- Ну, как, устала?
Они сели в старом уютном кафе на приветливой солнечной террасе.
Ян заботливо повернул её лицо к себе, всматриваясь в глаза, которые, удивлённо и восторженно распахивались с того момента, как его самолёт приземлялся в Тулузе. Он заметил, что зрачки у неё расширяются, не только от возбуждения, но и ещё когда она очень устала или плохо себя чувствовала. Он уже научился по глазам определять её состояние, читал как раскрытую книгу, и это ему очень нравилось. Ещё ему нравилась её неприкрытая искренность и душевное тепло, чистота и естественность, с которой она относилась к жизни. Она льнула к нему, старалась дотронуться и обнимала при случае, а Ян не упускал возможности подержать её в своих руках. Каждый жест в её сторону отдавался теплом в душе, заполнял его как росчерк пера на чистом листе бумаги. Подать чашку кофе, заправить за ухо выбившейся локон, подержать сумочку, пока она застёгивала ремешок на босоножке – все эти вещи, были настолько приятные и такие естественные, как будто он делал это всю жизнь. Будто она была с ним всю жизнь.
Эва не захотела сразу ехать в Шато-Тарн, оправдывая это желанием осмотреть достопримечательности города, но Ян считал, что она просто тянет время. Видел, как она смущалась, при упоминании о встрече с его родителями, потому не стал давить.
- Да, немного устала, но это от голода.
Ян улыбнулся, потянулся к ней и поцеловал в щеку, просто чмокнул, так ему хотелось дотронуться губами до румяной шелковистой кожи. Эва не отстранилась, она давно уже перестала это делать, а лишь прикрыла глаза, наслаждаясь моментом близости.
- Ты же мне обещал, что ресторанов не будет! – засмеялась она, когда он направил её к столику.
- А это и не ресторан, да и уморить тебя голодом я тоже не собирался. А быть в Тулузе и не попробовать знаменитое «Фуа-гра» из гусиной печени и рагу из бобов, запечённое в глиняном горшочке - это чистое преступление, я уже и не говорю про «Фронтоннэ», которым ты просто обязана всё это запить.
- Ах, «Фронтоннэ», я согласна, но только из-за вина. Да, а то мне никто не поверит, что я была в Тулузе, даже и рассказать будет нечего, - она кокетливо улыбнулась.
Просмотрев меню, он заказал именно то, о чем говорил, проверив всё-таки наличие грибов, и предварительно достав Эву выяснением, на что ещё у неё аллергия.
Пока они ждали заказ, Эва вертела головой из стороны в сторону, рассматривая всё вокруг, пытаясь запомнить, рассматривая окружающую обстановку и людей, в частности.
Ян посмеялся над ней, когда она не удержалась и вытащила из сумки блокнот и карандаш. Он не стал ей мешать, пока она делала какие-то наброски. Было ясно, что у неё уже давно чешутся руки присесть где-нибудь с карандашом.
Появился услужливый, и безмерно улыбчивый официант и Эва почувствовала, что, действительно, проголодалась. А тот туристический марш, который они совершили, отнял столько сил, что организм уже отказывался воспринимать действительность. В этот курс вошла не только прогулка по площади Капитолия, а ещё и покупка полезных и бесполезных вещей, в безмерном количестве маленьких лавочек и магазинчиков. А после прогулки по спокойным и безмятежным набережным Гаронны они и забрели в кафе, коих на набережной было бесчисленное множество.
Теперь Эва поняла, почему Тулузу называют «розовый город». Здания в историческом центре были построены из розового кирпича, производимого в долинах реки Гаронны и ставшего символом города. Она заметила, как в течение дня дома меняли свой спектр цвета: утром, когда они только приземлились, он был розовый, днём – красный, а вечером пурпурный. Эва пообещала обязательно воспроизвести это на бумаге.
- Почему ты не пьёшь? Не нравится? Давай я закажу что-нибудь другое, - предложил Ян, заметив, что Эва почти всё съела, а вина сделала только пару глотков.
- Нет, что ты, не нужно. Просто я хочу попить после еды, чтобы лучше почувствовать вкус, а из-за остроты блюда не могу понять.
Ян кивнул, соглашаясь.
- Да, в этом регионе кухня острее, чем традиционная французская, но мне нравится.
- Да, я это заметила, - многозначительно добавила Эва приподняв русую бровь.
Ян засмеялся, а Эва отодвинула тарелку.
- Съешь кусочек сыра, он слегка собьёт остроту, - посоветовал Ян и поднял бокал. - Я хочу подарить тебе подарок на день рождения, он ведь у тебя именно сегодня, да?
- Да. Ещё подарок? – Её глаза засияли от предвкушения, и она заинтересованно посмотрела на него в ожидании, - Если честно, я очень люблю подарки, просто обожаю, - она хихикнула, - Ты даже не надейся, что я постесняюсь заграбастать всё, что ты мне купишь!
- Вот и прекрасно. Тогда держи. – Он достал небольшую коробку в блестящей розовой обёртке и поставил перед ней на столике.
- А что там? – спросила Эва, срывая шелестящую бумагу, - Тяжёлая… - она взвесила на руке подарок.
- Смотри сама, - он кивнул.
Эва раскрыла упаковку и замерла, потом осторожно достала содержимое и приподняла к свету, заворожённо наблюдая, как солнечные лучи пронизывают хрустальный сундучок, поблёскивая и играя солнечными бликами. Она восторженно вздохнула.
- Цветы? – изумлённо спросила она, разглядев внутри розовые и фиолетовые лепестки, - Ян, там внутри цветы?
- Фиалки, а точнее, засахаренные лепестки фиалок, - он отпил вино, - С днём рождения, Эва.
Она отпила, не отрывая взгляда от подарка, потом осторожно поставила коробочку на стол и потянулась к нему. Обняла, прижавшись к шероховатой и небритой щеке, тихо спросила:
- Спасибо. А почему фиалки?
Он поцеловал её в уголок рта, легонько погладил по спине, хотя ему хотелось до хруста сжать её в объятьях.
- Потому что фиалка – это символ Тулузы, и потому что она нежная и сладкая как ты.
Эва довольно вздохнула и отстранилась.
Взяла в руки почти полный бокал вина, отпила, хотела что-то сказать, но поняла, что словами не сможет выразить даже и половины того, что чувствовала в этот момент.
- А теперь как?
- А теперь просто замечательно! Такое сочное и бархатистое, - она подняла бокал на просвет, - и густое. А все вина такие?
- Нет, в Тарне делают и розовые вина, лёгкие и сладковатые, есть и крепкие терпкие, разные. Мы попробуем все, - он кивнул ей с хитрой многообещающей ухмылочкой, - я тебе обещаю.
- Н-да, чувствую, что напробуюсь как следует… - Эва шутливо покачала головой, представив утро после дегустации.
- Вот это, например, из винограда сорта Негретт. Одно из моих любимых. Негретт часто купажируют с Мальбеком, Каберне и Сира, но я люблю, чтобы Негретта было как можно больше, по традиции.
Ян рассказал ей ещё о нескольких сортах винограда выращиваемого в Тарне, посветил в некоторые секреты виноделия, о которых имел представление.
- Ну, всё, Эва, сейчас мы посетим художественно-археологический музей Сен-Реймон, Музей Августинцев, - он бросил взгляд на часы, - Ну и Фонд Бамберга.
- О, да! Дега, Дюфи, Матисс, Боннар, Ян ты не можешь меня всего этого лишить! – она пригрозила ему жуткой расправой.
- Да, я и не думал, но нам всё равно нужно поторопиться, Эва.
- О, нет! Медлительность – это не про меня. Мы сейчас с тобой вихрем пронесёмся.
- И в Тарн… - добавил он.
- И в Тарн… - согласилась Эва.
***
Они забрали сумки из камеры хранения и сели в такси. Впечатление от пережитых эмоций навалилось усталостью, как только Эва села в машину и прислонилась к мужскому плечу. Ян развернулся, чтобы ей было удобнее и, обняв её, прислонил к груди.
Солнце медленно скрывалось за горизонтом, за окном темнело, поэтому было не жалко, что она пропустит что-нибудь интересное.
- Почему ты не позвонил, чтобы нас встретили?
- Зачем? Мы и сами можем добраться. Тем более я не знал, с какой скоростью ты будешь носиться по музеям.
- Да, это точно. Зависит от обстоятельств. Я и сама не знала, - она отвечала сонно, а глаза сами собой закрывались.
- Поспи, нам ехать минут сорок, самое большее пятьдесят. Так, что отдохни пока.
- Угу, - пробурчала Эва и забылась на мгновение.
Или ей так показалось, потому что, только закрыв глаза, она почувствовала поглаживание по спине и услышала тихие слова. Она дёрнула плечом, отмахиваясь, но это ей не помогло. Кто-то настойчиво жужжал у уха, мешая досмотреть чудесный сон.
- Эви, просыпайся. Мы приехали.
Слово «приехали» немного привело её в чувство. Она с трудом отстранилась и потёрла сонное лицо. Едва ли что-то соображала, когда он выволок её из такси, так и застыв на месте, наблюдая, как Ян вытащил сумки из багажника и отправил машину.
- Это всё вино, - сказала она, прислонившись к его груди, вернее, оперевшись на него как на столбик.
- Не льсти себе, Эви, ты такая всегда после сна, и даже хуже, - лениво изрёк Ян, добившись, того чего хотел, Эва встрепенулась и угрожающе сощурила глаза. Ещё секунда и упрёт руки, в боки, выражая протест.
- Вот ты и проснулась, - засмеялся он, привлекая её за талию и двигаясь в сторону усадьбы.
- Невозможный ты. Тебе бы только меня позлить, да?
- Да, это я люблю, очень люблю, просто обожаю.
- Циник, - притворно обиженным тоном выразилась она.
Только сейчас Эва заметила, что они стоят у огромных открытых решетчатых ворот, на дорожке посыпанной гравием. Широкая длинная аллея вела к красивой провансальской усадьбе, освещённой уличными фонарями в художественном стиле. По сути это были женские и мужские скульптуры, и даже детские, в разных позах держащие светящие шары.
- Ух, ты! Как красиво… - сон как рукой сняло, пока они медленно брели по аллее, хрустя мелкими камешками под ногами.
- А, что, сюда нельзя въезжать? Почему мы не подъехали прямо к дому?
- Можно. Почему, нет… Я решил, тебя немного взбодрить после сна, а то бы мне пришлось тебя затаскивать в дом.
- Это точно. Правильно сделал, воздух здесь такой чудесный, чистый.
Они добрели к парадному входу, но он оказался закрыт.
- Пойдём, зайдём с кухни, тот не закрывают до поздней ночи, если я не ошибаюсь.
***
Эва поёжилась и замерла, замерла от кайфа и наслаждения, которое получала, стоя под горячими струями воды. Душ, красивенькое платье, а не те мятые льняные брюки, в которых она предстала перед родителями Яна, и экскурсия по усадьбе. Николас, отец Яна, обещал показать ей каждый уголок огромного дома, и уже не терпелось начать осмотр. Она не успела задуматься, как им с Яном расположиться, потому что Марта сразу утащила её в дальнее крыло, и затолкала в эту комнату без особых объяснений. Хотя те несколько слов, тихо сказанных Яном матери на французском, вполне могли решить её судьбу. А, скорее всего, так оно и было.
Вот и хорошо!
Нужно было прийти в себя после столь бурной встречи.
Мама Яна оказалась поразительной женщиной, даже возраст не смог скрыть её былую красоту. Можно только представить, как она кружила голову мужчинам в молодости. Одри, сразу пришло на ум Эве, как только она её увидела. Она была похожа на Одри Хепберн, только черные волосы у неё были короткие и волнистые. А глаза такие же пронзительно синие, как и у сына. И добрые, улыбающиеся. «Есть в кого!» - подумала Эва, имея в виду его смазливую внешность.
Ещё полчаса назад, стоя на пороге кухни, она думала, что хуже просто и быть не может. Что ей надо убираться из этого места и подальше. Она почувствовала себя лишней, стало неуютно и неудобно, когда Ян коротким «Привет, мам» известил об их появлении. Марта, с задумчивым видом, вытаскивающая из шкафа тарелки, вздрогнула, и белоснежная посуда полетела на пол с соответствующим грохотом разбитого вдребезги стекла. Она хлопнула глазами и ошарашено уставилась на них. Эва сжалась в комок, отступая в сторонку, а мысль податься в дверной проем неустанно буравила ей мозг.
- Ян…
- Мама, это всего лишь я, а не какое-нибудь привидение.
- Господи, сынок, да ты и есть ходячее привидение, появился ты именно так! - воскликнула Марта, придя в себя, и ринувшись к сыну. - Поставь меня на место! Негодник! Да поставь ты меня на пол! – Марта засмеялась и хлопнула сына по плечам, когда он приподнял её над полом и звучно чмокнул в щеку.
- Что случилось? - вбежал в кухню, как поняла Эва, обеспокоенный отец и расплылся в улыбке при виде сына, сжав его в медвежьих объятьях, а Эва так и стояла в сторонке. Наконец, Ян, выбрался из удушающего сплетения рук и привлёк Эву к себе.
- Мам, пап, познакомьтесь, это Эванджелина!
Смех резко прекратился, как будто выключили звук. Эва увидела, как заинтересованно посмотрел на неё отец, и как мама прошлась по ней пристальным взглядом. Тут же вспомнились про помятые брюки, спутанные волосы и заспанный вид.
- Очень приятно познакомится, Эванджелина! Можешь звать меня Николас.
- Марта, дорогая, зови меня Марта! А уж как я рада и не передать! - Возникла секундная пауза, а потом Марта сказала: - Чёрный!
- Что? – сразу спросила Эва, даже не успев подумать к кому были обращены эти слова, и стоит ли ей вмешиваться в разговор вообще.
- Я говорю «чёрный». Я выбирала, какой сервиз поставить сегодня к ужину, и выбрала белый фарфоровый с золотой каёмочкой, потому что решила, что чёрного на сегодня хватит, - она указала на себя, имея в виду своё чёрное классическое платье. Но благодаря кое-кому, - мы всё-таки поставим на стол чёрный сервиз. - Она с укором посмотрела на Яна.
- Это к счастью, мама, - поспешил уверить её Ян.
- Да уж, и только попробуй не оправдать моих надежд, мало тебе не покажется, - она погрозила ему пальцем.
Николас, тем временем, достал плотный пластиковый пакет и начал убирать осколки с пола.
- Ян, ты что сделал с девочкой, у неё такой вид, будто она сейчас свалиться замертво. Что ты стоишь как истукан, сынок, усади её на стул, плесни чего-нибудь тонизирующего. Таскал её, небось, по всей Тулузе. Ни за что не поверю, ты вы приземлились час назад, - тараторила Марта, пытаясь помочь мужу, а он отмахивался, не подпуская её к стеклу.
Эва заулыбалась, и всё напряжение как рукой сняло. Она повернулась к Яну с воинственным видом, а он сразу принял оборонительную позицию, подняв ладони вверх.
- Всегда была Эва, а тут стала Эванджелина.
- Эва…
Она ткнула ему пальчиком в грудь:
- Ты! Ты не только не сказал, что приедешь со мной… ты вообще не сказал, что ты приедешь!
Ян принял самый невинный вид, на который только был способен, но это ему не помогло, родители тоже подключились к разговору.
- Эва, это потому что он боялся, что Марта развесит везде приветственные транспаранты и кучу воздушных шариков, - вставил своё слово отец. Ну, так, сынок, ты совсем недооцениваешь свою маму! - весело отец хохотнул и глянул на сына.
- Естественно, мне понадобится пятнадцать минут, чтобы всё это организовать! - Марта довольно хихикнула, вытянув Эву за руку из хватки Яна и усадив за стол. - Давайте чего-нибудь выпьем по-быстренькому, а после того как вы расположитесь, поужинаем в столовой.
- Позволь мне дорогая, поухаживать за этой юной очаровательной леди, - Николас говорил таким проникновенным тоном, что Эва не могла ему не улыбнуться, принимая высокий стакан с какой-то жидкостью. Она даже не поняла, что это был за коктейль, и вкуса даже не запомнила, всё было как в тумане. Марта суетилась вокруг них, быстро перемещаясь из угла в угол огромной кухни, переставляя и двигая что-то с места не место. Николас, что-то выяснял у Яна, присев рядом с ними. Было просто удивительно, как всего два человека могли навести такую суматоху.
Такие активные и жизнерадостные, и добрые. Стало грустно, потому что у неё никогда не было особенно тёплых отношений с матерью, да и что такое полная счастливая семья она тоже не знала.
Эва не брала с собой фен, потому что редко им пользовалась, да и не любила она сушить волосы таким способом, вредно это для волос. Но сегодня был особый случай, и ей нужно было поторопиться. Она не знала, как у них принято одеваться к ужину, но, судя по тому, как выглядела Марта, - шорты точно следует закинуть на самое дно чемодана. Эва выбрала платье серого жемчужного цвета, до колен, на широких бретелях. Если этот цвет на других казался неприглядным и унылым, то Эве он шёл как никому. Цвет её глаз становился более глубоким, кожа сияла, а волосы золотились и переливались. Она подкрасила глаза, но губы трогать не стала. Завершив свой образ жемчужной капелькой на золотой цепочке, она осталась жутко довольная.
«Хорошая девочка! Очень хорошая и примерная девочка!» - сказала она себе и вышла из комнаты.
Спустившись по широкой лестнице, она застала мужчин около бара в гостиной. Они рассматривали бутылки с вином; Николас о чем-то назидательно рассказывал сыну, но оба обернулись, когда услышали её шаги. Ян замер, пройдясь по её телу изучающим взглядом. Именно по телу, а не по одежде, потому что Эве показалось, что взглядом он раздел её.
Николас шагнул к ней и протянул руку.
- Вижу, Вы готовы, милая леди? - Эва вложила свою ручку в его большую ладонь и смущённо улыбнулась, покраснев. Голос у него был густой, насыщенный и твёрдо поставленный. Его прямые коротко стриженные волосы уже тронула седина, он был пониже ростом, чем Ян, но массивнее и грузнее. Положив её руку себе на сгиб локтя, он чинно проговорил: - Начнём с гостиной, а ты Ян, иди, помоги маме, а то она последний сервиз разобьёт. - Он подмигнул сыну, недвусмысленно избавляясь от его общества.
Конечно, это был не последний сервиз, потому что в столовой Николас подвёл её к серванту, в котором были собраны коллекционные предметы роскоши, как то, - голубой и белый геральдический фарфор, произведённый одной из старейших французских фабрик в Лиможе и стекло ручной работы восемнадцатого века из Эльзаса. А на обеденном столе уже красовались скатерть и салфетки из Северной Ирландии. Эва бродила по дому, дотрагиваясь до шёлкового покрытия для стульев из Лиона, пробуя на ощупь текстиль штор, скользя взглядом по светлым стенам, декорированным натуральным камнем, отмечая мебель на витиеватых патинированных ножках под старину.
В гостиной она остановилась у камина в стиле барокко семнадцатого века из белого мрамора, украшенного изразцами и бронзовым плетением в виде виноградной лозы, и ужасно захотелось присесть в кресло-качалку, укрывшись лежащим в нём пледом. Она довольно вздохнула, наполненная ощущением новизны и простого счастья.
- Мама, у тебя очень довольный вид, даже слишком довольный, - отметил Ян, уплетая любимую свежеиспечённую Мартой французскую булочку.
- Нет, у меня совершенно обычный вид, такой, как и всегда, когда ты рядом, мой дорогой, - Марта любовно погладила его по волосам, так же как и в детстве, и поцеловала в щеку.
- Давай уже спрашивай. Уж лучше у меня, а не то я знаю, начнёшь доставать моего художника.
Накануне за ужином Ян с Эвой поделились историей своего знакомства, Эва пожаловалась, что первый пейзаж канул в лету. И Марта долго смеялась, представляя ночные мучения сына с кистью в руке. Они беседовали, делились впечатлениями, и со слов Николаса она поняла, что он потомственный сомелье. Ужин прошёл в тёплой семейной обстановке, спокойно и весело.
- Ты её ещё не охмурил, да?
- Что? - Ян поперхнулся.
- Ну не окончательно охмурил, да? Мне она ещё больше теперь нравится, - хитро сказала Марта, усаживаясь рядом с сыном.
- Мама, - раздражённо начал Ян.
- Да, ладно, - легкомысленно отмахнулась от него мать, - стал бы ты с ней тогда в разных комнатах спать.
- Тебя очень это интересует, да?
- Да, сынок, очень, - она придвинулась поближе к нему, - успокой свою мамочку, - тихо и заговорщицким тоном попросила она.
- Да, мама, я собираюсь её «охмурить», как ты выражаешься, «охмурить» окончательно, - в тон ей ответил Ян.
- Вот и хорошо, действуй! – она кивнула, давая ему разрешения.
Ян помолчал, а потом расхохотался.
- Мама, ну как всегда! Ты прелесть! Спасибо.
Он поставил чашку в раковину и чмокнул её в щеку.
- А что Эва так долго не спускается? Может, чего случилось? Как ты думаешь, будет сильно невежливо с моей стороны зайти к ней?
- Не переживай, ты её до обеда не увидишь, она страшная соня.
- А вот и не правда, - послышался знакомый ангельский голос. - А маме нехорошо врать, Ян. Я уже проснулась и встала, и готова к новым подвигам. Что у нас по плану?
- Ты сначала поешь, а потом мы будем планировать наши подвиги. - Ян взял и рук Марты чашку чая и поставил перед ней, придвинув повидло, масло, булочки и сыр.
- А где Николас? – поинтересовалась Эва, выбирая булочку со сладкой начинкой.
- Николас на винодельне. Филипп, наш управляющий, зашёл за ним ещё с утра, - ответила Марта.
- Ой, я тоже хотела побывать там, - с сожалением, произнесла Эва.
- Мы позже сходим с тобой, а пока я тебе покажу виноградники, ладно? Там много народу сейчас, работники, транспорт… Не протолкнуться. Вечером, когда все разойдутся, мы спокойно всё осмотрим.
- Вообще-то, - Эва понизила голос, - из всей винодельни меня интересует только одно место – это погреб…
- Я это понял, Эви. Вот туда мы и пойдём. Ты даже не представляешь, как меня самого это место интересует.
Выехать из поместья сразу им не удалось, потому что Марта, обнаружила в доме несколько местечек, куда Николас не сводил Эву.
В одной из таких комнат она и зависла часа на два, потому что Марта достала свою коллекцию гобеленов. Пейзажи, портреты, натюрморты, чего там только не был, в виде салфеток, скатертей и даже наволочек на подушки, с изображениями главных достопримечательностей Франции и Тулузы, в частности. И естественно, один из них достался Эве, в качестве подарка к прошедшему дню рождения.
Когда всё-таки Яну удалось вытащить её из этой комнаты, он быстро сгрёб и затолкал Эву машину, не получив при этом особого сопротивления.
Стоило им совсем немножко отъехать от поместья, как началось сплошное залитое солнцем поле виноградников. Живописные полосы простирались справа и слева вдоль дорожек, уходя вдаль, сливаясь с горизонтом.
Эва насладилась парой ягод прямо с куста, и даже не парой, а целой горстью; почувствовала в руке приятную тяжесть виноградной лозы; и ощутила такое редкое для человека состояния полного блаженства и единения с природой. Только жужжание насекомых, пение птиц и шелест ветра окружали их, и больше ничего и никого вокруг. Не было ни шума машин, ни выхлопов, ни визга тормозов. Время здесь как будто остановилось, его здесь просто не было, не существовало.
В деревне они посетили ещё пару лавок, потому что Эва вспомнила об Альфи и Ниле, которые тоже заслужили подарков из Тулузы, пообедали в маленьком уютном кафе, и вернулись в усадьбу, когда уже вечерело.
