Пословицы

Пословицы

Определение жанра. Пословица– малый нелирический жанр устного творчества;.вошедшая в речевой оборот форма изречения, укладывающаяся в одно граммати­чески и логически законченное предло­жение, нередко ритмизованное и подкреп­ленное рифмой. Ей свойственны предель­ные краткость и простота. Несмотря на это она отличается большой содержа­тельностью, представляет совой четкое ­суждение, ясное выражение определенной мысли, обобщение, выводы из жизненных наблюдений и социально-исторический опыт народа: «Мир да лад – большой клад», «Что посеешь, то и пожнешь». Форма пословицы отточена, отшлифована. Выражение мысли в ней, как правило, необычно, своеобразно: «Горьким лечат, а сладким кале­чат», «Человек без родины, что соловей без песни».

По сравнению с другими жанрами фольклора пословица обла­дает рядом особых качеств.

Свод пословиц значительно шире, нежели любой другой жанр охватывает самые разнообразные стороны действительности, в то времяв то время как другие жанры имеют определенный, предмет йзображёнйя 'былины и исторические песни касаются прошлого, истории народа; любовные и семейные песни —личных отношений людей и т. д. Даже сказки, хотя они включают в себя несколько жанровых разновидностей (сказки о животных, волшебные и социально-бытовые), значительно более ограничены тематически, чем по­словицы.

Пословицы рождаются и бытуют в живой разговорной народной речи. В них отмечается связь с живой речью: «Красна речь посло­вицей». «Пословица да присказка беседу красят», «Без углов дом не строится, без пословицы речь не молвится».

Пословица, будучи одним из жанров фольклора обладает всеми его основными признаками, которые однако проявляются в ней особым образом. От былины, сказки, песни пословицу отличает не только малый размер. В пословицах ярче выражена коллектив­ность творчества, они употребляются в речи большим числом людей, а былины, сказки и даже песни исполняются гораздо меньшим кругом лиц.

Общее качество фольклора—традиционность — также по-иному выражается в пословицах. Они более устойчивы в своем тексте, менее других жанров варьируется, хотя конечно подчиняются общему закону связи народного творчества с жизнью, изменяются, но их изменения весьма ограничены. Народ хорошо осознает древность и традиционность пословиц: «Старая посло­вица век не сломится». Основой устойчивости пословиц слу­жат свойственные им верность жизненных наблюдений, важность выраженных в них мыслей; поэтому народ ценит и бережет их. Немаловажной причиной устойчивости пословиц является вырази­тельность и строгость их формы, благодаря чему они легко запо­минаются. Устойчивость пословиц подтверждается тем, что их тексты в огромном большинстве случаев зарегистрированы без всяких изменений в сборниках XVII–XX вв.

Своеобразной особенностью пословиц служит совмещение в них общего и конкретного, точнее: в конкретной форме переда­ются общие черты и признаки явлений природы, общественной жизни и личных отношений людей. Пословицам свойственны определенные формы обобщения. Это прежде всего суждения общего характера: «Жизнь прожить —не поле перейти»; употреб­ление отвлеченных понятий, имеющих широкое значение: «Тер­пение и труд все перетрут»; использование обобщающих место­имений «всякий», «каждый», «кто»: «Всяк молодец на свой образец», «Каждому овощу свое время», «Кто в деле, тот и в ответе», «Кто в правде тверд, того не обманет и черт»; наконец, определение особенностей социальных групп: «Барин за барина, мужик за мужика». Есть и особый прием обобщения — введение личных имен. Они употребляются порой с обобщающим местоимением: «Всяк Еремей про себя разумей», «У всякого Филатки свои ухватки».

Благодаря конкретному выражению общего пословица может применяться ко многим однотипным явлениям. Такой способ обобщения дает основу для употребления пословиц в переносном значении. Иносказательность пословиц — характерная их особен­ность. В пословицах прямое значение совмещается с переносным: «Пусти козла в огород, он всю капусту обдерет».

Переносный смысл пословицы могли приобретать в силу рас­ширения их значений. Это происходило иногда потому, что они утрачивали прямое значение, так как исчезало из жизни явление, отмеченное в пословице. Так, исследователи полагают, что посло­вица «Мели Емеля, твоя неделя», которая сейчас употребляется только в переносном значении, возникла в давние времена, когда зерно мололи на ручных мельницах; это был тяжелый труд и его выполняли поочередно: каждую неделю назначался тот или иной член семьи, которого затем сменял другой.

Однако надо сказать, что способность пословиц к иносказа­тельности в литературе о пословицах явно преувеличивается. Преувеличение состоит в том, что многие фольклористы считают возможным использовать в таком смысле любую пословицу. Но это не так. Можно привести немало пословиц, которые нельзя употребить в переносном смысле, например: «Друзья познаются в беде» (эта пословица говорит только о близких товарищах), «Коса — девичья краса», «Правда дороже золота».

Переносное значение возникает в пословице тогда, когда в ней используются языковые выразительные средства, имеющие в основе сравнение или связь явлений по смежности, как, например, метафора в пословице: «Нет дыму без огня».

Собирание пословиц. Собирание пословиц началось давно, но рукописные их сборники дошли до нас лишь от XVII в. Первый такой сборник —«Повести, или пословицы всенароднейшие по алфавиту». В него входит около двух тысяч восьмисот текстов из более ранних сборников. Петр I читал рукописные сборники пословиц в начале XVIII в. С середины XVIII в. пословицы стали публиковаться в журналах, а затем появились и печатные сборники. Н. Курганов в 1769 г. выпустил книгу «Российская универсальная грамматика, или Всеобщее письмословие», где поместил около тысячи пословиц. В 1770 г. вышло «Собрание 4291 древних россий­ских пословиц», которое, по предположениям исследователей, было составлено профессором Московского университета А. А. Барсо­вым. В него вошли, кроме пословиц, прибаутки и присказки.

С начала XIX в. интерес к пословицам возрос. Виднейший филолог А. X. Востоков составил сборник пословиц и поговорок, который сохранился до нашего времени, но в свое время опу­бликован не был. В 1822 г. Д. Княжевич издал «Полное собрание русских пословиц и поговорок», в которое вошло около пяти тысяч произведений этого жанра.

Собиранием пословиц много занимался профессор Московскогоуниверситета И. М. Снегирев. Он выпустил два сборника: «Русские народные пословицы и притчи» (1848) и «Новый сборник русских пословиц и притчей» (1857). Ф. И. Буслаев в «Архиве историко-юридических сведений, относящихся до России» (1854) поместил «Русские пословицы и поговорки». Эти ценные издания имели, однако, ряд недостатков: соединение произведений разного типа (пословиц, поговорок, примет, прибауток и пр.), отсутствие очень важных в общественном отношении образцов, особенно сатири­ческих.

Большим событием в науке был сборник В. И. Даля «Пословицы русского народа» (1861—1862), который затем переиздавался много раз (последнее издание 1957 года вышло с предисловием М. А. Шолохова).

На основе далевского сборника позднее составлялись попу­лярные сборники пословиц и поговорок, публиковались и сбор­ники специальной тематики: земледельческой, юридической. И. И. Иллюстров в 1904 г. издал в Киеве книгу «Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках». В ней приведен богатый материал, достаточно объективно освещающий воззрения народа, дана подробная библиография.

Из старых, дореволюционных изданий пословиц особенную ценность имеет книга «Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и пр. XVII—XIX столетий. Собрал и подготовил к печати Павел Симони» (вып. 1, 1899).

Советские фольклористы издали ряд ценных сборников пословиц. Одни из них представляют собой своеобразные анто­логии, в которые включены пословицы из известных классических собраний XVIII—XIX вв., другие архивные материалы. Наиболее ценны следующие книги: «По­словицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках XVIII— XX веков» под редакцией Б. Н. Путилова (1961); Рыбникова М. А. «Русские пословицы и поговорки» (1961); «Русские народные по­словицы и поговорки», составление и предисловие А. Жигулева (1958; 2-е изд., 1965); Жуков В. П. «Словарь русских пословиц и по­говорок» (1966; 2-е изд., 1967).

Изучение пословиц. Изучение русских пословиц следует вести от М. В. Ломоносова, который собирал пословицы и изучал их в связи с занятиями русским языком («Российская грамматика», «Риторика»). В начале XIX в. изучением пословиц занимался' А. X. Востоков. В 1816 г. А. Ф. Рихтер издал «Два опыта в сло­весности. Рассуждение о русских пословицах»; он показал связь пословиц с жизнью, отражение в них воззрений народа.

Много лет пословицы изучал И. М. Снегирев. В 1823 г. он выпустил «Рассуждение о русских пословицах», в 1829 г. напе­чатал статью «Замечания о русских пословицах, сходных с гре­ческими и римскими», в 1831—1834 гг. издал книгу «Русские в своих пословицах. Рассуждения и исследования об отечественных по­словицах и поговорках». И. М. Снегирев дал исторические объясне ния многим пословицам, показал их широкое распространение. В середине XIX в. пословицы изучали А. Н. Афанасьев и Ф. И. Бу­слаев. В 1854 г. Ф. И. Буслаев напечатал статью «Русский быт и рус­ские пословицы». В ней было много наблюдений над взаимоотно­шением пословиц и народного быта. Однако Н.А.Добролюбов в статье «Заметки и дополнения к сборнику пословиц г. Буслаева» критиковал сборник за недостаточное раскрытие народных воззре­ний, за неразличение пословиц и поговорок, за мифологическое толкование пословиц и отрыв их от народной жизни.

В 60-е годы революционные демократы и близкие к ним по убеждениям общественные деятели уделили много внимания по­словицам. И. А. Худяков использовал их в пропагандистской ра­боте, П. Н. Рыбников в брошюре «Быт русского народа в его пословицах» (1859) раскрыл полноту и своеобразие отражения в этом жанре крестьянского быта.

В конце XIX в. изучение пословиц получило новое направление; ученые занялись историей пословиц и формированием их состава, а также их лингвистическим исследованием. П. П. Глаголевский подробно рассмотрел их синтаксис, А. А. Потебня —их отношение к другим жанрам. В 1894 г. А. А. Потебня опубликовал книгу «Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка», в которой показал выделение пословиц из таких жанров, как притча, басня, сказка. И. Тимошенко издал в 1897 г. книгу «Литературные первоисточники и прототипы трехсот русских пословиц». В советский период развернулись исследования по изучению проблематики пословиц. Уделяется значительное внимание опре­делению жанра, соотношению пословиц и поговорок, афоризмов и пословиц, специфике пословиц как малого жанра (А. Н. Кожин, В. С. Гудок, Л. А. Морозова). Много работ исследователи посвя­тили рассмотрению синтаксиса пословиц, особенностей лексики, именам собственным, числам. Освещали вопросы отражения истории в пословицах (В. П. Аникин, А. М. Жигулев, Л. Н. Пушкарев), происхождения этого жанра (Т. С. Бендерли, Т. Л. Пермяков).

Историческое развитие русских пословиц. Богатство жизненного материала русских пословиц определяется их неразрывной связью с жизнью русского народа. Действительно, в общих чертах можно рассмотреть, как в различные исторические периоды пословицы воспроизводили основные особенности времени: откликались на важнейшие исторические события, отражали положение народных масс, характер их труда и быта.

Вопрос о происхождении пословиц имеет два аспекта: про­исхождение пословиц как жанра и происхождение отдельных пословиц. Надо сказать, что проблемы происхождения жанров еще весьма слабо разработаны в науке о фольклоре. Легче раскрыть связь с историей, а следовательно, определить и возникновение отдельной пословицы, особенно такой, в которой сохранились хотя бы приблизительные реалии, отражающие историю.

Происхождение пословиц как жанра уходит в глубокую древ­ность. А. С. Архангельский писал, что пословицы возникают в далеком прошлом, «вместе с языком, народной мифологией, пер­выми зачатками обычного права». Ю. М. Соколов отмечал, что сохранились весьма архаические моменты, которые помогают понять, когда стали складываться русские пословицы (а не по­словицы вообще). Это последнее замечание особенно важно, так как некоторые фольклористы только на русском материале пытаются решить общий вопрос о происхождении жанра пословиц, а его возможно решить лишь сравнительно-историческим путем.

В пословицах сохранилось немало остатков (пережитков) языческих представлений. Они состоят, во-первых, в упоминании леших, домовых, русалок, а во-вторых, в отражении древних поверий. Таковы, например, пословицы: «Храбер, силен, а все с лешим не справишься», «Не все то русалка, что в воду ныряет», «Старый ворон мимо не каркнет», «Дурной глаз на осину взглянет — осина завянет».

История развития русских пословиц — сложный процесс. Он включал в себя обогащение их жизненным материалом и возрас­тание многообразия тематики, что было результатом самого хода жизни. Пословицы откликались на новые вопросы, волновавшие народные массы. Жизненные явления получали новое освещение с точки зрения основного слоя населения — крестьянства. Пословицы отразили народные настроения и стремления в связи с крестьянскими волнениями. В них входили новые персонажи, например вместо боярина — барин. Происходили изменения в языке пословиц. Словесные формулы варьировались, кое-что забывалось. Ю. М. Соколов приводит в качестве примера посло­вицу «На тебе, боже, что нам не тоже», которая ранее была такой: «На тебе, убоже (т. е. нищий), что нам не тоже». В учебнике «Русский фольклор» (1938) он пишет: «... на пути исторического изучения пословиц стоит множество трудностей; возникнув в одну эпоху, в условиях определенной социально-экономической фор­мации, в определенной социальной среде, пословицы продолжают жить века, применяясь к новым социально-экономическим условиям, приноравливаясь к иной классовой идеологии, наполняясь новым социальным содержанием».

Летописи и произведения древней письменности сохранили некоторое число пословиц начального периода русской истории, в которых упоминаются принятие христианства и изменение воз­зрений народа: «Добрыня крести мечом, Путята — огнем», «Взял боженьку за ноженьку, да об пол»; политические центры, княжеские междоусобия: «Киев —мать русских городов», «Новгород своим судом судится», «На одном вече, да не одни речи»; «Дмитрий и Борис за город подрались» (нижегородские князья); государство в более поздний период: «Москва веками строилась», «Москва — сердце России»; политические события времени Ивана Грозного: «Лучше грозный царь, чем семибоярщина».

Нашли отражение в пословицах борьба с внешними врагами и монголо-татарское иго: к 1148 г. в Ипатьевской летописи относится запись пословиц: «Мир стоит до рати, рать —до мира»; «Пусто, словно Мамай прошел», «Каков хан, такова и орда». Оставили следы в пословицах и страшные судебные порядки и пытки: «Правда к Петру и Павлу ушла, а кривда по земле пошла», «Кому Варвара, а мне голову оторвала» (о застенках в селе Петропавловском и у Варварских ворот в Москве). Народ отметил произвол царских властей, взяточничество воевод и подьячих: «Возьми шубу, да не быть бы шуму», «Лошадь любит овес, земля —навоз, а воевода —принос», «Перо страшно не у гусака, а у дьяка».

С установлением крепостного права на Руси возникают такие пословицы: «Нужда учит, а барщина мучит», «Белые руки чужие труды любят», «Мужичьими мозолями бары сыто живут»; кре­стьяне были прикреплены не только к дворянским поместьям, но и к монастырским землям, откуда пошла пословица «Монастырщина, что барщина». Эксплуатация и угнетение вызывали народный протест, пословицы напоминали о крестьянских войнах: «Были были и бояре волком выли».

Так русские пословицы возникали и складывались по ходу русской жизни, отражая не только важные события и процессы, но и характерные бытовые явления. Исторически соотнести по­словицы трудно, однако можно сказать, что, основные социально-экономические уклады они отразили довольно полно. Пословицы дали характеристику всех классов и сословий общества — крестьян, ремесленников, рабочих, бояр, дворян, чиновников, судей, пред­ставив многостороннюю картину русской жизни.

Среди пословиц можно легко выделить образцы, которые от­носятся к периоду феодализма: «Не идет место к голове, а голова к месту», «Царские милости в боярское решето сыплются», «Воеводою быть — без меду не жить»; ряд пословиц связан с борь­бой против иноземных завоевателей: «Погиб как швед под Полта­вой», «Приехал Кутузов бить французов», «Пришли казаки с Дону, прогнали ляхов до дому». В пословицах нередко отражается социальное неравенство людей: «На одно солнце глядим, да не одно едим», «Барам косим, а себе хлеба просим»; отмечается экономическое и правовое положение: «Не до жиру, быть бы живу», «Хлеб да вода — наша крестьянская еда», «Казна воюет, а сума горюет», «Казенная палата от мужиков богата», «Карман сух, так и судья глух», «Закон, что дышло, куда повернешь, туда и вышло».

Капиталистические порядки, проникновение буржуазных от­ношений в деревню, отходничество, уход крестьян в город на фабрику, обирание народа купцами, торговцами, фабрикантами, ростовщиками с большой выразительностью показаны в послови­цах: «Богатство души не имеет», «Возьмешь лычко, а отдашь ремешок», «Взял у черта рогожу, а отдавать будешь кожу», «С топора не разбогатеешь, а огорбатеешь», «В дальних краях ремесло кормит», «Кто во что горазд, тот тем и промышляет», «Хотя в саже, да никого не гаже», «Работал сто лет, а не заработал ста реп». Сатира, углубляясь, принимает политический характер: «Царский сыщик всюду рыщет», «Посадили дубину на рабочую спину»; «Жадность да царь всему горю начало».

Общественная ценность пословиц. Русские народные пословицы обладают огромной общественной ценностью. Она состоит в по­знавательном, идейно-воспитательном и эстетическом значении, в богатом жизненном содержании, глубоком идейном смысле, больших художественных достоинствах и национальном свое­образии.

Познавательная ценность пословиц определяется прежде всего многообразием сведений, которые в них сообщаются. В целом создается широкая картина русской жизни, отраженная реалиста- 73 чески. Пословицы дают представление о воззрениях и взглядах народа, о его понимании явлений действительности.

Познавательное значение пословиц состоит также в том, что они типизируют явления, т. е. выделяют среди них наиболее показательные и отмечают в них самые существенные черты. Так, говоря о положении крестьянина в царской России, они скажут и о его бедности, и о его безземельи, и об отсутствии у него скота, и о его задолженности по уплате за аренду земли. Получится довольно полная и точная картина.

Типизация проявляется и в создании образов крестьянина, ремесленника, рабочего, попа, барина, судьи. Она подчеркивается определением социального положения человека (мужик, барин, поп), что дает возможность соответствующим образом его харак­теризовать, указав на основные признаки: бедность или богатство, власть или бесправие.

Познавательное значение пословиц сказывается в обобщении богатого жизненного опыта народных масс. Исключительно богаты и верны наблюдения над природой: «Земля мать — подает клад», «Сибирь — золотое дно», «Не родит верба груши», «Где цветок, там ' и медок». Кроме того, пословицы часто имеют, как отмечалось, расширительный смысл, что подчеркивается обобщающими словами «всякий», «везде», «всегда».

Пословицы — философский жанр. Они содержат в себе немало важных общих заключений о закономерностях развития природы и общества: «Время не дремлет», «Старое старится, молодое растет», «Вчера не догонишь, а от завтра не уйдешь», «Без причины и чирий не сядет», «Где не было начала, не будет и конца». Одна пословица — важная мысль или заключение, но тысячи пословиц, живущих в народе, — многосторонняя и глубоко осмы­сленная картина жизни. Пословицы наглядно подтверждают тезис об искусстве как форме познания жизни.

Идейно-воспитательная роль пословиц определяется тем, что они имеют совершенно ясную целенаправленность. Познава­тельное значение пословиц тоже представляет собой проявление воспитательной функции. Немало фольклористов справедливо полагают, что изначальной целью пословиц была передача опыта молодым поколениям. Такого рода функцию имеют многие живу­щие и сейчас среди народа пословицы: «Мастера по работе видно», «Не все зараз, оставь про запас».

Идейно-воспитательное значение пословиц состоит также в том, что они служат ясным выражением определенных суждений о реальной действительности, в которых что-либо утверждается или отрицается, раскрываются свойства предметов и явлений. Тем самым прививаются слушателям характерные воззрения на эти предметы и явления. Пословицы, созданные чаще всего в крестьян­ской среде, отвечают- на вопросы, волнующие этот круг людей: «Мужик умирать собирайся, а земельку паши», «Кто не верит примете, нет тому житья на свете». В этом последнем примере речь идет о хозяйственных приметах, о том, что и когда надо делать крестьянину. Среди таких примет есть и необоснованные, но есть и родившиеся в результате большого жизненного опыта людей. Сами приметы нельзя прямо отнести к пословицам, хотя по структуре они близки к ним. Приметы, однако, имеют чисто утилитарное назначение: «На Феклу сей свеклу». Это сельскохо­зяйственные советы, выраженные в своеобразной форме.

Одной из важных целей пословиц служит стремление привить людям оценку явлений действительности. Пословицы не объек­тивистски обобщают жизненные наблюдения и не бесстрастно говорят о жизни, общественных отношениях, труде и поведении человека, а дают им ясные положительные или отрицательные характеристики, утверждая или критикуя, восхваляя или осмеивая. Ясная оценка служит идейным оружием пословиц в борьбе за народные идеалы, делает их средством социальной борьбы. Оценки бывают выражены в форме антитезы, часто социально заостренной: «Мужик веревку вьет, а поп петли закидывает», «Коза с волком тягались — рога да копыта остались», «Мужик с сошкой, а семеро с ложкой».

Пословицы служат воспитанию положительных идеалов — сме­лости, честности, чувства дружбы, ставят в пример высоконрав­ственное поведение, оперируют понятиями добра и зла, чести и бесчестия. Поучения и советы нередко преподносятся в виде осмеяния отрицательных качеств людей.

Пословиц с ярко выраженной моралью весьма много: «Береги честь смолоду», «Посеешь ложь не вырастет рожь», «Труд чело­века кормит, а лень портит», «Чужого мужа полюбить — себя по­губить», «Берись дружно, не будет грузно», «Не учась и лаптя не сплетешь».

В русских пословицах получила широкое и яркое развитие тема патриотизма: «С родной земли — умри — не сходи», «На чужой стороне и весна не красна», «Русский терпелив до зачина».

Однако в пословицах сказались и консервативные воззрения. Они рождались под влиянием церкви и официальной морали, а также в результате отсталости народных масс. Отсюда такого рода пословицы: «Не нами ставилось, не нами и переставится», «Плетью обуха не перешибешь», «Бог терпел и нам велел», «Всяк сверчок знай свой шесток».

В. Г. Белинский и др. настойчиво подчеркивали, что, несмотря на тяжелые условия жизни в старой России, народные массы не падали духом, что им, а следовательно, и их творчеству, свойствен оптимизм. Многочисленные пословицы подтверждают этот вывод: «Не так страшен черт, как его малюют!», «Будет и на нашей улице праздник», «Не все ненастье, будет и вёдро», «Плачем горю не поможешь», «Ты, гроза, грозись, а мы друг за друга держись». Н. А. Добролюбов видел в пословицах отражение «народного ума, характера, верований, воззрений».

Эстетическая ценность пословиц проявляется многосторонне. Пословица—явление высокого мастерства. В ней воплощены эстетические принципы, которые высоко ценятся в искусстве: простота, краткость, содержательность, выразительность. Народ иронически говорит о многословии: «Слов много, а складу нет».

Русские писатели-классики, в совершенстве владевшие искус­ством слова, высоко ценили пословицы, восхищались умением кратко и в яркой форме передавать мысль. Пословица служила для них образцом воплощения самых ценных принципов словес­ного творчества. Гоголь отметил иронию, насмешку, наглядность, меткость, благодаря которым пословица становится действенной. М. Горький советовал писателям изучать пословицы, овладевать «мышлением афоризмами». Он говорил: «В простоте слова— самая великая мудрость, пословицы и песни всегда кратки, а ума и чувства вложено в них на целые книги».

Художественная форма пословиц. Пословица, как и всякий жанр, представляет собой особую содержательную форму, струк­туру, основное отличие которой—внутреннее художественное единство. В пословице это выражено с удивительной нагляд­ностью. В одном предложении заключен огромный смысл.

Кроме того,, в пословице обнажена ее целенаправленность. Все элементы подчинены задаче —точнее раскрыть мысль, ярче ее выразить, благодаря чему достигается концентрация мысли. Внутреннее единство пословицы определяется и ее однотемностью, сосредоточением на одном факте или явлении. Для по­словицы свойственны две основные формы построения: одно­частная и двухчастная. Обе формы обладают целостностью: первая представляет собой скрепленное по правилам связи и согласования предложение: «Всякая сосна своему бору шумит», «Пустая мель­ница без толку мелет», а вторая отличается неразрывной связью двух частей сложного предложения: «Белый свет не околица, а пустая речь не пословица», «Умный плачет, глупый скачет».

Наконец, своеобразным отличием пословицы служит то, что она по форме полностью совпадает с употребленными в ней стили­стическими средствами—сравнением и антитезой. В песне, сказке, былине эти средства представляют собой лишь небольшие элементы структуры, а в пословице они становятся основой ее композиции: «За старой головой, как за каменной стеной», «Счастье без ума —дырявая сума», «Делу—время, а потехе—час». «Птице — крылья, человеку —разум». В приведенных примерах важно указать на то, что употребление в них сравнения, антитезы, метонимии, с одной стороны, служит передаче определенной мысли, а с другой— сохраняет целостность пословицы.

Пословица—предельно отшлифованная форма, отличающаяся строгой, часто симметричной композицией. Этому содействуют и ритмичность, и употребление рифмы, что часто неверно рассма­тривают как «украшательство» пословицы. Здесь дело в том, что ритм и рифма служат выделению основной мысли и сохранению единства пословицы.

Ритм в пословице рожден не только стремлением придать ей благозвучие, легкость речи и запоминаемость. Основная цель — в скреплении и подчеркивании мысли. В пословицах, как обычно отмечают, господствуют хореические (двухстопные), анапести­ческие и дактилические (трехстопные) размеры. Если через по­словицу проходит одного типа стопа, то это придает ей единство: «Дело мастера боится»: /—/—/—/—; «Сказка складка, песня быль»: /—/—/—/; «Море по рыбке не тужит»:/ / /—. Однако, по нашим наблюдениям, в пословицах гораздо важнее так называемые ритмические перебои, т. е. нарушение строгого порядка ударений. Это дает особый эффект, заставляет обратить внимание на то, что выпадает из ритмической схемы. В. И. Чичеров назвал это явлейие сочетанием разных стоп —двусложных и трехсложных: «И честь не в честь, коли нечего есть», «И обед не в обед, когда хозяйки нет». Строение этих пословиц таково: —/—/ / /, / / /—/. Не надо забывать, что в народ­ном русском творчестве господствует не силлабо-тоническая, а тоническая система стихосложения, поэтому мерить ритмичность правильным чередованием ударных и неударных слогов не всегда можно. Надо учесть, что ритмику пословиц нередко регулирует параллелизм частей, например, «Век живи, век учись»: /—/ /—/; «Какова песня, такова пляска»: // //—; «Бело —бело, черно — черно»: /—/—/—/—.

Можно отметить и другие признаки ритмической организации пословиц. С. Г. Лазутин пишет: «В литературе справедливо отме­чалось, что в большинстве двучленных и многочленных пословиц ударения стоят на словах, находящихся в конце их частей. После этих слов идут более или менее значительные паузы, которые еще более подчеркивают членение пословицы на части и таким образом усиливают их ритмичность.

Однако следует отметить, что можно встретиться и с другим расположением ударений в пословицах, с иным их ритмическим рисунком. Нередко, например, в двучленных пословицах ударения падают на первое слово первой части и последнее слово вюрой части. И в таком случае мы имеем своеобразное «ритмическое кольцо». Например: «Красна ягодка, да на вкус горька» (Д., с. 697); «Беда и богатого мужика бездолит». Такое расположение ударений придает пословице четкую ритмическую законченность и интонационно подчеркнуто выделяет ее из речевого потока».

Ритмичность многих пословиц подкреплена рифмой, которая имеет определенное назначение: она выделяет обычно основные слова, несущие смысл. Нередко ритмический перебой совмещается с рифмой: «Часом— с квасом, порой— с водой»: 1—1—1—1—.

Рифмы в пословицах такого же типа, как и в других жанрах фольклора: рифмуются слова одних и тех же грамматических категорий — глагол с глаголом, существительное с существи­тельным и т. д. «Большой вырос, а ума не вынес». Иногда по­словицы отступают от этого правила: «За правое дело стой смело!». Встречаются и более сложные употребления рифм: «Молодец на овец, а против молодца и сам овца».

Таким образом, эстетическая сторона пословиц довольно богата. Она состоит в яркой выразительности, разнообразии и целенаправ­ленности художественных средств, в том, что произведения этого жанра содействуют развитию чувства языка, формы, ритма. Эстетическая ценность пословиц была причиной их широкого использования в художественной литературе; А. Н. Островский часто дает их в названиях произведений: «Бедность не порок», «Не все коту масленица».