Ученик Фалеса Анаксимандр (ок. 611 - 546 гг. до Р. Х.) определяет первоматерию более абстрактно, как «апейрон», то есть «не-определенное», не-ограниченное, не-конечное. Почему? «Вода» Фалеса может принять любую форму именно потому, что сама по себе не имеет никакой формы, бесформенна. Теперь обобщим этот аргумент: первое начало – это то, из чего может возникнуть любая вещь, обладающая любыми качествами и свойствами; следовательно, это начало само по себе не обладает никакими качествами или свойствами. Анаксимандр, возможно, увидел противоречие, скрытое в фалесовской воде – как именно вода она есть нечто особенное, а должна быть всеобщей материей. Правильнее говорить, что и вода, как особенное вещество, есть лишь одна из модификаций совершенно бесформенной и неопределённой материи. Саму по себе эту материю не следует наделять вообще никакими свойствами, в том числе, например, «жидкостью» или «влажностью». Материя сама по себе не жидкая и не твёрдая, не влажная и не сухая, не холодная и не горячая и т.д.
Поэтому первоначало, или материя сама по себе – это не какая-то «вещь». Материя не может «существовать» так, как всё остальное в мире. Всякая вещь есть нечто отдельное, нечто отличное от другого. Бытие или существование этой вещи и состоит в этом обособлении, «отпадении» от единства первоначала и отъединении в качестве «индивида», в её особенности. Ведь если бы вещь не отличалась ничем от других, не выделилась среди них, её бы и не существовало как именно вот «этой» вещи. Индивидуальность, отличие, определённость и составляет её бытие. И определить любую вещь, т.е. сказать или понять, что она есть, можно лишь о-пред е лив её, т.е. «поставив предел», иначе говоря, уаказав на её отличия от других вещей, которые и составляют её определённость. Всякая определённость есть о-пред е ленность, ограниченность, то есть конечность, ибо предполагает существование чего-то иного, других определённых, конечных вещей, отличающихся от данной. То, что есть «это», тем самым уже не есть «то». Определение всегда есть ограничение и отрицание. Следовательно, всеобщее в силу его всеобщности, невозможно опред е лить и тем самым определ и ть, то есть сказать, что оно такое. Оно, таким образом, не может быть чем-то определённым или конечным. То первоначальное единое, из которого всё «выходит» и в которое всё «уходит» есть «неопределённо-бесконечное», иначе говоря, определяется отрицательно: оно не есть всё, что мы можем представить и помыслить. Но неверно было бы всё же сказать, что первое начало всего - «ничто», хотя по логике понятий всё может произойти только из ничего. Анаксимандр имеет в виду, скорее всего, бесформенную и бескачественную материю вообще, как возможность возникновения любой конечной вещи, рассматривая всякое возникновение как оформление, как обособление или выделение. Нечто аналогичное имел в виду Августин, предполагая творение Богом «в начале» некоторой совершенно бесформенной материи, «почти ничто», среднего между «нечто» и «ничто». Интересно, что всякое возникновение любой вещи через отсоединение, обособление или «отпадение» от первоначала, Анаксимандр рассматривает как «вину», которую всякая вещь неизбежно «искупает» - своей гибелью, т.е. возвращением в первоначальное единство. Само существование всякой конечной вещи, всякая определённость и оформленность тем самым есть вина. Поэтому всё конечное (конкретное, определённое) преходяще; всё, что возникло, неизбежно исчезнет. В этом заключается «необходимость» (рок, судьба). Можно понять Анаксимандра и так, что «архэ» - то, что сохраняется во всех этих изменениях, - это лишь сам этот бесконечный процесс возникновения и уничтожения всего конечного, оформленного, определённого. Эта мысль близка учению Гераклита. Размышления Анаксимандра нашли продолжение и развитие в учениях Платона и Аристотеля о материи, они имеют немало общего с «Брахманом» ведантистов, «пустотой» буддистов, Дао в учении Лао-цзы, они положили начало той проблематике, которая разрабатывалась в христианской апофатической теологии, в теоретической мистике, в натурфилософии Бруно и т.д.
Однако точка зрения Анаксимандра не даёт возможности дальнейшего развития понятия материи как универсального объяснительного принципа, как принципа науки. Возможно, поэтому в учении Анаксимена (ок. 585 - 525 гг. до Р.Х.) первоначало снова определяется более конкретно, как определённое вещество, а именно – воздух (мы бы сейчас сказали – нечто «газообразное»). Заметим, что до XVIII в. воздух считался в науке простым веществом, элементом. Более двух тысяч лет потребовалось, чтобы узнать, что воздух состоит из смеси различных газов. Рассуждения Анаксимена, видимо, были аналогичны мыслям древних индусов о «дыхании», «атмане» или пневме как «опоре» тела человека, его жизни и как субстанции мира в целом. Важнее всего то, что Анаксимен отчётливо говорит о способе образования тел из основного субстрата: это его постепенное сгущение либо разрежение. Если начало сгущается, то возникает холодное, тяжёлое и твёрдое - вода, земля, камни; если же оно разрежается, то образуется теплое, лёгкое и подвижное - огонь. Мысль кажется очень простой, но она сыграла огромную роль в истории науки. Именно здесь начинается формирование одной из важнейших философских основ науки о природе – идеи сведения чувственно воспринимаемых качественных различий тел к мыслимым количественным различиям во всеобщей однокачественной материи. «Сгущение» и «разрешение» воздуха – первый подход к научному понятию плотности или, более общо, количества материи. Без выработки этих понятий невозможно применение математики в науке о природе. Математика – наука о количественных отношениях, она начинается именно со сложения одинаковых «единиц», которое и мыслится в понятии «числа». Поэтому для применения математики в естествознании необходимо предположение однородного субстрата, некоторой однокачественной материи, всякое различие в которой - количественное.
