Вам или вашей жене»? Неужели кто-то в здравом уме мог бы подумать, что такая, как Лили, могла быть женой Трэвиса?

Словно читая ее мысли, Трэвис наклонился к ней.

— Интересно, что заставило стюардессу подумать, что мы с тобой женаты?

Он говорил намеренно издевательским тоном, словно зная наперед, что в этом виновата Лили.

Она ощутила такое смущение, что готова была расплакаться, но вдруг в ее душе возникло новое чувство, смесь гнева и обескураженности.

— Во всяком случае, я ей для этого повода не давала.

Самолет взлетел над Сан-Франциско, цепляясь за облака. Лили попыталась сосредоточиться на небесном пейзаже, на голубом небе и пушистых облаках, лишь бы отвлечься от Трэвиса, рука которого покоилась всего в нескольких дюймах от ее бедра. Она поспешно открыла толстый женский роман, который купила в киоске аэропорта. Хотела углубиться в чтение, но не могла разобрать ни одного слова. Все было бесполезно, когда Трэвис сидел рядом. Они находились на высоте тридцати тысяч футов над землей... Одни. Она притворилась, что спит, но осознание того, что она желает его больше всего на свете, прогоняло сон.

Она понимала, что ей будет лучше встать и немного отвлечься, иначе она потеряет контроль над ситуацией. Так как она не хотела оставаться в памяти пассажиров дамой крупного телосложения, которая тяжело дышала всю дорогу до Лондона, она заставила себя непринужденно откинуть мягкое одеяло и встала, на ходу соображая, как ей лучше пройти мимо Трэвиса, не коснувшись его.

— Извини, — пробормотала она куда-то в его колено.

Трэвис даже не подвинулся.

— Хочешь размяться?

Лили перестала пялиться в его колено и посмотрела ему прямо в глаза. В его жестах, осанке, тоне, — во всем читалась скрытая угроза, хотя она и не могла бы поручиться, что ей не показалось. Но то, что он даже не шелохнулся, привело ее в ярость. Он прекрасно знал, почему она решила встать, поэтому делал все, чтобы она лишний раз ощутила неловкость. Почему он не может вести себя, как и подобает джентльмену, чтобы она могла выйти в салон без интимных прикосновений?

— Да, — прошипела она в ответ. — Не будешь ли ты так любезен подвинуть свой зад?

Трэвис миролюбиво улыбнулся, но Лили не обманывалась на его счет.

— Ты же можешь пройти, разве нет?

— Без проблем, — ровным голосом произнесла она. — Не хотелось бы тебя тревожить, раз уж ты так уютно устроился.

Трэвис не обратил внимания на ее ядовитый тон, а лишь кивнул и с удивленным видом стал ждать, как она пройдет мимо него.

Что в нем могло привлечь ее? Почему она страдала из-за этого недоумка все эти годы? Пусть у него самый большой член, который ей только довелось видеть, но к ней-то это какое имеет отношение? Да, его язык сводил ее с ума, но что дальше? Когда его руки касались ее груди, она взлетала на небеса, но даже самый феноменальный секс не мог служить оправданием для его отношения.

«Я тебя ненавижу», — подумала она, и ей было приятно осознавать, что она ощущает по отношению к Трэвису не только вожделение. Она снова и снова повторяла эти слова: «Я тебя ненавижу, из-за всего, ненавижу, ненавижу».

Она решила, что постарается сохранить в себе это настроение, иначе ей не выбраться в проход салона без того, чтобы не упасть в его объятия, которые наверняка завершатся оргазмом. Она посмотрела на его бедра и вспомнила, как кончила во время танцев. Она немедленно начала ругать себя за слабохарактерность, которая, по ее мнению, была присуща ее имени.

— Может, мне надо называть себя Дженнифер, — пробормотала она.

— О чем ты? — с невинным видом спросил Трэвис.

—Я не с тобой разговариваю, — сказала она, облизнув губы и пытаясь не обращать внимания на то, что пристально следит за всеми его движениями.

Трэвис тем временем ощутил вместо прежнего комфорта неловкость и начал ерзать на месте.

Так, надо вернуться к первоначальному плану и побыстрее вырваться в проход. Неважно, как она будет выглядеть со стороны, — она все равно не одержит верх в этой схватке. Если она повернется к нему лицом, он упрется в ее грудь губами, а если она повернется спиной, то рискует задушить его своим задом. Но так она не сможет видеть его, а кто знает, что придет ему в голову? Она заметила, с каким откровенным вызовом смотрит на нее Трэвис, и поняла, что у нее нет другого выхода, как только проскользнуть мимо него, опустив глаза в пол.

Она втянула живот насколько могла, вдавила позвоночник в спинку сиденья напротив и двинулась вперед. Однако в этот момент у Трэвиса упала книга, и он быстро наклонился, чтобы поднять ее. Его шелковые черные волосы прошлись тяжелой волной по ее соскам, и она шумно вдохнула воздух от неожиданности.

— Прекрати! — возмущенно прошептала она, и на ее лице отразилось раздражение и откровенное желание.

Трэвис выпрямился и спокойно положил книгу на опустевшее сиденье рядом. Словно не осознавая, что она зажата между сиденьем и его ногами, он небрежно убрал со щеки ее рыжий локон.

— У меня книга упала.

Его взгляд уперся в ее грудь. Лили хотелось закричать от негодования. Ее наряд вдруг показался ей чересчур вызывающим. Как она могла додуматься до такого? Надеть платье, в котором ее грудь словно выставлена напоказ!

Закрыв глаза, она заставила себя рывком двинуться мимо Трэвиса, не обращая внимания на то, как его теплая рука искала ее тайный грот. Наконец она очутилась в проходе салона, и никогда еще свобода не казалась ей такой желанной.

Или ненужной теперь, когда близость Трэвиса уже была в прошлом.

Она решила, что проведет остаток полета у барной стойки. «Я освободилась от него», — подумала она, но вместо того чтобы ощутить душевный подъем, Лили почувствовала разочарование.

Она встряхнула кудрями и расправила плечи. Увидев молодого бармена, она одарила его чарующей улыбкой. Было очевидно, что ее наряд не оставил его равнодушным.

— Могу я вам предложить что-нибудь выпить? — спросил он. Довольная столь откровенным вниманием к своей персоне после издевательств Трэвиса, Лили присела на высокий круглый стул и с облегчением вздохнула.

— Я бы хотела джина с тоником, — сказала она капризным голосом. — И мне нравится ваш акцент.

Она хотела завязать разговор, потому что после беседы с Трэвисом у нее осталось ощущение как после участия в сражении. Нормальное, ни к чему не обязывающее общение должно было вернуть ей силы.

— Откуда вы?

Молодой человек улыбнулся, пока смешивал напитки.

— Из Лондона.

Лили подперла подбородок руками.

— Я бы очень хотела задержаться в Лондоне подольше.

Бармен поставил перед ней выпивку, и она сделала глоток.

— Великолепно, — сказала она, наслаждаясь теплом, разлившимся по телу. — Я никогда раньше здесь не была. Не могу поверить, что лечу в Италию.

Бармен наклонился над стойкой, и его карие глаза излучали понимание. Он уже собирался что-то ответить, как вдруг его отвлекли. Оглянувшись через плечо, Лили заметила Трэвиса.

— Мне то же самое, что и ей, — сказал он, присаживаясь на стул рядом с Лили и зажимая ее бедро своими ногами.

Он не мог бы показать более ясно, кто в этой ситуации хозяин.

Молодой человек в ту же минуту встал, и его лицо приняло профессиональное выражение. Лили залпом допила свой джин с тоником.

— Я уже ухожу, — сказала она.

Она быстро поднялась, опираясь на полированную деревянную панель бара.

— Мне надо поупражняться в искусстве быть терпеливой, — пробормотала она, стараясь удержаться на каблуках.

Она энергично прошла мимо своего места, мимо занавесок, за которыми сплетничали стюардессы, в кабину, в которой располагалась ванная комнатка. Она страстно желала уединиться, поэтому потянулась к ручке, молясь про себя, чтобы там не оказалось занято.

Легко открыв замок, она вошла в помещение с низким потолком, обшитое белыми пластиковыми панелями.

— Как я рада, — сказала она.

Но в этот момент как будто сильный порыв ветра сбил ее с ног и что-то большое толкнуло ее вперед. Дверь захлопнулась.

Она резко обернулась. Места для двоих было явно недостаточно.

— Ты с ума сошел? — сказала она. — Убирайся отсюда.

Трэвис вел себя непринужденно, словно ситуация его забавляла. Ей хотелось выбить из него его самоуверенность или... обвить ногами его талию. Она не знала, что будет дальше.

— Я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. Мне показалось, в баре тебе было неловко.

Нет, ей точно надо проучить его. А потом переспать с ним. Она напомнила себе, что в ее душе живет не только любовь к нему, но и ненависть. Она выдавила из себя:

— Ты мне сейчас совсем не симпатичен.

Ей казалось, что эти слова прозвучали довольно резко.

Но Трэвис, похоже, был совершенно не тронут ее заявлением.

— Почему нет?

Его голос звучал, как горячий шелк.

— А ты мне очень симпатична, Лили. Очень.

Он обнял Лили и повернул ее так, чтобы она упиралась спиной в дверь.

— Помнишь, что произошло в прошлый раз? — сказал он, и словно дьявол вселился в нее, нашептывая, что тогда она испытала самый лучший оргазм в своей жизни.

Она вспомнила, как его язык терзал ее клитор. Лили покачала головой и закрыла глаза.

— Прошу тебя, уходи, — умоляла она, ненавидя себя за слабость, за то, что у нее не хватало сил оттолкнуть от себя Трэвиса. Она ненавидела себя за то, что хотела его до безумия.

— Слышала когда-нибудь об изысканных удовольствиях?

Голос Трэвиса как будто обволакивал ее, и она всматривалась в его губы, словно созданные для куннилингуса. Его уста нашли ее рот, и она могла бы поклясться, что самолет качнуло и резко опустило вниз на тысячу футов. Она мечтала ощутить его вкус на своих губах, она мечтала получить удовольствие, которое мог дать ей только он.

Вдруг в ее памяти всплыли слова Люка: «Женщины сами падали к ногам Трэвиса, поэтому ты должна заставить его умолять, Лили».

С неожиданной для себя ясностью она поняла, что ее желание слиться с ним в порыве страсти никак не согласуется с тем планом, который навязывал ей Люк. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки. Еще минута, и она все же сумела оттолкнуть его, упершись ему в грудь.

Трэвис с грохотом врезался в туалет, и стюардесса немедленно постучала в дверь.

— С вами все в порядке?

Лили смотрела на Трэвиса, пребывая в шоке из-за собственного поступка, но, очевидно, ее шок оказался слабее, чем реакция Трэвиса. Он был явно обескуражен и растерян. Лили с улыбкой ответила:

— Со мной все в порядке. Я на секунду потеряла равновесие.

Она услышала, как стюардесса простучала каблучками, удаляясь от двери.

— Ничего личного, Трэвис. Исключительно деловые отношения.

Она выскользнула за дверь и прошла к бару, ощутив прилив уверенности в собственных силах.

— Еще один джин с тоником, — сказала она, решив отпраздновать свою победу.

Как же великолепно было увидеть поражение Трэвиса, подумала она с улыбкой. Без сомнения, он ей отплатит за то, что ему довелось пережить по ее милости. Однако искристый напиток в руке и перспектива увидеть Италию заставили ее отвлечься от мрачных мыслей. Лили первый раз в жизни могла бы сказать со всей искренностью: «Мне плевать».

К сожалению, остаток полета прошел для нее как в тумане и тянулся, казалось, целую вечность. Особенно тяжело пришлось Лили, когда Трэвис начал откровенно флиртовать со стюардессой, дав понять, что его отношения с Лили не переходят границы деловых. Она наблюдала за ними из-под полуприкрытых век. Она была укрыта одеялом, поэтому ее шпионские затеи остались незамеченными. Трэвис несколько раз «случайно» касался ее, чтобы потянуться к занавеске или поднять ручку, которую он ронял, наверное, дюжину раз за время полета. Каждый раз, когда ее тело соприкасалось с его, она ощущала, как у нее бегут мурашки по коже, а соски предательски набухают.

Приземление в Лондоне, перегрузка багажа, прохождение через таможню, посадка в маленький самолет, на котором они отправлялись в Италию, дорога до отеля на лимузине, — все это для Лили было как во сне. Она еще не помнила, чтобы была такой уставшей. Или такой возбужденной, как ей подсказывал противный внутренний голос. Ей хотелось стать под горячий душ, а потом забраться под холодные простыни, чтобы побыстрее избавиться от навязчивого кошмара. Близость к Трэвису причиняла ей физическую боль, так как она не могла позволить себе желанную разрядку, следуя глупой роли, выбранной по собственной воле. Несмотря на сонное состояние, она потихоньку начала воспринимать прелесть пейзажа вокруг. Когда большой черный лимузин петлял по узким старинным улочкам, она ощущала, как нечто новое просыпалось в ее душе.

Она старалась сидеть, вжавшись в угол заднего сиденья лимузина, чтобы даже не приближаться к Трэвису. Кипарисы и золотые холмы настраивали на романтический лад, и она опустила стекло, чтобы вдохнуть сладкий аромат, витавший в воздухе.

— Как прекрасно, — пробормотала она, на мгновение позабыв о Трэвисе.

— О да, — сказал он, и его низкий голос вывел ее из забытья. — Не правда ли?

Лили повернулась к нему, не в силах сопротивляться искушению.

— Просто великолепно, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Лили кусала губы, чтобы не раскричаться на него за то, что он постоянно ее поддразнивал. Ей так хотелось, чтобы он ее поцеловал. Она знала, что он больше не будет обращать внимание на ее красоту. Особенно после того столкновения в самолете. Почему он мог подарить ей поцелуй, который она готова была помнить до конца дней своих, а потом начать издеваться над ней?

Она ничего не сказала, а лишь отвернулась к окну. Прекрасные виды вокруг нее померкли, заслоненные образом Трэвиса. Он пристально смотрел на нее, и в его зеленых глазах словно поселилась ночь, безлунная и таинственная.