Смертельный соблазн. Манхэттен 2 страница

Первым делом он поменял имя, назвавшись Декстером в честь положительного персонажа любимого сериала мамы. А фамилию Фэлкон
[2]выбрал потому, что в ней чувствовалась сила, размах, и звучала она весьма мужественно.

Так появился на свет Декстер Фэлкон. Это был знаменательный день. Ему было двадцать лет, и он был готов ко всему. Оно, это «все», подвернулось Декстеру через несколько недель после его приезда в огромный город — в лице Мортимера Марселя, модельера, француза по рождению, с которым он столкнулся — и благодаря этому познакомился — во время утренней пробежки в Центральном парке.

— Ты — манекенщик? — полюбопытствовал Мортимер.

— Я актер, — гордо ответил Декстер, хотя он не только не был актером, но даже и не помышлял об этом. Однако «актер» звучало гораздо романтичней, нежели «посудомойка», а именно в этом качестве Декстер и подвизался в то время в одной забегаловке на Лексингтоне.

— Ты, возможно, сгодишься для моей новой коллекции нижнего белья, — не тратя слов понапрасну, заявил Мортимер, ощупав нового знакомца липким оценивающим взглядом. Декстер поежился. У него возникло довольно неприятное ощущение — будто мужчина залез рукой ему в трусы. — Сегодня же придешь ко мне домой. Я должен тебя как следует рассмотреть. В семь часов. Вот адрес.

Модельер выудил из кармана модных спортивных шортов визитную карточку с выдавленными буквами и протянул ее Декстеру.

Глядя вслед Мортимеру, потрусившему дальше, Декстер размышлял над сложившейся ситуацией. Чем-чем, а наивностью он не страдал, и прекрасно понимал, как все бывает в большом городе вроде Нью-Йорка.

Совершенно очевидно, что Мортимер Марсель — гомосексуалист. А Декстер таковым не являлся. Совершенно очевидно, что Мортимер Марсель преуспевает. А про Декстера и этого не скажешь.

Он стоял перед выбором. С одной стороны, ему следует поостеречься. А с другой — ему в руки упал шанс устроить свою судьбу, и он будет дураком, если упустит его.

В течение шести месяцев после этого Декстер демонстрировал модели Марселя Мортимера — на телеэкране, в Интернете, в печатных изданиях. Как-то раз Марсель даже взял его с собой в Париж, и Декстер расхаживал взад-вперед по подиуму в трусах и майках от великого Мортимера.

Помимо своих творческих успехов Декстер Фэлкон бесконечно радовался еще и тому факту, что за эти полгода ему удалось сохранить девственность и задница его осталась, что называется, нецелованной. Дело в том, что у Мортимера был постоянный сожитель — Джефферсон, который раньше тоже работал манекенщиком, и этот здоровенный негр был ревнив, как пума, защищающая своих новорожденных котят. Поэтому Мортимер так ни разу и не решился наложить лапу на Декстера, позволив ему спать, с кем только тот пожелает. И Декстер использовал эту возможность на всю катушку. Каждую ночь в его постели оказывалась новая супермодель, и всякий раз она была роскошнее, чем предыдущая.

За два года Декстер успел реализовать самые смелые сексуальные причуды, на которые только отваживалась его фантазия, но все это время в глубине его души жила мечта о другом. Он хотел нечто большее, нежели случайный секс. Он отчаянно мечтал о настоящих чувствах, о серьезных взаимоотношениях с женщиной, которой он был бы дорог. Главным желанием Декстера было жениться, завести детей и обрести долгое и тихое счастье, подобное тому, которое делили его родители, прожившие вместе уже сорок пять безоблачных лет.

На одной из вечеринок он повстречал Розариту. Она не отличалась красотой супермодели, но была вполне привлекательна, заботлива и мила, а главное, она ловила каждое его слово. И поскольку Декстер никогда не отличался красноречием, обретя в тот вечер столь благодарного слушателя, он находился на седьмом небе. Ему нравилось, что его слушают. Ему нравилась она. Они стали встречаться.

Розарита часто говорила о том, сколь важны для нее семейные ценности и как страстно она ненавидит насквозь порочное общество Нью-Йорка. Он целиком и полностью разделял ее взгляды.

Она болтала о своих племянниках и мечтала о том, как однажды заведет собственных детей, причем не одного и не двух, а несколько. Она рьяно исповедовала старые, вышедшие из моды добродетели, перед которыми преклонялся Декстер. Ну что за девушка!

Через месяц он предложил ей руку и сердце, и она ответила согласием. А в первую брачную ночь они впервые познали друг друга, и это было изумительно. Декстер был глубоко убежден: его женитьба на Розарите — лучшее из того, что он сделал за всю свою жизнь.

Через несколько недель совместной жизни Розарита сообщила мужу, что он слишком умен, чтобы маячить на подиуме в трусах, хотя бы и модных, и организовала ему встречу с антрепренером. Тот заверил Декстера в том, что сделает его звездой, и, не теряя времени, стал посылать его на бесчисленные просмотры и пробы.

За спиной у Декстера выросли крылья. У Розариты — тоже.

В течение следующих двух месяцев его едва не взяли в фильм с Клинтом Иствудом. Он чуть было не получил роль в очередном шедевре Мартина Скорсезе и почти ухитрился стать любовником Гвинет Пэлтроу в картине киностудии «Мирамакс». А после нескольких месяцев, в течение которых о нем начисто забыли, Декстер внял совету своего агента и подписал контракт на съемки в телесериале под названием «Темные времена».

— Сделай это, — уговаривал его агент. — Когда у тебя за плечами будет хоть какой-то опыт, они все станут гоняться за тобой наперегонки.

Но произошло нечто невероятное. После того как Декстер подписался на «мыло», отношение к нему со стороны Розариты в корне изменилось. Если раньше она была сама сладость, то теперь постоянно источала желчь, была недовольна буквально всем, включая тот факт, что они с Декстером были теперь лишены возможности выходить в свет. Дело в том, что согласно контракту ежедневно в пять часов утра он был обязан являться на студию, на очередную съемочную смену. Все, что он делал, было плохо. Розарита пилила мужа с утра до вечера и с вечера до утра, когда он мог трусливо улизнуть из дома и отправиться на съемки.

И, наконец, она заговорила о разводе. Когда Розарита впервые произнесла это слово, Декстер не поверил собственным ушам. Развод… Но ведь они женаты всего каких-то полтора года. Развод? Нет, это немыслимо! По крайней мере, для него. Начать с того, что это убьет его родителей. А во-вторых, Декстер был вполне доволен своей семейной жизнью.

И вот, после долгих раздумий, Декстеру вроде бы удалось разработать план действий, направленных на то, чтобы супруга угомонилась. Когда они с Розаритой только начали встречаться, он привез ее в свой родной городок и познакомил с родителями — Мартой и Мэттом. Розарита понравилась им, а они — ей. Следующий раз они встретились лишь на свадьбе, которая вылилась в грандиозные, поистине королевские торжества. По счастью, все расходы на эту церемонию взял на себя отец Розариты. Помимо этого он купил им просторную квартиру на Манхэттене и подарил роскошный коллекционный «Мерседес». Впрочем, с тех пор машина преимущественно стояла в гараже. Она была слишком огромной, и в столпотворении нью-йоркских улиц было практически невозможно найти место для парковки такой громадины.

Марта и Мэтт Кокрейнджер были секретным оружием Декстера. Он решил привезти их в Нью-Йорк и уже приказал служанке приготовить гостевую комнату, а также арендовал лимузин, чтобы встретить их в аэропорту. Они прилетали нынче вечером, и именно этим объяснялась улыбка на лице Декстера. Уж если Марта и Мэтт Кокрейнджеры не смогут наставить Розариту на путь истинный и вложить в ее головку хоть каплю здравого смысла, значит, этого не сможет сделать никто.

 

Вечеринка удалась на славу. Поскольку Антон Куч уделял большое внимание даже мельчайшим деталям, его званые вечера по праву считались лучшими в городе. За двумя столами, на двенадцать человек каждый, собирались знаменитости, признанные таланты, гении и супербогатые — иными словами, сливки мегаполиса.

Войдя в красную — пожарного цвета — гостиную, Мэдисон первым делом окинула взглядом собравшуюся здесь публику. Однажды ей удалось повстречать здесь даже Джона Готти — еще до того, как его упрятали за решетку. Здесь часто бывали кинозвезды, политики, кумиры рока.

Сегодня она заметила среди собравшихся Криса Финикса — рок-звезду первой величины, с его незабываемыми голубыми торчащими волосами — своеобразной визитной карточкой этого музыканта. Он, похоже, никогда не менялся — так же, как Мик Джаггер, Род Стюарт и Эрик Клэптон. Крис увлеченно разговаривал о чем-то с воротилой от музыкального бизнеса Кливом Дэвисом.

Поскольку Мэдисон была знакома с Кливом, она решительно направилась в его сторону и остановилась только потому, что путь ей внезапно преградил Питер, муж Джеми. Он возник прямо перед ней — с бокалом мартини в руке и глуповатой улыбкой на лице, которое почему-то всегда хранило вкрадчивое выражение. Как и его жена, он был высок и строен, с глазами цвета морской волны, вечным загаром и густыми взъерошенными волосами. Они с Джеми являли собой сногсшибательную пару.

— Как поживает лучшая подруга моей жены? — спросил он, ощупав Мэдисон похотливым взглядом.

— Спасибо, прекрасно, — ответила она, подумав про себя: «Еще один мартини, дружок, и ты будешь готов».

— Я слышал, вы с моей роскошной супругой нынче днем встречались за ланчем?

— Так точно, мой генерал!

— Говорили обо мне? — Казалось, он флиртует.

— Мы всегда только о тебе и говорим, — в тон ему ответила Мэдисон. — Наверняка тебе известно, что ты — самый увлекательный предмет для обсуждения из всех в пределах нашей Вселенной.

— Хотел бы я, чтобы ты была права, — притворно вздохнул Питер и отхлебнул мартини. — Но, к сожалению, все наоборот. Мне кажется, моя жена собирается меня бросить.

— С чего ты это взял?

— Не знаю… Шестое чувство, наверное.

Мэдисон пожала плечами.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Ровным счетом ничего. Просто если она бросит меня и уйдет, мне придется жить с тобой.

— Это очень забавно, — сухо ответила Мэдисон. — Но, думаю, ты сможешь спать со своей собакой.

— Ты же знаешь, я давно положил на тебя глаз, — многозначительно сказал он, придвигаясь ближе.

О черт! До чего же она ненавидела Питера, когда тот был пьян! Надравшись, он вечно клеился ко всем бабам подряд с одной и той же пошлой ерундой, но Джеми на него никто не жаловался, поскольку все знали, что это — спьяну.

— Как дела на бирже? — спросила Мэдисон, поспешив переменить тему.

— Ты хочешь обсудить со мной ситуацию на бирже? — откликнулся Питер, облизнув губы. — Хочешь, чтобы я посоветовал тебе, как распорядиться с акциями?

— Извини, Питер, — проговорила Мэдисон, делая шаг назад, — мне нужно найти Антона.

— Знаешь, Мэдди, — сказал он, надвигаясь на нее, — я не могу понять одного: каким образом такая потрясающая женщина, как ты, со всем справляется в одиночку?

— Это мой выбор, Питер, — холодно ответила Мэдисон.

— Дэвид — дурак!

— Просто у нас разные цели в жизни.

— Ага! — поддакнул Питер и цинично заржал. — Видел я эту его «цель жизни»: много сисек и мало мозгов.

— Когда это ты успел на нее посмотреть? — подозрительно спросила Мэдисон. Ее неприятно резанула мысль о том, что Питер и ее бывший любовник продолжают общаться.

— Ужинали как-то вместе. Джеми как раз не было в городе, а он позвонил мне и стал умолять, чтобы мы встретились. Хотел, чтобы я поглядел на его новую пассию.

— Умолял? Тебя? — переспросила Мэдисон, не веря своим ушам, поскольку помнила, насколько низкого мнения о Питере всегда придерживался Дэвид. Он как-то раз попытался сыграть на рынке ценных бумаг, обратился за помощью к Питеру и в результате — благодаря его советам — потерял кучу денег. А такого Дэвид, привыкший всегда и во всем выигрывать, не прощал.

— Ну, я и согласился. Мне тогда как раз было нечем заняться.

— И что же она собой представляет? — Мэдисон злилась на саму себя, но не могла не задать этот вопрос.

— Давалка. Сунул, вынул и пошел. Знаешь такую категорию баб?

— Нет, не знаю, — ледяным тоном ответила Мэдисон. От слов Питера ей стало еще тяжелее. «Давалка…» Так вот, значит, на кого променял ее Дэвид. И словно прочитав ее мысли, Питер придвинулся еще ближе и, обдавая ее густыми парами алкоголя, сочувственно сказал:

— Дурак Дэвид, что бросил тебя!

Мэдисон сделала еще один шаг назад и резко сменила тему разговора.

— Где Джеми? — спросила она.

— Увидела Криса Финикса и растаяла, как мороженое на солнце. Слушай, почему эти рок-звезды так действуют на женщин, а?

— Неужели не понятно, Питер? Мы выросли на его песнях. В колледже он был нашим идолом. Он — лучший из всех старых кумиров рока.

— А-а, ну да, понятно! Под его песни вы теряли девственность, и все такое, правильно?

— Тебе вряд ли захочется об этом слышать.

— А вот и наоборот. Захочется.

— Ну, так все равно не услышишь.

— М-м-м… — промычал Питер, раскачиваясь на каблуках. — Поскольку сегодня ты обедала с моей женой, мне кажется, будет справедливым, если завтра ты пообедаешь со мной. — Еще один липкий, ощупывающий взгляд. — Я мог бы дать тебе несколько ценных советов относительно того, как распорядиться акциями.

Мэдисон знала, что Питер говорит не всерьез, что это всего лишь пьяная болтовня, но с другой стороны… Учитывая подозрения Джеми…

— Послушай, Питер, может, сегодня тебе больше не стоит злоупотреблять мартини? Ты же знаешь, как не любит Джеми, когда ты надираешься.

— А может… ты не будешь лезть не в свое дело?

Мэдисон обвела гостиную глазами в поисках знакомых лиц. Она поняла, что пора смываться, поскольку этот пустой разговор не приведет ни к чему хорошему.

— Ладно, пойду поищу Антона, — сказала она. — Еще увидимся.

— Надеюсь, за столом мы будем сидеть вместе! — крикнул ей вдогонку Питер.

«Ага! Сейчас! Надеюсь, что не будем», — мысленно ответила она.

Антон неподдельно обрадовался встрече с Мэдисон. Он был небольшим человечком с пытливым взглядом, улыбчивым лицом и богатым арсеналом жестов. Антон обладал какой-то внутренней теплотой, которая привлекала к нему людей. Они с Джеми составили поистине блистательный тандем на поприще избранного ими бизнеса и теперь были нарасхват. Они разрабатывали дизайн домов для самых богатых людей страны, и фотографии этих шедевров дизайнерского искусства регулярно появлялись в таких престижных журналах, как «Архитектурное обозрение» и «Стильно».

Антон был неистощимым генератором новых идей и концепций, от которых у очередного клиента аж челюсть отваливалась, а Джеми блестяще воплощала их в жизнь. С тех пор как отец Джеми сделал их партнерами, его первоначальные вложения в их дело уже вернулись к нему двойной прибылью.

— У тебя тут прямо Ноев ковчег, — проговорила Мэдисон, изучая глазами гостей. В дальнем углу комнаты она заметила могущественного антрепренера Морта Дженклоу, занятого беседой с двумя издателями — Сонни Мита и Майклом Кордой, а у стены напротив приехавшая из Калифорнии Бетси Блумингдейл царила в окружении небольшой группы великосветских дам Нью-Йорка, среди которых можно было заметить даже сногсшибательную Жоржетт Мосбахер.

— Я всегда стараюсь, чтобы на моих вечеринках было всякой твари по паре, — скромно потупился Антон.

— И каждый раз тебе это удается просто блестяще.

— Я это делаю не для саморекламы, вот почему все мои дамы доверяют мне безоговорочно. Ты и представить не можешь, что я от них слышу, когда предлагаю новую ткань для стен их гостиных! Они готовы поведать мне любые свои секреты. И чужие, разумеется, тоже.

— Зная тебя, я не удивлюсь, узнав, что ты прячешь в их стенах «жучки», — с улыбкой проговорила Мэдисон. — Ты жить не можешь без сплетен, Антон!

— Да, милая, ты, безусловно, права, — согласно закивал Антон. — Это — одна из моих многочисленных слабостей. Меня может извинить только то, что я эти сплетни никому не пересказываю. Даже тебе.

И они рассмеялись.

— Если бы тебе понадобилась Джеми, где ты стал бы ее искать? — спросила собеседника Мэдисон.

— В ванной для гостей, — ответил Антон, а затем, наклонившись к Мэдисон и понизив голос, добавил: — По-моему, Крис Финикс переусердствовал, потчуя ее выпивкой, и леди решила проблеваться, чтобы хоть малость прийти в себя.

— А чем занимается Питер с тех пор, как пришел сюда?

— Надирается. Ты разве не заметила?

— Если хочешь, я присмотрю за ним, чтобы он тут что-нибудь не учудил.

— Сделай одолжение! — обрадовался Антон. — Я мечтаю только об одном: о мире и гармонии.

— Ладно, доверься мне, — сказала Мэдисон, не очень веря в то, что ей удастся выполнить данное Антону обещание. — Но должна заметить, что если ты так печешься о мире и гармонии, то тебе вряд ли стоит закатывать такие грандиозные вечеринки каждый месяц.

— Надо же каким-то образом участвовать в общественной жизни, — снова потупился Антон и застенчиво улыбнулся. — Кстати, мне звонила твоя мать.

— Моя мать? — вздернув брови, переспросила Мэдисон.

— Что тебя так удивило? — с ехидной улыбкой проговорил Антон. — У тебя нет матери? Тебя нашли в капусте — уже готовенькой и с авторучкой в руке?

— Да нет, конечно, у меня есть мать. Но с какой стати она станет звонить… тебе?

— Ее ведь зовут Стелла, не так ли?

— Да, Прекрасная Стелла.

— Если твоя матушка хоть немного похожа на тебя, она, без сомнения, целиком и полностью заслуживает того, чтобы так называться.

— Да будет тебе! — зарделась от комплимента Мэдисон. — Моя мать действительно красавица. Настоящая Мэрилин Монро в ее лучшие времена.

— Прелесть! — воскликнул Антон. — Как бы мне хотелось иметь маму, похожую на божественную Мэрилин!

— И чего же хотела от тебя Стелла?

— Ей нужна оригинальная концепция дизайна для ее новой квартиры.

— Какой еще новой квартиры? — озадаченно переспросила Мэдисон. — Мои родители живут в Коннектикуте. Они уехали из Нью-Йорка уже десять лет назад.

— Значит, они решили вернуться обратно.

— Ничего не понимаю, — проговорила Мэдисон, окончательно запутавшись. — Во-первых, почему Стелла позвонила тебе, а не Джеми? А во-вторых, как случилось, что мне ничего не известно об этой новой квартире?

— Может, они решили преподнести тебе сюрприз?

— В таком случае им это замечательно удалось! Но единственный сюрприз, который за всю жизнь преподнесла мне мама, было то, что она однажды похвалила мой очерк об Эдди Мерфи.

— Эдди Мерфи?

— То-то и оно. Ты только представь себе: я пишу о политиках, о всяких удивительных людях, а у нее находится доброе слово только для статейки об Эдди Мерфи!

— Может, ей нравятся черные и корявые? — с усмешкой предположил Антон.

— Видел бы ты моего отца! Таких красавцев, как он, я больше не встречала!

— Правда? — оживился Антон. — А сколько ему лет?

— Пятьдесят восемь. Староват для тебя. Ведь, по слухам, тебе не нравятся мальчики старше двадцати пяти.

— О боже! — Антон в притворном ужасе закатил глаза. — Моя репутация окончательно разрушена!

Мэдисон рассмеялась.

— Ну ладно, пойду искать Джеми. Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто в своем уме.

И Мэдисон направилась в ванную комнату, предназначенную специально для гостей.

— Мисс Джеми — в спальне мистера Антона, — сообщил домоправитель-филиппинец.

— Спасибо, — поблагодарила она, все еще недоумевая по поводу звонка матери Антону. Что за дела? Ее родителям нравилось в Коннектикуте. С какой стати им вдруг взбрело в голову перебираться в Нью-Йорк, да еще втайне от нее? «Ну да ладно, — решила она, — завтра все выясню».

Мэдисон нашла Джеми перед зеркалом в роскошной ванной комнате Антона. Дрожащей рукой она накладывала губную помаду, в другой держала кисточку для пудры.

— Что с тобой? — спросила Мэдисон, присаживаясь на край ванны.

— Крис Финикс хочет встретиться со мной в отеле, — срывающимся голосом ответила Джеми.

— Что?!

— Я тебе уже сказала. Он хочет встретиться со мной.

— Когда?

— После вечеринки.

— Надеюсь, ты шутишь?

— Нисколько.

— А как же Питер?

— А что Питер? — легкомысленным тоном переспросила Джеми.

— Он думает, что ты решила его бросить. — Ха!

— Но это же безумие! — воскликнула Мэдисон.

— Почему? — В голосе Джеми зазвучали упрямые нотки. — Сам-то он трахается на стороне!

— Ты не знаешь этого наверняка. У тебя нет ничего, кроме подозрений. Как можно — посреди ночи нестись неизвестно куда, чтобы перепихнуться с престарелой рок-звездой!

— Можно, если хочется!

— Вы что, снова поссорились с Питером?

— Нет.

— Так почему же ты так себя ведешь?

— Чтобы посмотреть, наплевать ему на меня или нет.

— Конечно, не наплевать, — с ударением на каждом слове проговорила Мэдисон. — В противном случае он бы с тобой не жил.

— Люди живут друг с другом по разным причинам, — загадочно промолвила Джеми, мазнув кисточкой по щеке, хотя макияж и без того был наложен идеально.

— Короче говоря, — заговорила Мэдисон, — я раздобыла телефон частного детектива и думаю, что тебе следует с ним встретиться.

— Мне? — неожиданно взвизгнула Джеми. — А как насчет тебя?

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, это у тебя проблемы с мужем, который, возможно, наставляет тебе рога.

— Ты права, — всхлипнула Джеми и умоляющим голосом добавила: — Но ведь ты поможешь мне, правда?

Из груди Мэдисон вырвался усталый вздох.

— Хорошо. Если ты настаиваешь. — В том, чтобы настоять на своем, Джеми не было равных.

— Пойми, Мэдди, я просто не смогу справиться с этим одна. Может, ты договоришься с ним о встрече, и отправимся туда вместе, а?

— Ладно, ладно, — нетерпеливо проговорила Мэдисон. — Но только с одним условием: ты должна забыть об этой чепухе с Крисом Финиксом. Неужели ты не видишь, что он собой представляет? Похотливый старый козел, и ничего больше! И уж, по крайней мере, не для такой женщины, как ты.

— Торжественно обещаю и клянусь! — с ангельским выражением на своем чудесном личике затараторила Джеми. — Но только учти: если выяснится, что Питер и впрямь наставляет мне рога, я выслежу Криса Финикса и затащу его в свою постель!

 

Оказавшись в постели с Джоэлом Блейном, Розарита убедилась в том, что последний обладал всем, чего был лишен ее муженек. Джоэл был приземленным, даже грязным любовником и обслуживал Розариту по полной программе. Он удовлетворял ее самые дикие сексуальные фантазии — такие, что, попытайся она озвучить их в постели с Дексом, того наверняка хватил бы кондрашка.

Находясь внутри ее, Джоэл хотел ее всю: он заставлял ее сплетать ноги у него на затылке, совал ей под нос пузырек с нашатырным спиртом, чтобы ее тело сотрясали судороги — хотела она того или нет, — кусал ее соски до тех пор, пока Розарита не начинала кричать — от боли и наслаждения одновременно. Это был настоящий мужик. И его тугие двадцать два сантиметра залезали в ее горло так глубоко, что она начинала кашлять и давиться.

Розарита кончала, распластавшись поверх своего любовника. Она издала такой пронзительный вопль наслаждения, что Джоэл зажал ей рот своей мохнатой лапой и грубо велел «заткнуть пасть».

Ей нравилось, когда в постели командует мужчина.

Характером Джоэл напоминал Розарите ее отца, а внешне ничем не походил на Декса. Он был не очень высок. Смуглый, коренастый, с волосатым телом, близко посаженными глазами и мясистым ртом. Это был настоящий самец, и при виде его многие женщины ощущали зуд между ногами.

Это был второй раз, когда Розарита и Джоэл трахались, и первый — когда они делали это в постели. Впервые он поимел ее в тот же день, когда они познакомились на открытии галереи искусств. После окончания церемонии он предложил Розарите подвезти ее домой, а потом припарковал машину на одной из темных улиц Сохо, нюхнул кокаину, предложив понюшку и ей, а затем грубо овладел ею прямо на заднем сиденье своего сияющего новизной серого «Бентли». Редкие прохожие с любопытством заглядывали в открытое окно, и это придавало сексу дополнительную остроту.

Да, то было впечатляющее начало!

Однако сегодня было гораздо лучше. Больше кокаина. Больше секса. Две вещи, которые Розарита любила больше всего на свете.

— Боже правый! — воскликнула она, протягивая руку за сигаретой и закуривая. — Это было что-то!

Джоэл уже ушел в ванную комнату. Она сделала еще одну затяжку и кинула взгляд на свое запястье. Седьмой час. Пора отправляться домой, чтобы провести еще один чудовищно скучный вечер с Дексом. Стоит ли удивляться тому, что она хочет его смерти!

Если Декс исчезнет из ее жизни, она сумеет все устроить с Джоэлом. Пока же, зная, что Розарита не свободна, он вел себя как игрок в покер: бесстрастное лицо и тактика выжидания.

Что бы только не отдала Розарита за целую ночь с Джоэлом! Поужинать в хорошем ресторане, выпить в ночном клубе, а затем поехать к нему, чтобы повторить все то же самое. Она лениво думала о том, каково это — быть замужем за Джоэлом. Он — деловой человек и обладает бульдожьей хваткой. В свои тридцать два года (по крайней мере, он сказал ей, что ему именно столько) Джоэл уже занимал видный пост в принадлежавшей его отцу огромной империи по торговле недвижимостью. Какой блестящей парой они могли бы стать! У обоих были богатые, могущественные отцы — люди, у которых и Джоэл, и Розарита многому научились. Вдвоем они могли бы править всем Нью-Йорком.

И только Декс стоял на пути этой мечты. Будь он проклят, жалкое ничтожество! И дернула же ее нелегкая выйти за него замуж!

Ах, ну да, конечно, с сарказмом вспомнила она свои былые мечты, он же должен был стать кинозвездой! Но теперь с этими глупостями покончено.

Из ванной раздались звуки льющейся воды. Это Джоэл открыл душ. Розарита потихоньку выдвинула ящик тумбочки, что стояла возле кровати Джоэла, и заглянула в него. Пистолет. Отлично, это еще одно свидетельство того, что он — настоящий мужик. Шесть прозрачных коробочек с мятными конфетами «Тик-так». Кассета с порнографическим фильмом под названием «Горячие язычки». Непочатая упаковка презервативов самого большого размера. И — светло-голубой конверт с надписью «Моему котику». Розарита молниеносно вытащила лежавшую в конверте записку и развернула ее. «Малышкин! Я тебя люблю! И всегда буду любить! Увидимся на следующей неделе. Согрей для меня постельку». Подпись гласила: «Твоя лапуля».

Малышкин… Лапуля… Какая еще, к черту, «лапуля», твою мать!

Розарита хватала ртом воздух. Неужели у Джоэла есть другая баба?!

Она хотела продолжить обыск, но тут звук льющейся воды прекратился. Она торопливо сунула записку в конверт и задвинула ящик.

В комнату вошел Джоэл с полотенцем, повязанным вокруг бедер. Надо же, у него до сих пор стоял! Плотная махровая ткань топорщилась столь отчетливо, что ошибиться было невозможно.

Розарита поняла, что пришла пора заняться им всерьез, а в этом ей не было равных.

— Иди сюда, ненасытный, — проворковала она, взяв его за руку и затаскивая в постель. — У меня для тебя кое-что есть.

Джоэла не надо было просить дважды.

* * *

Декстер мерил гостиную шагами, через каждые пять минут поглядывая на циферблат часов. Где же Розарита? Он надеялся, что к приезду его родителей она уже будет дома — вот тогда сюрприз вышел бы на славу. Но часы показывали уже половину седьмого, а она все еще не возвращалась.

Он с неохотой снял телефонную трубку и набрал номер тестя. От этого немудрящего действия его прошиб пот. Декстер до смерти боялся Чеса Винсента и каждый раз, общаясь с ним, становился похожим на нелегального эмигранта из телесериала «Семья Сопранос», да и вел себя точно так же.

В самом начале их романа Розарита с гордостью сообщила Декстеру, что ее отец — король всего строительного бизнеса Нью-Йорка. Но Декстера не волновало, королем чего был отец его избранницы, он просто старался держаться от него подальше, вот и все.

— Здравствуйте, Чес, — проговорил он, стараясь унять дрожь в голосе. — Скажите, Розарита у вас?

— А с какой стати она должна быть у меня? — с подозрением в голосе прорычал Чес. — Она уехала уже два часа назад.

— Она, случаем, не сказала, куда поехала?

«Купить пистолет, чтобы вышибить тебе мозги!» — подумал Чес, но вслух произнес:

— Не-а. Скорей всего шастает по магазинам. Баб, что ли, не знаешь? Просаживают деньги до тех пор, пока сиськи не повиснут.

Декстер попытался изобразить смех, но у него не очень получилось. Хотя он вращался в среде манекенщиков, где царили весьма свободные нравы, его по-прежнему коробило от вульгарности.

— Позвони мне, если она не вернется домой до полуночи, — проговорил Чес, — я вышлю копов с собакой.

Какая прелесть! Какой заботливый отец!

Декстер вновь стал метаться по квартире. Заглянул в спальню для гостей, проверил, все ли готово к скорому приезду его родителей. Днем он заехал в цветочный магазин и лично выбрал дюжину изумительных красных роз — любимых цветов его матери. Кончита, их служанка, поставила розы в изысканную янтарную вазу, стоявшую на столике у телевизора. Декстер купил цветы и для Розариты — роскошные белые розы, которые он собирался преподнести ей, когда они останутся наедине.

Сегодняшний вечер будет особенным, Декстер был уверен в этом.

* * *

— Черт! — яростно воскликнула Розарита. Садясь в такси, она порвала свои дорогие колготки.

— Куда едем, леди? — спросил таксист, даже не обернувшись.