АРЦИЯ. ГРАЗА. Фронтерцы и впрямь убрались, словно их и не было, но они были и уничтожили лучников
Фронтерцы и впрямь убрались, словно их и не было, но они были и уничтожили лучников. Или почти уничтожили. Сандер смотрел прямо перед собой, чувствуя, что должен понять нечто важное, то, от чего зависит все. Какая-то мысль билась о края сознания, но король никак не мог ее ухватить. Сзади переговаривались «волчата», впереди маячили войска Тартю, с одной стороны заметно потрепанные племянником Штефана, в небе сияло солнце… – Почему они не бегут? – Кто это спросил? Кажется, Ювер Трюэль. Конечно, Ювер, другие предпочитают вопросы попроще. – Не бегут, так побегут! – Это, разумеется, Никола. – Как увидят, что их распрекрасные фронтерцы смылись, так и деранут, – согласился Одуэн. – Они уже должны иметь известие про ретираду неверных союзников, – вмешался вызванный к королю Штефан Игельберг, – отряд, вверенный моему племяннику, вновь пошел вперед. – Эмраз – ничтожество, – не к месту напомнил Этьен Ландей, – он не воин, не рыцарь, даже не нобиль. Чувство чести ему чуждо. – Не усложняй, – засмеялся кто-то из Крэсси, – зачем столько слов? Кошкин сын и есть кошкин сын… – А поэт есть поэт, – нежным голосом добавил Одуэн, – ему неприятно говорить о кошачьих лапах. – Как бы мы его ни называли, – тихо проговорил Ювер, – но Тартю стоит на месте, и с ним надо что-то делать, пока Луи морочит фронтерцев. – Он не морочит их, нет, – Штефан Игельберг для убедительности покачал большой головой, – граф Трюэль завлекал их грабить обоз из Гартажа. Деньги у Тартю они уже получили, теперь фронтерские свиньи уйдут по Гаэльзской дороге, о них мы можем забывать навсегда. Но я бы не стал сейчас воевать, наши силы есть равные примерно, но у нас погибали почти все лучники и плохо с пехотой. Начинать конную атаку есть рискованно. Мое скромное мнение – нам следует возвращаться в укрепленный лагерь. Пусть наш противник берет инициативу и пытается нападать. Мы быстро сворачиваем ему глупый голова. – Что скажешь, Сандер? – подался вперед Одуэн. – Противно, конечно, но Штефан прав. Лезть вперед глупо, а Эмраз никуда не денется. Чем дольше простоит, тем больше струсит. Мы его всяко расколотим, но зачем людей класть?! Выведем из боя Хайнца и отойдем в лагерь… – Нам спешить некуда, – подтвердил Герар, – чай, не у Мелового. Мелового… Рауль! Рогге с Жоффруа… Вот оно! Сандер сжал кулаки. В такую передрягу ты, мой дорогой, еще не попадал. Разве что вызвав на дуэль Мулана, но тогда ты понимал, что идешь на смерть, а сейчас просто попался… Глупо, на ровном месте. Наверное, это семейное. Король спокойно повернулся к своим друзьям. Они ничего не понимают. Разве что Юверу не дает покоя поведение Пьера. У тебя только один выход, Сандер Тагэре. Только один… – Ювер, – медленно произнес Александр, – ты не понимаешь, почему Эмраз не удирает, но, может быть, ты поймешь, почему с нами навязался его отчим? Точеное лицо, так не похожее на расплывшуюся физиономию старика Обена, не дрогнуло. Виконт Тар ответил все так же тихо и рассудительно: – Ты полагаешь, Рогге решил проделать с нами то же, что с Раулем? Тогда нам нельзя возвращаться в лагерь. – Предательство?! – схватился за меч Одуэн. Ландей непонимающе обвел друзей бездонными очами. Никола Лагар выругался, кузены Крэсси нахмурились, став еще более похожими друг на друга, на скулах Эжена Трюэля заходили желваки… – Предательство, – подтвердил король. – Не знаю, что они собирались делать раньше, но после ухода фронтерцев Рогге ждет, что мы отступим. – Нас одна тысяча и отдельно еще пять сотен против двух тысяч предателя и еще четырех тысяч открытых врагов, – заметил господин Игельберг, – и у нас нет хорошей позиции. Это неприятная и серьезная ситуация. Это даже хуже, чем в наш первый совместный бой. – Вы хотите уйти? – быстро переспросил Александр наемника. Он бы не осудил его, постарался бы не осудить… – Я есть барон Арции и оставаюсь с моим сюзереном, – Штефан, как всегда, подробно объяснял причину своего решения, хотя его племянник был сейчас далеко, а как бы кстати пришлись его пять сотен. – Мужчина и воин должен иметь честь, чтобы не стать на тех фронтерских свиней и этих многоразовых предателей похожим. А умирать на поле боя я уже более сорока раз мог. Я готов к этому и сегодня, но сначала нужно попробовать исправить мечами нашу ошибку. Я есть в распоряжении моего короля, но что мы должны делать? – Спасибо, Штефан, – просто сказал Александр, – я рад, что ты со мной. А выход у нас один. Рогге ждет, что мы выведем из боя Хайнца и вернемся в лагерь, где он повторит свой старый «подвиг», причем постарается застать нас врасплох – ночью или во время еды. Если мы в ловушку не пойдем, они нападут с двух сторон: у нас неудобная позиция, и на нашего одного придется четверо, если не пятеро. Если мы схватимся с Рогге, наши решат, что мы сошли с ума, а Эмраз ударит нам в спину. – Значит, мы должны прикончить Эмраза, – улыбнулся одними глазами Ювер. – Да. Если мы успеем до него добраться, прежде чем Рогге поймет, в чем дело… – То наш флюгер сделает вид, что ничего плохого и не замышлял, – закончил Эжен Трюэль, до боли напомнив отсутствующего Луи. – Да, не станет Тартю, не будет и предательства. – Но потом нужно будет очистить государство от таких людей, – покачал головой Игельберг. – Их голова должна находить себя не на плечах, а в другом месте. – Штефан, – блеснул глазами Александр, – я уверен, что Рогге предатель, но доказательств у меня нет. И не будет, если мы победим… – Сначала имеет быть война, но потом необходим суд, – не согласился дарниец, – но я пошел готовить моих людей. Да пребудут над нами милость Триединого, Святого Эрасти и святого Штефана. – Арде, – прошептал Никола и осекся. – Жабий хвост! – натянуто улыбнулся младший Крэсси, но никто не засмеялся. – А может, все не так? – Этьен с надеждой оглядел друзей. – Не может быть, чтобы рыцарь задумал такое предательство! – Проклятый, – взорвался Одуэн, – вспомни Рауля, турнир и Ифрану. Мы попались, но еще не вечер! – Именно, – подытожил король, отвернувшись к Юверу и давая понять, что разговор окончен. Одуэн резко взмахнул рукой, подзывая оруженосцев. Готовились к бою молча, только фыркали кони да изредка звякало оружие. Сандер слегка помедлил, положив руку на холку нетерпеливо перебиравшего ногами Садана. Он ни о чем не думал, или почти ни о чем. – Александр! – Ювер? – Сандер, только не злись. Давай обменяемся плащами и шлемами. Как у Мелового… Ты должен выбраться из этой ловушки. Когда мы начнем, пробивайся к лесу и скачи в Гвару. Потом вернешься и прикончишь этого ублюдка. Помнишь, что говорил Евгений? Король остается королем, где бы он ни был. Ты нужен Арции. – Арции нужен король Тагэре, а не трус, откупившийся жизнями друзей! – Сандер! – Прости, Ювер. Я благодарен тебе, но я должен или победить, или умереть королем. Так надо. Если я побегу от этого ничтожества, я признаю его права и его силу. Этого не будет! Вспомни отца и Эдмона. Из их смерти родилась победа… И потом, если я пойду первым, у нас будет хоть какой-то шанс. – Прости, я забыл, что ты еще и первый меч Арции. Мне тебя не заменить… – Но в чем-то ты прав. Мне уходить нельзя, но вот вы с Эженом или Этьен… Может быть, кто-то из вас… – Не думай о нас хуже, чем о себе. Мы – «волчата». – Ваше Величество… Кто? А, один из оруженосцев Герара. – Ваше Величество. Перебежчики от Рогге. Двое. Совсем юный светловолосый и кареглазый нобиль и ветеран со шрамом на виске. Они не сговаривались, просто честь воина и свойственная молодости искренность не позволили им ударить в спину своему королю. А ты, Сандер, можешь гордиться своим задним умом. Ты угадал, Рогге не просто замыслил предательство. Он уже принес присягу Пьеру Тартю, как когда-то Филиппу Тагэре… Александр тепло улыбнулся двоим не предавшим его воинам. Двоим из двух тысяч! И те невольно улыбнулись в ответ. А король легко, без посторонней помощи вскочил в седло и принял из рук оруженосца боевую секиру. Знаменитый меч висел на боку, но для того, что он задумал, больше годилось другое оружие. Последний из Тагэре станет наконечником копья, направленного на прячущегося за чужими спинами ублюдка. За спиной короля тихо, без привычных шуток и смешков, выстроились «волчата». У каждого было свое, ставшее привычным за годы бесконечных войн место. Одуэн Гартаж прикрывал спину Александра, рядом с ним плечом к плечу шел Никола Герар, затем кузены Крэсси, Ювер и Эжен с Ландеем, а вот места Луи и Рито заняли двое перебежчиков. Ветеран, тот не подведет, но за молодого Сандер немного беспокоился, хотя тот сам все решил, протянув руку слабейшему. Может, судьба его помилует… За «волчатами» шли их отряды, к несчастью, слишком малочисленные, и, наконец, дарнийцы. На случай, если Рогге все же ударит в спину. Сандер оглянулся и заметил, как блеснул шлем Штефана Игельберга. Хороший, добротный шлем, украшенный подвитыми перьями авеструса. А Рито в облегченном доспехе… Ну да ведь это черепаху защищает панцирь, а мангуста – ловкость и быстрота… Наверное, нужно было что-то сказать, но что? Король еще раз улыбнулся: – Друзья. Если мы выживем, то будем счастливы. Придут лучшие времена! Я рад, что у меня есть вы, постарайтесь остаться в живых, если сможете. Даже если меня не будет. Смерть короля – еще не смерть королевства. Моим преемником станет сын Жоффруа и Изо. За ним идут Артур и Жан Бэрроты, Сезар Мальвани, Рафаэль Кэрна и, если будет совсем плохо, граф Лидда. Вот и все. Такова моя воля. На арцийском троне не должно быть бастарда. Даже Филиппа Рунского или Шарля Тагрэ. А сейчас – забудем о смерти! Мы обречены на победу! И мы победим! Вперед! Сандер рывком опустил забрало и тронул поводья, Садан взял с места легкой, грациозной рысью. За королем вниз по склону двинулись и другие. Шли тихо – предатели не должны раньше времени узнать, что их замысел раскрыт. Не звучали боевые трубы, не кричали всадники, только слабый ветерок колыхал плюмажи и вздымаемые оруженосцами консигны. Обогнули холм благополучно. Впереди лежала широкая, пологая ложбина, на другой стороне которой развевалось знамя Тартю, алое знамя с золотыми нарциссами, знамя, о котором Арция почти забыла. Дольше скрываться не имело смысла. Наоборот! Александр поднял руку, грянули фанфары, кони с легкой рыси перешли в тяжелый, всесокрушающий галоп. Сверкающий клин вылетел на залитый солнцем склон. Вспыхнула серебром королевская орифламма, и, словно отражая ее, загорелись три звезды Крэсси, сжала когти орлиная лапа Гартажей, поднял тяжелую морду обычно сонный бык Трюэлей, вскинул крылья альбатрос Гераров. Несколько десятков рыцарей, словно синим атэвским клинком, вспороли покрывавший ложбину шевелящийся красный ковер. Захваченная врасплох армия Пьера Тартю дрогнула и подалась назад.
|
