Специфика научного и философского осмысления феномена языка.

Язык – это неизменный спутник человека и в быту, и в социальном общении, и в творчестве, и, как мы уже говорили, в познании. Немудрено, что за последние 100 лет к нескольким старейшим языковедческим дисциплинам - лингвистике (грамматике), герменевтике (теории интерпретации) и риторике - прибавились многочисленные междисциплинарные научные подходы к изучению языка (психосемантика, психо- и этнолингвистика, социо- и коммуникативная лингвистика, семиотика и лингвистическая прагматика и т.д.), а также разнообразные философские направления его исследования (деятельностно-историческое, символическое, феноменологическое, философско-герменевтическое, аналитическое и др.).

Такой широкий научный и философский спектр подходов к изучению языка привел, с одной стороны, к расширению экспериментальной и теоретической базы его изучения; но, с другой стороны, породил какофонию моделей и подходов, где во многом утратилось его понимание как гармоничной и целостной системы. Причины такого малопродуктивного плюрализма в методологии и в теории современных наук о языке многообразны. Главная же из них, на наш взгляд, кроется в преобладании утилитарно-инструменталистского подхода к языку, когда все его смысловые богатства и разнообразие функций сводятся к одной, хотя и существенной характеристике – быть инструментом человеческого общения.

В историко-философской ретроспективе эта позиция родственна средневековому номинализму в том смысле, что “за” знаковой структурой языка здесь не предполагается наличия особой смысловой реальности. Язык - это только слова, значения которых конвенционально определены субъектами общения, благодаря чему предмет говорения одинаково идентифицируется слушающими (воспринимающими). С этой точки зрения, употребление языковых средств нормативно и контролируется самим коммуникативным процессом, цель и смысл которого - быть понятным “другому”. Наиболее ярким проявлением инструменталистской парадигмы в понимании сути языка является структуралистский принцип, что язык - это знаковая система с устойчивым набором значений, созданная и контролируемая людьми в коммуникативно-деятельностном контексте их совместного бытия.

Совершенно ясно, что социальное общение исключительно важно, а роль языка в нем фундаментальна. Однако это - недостаточное основание для того, чтобы сводить сущность языка к “коммуникативным играм”, коими бытие языковой реальности отнюдь не исчерпывается.

В своем логическом завершении инструментализм приводит к утверждению “репрессивности дискурса”, как это свойственно постмодернистским взглядам на язык. Данная установка означает, что в конкретном коммуникативном взаимодействии понять можно только уже известное, или, точнее, понимание чего уже было достигнуто ранее. Языковая компетенция каждого индивида, с точки зрения инструментализма, формируется по шаблону, заданному нормативными условиями коммуникативных взаимодействий, типичных для данной конкретно-исторической социальной общности. Процесс овладения языком, таким образом, относительно одинаков для всех носителей данной традиции в силу единства усваиваемых коммуникативных констант. Последние, в свою очередь, задают сходную для всех смысловую “схему” мировидения, “одевая мир” (по выражению Л. фон Витгенштейна) в инвариантные синтаксические и лексико-семантические структуры. При абсолютизации этих процессов в становлении языковой компетенции личности, ее поведения и познавательных установок, языковая реальность превращается в некую идеологию, за создание которой в конечном счете никто не ответственен и правила игры которой все вынуждены безропотно принимать. В этом контексте любое нововведение в языке возможно лишь с опорой на уже известное правило. В противном случае неизбежно возникновение ситуации непонимания.

На наш взгляд, именно инструментализм и утилитаризм являются главными причинами методологической разноголосицы и даже противоречивости в исследованиях языка.

Во-первых, язык выполняет не только коммуникативные, но и важнейшие когнитивные функции, многообразно и гибко - в подлинном смысле слова творчески - опосредствуя взаимоотношения между индивидуальными субъектами познавательной деятельности, а также между объектом и субъектом познания. Без языка невозможна трансляция знаний от поколения к поколению, а также успешное взаимодействие и обмен результатами познавательной деятельности внутри научного и иных познающих сообществ (художественных, религиозных, технических и т.д.). Особую, именно конструктивную, а вовсе не репрессивную, познавательную роль играют письменные тексты различного рода, обеспечивающие возможность рациональной и интерсубъективной проверки полученных знаний и их оперативное тиражирование.

Сегодня компьютерная техника с электронной почтой и сетью Интернет создают исключительно благоприятные условия для реализации познавательной функции языка. Здесь достаточно упомянуть о возможности проведения научных и иных электронных конференций в режиме реального времени, которые - по сути дела - превращают научное познание в перманентно осуществляющийся процесс коллективного научного поиска с мгновенным обменом и оценкой получаемых результатов. Более того, здесь совершенно новыми когнитивными гранями начинает играть сам язык, демонстрируя свои ранее скрытые грамматические и лексические возможности, а также метафорический потенциал.

Ниже мы остановимся и на иной ипостаси познавательной функции языка, проявляющейся не столько в рациональных формах опыта, сколько во внерациональных видах творчества.

Во-вторых, очевиден момент творческой индивидуализации в овладении и пользовании языком, наиболее зримо проступающий в творчестве великих поэтов и писателей. Если бы все в языке было утилитарно и сугубо коммуникативно, социально и репрессивно, тогда в нем не был бы возможен феномен языкового творчества.

В-третьих, при инструменталистском подходе необъяснимым оказывается факт поразительной исторической устойчивости некоторых языковых образований (например, имен; местоименных наречий; слов, фиксирующих категориальные смыслы и т.д.). Вопреки сугубо утилитарно-конвенционалистскому взгляду на язык, последний зачастую оказывается “мудрее” нас, его суетных носителей, открывая со временем такие потаенные познавательные смыслы, о которых могли и не догадываться предшествующие поколения говоривших на нем людей. В будущих темах мы еще не раз обратимся к этому свойству языка, а здесь – приведем один только пример. Так, только после открытия феномена “расширяющейся вселенной” и формулировки “антропного принципа” в его сильной версии, вдруг стало ясным, что подобное понимание устройства мироздания давным-давно коренилось в самой этимологии слова “вселенная”, которое фиксирует вовсе не идею безжизненного физического пространства, а отсылает к органической целостности мирового бытия, куда органически включен – “ вселён ” - человек на правах его важнейшего конструктивного элемента.[683]

О реальных альтернативах инструменталистской парадигме речь пойдет ниже, а пока - необходимо остановиться на атрибутивных характеристиках самого языка.