Б. Малиновский. близости и доступности потустороннего мира, поддерживаемыми ту­земными обычаями и обрядами

 

близости и доступности потустороннего мира, поддерживаемыми ту­земными обычаями и обрядами. Нельзя не замечать смутных сомне­ний, способных поколебать эту веру перед лицом смерти или ее угрозы. В долгих беседах с некоторыми серьезно болевшими тузем­цами и особенно с моим другом Багидо-у, болевшим туберкулезом, я чувствовал не вполне отчетливые — не артикулировавшиеся со­знательно, но неизменно прорывавшиеся в словах каждого из них — глубокую горечь по поводу быстротечности жизни и всего лучшего в ней, все тот же страх перед неизбежным концом и все тот же немой вопрос: можно ли раз и навсегда избавиться от этой участи или по крайней мере хоть на время ее отодвинуть. Но те же самые люди цепляются и за единственную надежду, которую дает им их вера. Яркие картины, воссоздаваемые мифами, рассказами и поверьями

0 мире духов заслоняют от человека огромную эмоциональную без­
дну, зияющую перед ним.

1 Argonauts of Western Pacific, cli.X, pp.236-48, pp.320, 321, 393.

2 Эти факты уже были изложены в моей статье: Baloma; the Spirits of the
Dead in the Trobriand Islands, in: Journal of the Royal Anthropological
Institute, 1916.

IV. МИФЫ О МАГИИ

Теперь я хотел бы более подробно рассмотреть другой класс ми­фологических рассказов, тех, что связаны с магией. Магия со мно­гих точек зрения является самым важным и самым таинственным аспектом прагматических жизненных установок человека примитив­ной культуры. Это одна из проблем, которые в настоящее время вызывают наиболее острый интерес у антропологов и особенно оживленно обсуждаются ими. Основа в ее изучении была заложена сэром Джеймсом Фрэзером, который к тому же воздвиг на этом фундаменте свою стройную и знаменитую теорию магии.

Магия играет настолько важную роль в северо-западной Мелане­зии, что ее значение не скроется даже от поверхностного наблюда­теля. Однако сферы ее приложения на первый взгляд не очень четко очерчены. С одной стороны, кажется, что она присутствует повсюду. С другой стороны, существуют некоторые весьма значимые и жиз­ненно важные виды деятельности, в которых отсутствие магии бро­сается в глаза. Ни один туземец никогда не станет возделывать огород с посадками ямса или таро без обращения к магии. Тем не менее, культивирование некоторых важных растений, таких как ко­косовая и арековая пальмы, бананы, манго и хлебное дерево, не сопряжено с магией. Рыболовство, вид хозяйственной деятельности, занимающий по своей значимости второе место после земледелия, в некоторых из своих форм связан с изощренной магией. Так, опасная охота на акул, на неведомых калала или тог/лам окутаны магией. Однако столь же жизненно важный, но легкий и надежный метод добычи рыбы глушением вообще не имеет своей магии. При изго­товлении каноэ — деле, изобилующем техническими трудностями, требующем организованного труда и сопряженном с последующими опасными плаваниями, — ритуал сложен, тесно переплетен с рабо­той и считается абсолютно необходимым. При возведении жилищ, таком же сложном с технической точки зрения занятии, но не свя­занном ни с опасностью, ни с игрой случая и не требующем таких развитых форм сотрудничества, как строительство каноэ, работа не

Б. Малиновский МИФ В ПРИМИТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ

 

сопровождается никакой магией. Резьба по дереву — занятие, име­ющее огромнейшее значение в хозяйстве. В некоторых общинах она является универсальным ремеслом, изучается с детства и практику­ется каждым, но там вообще нет соответствующей магии. Однако есть другой тип ремесла резчика, — изготовление скульптурных изображений из эбенового и других твердых пород дерева, — прак­тикуемый повсеместно только людьми, обладающими особым тех­ническим и художественным талантом, и в отличие от первого он имеет свою магию, которая считается основным источником мастер­ства и вдохновения. Знаменитый церемониальный обмен — кула —. окружен сложными магическими обрядами, тогда как некоторые второстепенные формы обмена, имеющие чисто коммерческий ха­рактер, вовсе не сопровождаются магией. А такие дела, как война и любовь, и такие проявления роковых и природных сил, как бо­лезни, ветер, солнце, дождь, по туземным представлениям почти полностью подчинены магии.

Даже этот беглый обзор подводит нас к важному обобщению, которое послужит в качестве отправной точки. Мы находим магию там, где есть место случайности, эмоциональной игре надежды и страха. Мы не находим магии там, где все ясно, надежно и хорошо контролируется рациональными навыками и технологическими про­цессами. Мы находим магию везде, где дает себя знать фактор риска. И не встречаем магии нигде, где абсолютная безопасность исключает какие бы то ни было дурные предчувствия. Это психо­логический фактор. Но магия выполняет также и иную важнейшую социальную функцию. Как я уже пытался показать в другом месте, магия является активным фактором организации труда и система­тической кооперации. Она также считается основной силой, конт­ролирующей охоту на крупную дичь. Таким образом, интегральная культурная функция магии состоит в заполнении брешей и проло­мов в тех важных видах деятельности, которыми человек еще не вполне овладел. Магия дает человеку примитивной культуры твер­дое убеждение в том, что он способен добиваться успеха, и тем самым достигать своей цели; она также снабжает его особыми мен­тальными и материальными техниками там, где его обычные навыки и знания не помогают. Таким образом, она дает человеку возмож­ность с уверенностью выполнять его жизненно важные задачи, со­храняя самообладание и психическую целостность, в обстоятельст­вах, которые, не будь магии, полностью деморализовали бы его

отчаяньем и тревогой, страхом и отвращением, безответной любовью и бессильной ненавистью.

Итак, магия сродни науке в том, что она всегда имеет определен­ную цель, обусловленную человеческими инстинктами, нуждами и стремлениями. Искусство магии нацелено на достижение практичес­ких результатов; подобно любому другому искусству или ремеслу, она также руководствуется теорией и системой принципов, которые определяют тот способ, которым следует выполнять каждое дейст­вие, для того чтобы оно было эффективным. Таким образом, магия и наука проявляют ряд сходных черт, и вслед за Джеймсом Фрэзе­ром мы тоже можем назвать магию псевдонаукой.

Но рассмотрим более обстоятельно природу магического искус­ства. Магия во всех ее формах включает три главных ингредиента. В магическом акте всегда используются определенные слова, про­износимые или читаемые нараспев, всегда исполняются определен­ные ритуальные действия и всегда имеется человек, совершающий ритуал. Поэтому, анализируя природу магии, мы должны разгра­ничить ее составляющие: формулу, обряд и исполнителя. Сразу же можно сказать, что в той части Меланезии, которую мы изучаем, самой важной составляющей магии, несомненно, является заклина­ние. Для туземцев знание магии означает знание заклинания, и в любом акте колдовства ритуал сосредоточен вокруг произнесения заклинания. Обряд и искусство исполнителя являются лишь допол­няющими факторами, условиями надлежащей передачи заклинания и его применения. Это очень важно для нашего анализа, ибо маги­ческое заклинание близко связано с передаваемыми из поколения в поколение знаниями и особенно с мифологией.¹

Почти все типы магии сопряжены с традиционными рассказами об их "истории". В этих рассказах говорится, где и когда конкретная магическая формула досталась человеку, как она стала принадлеж­ностью местной общины и каким образом передается от одного че­ловека к другому. Но такая "история" не является рассказом о про­исхождении магии. Магия никогда не "рождалась", она никогда не создавалась и не изобреталась. Любая магия просто "была" изна­чально в качестве необходимого дополнения ко всем тем вещам и процессам, в которых человек жизненно заинтересован, но которые не подвластны его нормальным рациональным усилиям. Заклина­ние, обряд и объект, управляемый ими, возникли одновременно и живут в единстве.