Кристин Ханна 10 страница

Что она чувствует, лежа ночью в своей постели, одна, далеко от дома, зная, что в любую секунду в ее трейлер может попасть бомба, что ее могут убить?

 

Июнь промчался незаметно; дни, словно капли дождя, пролетали мимо Майкла и впитывались в землю у его ног. Дома он думал о работе, а на работе о доме. Он всегда спешил и почти всегда опаздывал. «Прошу прощения» — эту фразу Майкл теперь повторял постоянно. За минувшие недели эти слова прозвучали чаще, чем за последние несколько лет.

После окончания учебного года пришлось перекраивать распорядок дня. Мама по-прежнему очень помогала с девочками, но для ее магазина садового инвентаря лето было горячей порой, и она уже не могла проводить в доме Майкла так много времени, как раньше. С пятницы по воскресенье он работал дома, пытаясь совместить отцовские обязанности с профессиональными. В свободное от магазинов, приготовления ужина и мытья посуды время он составлял записки по уголовным делам и изучал факты. Майкл отправил девочек во все дневные лагеря, какие только можно, но все равно ничего не успевал. Невообразимое количество времени отнимала перевозка дочерей из одного места в другое или поиски того, кто это сделает. На прошлой неделе он наконец признал, что не в состоянии справиться с нагрузкой, и передал помощникам большую часть мелких дел.

Это позволило ему посвящать больше времени защите Келлера.

Сегодня Майкл планировал поработать над вопросами для полицейского, который арестовывал Кита, а также для тюремного осведомителя.

Он встал пораньше и спустился в кухню, чтобы приготовить завтрак. В десять часов нужно отвезти девочек в магазин, где они будут «помогать» Миле, а в два часа забрать. Времени для работы оставалось немного, но в последнее время приходилось довольствоваться тем, что есть.

Началось все с вопросов Лулу.

— Папа, сегодня солнышко. Можно нам пойти на пляж? Мама всегда водит меня на пляж, когда светит солнце. Я буду строить замок из песка. Ты умеешь строить замок, папа?

Вопросы следовали друг за другом с такой быстротой, что Майкл пробормотал что-то нечленораздельное и вышел, решив выпить кофе, стоя перед телевизором.

Еще одна ошибка. В новостях передали, что террорист-смертник убил шесть человек на рынке в Багдаде.

Зазвонил телефон.

— Я возьму! — крикнула Лулу так громко, что, должно быть, обратила в бегство всех соседских собак.

Майкл смотрел, как девочка стремглав бежит к телефону и хватает трубку.

— Мама?

Затем улыбка на ее лице погасла, плечи опустились. Она положила трубку на место, вернулась в кухню и вскарабкалась на стул.

— Это Сиерра, — мрачно сообщила она. — Бетси с ней разговаривает.

Минут через пятнадцать по лестнице, громко топая, спустилась Бетси.

— Мы с Сиеррой идем в торговый центр смотреть кино.

Майкл протянул руку и выключил телевизор.

— А ты не могла бы сформулировать эту фразу в виде вопроса?

— Конечно. Денег дашь?

Майкл повернулся, собираясь спросить: «Ты, наверное, хотела сказать: папа, разреши мне пойти в торговый центр, пожалуйста?» — но язвительный вопрос так и остался непроизнесенным.

Такое количество грима не накладывают даже в шоу ужасов. Одежда тоже абсолютно неприемлема: розовые угги, джинсовая юбка, едва ли не меньше носового платка, и белая толстовка, открывавшая узкую полоску живота.

— Что это на тебе, черт возьми?

Бетси с невинным видом смотрела на отца.

— Ну… Одежда.

— Мама не позволила бы тебе выйти из дома в таком виде.

— Ее нет.

— А что у тебя на лице?

— Ничего.

— Ты накрасилась.

— Нет.

Майкл не мог поверить, что дочь способна лгать ему в лицо.

— Нет? Ты похожа на Тутси, которая готовится к съемкам крупным планом.

— Не понимаю, о чем ты.

— О том, юная леди, что ты не выйдешь из дома в таком виде.

— Нет, выйду. Через полчаса за мной заедет брат Сиерры.

— Брат Сиерры. И сколько ему лет?

— Он старшеклассник.

— Я предпочел бы кого-нибудь из взрослых. Потому что не пущу тебя в торговый центр с восемнадцатилетним парнем.

— Ты губишь мою жизнь.

— Знаю. Ты уже это говорила. Дай мне телефон Сиерры, я позвоню ее маме. Если ты оденешься по-человечески, я отвезу вас туда.

— Я лучше умру.

— Правда? Знаешь, у меня точно такое же отношение к поездке в торговый центр. Решать тебе, детка. — Он пожал плечами и снова включил телевизор и перешел на другой канал. На экране появилась реклама нового фильма Спилберга «Война миров».

Война. Никуда от нее не скрыться.

Бетси топнула ногой.

Майкл не обращал на нее внимания. За прошедшие недели он, конечно, не мог узнать всего о воспитании подростков, но все же усвоил несколько ценных уроков: не отступать и использовать влияние сверстников, стараться сохранять спокойствие. Два психа в одном доме — это уже слишком.

— Ладно. Пойду смою косметику, которой на мне нет.

— И переоденься.

— Да-а-а! — рявкнула Бетси и бросилась вверх по лестнице. Майкл слышал, как она сердито топает наверху.

Он покачал головой. Столько переживаний!

Вернувшись в кухню, Майкл увидел Лулу за кухонным столом, стоявшую на коленях на подушке, которую она положила на стул. Перед ней лежала раскрытая книга-раскраска «Моя мама сражается за свободу» и набор цветных карандашей. Девочка старательно рисовала красные полосы на американском флаге.

— Почему у нас нет флага, папа? — спросила Лулу. — Свой флаг мама забрала с собой.

Майкл остановился. Почему он никогда не думал об этом раньше? В памяти опять всплыло все, что рассказывали Корнфлауэр и Келлер.

Они — семья военнослужащего.

Майкл постоянно слышал эту фразу, но отмахивался, полагая, что она не имеет к нему отношения: нет, моя жена в Национальной гвардии. Он сам не был военным и не понимал всей серьезности этого. Бог свидетель, Майкл никогда не любил профессию Джолин, никогда не поддерживал жену.

Тем не менее они — семья военнослужащего, и его жена на фронте. А четырехлетняя дочь осознала это раньше его.

Майкл взъерошил волосы Лулу и стал смотреть, как она раскрашивает картинку, на которой маленькая девочка прощалась с женщиной в военной форме.

— Мы обязательно повесим флаг, — тихо сказал он.

В кухню, громко топая, вошла Бетси и остановилась у него за спиной.

— Теперь я выгляжу достаточно уродливо. Можно мне идти?

Майкл обернулся.

Бетси надела обрезанные шорты — слишком короткие, на его взгляд, но не настолько, чтобы затевать спор, — футболку с надписью: «Упс! Я опять это сделала»[11] — и сандалии. Большую часть косметики она смыла, оставив лишь тушь на ресницах и румяна.

Неужели Бетси думает, что он не заметит?

— Ну? — спросила дочь, и голос ее дрогнул.

Майкл видел, как это для нее важно. Игры, в которые эти девочки-подростки играли друг с другом, казались ему смешными. В одно мгновение улыбка Бетси могла смениться раздражением, и все из-за замечания подруги. Упаси Бог, если кто-то смеялся над ее волосами…

— Давай, папа, это Сиерра. Я так долго ждала ее звонка. Мне нужно пойти. Пожа-а-а-луйста.

Пусть его назовут трусом, но Майкл не смог ей отказать. Девочка выглядела такой несчастной и одинокой, и он знал, как много значит для нее эта поездка с Сиеррой.

— Отлично выглядишь, Бетси. Можешь отправляться в торговый центр. Только сначала я позвоню маме Сиерры.

— Я уже позвонила. Было так стыдно признаваться, что папа не разрешает мне ехать с Тоддом.

— Ужасно, — согласился Майкл.

— В общем, миссис Филлипс заберет нас через десять минут. Ты дашь мне денег?

— Сколько?

— Пятьдесят.

— Долларов?

— Ладно… — Она театрально вздохнула. — Двадцать пять.

Майкл сунул руку в карман и достал бумажник. Не успел он отсчитать купюры, как раздался крик Бетси:

— Они уже здесь! Дай мне деньги, папа, ну же, быстрее! Они могут уехать.

— Я провожу тебя до машины.

— Нет!

Майкл улыбнулся.

— Отлично, — скривилась Бетси.

Он вышел из дома и пошел по дорожке, в конце которой ждал синий микроавтобус.

Да, за рулем женщина.

— Возьми, Бетси. — Он протянул ей тридцать долларов.

Дочь выхватила деньги, словно хищник добычу, и что-то пробормотала, — должно быть, попрощалась.

Стекло со стороны водителя опустилось.

— Привет, — сказала женщина. — Я Стефани. Насколько я поняла, Бетси думала, что за рулем будет Тодд. — Она улыбнулась. — Это вряд ли.

Майкл улыбнулся ей в ответ.

— Рад слышать. Вспоминаю себя в восемнадцать. Мне было трудно сосредоточиться на дороге.

— Мой муж говорит то же самое. — Стефани оглянулась на заднее сиденье и наклонилась к окну: — Хорошо, что девочки опять вместе. Как Джолин?

Ему все время задавали этот вопрос, но Майкла он заставал врасплох.

— Отлично.

— Передавайте ей привет.

— Обязательно.

Он отступил в сторону, затем проводил взглядом машину, которая вырулила с подъездной дорожки и скрылась из виду.

Майкл вернулся к дому. На террасе он остановился и огляделся. Солнечные лучи проникали между белых реек, расписывая яркими красками выцветшую обивку кресел. Трава перед домом была густой и сочной — летняя жара еще до нее не добралась. Внизу, за дорогой, он увидел семью, пришедшую на пляж в этот выходной; они развели костер и расставили стулья, собираясь провести у моря весь день. Будь все как обычно, Джолин тоже расставляла бы переносные холодильники и стулья.

Майкл вошел в дом.

— Эй, Лулу, — сказал он, закрывая дверь, — поможешь мне найти наш флаг?

 

 

 

«Дорогая мама!

У меня были ЛУЧШИЕ В МИРЕ выходные! Ты не поверишь, что произошло. Начну с самого начала. Во-первых, у меня теперь телефон — ты помнишь — и Сиерра решила, что это круто, и мы сели вместе. Потом она разговаривала со мной на уроке физкультуры, а ПОТОМ поссорилась с Зоуи, потому что та переврала, совсем переврала, что о ней говорил Джимми. Так что теперь мы с Сиеррой снова подруги! На прошлой неделе мы вместе ездили в торговый центр и смотрели „Войну миров“, такой крутой фильм.

И знаешь что? Зоуи тоже была там, но мы с ней не разговаривали.

Папа говорит, что в июле мы с Сиеррой можем поехать в лагерь, где учат сплавляться по рекам. Круто, правда?

В общем, это все. Тут у нас нормально.

Лулу уже не считает себя постоянно невидимой, и это хорошо. Мы заставили папу вывесить флаг.

Ну, мне пора идти. Папа опять заказал на ужин пиццу, а я хочу еще ананас. Будь осторожна, мама.

Люблю, Б.

P. S. Сиерра спрашивает, ты уже убила кого-нибудь? Да?»

 

 

«Милая Бетси!

Ух ты! Сколько новостей! Я так рада узнать, что вы с Сиеррой снова вместе. Вы долго были подругами, и эти отношения очень важны. Но я тоже призываю тебя к осмотрительности. Я помню тот случай с сигаретами и, честно говоря, мне кажется, что Сиерра иногда может быть злой девочкой. Тоже будь осторожна.

Кроме того, ты не должна забывать, что чувствовала, когда Сиерра и Зоуи игнорировали тебя. Неужели ты хочешь вести себя так же по отношению к другим, обижать девочку просто ради развлечения? Не обижай Зоуи, будь доброй к ней. Я знаю, ты сможешь.

Рада слышать, что у тебя интересное лето. Жаль, что меня нет с вами. Мне так вас не хватает.

И не переживайте за меня. Я знаю, что вы видели тот репортаж в новостях, но со мной все в порядке. Да, тут опасно. Но мы с Тэми летаем, в основном вдали от подобных районов. Развозим всяких важных персон и грузы. Не нужно за меня волноваться. Честно.

Люблю вас, как до луны и обратно. Мама.

P. S. Скажи папе — хватит пиццы! Нет, я никого не убивала. А Сиерра и правда тебя об это спрашивала?»

 

 

«ИЮЛЬ 2005

В книге Стивена Кинга я как-то наткнулась на выражение ДДДТ. День другой, дерьмо то же. Очень точное описание прошлого месяца в Ираке. День за днем мы встаем в несусветную рань, получаем задание, проверяем вертолет и вылетаем.

Сегодня я была на дежурстве в общей сложности больше четырнадцати часов. Честно говоря, мы с Тэми почти все время так устаем, что даже не хватает сил поговорить перед сном. Жара и пыль тут просто невыносимые. Почти ежедневно температура выше пятидесяти градусов, а мне приходится надевать шлем, перчатки и бронежилет. Можно представить, какой от меня запах после задания.

Мы много летаем по ночам, и это лучше — по крайней мере, в смысле жары. Иногда эвакуируем раненых, и, должна признаться, это тяжелая работа. Я не могу их забыть — искалеченных, истекающих кровью солдат, молящих о помощи.

Еще вчера я сидела с раненым парнем в одной из палаток госпиталя. Он был молод — не старше двадцати пяти, — но я понимала, что ему не выкарабкаться. Я не врач, и даже теперь я не в силах описать его раны — настолько они ужасны. Я понимала, что это конец. Но я держала его за руку и слушала его, а он все время повторял: „Передайте моей жене, что я ее люблю“. Я пообещала, и я напишу ей письмо, а что еще я могу сделать? Но когда он умер и я ушла от него, стояла там и слушала разрывы снарядов, крики врачей и рев садящегося где-то поблизости вертолета, то подумала: „Что я сказала бы на его месте?“ Конечно, я бы думала о детях, которых люблю больше всего на свете. А Майкл? Я знаю, что он меня больше не любит. Если слов недостаточно, это подтверждает отсутствие писем — за все время он ни разу не написал мне… Но люблю ли я его?

Но если честно, то перед смертью я буду обращаться к нему. Я знаю. К человеку, который не хочет быть со мной.

Как моя мать».

 

К концу июля Майкл и девочки более или менее приспособились. На прошлой неделе Бетси была в летнем лагере на острове Оркас, где ее учили управлять каяком, а Лулу провела выходные с бабушкой. По последним сведениям, они что-то мастерили из сухих макарон.

Без детей в доме было тихо. Возможно, слишком тихо.

Было уже поздно. Скоро ночь. После долгого дня в офисе Майкл приехал домой, съел миску овсяных хлопьев с изюмом и снова принялся за работу. Наконец ему прислали копию личного дела Кита Келлера, и он разложил документы на кухонном столе, рядом с записями бесед. На прошлой неделе он разговаривал с Эдом, его женой и доктором Корнфлауэром. Рядом лежал список возможных свидетелей, из числа военных и гражданских.

Судя по всему, Кит был обычным парнем из маленького городка, пока не попал на войну. Играл в футбол, успешно окончил среднюю школу. Влюбился в соседскую — в буквальном смысле — девчонку. Они сыграли свадьбу в загородном клубе, с диск-жокеем и баром, в котором каждый платил за себя, а в свадебное путешествие отправились в Гонолулу.

А потом случилось 11 сентября.

Тот день изменил жизнь Кита. Среди пассажиров рейса 93[12]был его друг, одноклассник, который уехал на восток поступать в колледж. Узнав о катастрофе и о террористической опасности на американской земле, Кит пошел служить в морскую пехоту.

«Таким уж он был парнем, — сказал Эд, качая головой. — Кит не хотел оставаться в стороне».

Таким образом, Кит попал в учебный лагерь, а потом на фронт. У него было две командировки в Ирак, и после каждой Эд замечал, что от того мальчика, которого он вырастил, остается все меньше и меньше.

Майкл пролистал отчет, подготовленный его помощ никами. Кит служил в «Суннитском треугольнике», одном их самых опасных районов.

«Ежедневно в нашей бригаде регистрировали два взрыва заложенных вдоль дороги бомб, каждый день в течение года, — вспоминал Кит. — Вокруг тебя взрывается столько всякого дерьма. Столько друзей умирает… Когда я вернулся домой, хуже всего были звуки. Громкий стук двери или выхлоп машины — и я падал на землю. Внезапно включенный свет сводил меня с ума».

Майкл откинулся на спинку стула. Почему он об этом не знал — о смертях и разрушениях, о страданиях раненых солдат? Черт возьми, на дворе 2005 год, война идет уже давно. Правда должна была выйти наружу. В вечерних новостях должны показывать накрытые флагами гробы, которые грузят в транспортные самолеты — герои, не вернувшиеся домой.

Он встал, отошел от стола. Дело Келлера все больше беспокоило его, и это не было беспокойство адвоката. Чем больше он узнавал о своем клиенте, тем сильнее переживал за Джолин.

Вынув из холодильника бутылку пива, Майкл открыл ее и вышел на террасу. Здесь его взгляд упал на потрепанную спинку плетеного кресла. «Зачем нам новая мебель? — сказала Джолин, когда они нашли это кресло на обочине дороги. В те годы любви у них было больше, чем денег, и он не мог отказать Джолин ни в чем, даже в старом, потрепанном кресле. — Я хочу кресло с историей».

Ночь была тихой. Где-то вдалеке выл койот — печальный, тоскливый звук.

На дороге внизу к дому Флиннов свернул велосипедист. Сет. Майкл вдруг вспомнил, как несколько лет назад Бетси и Сет вместе катались на велосипедах, и Джолин так волновалась…

Майкл помахал Сету.

Мальчик увидел его и свернул на другую дорожку.

— Привет, Сет, — поздоровался Майкл, когда велосипед въехал в круг света, отбрасываемый фонарем у гаража.

Сет, худой, с впалыми щеками и длинными темными волосами, выглядел странновато. Сегодня он был одет во все черное — не лучший выбор для велосипедных прогулок в темноте.

— Привет, мистер Заркадес. — Сет спрыгнул с велосипеда.

— Как дела, Сет?

— Наверное, хорошо. — Парень пожал плечами. — Я с бабушкой. Она взяла какой-то фильм напрокат. Должно быть, из категории «для любого возраста», с говорящей собакой. Папе на этой неделе пришлось поехать в Элленсберг за какой-то запчастью для машины. А Бетси в лагере?

— До воскресенья, — кивнул Майкл.

— Ага.

Майкл нахмурился.

— Колы хочешь?

Сет улыбнулся, сверкнув брекетами.

— Классно.

Посчитав это согласием, Майкл пошел за бутылкой. Когда он вернулся, Сет стоял на террасе, облокотившись на перила, велосипед лежал на гравийной дорожке.

Майкл сел. Ему следовало бы получше знать этого парня — тот всегда был рядом, и не так давно они с Бетси были неразлучны, — но, честно признаться, за все эти годы Майкл не обменялся с ним и десятком слов. Как и с Карлом, у них не было ничего общего, во всяком случае до сих пор.

— Послушай, Сет, что там у вас с Бетси? То вас водой не разольешь, а теперь даже не смотрите друг на друга.

— Она стала водить компанию с теми девчонками — я называю их волчицами. Сиерра и Зоуи. Они считают меня лузером. Наверно, Бетси теперь с ними согласна.

Майкл нахмурился:

— Вряд ли она такое говорила.

— А вы подумайте, — пробормотал Сет. — Я ведь не школьная знаменитость.

— Я тоже не был, — сказал Майкл. — У нас звездой считался квортербэк, — кстати, это Джерри Ландберг. Старшие классы школы — пик его успеха.

Сет сделал глоток колы. Потом сказал:

— Вчера бомбили базу. Я видел в новостях. Вертолет упал. Вы знаете, что когда убивают кого-то из наших солдат, с базой прерывают связь, пока не сообщат родственникам. Я вроде как ждал звонка. Но с ними все в порядке.

Майкл весь день был в суде. И не смотрел новости, когда вернулся домой.

— Я не знал, — сдавленным голосом произнес он.

— Мама все время присылает фотографии, на которых она с Джо. Как из отпуска: девочки веселятся. Она думает, я дурак.

— Нет, — тихо сказал Майкл. — Не в этом дело.

Сет посмотрел на него.

— Папа говорит, мы должны верить, что с ней все будет хорошо, — и все будет хорошо.

— Да, — кивнул Майкл и посмотрел на наполовину пустую бутылку пива.

— Я боюсь, что забуду ее.

Майкл отвел взгляд. Теперь он понимал, как это бывает, как можно забыть человека. Разве он сам не забыл Джолин, хотя она была рядом?

Он не знал, сколько длилось молчание. Наконец Сет смущенно покашлял и сказал:

— Спасибо за колу, мистер Заркадес. Мне пора домой. Бабушка вызывает Национальную гвардию, когда я опаздываю; в нашей семье это не шутка. Она звонит Бену Ломанду, и он меня ругает.

Майкл улыбнулся:

— Рад был с тобой поговорить, Сет. Передавай привет папе.

Когда мальчик удалился, Майкл крикнул ему вслед:

— Заходи как-нибудь, навести Бетси!

Сет повернулся к нему. Печаль в его темных глазах удивила Майкла.

— Хорошо бы.

Майкл не сомневался: живи Данте в наше время, поездка в торговый центр с дочерьми заняла бы достойное место среди кругов его ада. Особенно когда вам нужно выбрать подарок для лучшей — снова — подруги двенадцатилетней дочери. Они ходили тут уже целый час, но ничего не нашли. Майкл так устал разглядывать сверкающие головные повязки, футболки с фигурными вырезами и плакаты с фотографиями музыкантов, что ему хотелось кричать.

Теперь они бродили по секции косметики в «Уол-Марте». Лулу была похожа на питбуля, рвущего поводок; она крепко держала отца за руку и тащила к какой-нибудь дешевой, сверкающей вещи.

— Вот, — сказала Бетси, указывая на маленький ядовито-розовый футляр с набором косметики. — Ей это понравится.

— Сиерре разрешают пользоваться косметикой?

Бетси бросила на отца возмущенный взгляд.

— Мне одной не разрешают.

Майкл посмотрел на нее: следы от туши под глазами и румяна, похожие на боевую раскраску.

— Точно! Тебе не разрешают. Отлично, бери и уходим.

— Это дорого.

— Бери. — Он был готов заплатить сколько угодно, лишь бы уйти отсюда.

— Я тоже хочу что-нибудь, — заявила Лулу, дергая его за руку.

— Мне нужна упаковочная бумага и открытка, — сказала Бетси.

Майкл застонал — он не сомневался, что вслух. Тем не менее пришлось покинуть отдел косметики и переместиться в следующий под аккомпанемент криков Лулу:

— Папа, стой! Я хочу вот это и вот это!

В отделе упаковки подарков Бетси внезапно остановилась, так что Майкл налетел на нее.

— Фу, Бетси… — крикнула Лулу.

— Мне нужно в туалет, — сказала Бетси.

— Послушай, а ты не можешь подождать…

Она повернулась к Майклу:

— Сейчас.

Настойчивость в голосе дочери заставила Майка нахмуриться. Снова вздохнув, он проводил ее до туалета, хотя Бетси злилась и говорила, что нечего ходить за ней по пятам. Но что он мог сделать? В последнее время у него развилась фобия — он боялся потерять кого-то из детей. Ему снились кошмары, в которых он объяснялся с Джо: я не знаю, как это случилось, я отвернулся всего на секунду.

Майкл присел на неудобный стул и стал ждать.

— Папа, давай, поиграем в ладушки. — Лулу подняла руки, словно в пантомиме.

— Что?

Не успела Лулу захныкать, как из туалета вышла Бетси, бледная и испуганная. Двигалась она неуклюже, словно колени у нее перестали сгибаться.

Встревоженный Майкл вскочил:

— Бетси?

Она огляделась по сторонам. Майкл снова окликнул ее, уже громче.

— Тише, папа!

Он шагнул к девочке:

— Милая? В чем дело?

Бетси посмотрела на него. Губы у нее дрожали, глаза были широко раскрыты.

— У меня начались месячные.

— О господи! — Потрясенный Майкл застыл на месте.

— Что такое месячные? — громко спросила Лулу, и Бетси закрыла ладонью рот сестры.

Лулу завизжала.

— Прекрати, Лулу, — прошипел Майкл. Потом повернулся к Бетси: — Что будем делать?

— Мне нужно… кое-что.

— Кое-что. Понятно. — Ей нужна женщина, но тут он бессилен. Майкл взял дочь за руку и повел в магазин. Она шла скованно, держа руки за спиной, чтобы прикрыть сзади брюки.

Предметы женской гигиены.

Майкл смотрел на ряды разноцветных упаковок, пытаясь понять, что нужно Бетси. Крылышки? Полоски на липучках? Абсорбент?

У Бетси был такой вид, словно ее вот-вот стошнит.

— Скорее, папа. Бери что-нибудь.

Давай, Майкл! Возьми наконец на себя ответственность, помоги дочери.

— Ладно, — твердо сказал, шагнул к полкам и принялся читать надписи на упаковках.

— Папа, — прошептала Бетси, раскачиваясь на пятках. — Давай же.

Он понятия не имел, чем один товар отличается от другого, и поэтому выбрал самую дорогую упаковку и протянул дочери.

Бетси охнула.

— Я не могу это купить. А вдруг тут есть кто-то из знакомых? О Боже!

— Хорошо, — кивнул Майкл. — Встретимся у туалетов.

Бетси благодарно вспыхнула и убежала. Майкл подхватил хныкающую и извивающуюся Лулу на руки. Всю дорогу до кассы она распевала во все горло: «Месячные-месячные-месячные». Майкл смущенно улыбнулся женщине за кассой и поспешил к туалетам, крепко сжимая в руке маленький полиэтиленовый пакет. Бетси ждала у дальней стены, притопывая ногой.

— Ты… ну… знаешь, как пользоваться этой штукой? — спросил он.

— Это не ракетная техника, папа. — Он видел, что Бетси собиралась ответить язвительным тоном, но голос ее дрожал. Она схватила пакет и скрылась за дверью.

Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Бетси медленно вышла из туалета, пристально глядя на Майкла. Она выглядела испуганной и юной — странная ирония, поскольку принято считать, что теперь она стала женщиной. Потом так же медленно повернулась к нему спиной.

— Что-нибудь видно?

— Нет, — тихо ответил Майкл. — С твоими брюками все в порядке.

— Уф, — выдохнула Бетси.

— Теперь мы можем идти? — захныкала Лулу.

Майкл взял младшую дочь на руки, и они вернулись в отдел упаковки подарков. К тому времени как они выбрали бумагу, ленту и скотч, Лулу совсем раскапризничалась. Но переносить ее просьбы и хныканье было в сто раз легче, чем молчание Бетси.

Майкл сочувствовал дочери. Он понимал, что этот день останется у нее в памяти — мать уехала, а отец ничем ей не помог.

Ему хотелась сделать что-то такое, что смягчит горечь, когда Бетси будет вспоминать об этом дне. Пока Майкл размышлял, они подошли к ювелирному отделу.

— Эй, Бетси, — его вдруг осенило. — Хочешь, проколем тебе уши? Тут сегодня скидки.

Бетси ойкнула и широко улыбнулась, продемонстрировав красные, белые и синие резинки на брекетах.

— Мама говорит, что нужно подождать, пока мне исполнится тринадцать.

— Тебе почти тринадцать. И ты… теперь женщина, как я понимаю, — смущенно прибавил он. — А маме говорить не обязательно.

Бетси бросилась к отцу и крепко обняла.

— Спасибо, пап.

— Что? И мне тоже! — снова подала голос Лулу.

Майкл поморщился. Наверное, так кричит какая-нибудь крупная птица, попавшая в западню. Он оглянулся, не смотрят ли на них люди.

— Пожалуйста, папочка, пожалуйста-пожалуйста…

 

«Дорогая мама!

Папа говорит, что я должна написать тебе письмо, и я пишу. У меня начались месячные. В „Уол-Марте“. С папой.

Он купил мне прокладки размером с матрас. Мама Сиерры говорит: вот что бывает, когда мужчине поручают женскую работу. Фу!

Спасибо, что тебя не было, когда я в тебе нуждалась».

 

 

«АВГУСТ

Господи, как жарко! Я начинаю привыкать к собственному поту и запаху и уже их не чувствую. И мне мерещится лед, конечно же во сне.

Вчера вечером командир устроил собрание. Он сказал то, что мы и так знаем — полеты становятся все опаснее. В нас все время стреляют, и приходится приземляться под огнем. Вероятно, число боевых вылетов значительно увеличится. Вот так.

А у Бетси начались месячные — в мое отсутствие. Честно говоря, я так расстраиваюсь, что не могу об этом писать. Ее жизнь проходит без меня. Без меня».

 

В середине августа доктор Корнфлауэр прислал психиатрическое заключение. Диагноз: острый посттравматический стресс. Далее доктор выражал мнение, что Келлер полностью осознает происходящее и в состоянии участвовать в судебном процессе.

Это означало, что суд состоится. Дату судебного заседания уже назначили.

Майкл посмотрел на молодые, честолюбивые лица людей, сидевших за столом для переговоров. Каждый из трех помощников, отобранных им для ведения защиты, окончил университет в числе лучших и работал как минимум по шестьдесят часов в неделю. Чтобы стать хорошим адвокатом по уголовным делам, нужно быть жадным до работы. И они были жадными.

— Итак, приступаем. Посттравматический стресс, как вам известно, относится к случаям ограниченной дееспособности, которую мы должны использовать для отрицания намерения. Мы докажем, что у Кита не могло сформироваться умысла убить жену; без умысла это не является убийством первой степени. Не мне вам говорить, что все остальное будет нашей победой. Однако ограниченную дееспособность присяжные любят ничуть не больше, чем невменяемость, и поэтому нам понадобятся эксперты, свидетели и статистика. — Майкл распределил задания — нужно изучить обвинения, инструкции жюри присяжных, прецеденты в штате Вашингтон и в остальных штатах. Другие займутся подготовкой к совещанию суда с адвокатами сторон. — Я хочу, чтобы вы нашли все дела, где бы они ни рассматривались, в которых ссылка на посттравматический стресс — и особенно в связи с Ираком — привела к успеху защиты, а также все дела, в которых упоминалось это состояние. Черновик нашего заявления мне нужен к понедельнику. Этим займется Хилари. У вас есть все необходимые документы и информация от экспертов. Проследите, чтобы все правила строго соблюдались. Вопросы есть?