Первый триумвират.

 

Движение Каталины, как и пропил закона Рулла, лишний раз помнило слабость демократии. Но оно же наглядно продемонстрировало, никое множество противников в самых различных социальных группах Имеет республика нобилей и как легко они могут быть использованы для её свержения. Все попытки Цицерона сколотить на её защиту тех, кого он называл «лучшими людьми» или «блаженными собственниками», были тщетны. Его неустанный призыв к социальному миру, к «согласию сословий», с которым он обращался ко всем имущим — от сенаторов до состоятельных отпущенников и даже рабов, которые могли надеяться войти в милость у хозяина и получить свободу и какое-нибудь имущество, уже не мог спасти республику.

 

Вскоре после подавления движения Каталины.Помпей возвратился с Востока Против ожидания, он распустил войско, не сделав попытки захватить власть. Но отношения его с сенатом ухудшились, так Кик сенат медлил утвердить его распоряжения на Востоке и выделить. землю для его ветеранов. Это толкнуло Помпея на сближение с его старым соперником Крассом и Цезарем, который Недавно был наместником в Испании, где поправил своё расстроенное состояние, завязал сношения с некоторыми предстает ел я ми местных городов и успешно провёл кое-какие военные Операции. Помпей, Красс и Цезарь были теперь самыми могущественными в государстве людьми. За Помпеем стояло войско, раз громившее под его начальством Митридата, Красс представляли всадников, Цезарь считался защитником интересов плебсй. Кроме того, Помпей и Красс были богатейшими людьми Рим и располагали огромной клиентеллой в Италии и провинциях.

 

По заключённому между ними негласному соглашению, которое впоследствии получило название «первого триумвирата», Цезарь на 59 г. до н. э. должен был получить консульство, затем на пять лет наместничество в Цизальпинской и Трансальпинской Галлии, где предстояла война с племенем гельветов, продвигавшимся из своего местожительства на территории со временной Швейцарии к границам свободной и римской Галлий В Риме опасались, что, недовольное римским владычеством, население провинции соединится с этим многочисленным и сильным народом. Наместничество в Галлии поэтому открывало широкие возможности новых завоеваний, захвата добычи и создания преданной своему полководцу армии. Союз Помпея, Красса и Цезаря, «трёхголовое чудовище», как его называл Варрон в своих сатирах, совершенно парализовал сопротивление сенате.

 

Во время консульства Цезарь, отстранив от дел своего коллегу, ставленника оптиматов Бибула, и опираясь на поддержку ветеранов Помпея и плебса, провёл аграрные законы, по которым ветераны и беднота — всего около 20 000 человек — наделялись землёй. Разделена была и последняя оставшаяся в государственной собственности в Италии земля в Кампании. По другим законам были утверждены мероприятия Помпея и Востоке: снижена в пользу всадников сумма откупных платеже с налогов в Азии, усилена кара за злоупотребления провинциальных наместников. Триумвиры обеспечили на следующий го избрание на магистратские должности своим сторонникам. Особенно видную роль среди них играл избранный народным трибуном Клодий. Выходец из патрицианской семьи, перешедши затем благодаря усыновлению одним плебеем (устроенного ему Цезарем) в ряды плебса, чтобы иметь возможность стать трибуном, человек, славившийся своей беспорядочной жизнью и разнообразными похождениями, Клодий тем не менее был очень популярен. Репутацию защитника демократии он составил себе, еще воюя под командой Лукулла, против которого вёл агитацию войске.

 

Во время своего трибуната Клодий провёл ряд законом в пользу плебса: закон о раздаче бедноте хлеба бесплатно, о в становлении распущенных после подавления заговора Катинлины коллегий, в которые входили ремесленники, беднота, отпущенники, рабы. Коллегии были ремесленные, объединявши лиц одной специальности, культовые и погребальные, в которые бедные люди за небольшие ежемесячные взносы получали право на участие в общих трапезах по случаю различных празднееи на приличное погребение после смерти. Через коллегии действовали лица, желавшие влиять на плебс.

 

Кроме того, Клодий добился изгнания Цицерона за незаконную казнь сторонников Каталины. С окончанием трибуната Клодий его роль в политической жизни не уменьшилась. Сформировав вооружённые отряды из членов коллегий и специально закупленных им рабов, сильных апеннинских горцев, он терроризировал оптиматов; нередко его отряды изгоняли крупных землевладельцев из их имений, особенно в Этрурии, где было немало богатых собственников. Клодий вмешивался и в дела провинций и вассальных царств. Так, под его нажимом был назначен новый верховный жрец в знаменитом храме Матери богов и малоазийском городе Пессинунте, где благодаря огромным храмовым владениям должность верховного жреца давала царские доходы и царскую власть. В городе Византии, также по требованию Клодия, были возвращены изгнанные ранее противники местной аристократии.

 

За Клодием шли те же разнообразные категории населения, которые поддерживали и Каталину: должники, беднота, рабы, которые рады были случаю отомстить богатым и знатным. Однако Клодий ни в коей мере не был вождём угнетённых масс. Их недовольство он использовал лишь для того, чтобы поднять их против оптиматов. Последние в борьбе с Клодием пользовались теми же методами. Их сторонники тоже набирали отряды из рабов и гладиаторов. Постоянные стычки между теми и другими совершенно дезорганизовали управление. Бывали годы, когда кандидаты на должность консулов открыто, как на аукционе, пытались покупать голоса; бывало, что из-за царившей в Риме анархии выборы и вовсе невозможно было провести.

 

Такое положение способствовало обострению социальной борьбы и в провинциях. Наместники и ростовщики грабили их е ещё большей жестокостью, чем прежде. Вернувшийся из изгнании Цицерон, управлявший одно время Киликией, писал, что местные города, так же как и города Сирии, совершенно разорены и не могут платить податей. Завербованные в римские вспомогательные части рекруты из местного населения не желали сражаться за своих поработителей. Киликийцы и сирийцы с нетерпением ждали прихода парфян, которые, по слухам, собирались начать войну с Римом и готовы были восстать. В Греции изгнанные со своих земель наместником Пизоном горные племена в союзе с нападавшими на провинцию фракийцами опустошали города. Один из героев оптиматов, славившийся гноен суровой добродетелью, Брут, будущий убийца Цезаря, ссудил через третье лицо деньги г. Саламину из 48%. Для взыскания долга с города он получил от наместника конный отряд, который так долго держал в осаде саламинских магистратов, что некоторые из них умерли от голода. Судя по письмам Цицерона, этот случай был не единичный. Не лучше было положение в зависимых царствах. Царь Каппадокии Ариобарзан задолжал Помпею такие огромные суммы, что для выплаты их должен был начисто ограбить подданных, всё-таки не мог расплатиться и стал, по словам Цицерона, самым бедным царём на свете. За долги было продано имущество и аннексировано царство царя Кипра, причём эту операцию при изводил другой прославленный среди оптиматов блюстители «нравов предков», ярый враг Цезаря — Катон. Всё более подчиняли римские ростовщики и царя Египта, которому они стирались подготовить ту же участь, что и царю Кипра.

Диктатура Цезаря.

 

Ещё во время гражданской войны Цезарь трижды назначался диктатором. После её окончания, в 44 г. до н. э., ему была дана пожизненная диктатура, то есть, по существу, неограниченная монархическая власть.

 

Имел Цезарь и многие другие звания и отличия: пожизненную власть народного трибуна, проконсульскую власть, право назначать магистратов, которые должны были давать клятву не проти-водействовать его постановлениям, право пополнять сенат, титул «отца отечества», что делало его священным для граждан, право включить звание «император», дававшееся победоносным полководцам, в состав его имени, что подчёркивало его связь с войском, и его ставшую также пожизненной должность верховного главнокомандующего.

 

В честь Цезаря устраивались жертвоприношения и игры; годовщины его побед были объявлены всенародными празднествами; его статуи украшались венками из дубовых листьев -— отличие присуждавшееся на войне за выдающиеся подвиги, за «спасение граждан». Месяц квинктилий, в который Цезарь родился, был переименован в юлий.

Ему было присвоено право при жертвоприношении появляться в одежде триумфатора — одежде верховного бога Римского государства Юпитера Капитолийского. Всячески подчёркивалось происхождение от богини Венеры, считавшейся родоначальницей Юлиев.

 

Таким образом, власти Цезаря, как ранее власти эллини стических царей, давалось религиозное обоснование.

Формально республиканские учреждения — магистратуры, сенат, народное Собрание — сохранялись, но фактически власть Цезаря была абсолютной и полной.

Число сенаторов, значительно уменьшившееся за Время гражданской войны, Цезарь довёл до 900 человек. Он делал сенаторами своих надёжных приверженцев. В ряды их попадали не только выслужившиеся военные, но и отпущенники, и даже некоторые провинциалы.

 

Насмешники говорили, что при Цезаре «галл сняли штаны (галлы в отличие от италийцев носили длинны штаны) и облачились в тоги». Значительно увеличено было числа магистратов. При Цезаре ежегодно назначались 16 преторов б эдилов, 40 квесторов, что давало возможность большему числу лиц занять эти почётные должности.

 

С той же целью Цезарь назначал на короткий срок и дополнительных консулов. Известен случай, когда был назначен консул всего на один день. К концу своего правления Цезарь, собираясь в длительный поход против гетов и парфян, на пять лет вперёд распределил все магистратуры между близкими ему лицами.

 

Всё это шло вразрез с неписанной, но твёрдо установившейся римской конституцией. Действуя таким образом, Цезарь рассчитывал упрочить спою власть, но в среде знати его политика вызывала сильное недовольство. Ходили упорные и, видимо, не лишённые основания слухи, что он собирается принять титул царя.

 

Говорили, что по его приказанию в старинном сборнике пророчеств, так называемых Сивиллиных книгах, отыскано предсказание, согласно которому парфян может победить только царь. Многие считали, что он пытался выяснить общественное мнение по этому поводу и соответственно его подготовить.

Однажды в толпе народа кто-то приветствовал его как царя, но, увидя, что на присутствующих это произвело неприятное впечатление, Цезарь ответил: «Мое имя не царь, а Цезарь». И другой раз его статуи были ночью украшены лавровыми венками. Два народных трибуна сорвали эти напоминавшие царскую диадему венки, и через некоторое время Цезарь изгнал их из сената. Наконец, на торжественном древнем празднестве луперкалий ближайший помощник Цезаря Антоний, бывший тогда консулом, трижды предлагал ему царскую диадему, и Цезарь отвергал её, как передавали, очень неохотно, лишь под влиянием никого неодобрения собравшегося на праздник народа.

 

Некоторые уверяли, что Цезарь для осуществления своих планов намеревался перенести столицу на Восток, где царская власть стала привычной. Хотя подавляющее большинство римской аристократии сознавало, что переход власти в руки одного лица стал неизбежным, она не хотела мириться с неприкрытой монархией, хотела сохранить как можно больше влияния и значения в полической, социальной и экономической жизни.

В борьбе с ней Цезарь мог бы опереться на те социальные группы, которые поддерживали его во время гражданской войны и обеспечили ему победу. Но он действовал недостаточно решительно и последовательно. «Мы повинуемся Цезарю, как рабы, а Цезарь, как раб, повинуется обстоятельствам», — писал в одном из своих писем Цицерон.

 

И, действительно, многие из важнейших мероприятий диктатор проводил от случая к случаю, не доводя их до конца, или довольствовался компромиссами.

Своим возвышением Цезарь был обязан репутации защитника интересов плебса, и от Цезаря плебса ждал радикальных реформ, которые улучшили бы его существование. Главным для плебса оставался вопрос о долгах.

 

После того как Цезарь, в первый раз возвратившись из Испании, попытался добиться соглашения между кредиторами и должниками, плебс дважды восставал требуя сложения долгов. Антоний подавлял эти восстания с жестокостью, которой Цезарь не одобрил. Однако кассации долгов он не провёл, а лишь сложил долги по квартирной плате тем, кто в Риме платил за наём помещения менее 2000, а в италийских городах менее 500 денариев в год.

 

Кроме того, Цезарь отменил права кредитора на труд должника, предоставив ему, однако, возможность забрать имущество последнего в счёт уплаты долга. Желая доставить заработок неимущим, Цезарь постановил, чтобы не менее 1\3 пастухов в имениях составляли свободные наёмники. Кроме того, для оживления экономики и кредита он определил, какая часть средств отдельных собственников должна быть обязательно вложена в какие-нибудь предприятия или земельные владения.

 

Проектировал он большие работы по осушению болот, сооружению каналов и т. п., которые дали бы заработок беднота

Все эти мероприятия, конечно, не могли бы существенно улучшить жизнь плебса. В дальнейшем, когда Цезарь, по словам Цицерона, решил сблизиться с «порядочными людьми», то есть с имущими, он начал прямое наступление на плебс. Наполовину было уменьшено число бедняков, получавших в Риме даровой хлеб. Снова были распущены восстановленные Клодием коллегии.

Восемьдесят тысяч беднейших граждан и отпущенников были отправлены в организовывавшиеся Цезарем колонии в провинциях. Как показала в своё время судьба законопроекта Сервшщя Рулла, римская беднота отнюдь не желала возвращаться к земледельческому труду. С другой стороны, Цицерон, выражавший интересы «блаженных собственников», ещё в начале 50-х годов писал одному из своих сторонников, что проведение нового аграрного закона, могло бы иметь и нечто положительное, а именно: «вычерпать» из Рима его подонки, то есть избавить столицу от склонной к восстаниям и мятежам бедноты.

Не удовлетворил Цезарь и шедшие за ним средние классы. Их чаяния выразил в своих письмах к Цезарю историк Саллюстий. Как мы помним, он хотел бы вернуться к идеализированному строю классического полиса. К этому клонились и его советы Цезарю. Так, он предлагал ему, невзирая на сопротивление нобилей, пополнить число граждан и сенаторов, доказывая, что это приучит к трудолюбию и свободолюбию народ и сообщит благородную независимость знати. Настаивал он на широкой колони-зации, чтобы сделать большую часть граждан независимыми землевладельцами, на ограничении роскоши и на отмене денег, что было уже вовсе неосуществимо. Кстати сказать, и сам Саллюстий, восстававший против роскоши и богатства, управляя Нумидией, нажил немалое состояние, позволившее ему приобрести великолепные сады. Главным же желанием средних слоён было, чтобы Цезарь решительно расправился с правящей олигархией.

 

Но и этого Цезарь, отказавшийся от политики проскрибций, не сделал; так как, не подорвав экономического могущества аристократии, нельзя было, несмотря на все ограничения прав сената, уничтожить её политическое значение.

Цезарь, напротив, не только вернул из изгнания и амнистировал большую часть помпеянцев, но многим из них дал высокие назначения. Так, например, Брут и Кассий были назначены преторами. Всячески подчёркивал он и своё уважение к памяти Помпея. Всё это вызывало недовольство многих цезарианцев.

Отказ от проскрибций не позволил Цезарю в полной мере удовлетворить и требования солдат, которые составляли реальную опору его власти.

После подавления восстания войска, стоявшего в плаценции, отдельные легионы ещё несколько раз громили мятежом, требуя отставки, платы и земли.

 

С окончанием войны Цезарь начал проводить наделение солдат землёй в Италии и главным образом в провинциях. Но дело это шло медленно. Из писем Цицерона мы знаем, что то один, то другой город, владевший назначенными для ветеранов землями в Галлии, через влиятельных лиц обращался к Цезарю с просьбой сохранить ему его владения, необходимые для нужд города.

 

Так же действовали и отдельные собственники. Правда, за время правления Цезаря значительная часть ветеранов получила земельные наделы в Италии и провинциях. В особых законах, которыми Цезарь регулировал различные стороны жизни городов, оговаривались для военных различные привилегии. Так например, им предоставлялось право занимать высшие городские магистратуры, даже не достигнув установленного для этого тридцатилетнего возраста. Но многие солдаты к моменту смерти диктатора ещё не получили земли и находились в Риме, ожидая своей очереди.

 

Борьба за власть после смерти Цезаря.(2 триумвират.Антоний и Октавиан. Битва при Акциуме и окончание гражданской войны. Причины падения республики.).

 

 

В римском обществе и Средиземноморском государстве многие слои населения поддер­живали программу централизации и укреп­ления власти и видели ее реализацию в создании монархии. Римская республика со слабым госаппаратом, разделением вла­стей, господством сенатской аристокра­тии, бесправием провинций, рассматри­вающихся в качестве доходных поместий римского народа, по мнению многих, уже отжила свой век и нуждалась в замене дру­гим государственным устройством. Вот по­чему после убийства Цезаря произошла резкая поляризация политических сил. Партию республиканцев возглавляли Цицерон, Брут и Кассий, партию цезарианцев —Марк Антоний, консул 44 г. до н. э., и Эмилий Лепид, начальник кон­ницы, т. е. официальный заместитель диктатора. Вскоре к ним при­соединился и наследник Цезаря — 19-лет­ний Гай Октавий, внук его сестры Юлии. По завещанию Цезаря он был усыновлен и, согласно обычаю, получил новое имя Гай Юлий Цезарь Октавиан. В его руки переда­валось громадное имущество покойного диктатора. Цезарианцы располагали под­держкой части сенаторов, попавших в вы­сшее сословие при Цезаре, римского плебса, подкупленного щедрыми раздача­ми, многих муниципалов, жителей италий­ских городов, провинциалов, получивших права римского гражданства из рук Цезаря. Наконец, их мощной опорой были многочисленные (свыше 100 тыс.) ветераны Це­заря, наделенные им земельными участками и денежными наградами. Из их среды лидеры цезарианцев без особого труда укомплектовали огромную армию в 20 легионов. В сущности говоря, цезарианская армия диктовала свою волю непосредственным руководителям, сенату, народному собра­нию, провинциям. Отражая прямое требо­вание воинов, лидеры цезарианцев Марк Антоний, Эмилий Лепид и Октавиан в октябре 43 г. до н. э. заключили соглашение об учреждении 2-го триумвирата, т. е. союза трех. Римский сенатне мог не утвердить это соглашение. Три­умвиры получили неограниченную власть в Римской республике на 5 лет (затем про­лонгированную еще на пятилетний срок).

 

Триумвиры развязали самый настоящий террор против своих политиче­ских противников. Были составлены кровавые проскрипции, превзошедшие проскрипции Суллы. В списки было внесе­но около 300 крупнейших сенаторов, свыше 2000 всадников и много тысяч людей более простого звания. Причем в списки заносились люди, далекие от политики, но обладающие приличным состоянием. Списки несколько раз дополнялись по доносам людей, часто сводящих личные счеты. В Риме впервые появились доносчики, и доносительство превратилось в обычное явление. От кон­фискаций и проскрипций пострадали не только римская знать, высшие сословия, но и рядовые жители многих италийских горо­дов. Так, чтобы обеспечить воинов своих легионов земельными участками, триумвиры выбрали 18 городов Италии с наиболее плодородными почвами, согнали жителей с земель и распределили конфискованную землю среди ветеранов. Видимо, 14-летний пе­риод правления вторых триумвиров с 44 по 30 г. до н. э. является одним из самых кровавых в тысячелетней истории Древнего Рима.

 

Лидеры республиканцев Марк Юний Брут и Кассий Лонгин сумели подготовить сильную армию в 19 легионов, которая формировалась в Македонии. Здесь, в Македонии, около го­рода Филиппы, в 42 г. до н. э. произошла одна из самых кровопролитных битв в рим­ской истории. Республиканская армия потерпе­ла поражение, а ее командиры Брут и Кассий покончили жизнь самоубийством, по древнему римскому обычаю бросившись на собственный меч.

 

В 36 г. до н. э. был разгромлен легионами Октавиана младший сын Пом­пея - Секст Помпей, сформировавший армию и флот. Он захватил Сицилию, Сардинию и Корсику и смог удерживать их под своим контролем до 36 г. до н. э.

 

Но триумвирам не удалось преодолеть возникшие в своей среде разногласия. В 36 г. до н. э. Эмилий Лепид, управлявший африканскими провинциями, попытался высту­пить против Октавиана, но не был поддер­жан своей собственной армией. Он был отстранен от власти и сослан в одно из своих поместий, где и прожил в безвестности вплоть до 13г. до н.э. В 31 г. до н. э. у мыса Акция в Западной Греции произошла решающая битва между ар­мией и флотом Антония и Октавиана. Полная победа была одержана силами Октавиана. Марк Анто­ний вместе со своей женой, египетской царицей Клеопатрой VII, бежал в Алек­сандрию, где в следующем, 30 г. до н. э. покончили жизнь самоубийством.

 

Оккупация Египта в 30 г. до н.э. подвела итог длительному периоду кровопролитных гражданских войн, закончившихся гибелью Римской республики. Единым правителем Римской средиземноморской державы стал официальный наслед­ник Цезаря, его приемный сын Гай Юлий Цезарь Октавиан, открывший своим прав­лением новую историческую эпоху —эпоху Римской империи.

 

Одной из важнейших причин падения республи­канского режима в Риме была неэффектив­ность его социальной политики, которая привела к обострению всех групп противо­речий между разными классами и социаль­ными слоями римского общества —рабами и рабовладельцами, мелким и крупным зем­левладением; между разными прослойками господствующего класса — сенаторами и всадниками, муниципальной верхушкой и провинциальной знатью.

 

КРИЗИС И ПАДЕНИЕ РИМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

 

 

Этому вопросу посвящена необозримая литература. Поэтому достаточно лишь суммарно охарактеризовать, так сказать, «программы» сталкивавшихся группировок, насколько они нам известны из сочинений Цицерона, Саллюстия, отчасти Сенеки Старшего, сохранившего кое-что из речей лидеров популяров (например, Лабиена, сочинения которого были впоследствии сожжены по приказу Августа. См.: Con trovers., V, 33).

Для сенатской знати зло, приведшее к искажению идеала республики предков, началось со времепи Гракхов с усилением власти народных трибунов (хотя Цицерон как-то заметил, что трибуны отчасти и полезны, так как их легче подкупить и переманить, чем весь народ) и своеволия парода, покушающегося на собственность частпых лиц (т. е. крупных собственников). Покушение же на частную, выделенную из общественной, собственность противоречит, но словам Цицерона, данному самой природой закону более, чем любое другое злодеяние (De of fie, III, 5— 6), ибо земля досталась от возделавших свои наделы предков, а права первого оккупировавшего п обработавшего землю, как и права его наследников,—паиболее законный и неоспоримый титул владения — Optimo iiire (Dc offic, I, 7; Dc lege agr., Ill, 2). К этому добавлялись и другие аргументы: о возможности лучше вести хозяйство в более крупных имениях; о несправедливости переделов земли, отнимающих имение у человека, разбогатевшего благодаря трудолюбию и способностям, в пользу бездарного лентяя, что в конце концов лишит граждан стимула к труду21; о том, что гражданам выгоднее получать раздачи и зрелища в счет арендной платы за ager publicus, чем возделывать розданные им участки,— утверждение, развиваемое Цицероном в речи к пароду, направленной против аграрного закона Сервилия Рулла.

Сторонники этого направления противились всякому ограничению власти сената, даже со стороны всадников, всяким уступкам провинциям, ставшим фактически из «достояния римского народа» достоянием сопата. Для обуздания своеволия народа они считали необходимым сплотить вокруг себя всех viri boni, т. с. зажиточных, благонамеренных, не стремившихся к переворотам граждан, под лозунгом «общей пользы»), а также ограничить права народа ыа сходки и организацию «мятежных» коллегий (в первую очередь поквартальных коллегий культа Ларов), ограничить власть народных трибунов и усилить власть «лучших», «первых», прин-непсов, или даже одного принцепса, фигуры в общем неопределенной, по во всем противоположной «тирану». «Тиран», попирающий все законы, конфискующий имущество богатых и знатных, изгоняющий их с родины., и раздающий их богатства бедноте, освобождающий рабов, душащий «свободу» с помощью либертинов и наемных солдат, был постоянным пугалом для знати, обвинявшей в стремлении к «тирании» и «царской власти» любого своего противника. «Свобода» здесь понималась как всемогущий «авторитет» сената.

Противоположное направление — популяры — причину зла видели в начавшейся в период побед над Карфагеном и эллинистическими царями неумеренной тяге к богатству, роскоши, что приводило к скандальному обогащению немногих, захватывающих власть, и обнищанию огромной массы народа, закабаляемого, отстраненного от участия в управлении. Популяры обвиняли сенаторов в том, что они, стремясь к наживе, не гнушаясь подкупом, проигрывали сражения, ставя под угрозу власть Рима и позоря его имя своими чудовищными несправедливостями в отношении покоренных стран. Из их среды выходили вконец развращенные насильники, готовые ради своей выгоды и власти на любые злодеяния против народа. Богатые собственники — beati possidentes, владеющие необозримыми землями и массами рабов (из числа которых господские любимчики имеют пекулии, во много раз превосходящие имущество гражданина), безнаказанно творящие всякие беззакония, отнимающие землю у малоимущих соседей,—были постоянной мишенью нападок и обличений в речах и памфлетах популяров, повлиявших, возможно, не только на сочинения Сенеки Старшего, по и на ряд псевдоквинтилиановых декламаций, в которых выступают злодей-богач и честный, обиженный бедняк.

Те же мотивы обнаруживаются в сочинениях Саллюстия; богачи опутывают бедных долгами и заставляют отрабатывать в своих имениях, дарят их и отсылают в провинции как своих рабов — в нарушение законов, направленных против долговой кабалы. Именно они нарушили право собственности, присваивая себе обработанные чужим трудом земли, и законность будет восстановлена лишь тогда, когда они будут возвращены владельцам, народу, когда снова в силе будет запретивший кабалу закон, когда будет ограничена страсть к наживе. Добиться этого народ сможет, лишь спова обретя свое значение и власть, представленную грозной для магистратов властью народных трибунов, когда граждане избавятся от необходимости работать на других ж снова станут свободными, когда каждый получит возможность выдвинуться благодаря не происхождению, а способностям. Для достижения этих целей народу предлагалось последовать примеру древних плебеев, удалившихся на священную гору, отказаться выполнять распоряжения сената и магистратов, дабы они поняли, что сильны лишь повиновением народа и без него они ничто.

Выше уже приводились факты, показывающие, что плебс был не чужд идее предпочтительности царской власти, способной обуздать в его пользу сенат. Допустимо предположить, что и образ «тирана», подобного тиранам Сицилии и Греции, мог не пугать, а привлекать низшие слои. Конфискация н передел имущества знати и ее изгнание вполне соответствовали их чаяниям. Не пугало их и освобождение рабов, принимавших активное участие в движениях городского плебса, особенно в движении Клодия, входивших в одни с плебеями коллегии и также заинтересованных в усилении власти народных трибунов, защищавших также и рабов, в расширении прав отпущенников. Подавления же «свободы» они не боялись, так как самой насущной для них была экономическая свобода и независимость, которую, как они думали, мог бы им дать выступивший против сената царь или «тиран».

Возможно, именно в это время, когда сенат запрещал, а народ отстаивал коллегии поквартальных Ларов, исконных гарантов справедливости по отношению к младшим членам фамилии и рабам, особую популярность приобретают рассказы о происхождении от.Пара и рабыни Сервия Туллия и самого Ромула (Plut. Rom., 2), о рабском происхождении царя Анка Марщгя (FesL, s, v. апсШа), сицилийского царя Гиерона II (lust., ХХШ, 4, 4), персидского царя Дария, македонских царей Архелая и Аминты, Деметрия Фалерского (Aeliaii., Var. hist., XII, 43). Все эти примеры должны были иллюстрировать ту же мысль, что и соответственная интерпретация ценза Сервия Туллия, мысль о том, что никакое происхождение не должно, мешать человеку подняться до любой высоты,— идея, диаметрально противоположная привязанности сенатской идеологии к понятию nobilitas. Образ царя-народолюбца или «тирана» был, видимо, достаточно популярен на том уровне, па котором сближались свободнорожденные и несвободнорождепные труженики, что, скорее всего, объясняет популярность в этой среде и Клодия (с точки зрения Цицерона, типичного кандидата в «тираны»), и Цезаря (неизвестно, насколько справедливо обвинявшегося своими противниками в стремлении к царской власти).

В этом смысле народу была близка и армия, состоявшая из граждан, шедших на войну в надежде получить землю и средства для ее обработки, т. е. достичь решения того же аграрного вопроса более эффективными методами, чем это мог сделать недостаточно организованный и встречавший сильное сопротивление сената плебс. Но в силу организации армии, ее корпоративного духа и привязанности к командирам, умевшим завоевать популярность богатыми раздачами добычи и земли, победами и личными качествами, последние приобретали в глазах своих солдат особое значение. Как уже неоднократно отмечалось, личность главнокомандующего, императора, к тому же обычно связывавшего себя с особым покровительством божества, чем далее, тем более отстраняла для его-войска на задний план идею гражданской общины. Согласно интересной и хорошо обоснованной мысли С. Л. Утченко, соответственный процесс стимулировался и экономическими факторами: солдаты получали земельные наделы не от crvitas и ее представителей, как некогда граждане,-а от своего императора, имевшего силу заставить сенат удовлетворить их требования, а сама земля ветеранов рассматривалась ими уже не как часть земельного фонда ager publicus, а как их личная полная собственность, что имело особое значение для солдат-италиков, получавших римское гражданство, но в общем слабо связанных с Римом и его традициями г2. У армии, представлявшей собой наиболее реальную силу, единоличный глава республики, ею же в этот ранг возведенный, мог вызвать еще меньше возражений, чем у широких масс гражданского населения. О настроениях тех или иных социальных слоев провинциалов мы,, к сожалению, знаем мало. Но, судя по отрывочным сведениям о расстановке сил в провинциях во время войн цезарианцев и помпеянцев, триумвиров, Антония и Октавиана, можно полагать, что оппозиция правлению сената была достаточно острой, за исключением, возможно, незначительной верхушки местных династов, богатейшей знати из италийских иммигрантов и романизованной туземной аристократии, наиболее привилегированных и управлявшихся аристократией городов типа Массилии. Широкие же слои, издавна привыкшие к власти царей, царьков, прин-цепсов, не могли возражать против перехода власти от грабившего и унижавшего их сената к правителю, способному установить мир, улучшить их положение, установить контроль над наместниками, дать им возможность восстановить свои хозяйства и продвигаться в число римских граждан.

Таким образом, установление единоличного правления было достаточно подготовлено. А поскольку, как уже говорилось выше, такая форма правления не противоречила самому пониманию республики как «дела народа», то она в глазах большинства не противоречила и свободе граждан, и самой идее гражданственности, хотя и та и другая разными слоями понималась по-разпому. Как мы помним, для Цицерона свобода состояла в отсутствии необходимости подчиняться чужой воле, и стремление к такой свободе толкало одних на уход от общества, других на попытки захватить власть. Свобода в таком понимании сочеталась с соблюдением известного равенства среди правящего меньшинства. Цезарь вызывал возмущение оптиматов не только своей реальной политикой, полнотой своей власти, но и ее символами, резко выделявшими его из ряда прочих пршщепсов, что противоречило традициям и добродетелям предков. На практике же свобода в этой среде означала право сената бесконтрольно распоряжаться римской державой и даваемыми ею выгодами, использовать, пуская в ход интриги, демагогию, подкуп, народных трибунов и народное собрание для укрепления своих позиций. Соответственно и гражданственность, т. е. непосредственная причастность к жизни общества, участие в решении его проблем, деятельность, направленная на достижение намеченных целей, и доля в полученпых результатах, понималась как удел немногих, способных к тому по своему происхождению, богатству, образованию; остальные же должны были заниматься делами и вести образ жизни, подобающий им в соответствии с их сословной принадлежностью (Cic. De offic, III, 6).

Для слоев, оппозиционных сенату, свобода, как уже упоминалось, заключалась в экономической независимости. Гражданственность мыслилась как активное участие всех граждан в народных собраниях (отсюда требование распределения италиков и либертинов по всем трибам), свободное участие в массовых организациях типа поквартальных коллегий и утверждение их роли в общественной и политической жизни. Можно полагать, что, несмотря на общеизвестные симптомы упадка комиций, подкуп голосов и тому подобные признаки разложения гражданского коллектива (вероятно, и преувеличенные Цицероном), дух гражданственности среди более или менее широких слоев народа еще не исчез, о чем свидетельствует хотя бы движение Клодия. Жил он и среди плебса италийских городов, что видно из активного участия коллегий в общественно-религиозной жизни (в предвыборных надписях из Помпеи). Переход от «связей соучастия» к «связям подчинения» и отчуждению уже намечался, но еще далеко по был завершен. Еще жив был интерес к большим социальным вопросам, к вопросам политическим, еще ставились некие общие цели борьбы и не исчезла надежда на их достижение. Все это постепенно угасает с установлением принципата.