Вторник, время после полудня

 

Я СИЖУ В ПРИЕМНОЙ (ПЕРВЫЙ ЭТАЖ, два выхода – первый, через который я собиралась выбраться, второй, вероятно, где-то недалеко – пять окон, стулья, ими можно разбить окна или чью-то голову) на диване с Адамом. Сара – каштановые волосы, карие глаза – принесла мне чашку кофе, оладьи и аспирин. Никто не направляет на меня пушку. Никто не ждет, что я сбегу.

А я…я не чувствую, что должна сбегать.

— Итак, я сбита с толку. — Я откидываюсь на диване, и закидываю ногу на ногу. Я вижу, как глаза Адама опускаются на мои ноги, но тут же он краснеет, он смущен, и это великолепно. У меня тоже возникают мысли, что моя юбка должна быть длиннее. Я хочу быть девушкой, с которой он не будет смущаться.

Я удивляюсь, каково это быть рядом с парнем, который смущается от одного вида моей кожи.

— Я тоже был сбит с толку, когда меня нашли, — говорит Адам, ухмыляясь. Какая же у него красивая улыбка.

— Кстати, что же случилось с «мертвецом»? — Я суживаю глаза и толкаю его плечом. — Пора платить долги. Я отдала тебе все деньги.

— Ой! — Он краснеет и поднимается. — Они в моей сумке, сейчас я принесу.

Я закатываю глаза. Он такой правильный. — Ты шутишь? Садись. Я не хотела твоей смерти. Это же сработало, не так ли? Я просто хотела узнать, как ты оказался здесь. У тебя были конкретные инструкции.

— Мы нашли его вчера днем. Я тщательно наблюдала за ним, и я увидела, что он собирался поехать в Чикаго проверить почту.

Дура Фиа. ДУРА. Я не могу поверить, что забыла ему сказать, чтобы он ничего не планировал и не был предсказуемым. Стучу пальцами по коленке, стук, стук, стук. Я так рада, что он не умер.

— Так вы, ребята, не собирались убивать его на аллее. — Я мельком гляжу на Коула (сидит на стуле – вдалеке от Сары, но возле дверей – осматривает комнату). — Приношу свои извинения.

Он улыбается, но в отличие от Адама, у него лживая улыбка. — Ты не знала. Ты не единственная, кто истекал кровью. — Он смотрит на мое перебинтованное плечо, которое до сих пор болит, но уже не так сильно, как моя голова, но голова – это моя вина.

— Удачный выстрел.

На этот раз он искренне улыбается.

— Итак, что вы хотите от Адама? — спрашиваю я.

— Мы очень заинтересованы в его исследованиях. И почему школе понадобилось убивать его? Они же тоже должны быть заинтересованы в нем. Сейчас они практически занимаются нахождением девушек, но если Адам преуспеет в своих исследованиях, у нас будет прямая связь с девушками, у которых паранормальные способности. И им нет смысла нападать на нас.

Кейн не был под ударом. Эни была под ударом. — Кейн работает по советам медиумов. Они не особо надежные. — Я не собиралась кидать камень в огород Сары, немного съежилась, когда сказала ей, но она кивнула.

— Джеймс Кейн?

Я хмурю брови. — Нет. Его отец.

— Его отец?

— Да, его отец. Джеймс не руководит школой.

Сара смотрит с неодобрением. — Ты имеешь в виду, что Джеймс не управляет школой? Он унаследовал ее после смерти его матери, и мы думали, что…

О, отлично. Они даже понятия не имеют, чем занимается Кейн, о его достижениях. Они до сих пор зациклены на школе. А как же по похищения, шпионаж, разрушение людей? У меня нет времени на это. — Я хочу знать, кто вы такие, и почему вам нужны Джеймс и я.

Сара поднимает ноги и обхватывает колени руками. У нее красивые руки, безопасные. — Как ты уже знаешь, я медиум, или экстрасенс, неважно. Когда мне было 15, женщина по имени Диана Кейн нашла меня и пригласила в свою школу. Той ночью у меня был сон, что-то страшное должно было произойти, если я приду в ту школу, поэтому я отказалась. Но я продолжала видеть эту школу и ее изменения в своих видениях. Я поставила себе цель разрушить их операции, спасти девушек, предупредить новых девушек, что их используют в грязных целях. Я думаю, Адам может помочь мне с этим. И ты тоже можешь помочь, если захочешь.

— И как у вас получается? — Они знают недостаточно, но я хочу, чтобы она была со мной полностью честна и права. Я хочу, чтобы это оказалось правдой. Но у меня плохое предчувствие. Я не чувствую себя больной, мое сердце бешено не колотится, я не в ловушке. Но, все равно, я до конца не уверена. Пойму ли я суть? Не используют ли они меня, как в школе Кейна?

— Делаем все возможное, — отвечает Сара. — Мы все еще пытаемся выяснить, насколько школа опасна, и есть ли у них достаточно связей. Мы не знаем, какая у них программа работы, какие у них намерения; нам не удавалось отслеживать девушек, которые выходили за пределы школы, мы подключили все необходимое оборудование, собрали денег и организовали подключение к сети. Мы сосредоточены на мерах предостережения, в основном.

— Хорошо. — Я встаю и подхожу к окну. Прекрасный день. Чистое голубое небо, деревья оживают. Улица широкая, вижу какие-то офисные здания, а также ресторанчик. — Могу я выйти?

— Что?

— Прямо сейчас. Могу я выйти? Могу я прогуляться на улице?

Голос Сары приятный. — Ну как хочешь.

— Я бы хотела съесть хот дог. Адам? Ты прогуляешься со мной? — Я поворачиваюсь к нему и смотрю на него с надеждой. Надеюсь, что такой парень как Адам захочет прогуляться с такой девушкой, как я.

— Ну конечно. — Он подымается, прячет руки в карманы.

— Тебе дать куртку? И обувь? — спрашивает Сара. Я улыбаюсь и киваю. Она снимает с себя, и отдает мне собственные вещи. Куртка черная и теплая. Обувь оказалась большой. Она действительно отпускает меня погулять. Дарит мне полную свободу. Со своим призом, Адамом.

Думаю, все это правда. Все, что она сказала.

Адам и я гуляем по улице; легкий ветерок, прекрасное солнышко. Адам рассказывает мне, как был напуган, когда Коул пришел за ним в библиотеку, что он споткнулся о стул и упал с огромным шумом, как библиотекарша вышла из себя.

Я смеюсь. Как же мне хорошо с ним.

Мы покупаем хот доги, они отвратительно, но мы сами виноваты, что купили их. Адам нервно и быстро говорит о том, куда мы собираемся. Сара часто переезжает, она говорит, что им надо найти постоянный дом, где они смогут поместить медицинское оборудование. Мне нравится, как он ведет себя, забыв, что его руки заняты, и капая соусом от хот дога на тротуар. Я сперла чей-то телефон (мне просто нужен телефон), и мы находим скамейку возле арки. Она большая и серебряная.

Я постукиваю по моей ноге, я не уверена, что именно должна делать.

Не уверена.

Здесь нет ничего правильного или неправильного. Какое решение я должна принять, когда ничего не понятно?

— …и у них есть запасы для отображения магнитного резонанса в больницах по всей стране, так что мы можем приступить к тестам. Я могу сделать столько всего. — Его голос кажется таким далеким и задумчивым. Я смеюсь. Я сижу рядом с приятным парнем на лавочке, а он думает об отображении магнитного резонанса и о своих исследованиях.

Он улыбается, а потом меня за руку. Я смотрю на наши руки, вместе. Он уже видел кое-что, что эти руки сделали. Он продолжает держать меня за руку. — Фиа, Я…Я думаю, ты должна остаться. Тебе не надо возвращаться назад. Больше никогда. Ты не обязана больше работать на Кейна. Мы найдем способ забрать твою сестру с этой школы, и вы обе можете остаться с нами, с Сарой и всей остальной группой. Мы можем помочь стольким людям.

Я могу увидеть все. Могу увидеть счастливую жизнь вместе со счастливым парнем. Я могу увидеть человека, который смотрит на меня не так, как остальные, ему нравится эта сильная, отважная и странная девчонка. Он практически влюблен в меня, и если бы я осталась…

Может, я смогу вылечиться. Может, я смогу стать той девчонкой, которую хочет видеть ее сестра Эни. Может, я смогу вычеркнуть последних 5 лет своей жизни, и больше никогда не вспоминать о них. Возможно, я смогу быть любимой кем-то вроде Адама.

Это было бы просто замечательно. Легко.

Несмотря на это, не могу чувствовать. Нет ни правильного, ни неправильного. Что же я должна делать?

Я опять смотрю на наши руки, я понимаю, моя рука не подходит ему. Чья-то другая подойдет. Чья-то другая, у которой не разбиты руки. Чья-то другая, у которой не разбита душа.

Как же я хочу быть на ее месте.

Я убираю руку, улыбаюсь ему, не знаю, искренняя ли моя улыбка. — Мне нужно немного пройтись. Подумать. Встретимся дома, хорошо?

— Хорошо, — говорит он, в его глазах, на его губах, в его словах – надежда.

Как только он уходит, я достаю телефон и набираю Эни. Гудки за гудками, никто не отвечает. Я набираю Джеймса. Он берет трубку.

— Кто это?

— Эни в порядке?

Он ругается, и я чувствую себя прежней узницей. — Фиа? Ты где? Мы знаем, что ты в Святом Луисе. Дай мне адрес.

— Эни в порядке?

— Она в порядке. Я бы не позволил, чтобы с ней что-то случилось.

— Возьми ее с собой.

— Что?

— Я ничего не сделаю, пока ты не привезешь ее, я хочу удостовериться, что она в порядке. Если я увижу тебя без нее, я исчезну навсегда. Ты знаешь, я могу.

— Фиа, пожалуйста.

— Никаких пожалуйста. Ты знаешь, что они предложили мне? Они предложили мне меня. Свободу. Кем бы я ни хотела быть, где бы я ни была.

Он молчит, и мне интересно увидеть его выражение лица сейчас. — У тебя не может быть ее.

— Может.

— Нет, ты не можешь. Не можешь так поступить. Ты нужна мне.

— Ты используешь меня.

— Я – да. Я использую тебя. Просто ты нужна мне. Я не могу отпустить тебя. Я не смогу справиться один.

— Я думаю, мы обое знаем, что ты никогда не был один. — Слова режут все больше, и я ненавижу, ненавижу ревность в своем голосе.

— Ты не поняла. Мне нужна твоя помощь. Ты не такая, как остальные. Ты не можешь просто сбежать, притворившись, что ничего не произошло, притворившись, что ты не далеко и больше не вернешься.

— Я больше не хочу помогать твоему отцу, — говорю я и знаю, что это чистая правда.

— Я не прошу помогать моему отцу. Я прошу помочь мне. Как ты думаешь, зачем я учил тебя врать, ускользать от ясновидящих, слышащих, медиумов? Ты действительно думаешь, что я работаю на своего отца, на человека, который уничтожил мою мать? На человека, который разрушил тебя? Такого ты мнения обо мне? — в его голосе слышится боль.

— Я не знаю, что о тебе думать. — Я закрываю глаза, пытаюсь очистить голову. У меня так много чувств за и против Джеймса. — Я могу помогать людям здесь. Они работают против твоего отца. Я могу помочь им.

— Они просто собирают сведения о его исследованиях. Они ничерта не знают, что на самом деле происходит. Ты действительно хочешь помочь?

Я бы хотела, чтобы он оказался здесь, увидеть, говорит ли он правду. Но он прав по поводу Сары и ее команды, я знаю, что прав. Она слишком счастлива, слишком спокойна. Она ничего не понимает о том, что на самом деле происходит. Он еще ничего не добилась. — Да. Я действительно хочу помочь.

— Тогда помоги уничтожить моего отца изнутри. Ты единственная, кто может. Я строил это годами. Годами. Ты мне нужна, Фиа. Я не могу планировать вещи, не могу, если буду планировать, они увидят. Но они не могут видеть тебя. Я столько раз хотел рассказать тебе, когда ты спрашивала, зачем я работаю на него. Меня убивало, что ты думала, что я с ним заодно. Я хочу, чтобы ты помогла мне. Всегда хотел. Просто я не был уверен, согласишься ли ты. На такую работу не каждый согласится. Они всегда будут думать, что я предан им, и что ты под моим контролем.

Я выглядываю деревья, идеальное голубое небо. Я не на привязи. Я никому не принадлежу.

Нет. Я все еще принадлежу Эни. Всегда буду ее собственностью. И как долго она там, как долго она в опасности, у меня нет иного выбора, кроме как защищать ее. Я буду всегда связана этой тропой, этими выборами, инстинктами. Даже, если я заберу ее, и мы скроемся, ничего не остановит Кейна, он будет ходить по пятам за мной. Эни всегда будет подвергаться опасности, потому что для них она всегда будет единственным способом контролировать меня.

— Мы не можем получить счастье, — говорит Джеймс, и я знаю, что он не врет. Так он говорит только со мной. Потому что Джеймс и я говорим на одном языке. Он годами жил, притворяясь, лгал каждым своим движением, каждым выбором, каждой мыслью и эмоциями. — Ты и я. Я бы хотел, чтобы мы были счастливы. Я бы хотел отпустить тебя. Но ты мне нужна. Пожалуйста, не бросай меня.

Я смотрю на свои руки, вспоминаю, что еще недавно Адам держал мою руку. Думаю о другой жизни, которая могла бы быть у меня. Думаю о том, что ничего не чувствую сейчас, куда бы я не пошла. — Возьми Эни с собой. Завтра. Под аркой в полдень.

Я слышу приятный выдох. Я рисую его лицо. Думаю, он успокоился, но и в то же время немного огорчен. — Ты все еще со мной. Спасибо.

— Только возьми Эни с собой. — Я вешаю трубку.

Завтра я буду свободна. По-настоящему свободна. Навсегда.