You can relax on both sides of the tracks

And maniacs don’t blow holes in bandsmen by remote control

And everyone has recourse to the law

And no one kills the children anymore

And no one kills the children anymore

 

Так уже было. Небо светилось и такими звездами. Простой рецепт – гитара, бас, ударник и вокал – они уже пронзали бесконечность, темноту невежества и косности. Они поднимали частоту.

Ударник будил древними ритмами низшие частоты, грубое осознание, сексуальность и агрессию. Но басист не спит и ведет дальше. Соло гитарист, белая кость, он может заставить гитару плакать и пронзать сердца, зажечь и вести дальше. Где в едином кличе сольются тысячи голосов, где ритм песни разбудит спящий мозг, наполнит высшим смыслом и позовет наверх.

 

***

 

Я наполнялся мыслями, возвращался, всё также ощущая себя, оставаясь путешественником по немыслимым мирам которые рядом.

- Карелия, Карелия, Карелия….

Эта лесная дорога была бесконечной. Я шел, солнце вставало, в мире появилось время. Теперь я не волновался за свое возвращение. Время цепляет все.

Вскоре за поворотом появился лагерь мертвых. Не очень-то я доверял этим людям после своего возвращения. Мне надо мир собирать, а тут они. Находятся за немыслимым для меня пределом, как Саныч, ушедший неведомо куда. С другой стороны, у них много всяких штучек, которые помогут вернуться, например машины.

Я сел за руль Тойоты. Знакомая мне машина оказалась совершенно чужой, порождением чужеродной культуры. И откуда такое вообще могло взяться.

- Ты куда собрался?

- Домой хочу.

- А, ну езжай! – засмеялись они. – Ты где Саныча потерял?

- Да откуда я знаю где он. Пошел и пошел, весь в белом свете. Звал меня, пойдем, говорит, Димка со мной. А кругом Валгала. Солнце со всех сторон светит. Ушел он короче, а я вернулся.

Я повернул ключ в замке зажигания. Тишина, даже лампочки не горят. Умерла, так умерла. Машины тут долго не живут. Мои глаза наткнулись на мобильник. Ну-ка, ну-ка! Как же, приема нет!

Я вылез из машины и увидел на столе магнитолу. А что если включить музыку? Мое движение поймали.

- Наверное, не надо.

- Точно?

- Точно! Ты не поймешь. Послушай лучше птичек.

Но кроме кукушки я ничего не слышал. А кукушка, кричавшая всю ночь, уносила меня обратно.

- Вы понятия собрали? – Спросил я.

- О чем это ты?

- Да так о своем. Я пошел.

- Куда?

- К живым, – я махнул рукой в сторону другого лагеря.

- Дойдешь?

- Конечно!

Я пошел дальше. Опять утро, Карелия и дорога. Из одной бесконечности в другую. Из мира мертвых в мир живых.

- Да, - посмеялся я про себя, - съездил в Карелию, вернуться бы теперь.

Меня вновь пронзил холод небытия. Неуловимая пелена смерти перед самим носом. Кто я, откуда? Разве я откуда-то приехал и куда-то еду. Разве не в этом прекрасном утре заключено все мое бытие? Высеченным безжалостным огнем осознания смерти. Именно он рождает жизнь.

Мир согласился, послав полураздавленную жужелицу на дороге. Она была обречена, но в ее последних движениях было столько страсти и красоты. Они совсем не похожи на обычную деловитую беготню насекомых. Я накрыл ее рукой и забрал ее последние эманации борьбы. Это был дар.

Через час я дошел до фургона, но открыть его не смог. Ключи, упрямо появлявшиеся в моем кармане, все-таки подчинились законам мироздания и остались где-то на дороге.

Я заварил матэ, поставил шаманский диск в спящем лагере и разбудил двух человек. Теперь их черед совершить экстравагантное путешествие в мир мертвых. Хорошо, если их надежды останутся здесь, тогда Бесконечность, призвавшая их, вернет обратно.