Он проснулся в фиолетовом рассвете от звука ее рыдания, тихого и мучительного. Она лежала на боку, притянув ноги к груди, сжав в кулаках простыню, лицо было мокрое от слез.
Малдер немедленно пододвинулся к ней и обернулся вокруг нее, как делал прежде очень много раз, охватил ее своей теплотой и успокоительно шептал ее имя с нежной интонацией. Она захныкала, и он провёл руками по ее рукам, оборачивая ладони вокруг ее сжатых кулаков. Она ослабила хватку на простыне, и ее пальцы обернулись вокруг его рук.
Скалли дрожала и задыхалась, в замешательстве просыпаясь. Она немедленно поднялась на локте, чуть не ударяясь с Малдером лбом, и с тревогой посмотрела на кроватку Уима, только чтобы увидеть, что ребенок мирно спит на боку. Малдер передвинулся с ее пути как раз вовремя, наблюдая, как она снова легла со вздохом облегчения и с тихой благодарностью закрыла глаза. Она сделала три глубоких вздоха.
"Малдер", произнесла она, все еще пытаясь отдышаться.
"Всё хорошо", ответил он, поглаживая ее по волосам. "Он в порядке".
Она моргнула, и он увидел, как она провела пальцами по щекам, тупо смотря на кроватку. "Я думала, он исчез". Она засопела и еще раз глубоко вздохнула. "Я думала, всё кончено, Малдер".
Он понял, что она подразумевала кошмары. Ее голос был таким слабым, таким измученным, что у него заболело в груди. Он подвинулся ближе и снова обнял ее, мягко целуя в щеку.
"Должно пройти время", успокоительно сказал он. "Ты многое пережила. Ты не можешь ожидать, что всё пройдет быстро".
Она с минуту молчала. "А что, если это не пройдёт? Никогда?"
Малдер глубоко вздохнул. У него не было на это ответа. "Я не знаю", честно ответил он. "Забота о ребенке - огромная ответственность. И просто пытаясь привести его в мир, ты прошла через большее, чем я или кто-либо еще сможет когда-либо понять. Ты всегда будешь волноваться о его безопасности, Скалли, но я думаю, что, в конечном счете, худшие страхи исчезнут на заднем плане. Он будет взрослеть, и у нас появятся все виды новых проблем и поводов для волнений".
Скалли протянула к кроватке руку, но та стояла слишком далеко от кровати, чтобы можно было дотянуться до неё. Дома они ставили кроватку рядом со своей кроватью, чтобы она могла легко наклониться и поднять Уима, не вылезая из кровати. Он задавался вопросом, почему они здесь не поставили кроватку ближе к кровати, учитывая всё, через что она прошла за последнюю неделю. Она уронила руку на кровать и закрыла глаза.
"Я думала, он исчез", снова сказала она, на сей раз более отдаленно, поскольку заново мысленно переживала ужас последнего кошмара.
"Я знаю", ответил Малдер, прижимаясь щекой к ее щеке и вытаскивая ее в настоящее физической близостью. "Но он здесь, и он в безопасности. Видишь его там? У него открыт ротик точно так же, как у тебя, когда ты крепко спишь. Послушай, ты можешь слышать, как он храпит".
Она засмеялась сквозь слезы, снова сопя и прижимаясь ближе к Малдеру. "М-м-м-хм, точно так же, как ты".
"Я не храплю!" ответил он, его тихий голос проскрипел с ложным негодованием. Он знал так же, как и она, что это было правдой, и усмехнулся, когда она обернулась через плечо и посмотрела на него.
Наблюдая за сном ребенка, они тихо лежали, свернувшись вместе, её спина была прижата к его груди. Через некоторое время Скалли сказала: "У нас будет много дел, когда мы вернёмся домой".
Малдер перевернулся на спину и вздохнул, закусив внутреннюю сторону щеки. "Я знаю. Боже, терпеть не могу собирать вещи".
Она перевернулась к нему лицом, и он осознал, что она могла воспринять его заявление неправильно, как колебание. Но ее глаза ярко мерцали в полумраке.
"Я помогу".
Он улыбнулся, уставившись в потолок. Это может быть забавно - во всяком случае, более забавно, чем делать это в одиночку. В комнате постепенно светлело, и он слышал зовущих друг друга чаек.
"Как скоро ты хочешь..." он остановился, когда до него дошёл смысл всего, что случилось между ними ночью прежде. Сглотнув, он сказал: "Ты предпочтёшь, чтобы мы сначала поженились?"
Она усмехнулась ему в ответ, их глаза встретились, разделяя одно чувство изумления из-за того, каким образом повернулись их жизни. "Почему бы нам не позаботиться сначала о практических проблемах", сказала она. "Не всё сразу".
Он снова поглядел на нее. "Мы скажем кому-нибудь?"
"Ну..." она подумала о его вопросе, прежде чем ответила собственным. "А ты как хочешь?"
"Я не знаю, моя жизнь довольно проста в этом плане. Самый важный человек, которому я должен сказать, уже знает". Он тепло посмотрел на нее, и она улыбнулась ему в ответ. "Помимо Фрохики". Это заработало тихий смех, и, взяв ее за руку, он продолжил: "Но твоя семья сейчас здесь. Ты хочешь рассказать им, прежде чем мы уедем сегодня днем?"
Она перевернулась на спину, все еще держа его руку, и тоже посмотрела в потолок. "Я не хочу, чтобы ты понял всё неправильно, но..."
"Ты не хочешь говорить им".
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Ее глаза были широкими, и он мог прочитать ее искренность. "Я скажу, в конечном счете. Но я хотела бы, чтобы это немного дольше оставалось личным".
Он мгновение удерживал ее взгляд, кивнув. "Хорошо. Как скоро ты хочешь устроить крестины?"
При упоминании о крестинах она закрыла глаза, её лицо поникло, и у него было впечатление, что она совсем забыла о том особенном столкновении на дороге. "Я сказала, что сделаю это, не так ли..."
"Ты сказала матери, что сделаешь?"
"Вскользь, когда мы были на днях на пляже". Она моргнула, глядя на потолок. "Я сожалею, что сказала".
"Ты уже не хочешь этого делать?"
"Нет, хочу. Просто так много других..." она остановилась, снова поворачиваясь к нему лицом и мгновение смотря на него. "А ты? Я имею в виду, хочешь, чтобы были крестины? Я знаю, ты говорил на днях, что не возражаешь, но, зная тебя, Малдер..." она не закончила.
Он колебался, прежде чем ответил. Это был его шанс сказать то, что он хотел сказать, когда тема поднималась в первый раз. Им так много проблем между собой удалось обсудить за день или около того - он решил идти вперед и добавить к списку и этот.
"Я хочу", сказал он. "Если ты хочешь крестить его в вере, в которой ты выросла, Скалли, я тоже этого хочу. Но я не хочу, чтобы это закончилось там. Я хочу, чтобы он был просвещён, познавал другие пути мысли, другие веры, другие духовные первоисточники".
Минуту спустя она ответила: "Конечно".
Малдер выпустил ее руку и сел на кровати, поворачиваясь к ней лицом и скрестив под собой ноги. "Мне нужно, чтобы ты была уверена в том, что это влечет за собой, Скалли, потому что я говорю не о показе ему особенностей Хануки и названии этого Иудаизмом. Я говорю о познании им своего происхождения, показе ему того, как молятся другие люди. Учении его тому, во что верят другие люди. Разрешении ему следовать собственным путем, если он так выберет".
Она нахмурила бровь, смотря на него. "Малдер…" она сделала паузу, садясь и копируя его позу. Когда она снова заговорила, она делала это очень осторожно, играя с ниткой на коленке его пижамных штанов. "Я уважаю твоё желание рассказать Уиму о разнообразии в том, кому молятся люди. Я даже соглашусь в некоторой степени, что он должен быть открыт стольким учениям, стольким духовным влияниям, насколько это возможно..."
Он наблюдал за нею, закусив губу, ожидая, когда она продолжит. " Но..."
Она посмотрела на него, удерживая его пристальный взгляд. Он видел, что она с осторожностью выбирала свои слова. "Я не уверена, что ты понимаешь то, что значит таинство крещения, Малдер. Это больше, чем просто побрызгать водой на голову Уима и дать ему христианское имя. Крестив его в церкви, мы даем обещание защищать его духовное будущее".
"Я думал, мы уже согласились с тем, что это то, чего мы оба хотим".
"Да, но это не просто то, чего мы хотим как его родители. Как только Уим будет крещён, мы дадим обещание и церкви. Обещание растить Уима как католика".
Он покачал головой. "Так что ты говоришь мне, Скалли? Это ситуация или-или? Что, если мы пройдём обряд крещения, то ничему не сможем учить его, кроме доктрины Католической церкви?"
Она закусила губы и посмотрела на свои колени. "Нет", ответила она, "это не означает, что мы не сможем рассказывать ему о других религиях".
Он пожал плечами. "Тогда что?"
Вздохнув, она заправила волосы за уши. "Малдер, крещение является только первым шагом в процессе, продолжающемся всю жизнь. Так же, как мы принимаем ответственность за уход за ним и его благополучие, так и когда мы крестим Уима в этой вере, нас попросят принять ответственность за то, чтобы заботиться о его духовном росте посредством Церкви". Она быстро вздохнула и облизала губы. "Если мы сделаем это, и если мы завалим его слишком многими точками зрения, прежде чем он будет готов, мы рискуем запутать его. Мы можем, в сущности, отогнать его от той самой вещи, которую хотим поощрять".
Почёсывая голову, Малдер искоса посмотрел на нее. "Хорошо", сказал он. "Я вижу, как ты можешь быть обеспокоена тем, какому количеству информации он открыт. Потому мы оставим более абстрактные понятия на потом. В то же время, как многими строками его будут кормить? Он просто будет открыт основным христианским понятиям, или они сразу начнут с Непорочного зачатия и Успения?"
Он говорил быстро, и она уставилась на него, явно сдерживая себя от быстрого возражения. После неудобной паузы она сказала: "Дева Мария и Успение - существенные элементы католической доктрины, Малдер".
"Это значит да?"
"Малдер…"
"Я просто пытаюсь понять, что будет допустимым для меня, чему я могу научить своего сына, а чему нет, согласно религии, которая заявляет, что небеса разверзаются, чтобы принять одну женщину, но которая не позволяет женщине идти в духовенство. Религия, которая многие годы сквозь пальцы смотрела на то, как монахини и мальчики-послушники подвергались сексуальному насилию священниками - священниками, которые давали обет безбрачия - но не одобряет использование презервативов для предотвращения венерических заболеваний, потому что секс не ради деторождения – грех …"
"Малдер", снова произнесла она, ее глаза сверкали. "Я знаю, что есть проблемы. Я не говорю, что их нет. Католицизм - не единственная мировая религия с противоречиями. Но это моя религия, Малдер. Я - католичка ". Она сделала паузу, облизывая губы и собираясь мыслями. "Это вопрос веры. Веры в существование более высшей силы, несмотря на человеческие слабости. Принятия того, что есть чудеса, которые бросают вызов всей логике".
"Значит, для тебя это вера, но когда дело доходит до моих убеждений, то это навязчивая идея…"
"Я никогда не говорила…"
Он покачал головой, протягивая руку и мягко лаская ее лицо, прежде чем уронить руку на колени. "Нет, я знаю, что ты не говорила. Это просто о том, что линии между тем, что принимается на веру под маской религии и что считают смешным и банальным за пределами принципов религии, всегда запутывали и расстраивали меня".
Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула. "Это идет в обе стороны, Малдер. Почему ты можешь поверить, что души могут возвращаться из мертвых, что может существовать чистое зло, что сейчас на этой планете есть внеземная форма жизни, но не соглашаешься с понятием, что Матерь Божья была забрана на небеса?"
Он почувствовал резко поднимающееся раздражение и боролся с ним без абсолютного успеха. "Почему ты можешь поверить в чудо без клочка материального доказательства, но не веришь, что ты была внутри, покинула его и упала с инопланетного космического корабля?"
Она закрыла глаза и вздохнула, расстроенная им так же, как он быстро расстроился ею. Это никак не назовёшь новым спором. Но до сих пор их различия были дополняющими - они были в состоянии работать с расхождениями во мнениях. Но всё изменилось. Скалли была вынуждена признать, насколько их расходящиеся точки зрения будут воздействовать на их совместную жизнь. Внезапно при столкновении с ее собственным нежеланием отступать перед лицом этого нового спора их различия казались большими и зловещими. Она вздохнула.
"Мы не знаем наверняка, что это было", сказала она уже, кажется, в миллионный раз.
Иногда, признался он себе, он хотел просто схватить ее и встряхнуть. В конкретно этой теме она могла быть такой чертовски возражающей. Он наблюдал, как она терла лоб, и из опыта знал, что она быстро приближалась к пределу, когда отвернётся от темы в целом и закончит разговор. Он провёл обеими руками сквозь волосы, скрепляя пальцы в замок на затылке и тяжело вздыхая.
"Итак", вздохнул он, возвращаясь к их сыну. "Мы должны быть осторожны, когда будем знакомить его с альтернативными идеями так, чтобы они не мешали тому, чему его уже научат в катехизисе".
Она смущённо посмотрела на него, но не отстранилась. Пока нет. В его голосе звучало расстройство даже притом, что он пытался говорить нормально. "В различных религиозных философиях есть много фундаментальных общих черт", мягко сказала она. "Вот с них мы и начнем".
"Да", ответил он со смирением, поворачивая голову в сторону и не смотря на нее. Он сосчитал до десяти, закусив язык на случай, если какой-нибудь несдержанный комментарий мудрой задницы прорвётся сквозь губы. Некоторое время они ничего не говорили, между ними протянулась неловкая тишина, пока комната медленно заполнялась дневным светом. Уим спал, не сознавая трудностей, перед которыми оказались его родители.
"Малдер", произнесла, наконец, Скалли, возвращая его внимание к своему лицу тоном уязвимости в голосе. "Мы не должны делать этого".
"О чём ты?"
Она помолчала. "Я о крестинах".
Он изучал ее лицо, видя, как она борется с конфликтом, который чувствовала. "Это то, чего ты хочешь?"
"Нет". Она опустила взгляд. "Но я желаю рассмотреть альтернативы". Она выпустила дрожащий вздох.
С её стороны это было уступкой значительной величины, и он знал это. Он протянулся и взял ее за руку, качая головой. "Нет. Нет, я не хочу, чтобы ты пожалела об этом решении, или хуже, однажды обвинила меня в этом, потому что я не верю всему, что значит Католическая церковь. Я серьёзно, Скалли: как бы это ни могло разочаровывать меня, я хочу, чтобы ты поделилась своей верой с Уимом. Но я не могу обещать, что не буду высказывать свое мнение, если и когда возникнут проблемы, с которыми я не соглашусь".
"Конечно", мягко ответила она, переплетая их пальцы и не смотря на него. "Я тоже не могу сказать, что легко соглашаюсь с каждой проблемой. Есть некоторые вещи, которые я не могу и не стану принимать. Но это не делает меня никем меньше католички".
Он кивнул. "Тогда мы договорились, что даже притом, что время от времени будем не соглашаться, даже притом, что это не последний раз, когда мы говорим об этом, мы будем пытаться прилагать все усилия, чтобы дать ему столько точек зрения, со сколькими он сможет справиться".
Она сделала глубокий вздох и медленно выдохнула. "Это всё, что может сделать любой родитель".
"Тогда этого достаточно".
"Достаточно?" ее голос дрогнул. Она не поднимала головы, и после долгого момента тишины он протянулся и слегка приподнял пальцами ее подбородок.
"Я люблю тебя", тихо сказал он, смотря ей в глаза.
Она посмотрела на него в ответ, ее взгляд неуверенности медленно исчез, а в глазах вспыхнули эмоции. "Я тоже тебя люблю".
Он наклонился вперед, прижимаясь лбом к ее лбу. "Мы будем хорошими родителями, Скалли. Он получит лучшее от нас обоих, я обещаю тебе".
Она засопела, обернула руки вокруг его шеи, и они оба встали на колени, обнимаясь. "Я надеюсь на это". Она прижалась щекой к его плечу, и он чувствовал, как ее ресницы трепещут против его хлопковой футболки.
"Малдер?" произнесла она, ее голос был приглушенным против его груди.
Он положил подбородок на ее макушку. "Хм-м-м?"
"Ты не возражаешь, если Отец МакКью проведёт церемонию?"
"Мне всё равно, Скалли. Пусть его крестит тот, кого ты выберешь".
Она слегка покачала головой. "Я имею в виду свадьбу".
На его лице медленно расцвела усмешка, пока он обдумывал идею. В груди раздался маленький рывок, когда он подумал, что они действительно собирались пожениться, и он поцеловал ее в макушку, сжимая вокруг нее руки. "Да", сказал он, его голос был хриплым против ее волос. "Всё, что хочешь. Пока это законно, и у нас будет брачная ночь..."
Она фыркнула и отстранилась, садясь на пятки. Он сделал то же самое. "Спасибо", улыбнулась она, вытирая с щек слезы.
Малдер улыбнулся ей в ответ, чувствуя небольшую вину за то, что она должна была почувствовать потребность поблагодарить его. Но гудение его тела было более сильным. Он поднял голову, смотря поверх ее плеча в окно. На горизонте появлялось солнце, и он чувствовал, как его мускулы дрожали от потребности в выпуске напряженных отношений и эмоций последнего получаса. Его внутренние часы звенели, готовые к утренней пробежке.
"Хочешь пробежаться со мной по пляжу?" спросил он, вопросительно поднимая брови. "Одна последняя прогулка к пирсу? Заползти под сваи для ещё одной закуски из песочных крабов?"
Его вопрос поймал ее на середине зевка, и она с улыбкой покачала головой. "Нет, думаю, я немного подремлю. Пока Уим не проснётся".
Он наклонился и поцеловал ее в лоб, затем поднялся с кровати, ища свои кроссовки, а она легла, зарываясь в подушку.
"Я буду скучать по здешнему воздуху", сказал он. "Я только привык к тому, какой он чистый ".
"М-м-м", ответила она, и к тому времени, когда он переоделся в шорты и зашнуровал кроссовки, она уже снова уснула.
*****
Мэгги спускалась на кухню, завязывая на талии пояс халата. Их последний день на побережье был свежим и ярким, и солнце проникало в окна гостиной длинными, желтыми лучами. Двери на веранду были открыты, и тихий утренний бриз наполнял комнату прохладным, сладким воздухом. Мэгги глубоко вздохнула. Хотя воздух сегодня был заметно холоднее, чем в предыдущие дни недели, день все равно обещал быть прекрасным. Она очень не хотела уезжать.
Чарли сидел за кухонным столом, рассеянно смотря на лист бумаги и лениво крутя в пальцах карандаш. Когда она подошла, он поднял голову и медленно улыбнулся ей. "Привет, мам", сказал он.
"Ты рано встал", сказала она. По правде сказать, было похоже, что он вообще не спал. Под его глазами были темные круги, лицо было бледным и вытянутым. Она подняла руку и провела ладонью по его небритой челюсти. "Два дня подряд", нежно поддразнила она, что изобличало ее беспокойство. "Чего нам ожидать дальше?"
Он закрыл глаза, мягко смеясь, но над его бровью залегла беспокойная морщинка, и Мэгги почувствовала, как сердце падает, когда он отстранился от ее прикосновения.
"Без понятия", сказал Чарли, проводя рукой по голове. Он утомленно вздохнул и искоса глянул на неё. "Рано встаю два дня подряд", размышлял он. "Полагаю, священство не далеко..."
Мэгги фыркнула. "Не шути", сказала она, сжимая его плечо и проходя позади него. Кофеварка уже была включена и работала, кувшин был полон почти наполовину. Она снова посмотрела на Чарли с подлинным удивлением. "Ты давно встал…"
Чарли промычал. "Около получаса назад", сказал он, его голос становился отвлечённым, он вернулся к своему письму. "Малдер поставил варить кофе до того, как ушёл..."
"Ушёл?" спросила Мэгги. Она снова повернулась к нему лицом. Она не думала, что Фокс уйдет куда-нибудь, сперва не попрощавшись. "Где Дана?"
Чарли снова смотрел куда-то чуть выше своего блокнота, его мысли вертелись где-то в другом месте. Мэгги прислонилась к столу, ожидая, когда сварится кофе, и наблюдала за дыханием сына. Ее Чарльз. Она больше жизни любила всех своих детей - достаточно, чтобы разбить себе сердце - но так же, как Дана была светом очей своего отца, так и Чарли был особенным для своей матери, ее последним ребенком. Он был маленьким мальчиком, который все еще забирался к ней на колени, в то время как другие были слишком большими и взрослыми, тем, кто никогда не стыдился целовать на прощание свою мать. Маленьким ребенком он был ее хвостиком, его липкие пальчики всегда хватались за ее юбки, в ее ушах всегда звучал его звонкий смех. Позже, когда старшие дети поступили в колледж, а их отец был далеко в море, именно Чарли был с нею, носился по дому в Капитанском квартале, играя до поздней ночи. С тех пор прошли годы, и Чарли двинулся на запад, чтобы следовать за собственной звездой, но Мэгги никогда не переставала чувствовать тоску по той близости, которую они когда-то разделяли. Сейчас она наблюдала за ним, за своим мальчиком, сгорбившимся за столом спиной к ней, его сердце было явно разбито, и она все еще скучала по нему.
Чарли резко вздохнул и уронил карандаш на стол.
"Что ты пишешь?" мягко спросила она.
"Ничего. Я не знаю", сказал он, сминая лист, на котором писал, и расстроено выбрасывая его. Клочок бумаги подпрыгнул на углу стола и приземлился на пол. Чарли вздохнул и уронил голову, Мэгги с беспокойством нахмурилась.
"Это было для Джой?" спросила она минуту спустя. Чарли поднял голову и посмотрел на нее, моргая. Затем отвёл взгляд.
"Да", сказал он, откашливаясь. "Ты, ах…" он поглядел на нее. "Ты знаешь, что мы расстались, прежде чем она уехала?"
Мэгги молчала, ее глаза передавали больше, чем она чувствовала, что могла сказать. Не нужно было иметь большое воображение, чтобы предположить, что означал ранний отъезд Джой, но Мэгги не могла притворяться, что ей было жаль, что Джой уехала, или что Чарли захотел остаться с ними. Тем не менее, она не думала, что он должен был услышать это сейчас, потому она сжала губы и ничего не сказала.
Он глубоко вздохнул и снова провёл рукой по остриженной голове, жест нервозности. "Я знаю, ты думаешь, что это к лучшему", тихо сказал он, не смотря на нее. "И кто знает, может, ты и права…"
"Чарли..."
"Мне просто жаль, что ты не узнала ее, мама", сказал он, поворачиваясь на табурете к ней лицом и хватаясь за край стола. "Она не такая, как ты думаешь – в ней есть настолько большее, чем то, что ты видела на этой неделе".
Мэгги встретила блестящие глаза сына. "Я уверена, что это так, милый".
"Я просто…" Чарли прервался и отвернулся, смотря на потолок и оглядывая кухню. Он снова поднял со стола карандаш и уставился на него. "Я не знаю", вздохнул он.
Мэгги вышла вперед и обернула руки вокруг его плеч, привлекая его ближе, как делала тогда, когда он был маленьким, и прижала его голову к груди. "О, Чарли", прошептала она.
Она почувствовала, как он оборачивает руки вокруг её талии; мгновение, которое казалось слишком коротким, время повернулось вспять, и она снова держала в объятиях своего мальчика. Он вздохнул против нее.
Она отстранилась и поцеловала его в щеку, приподнимая его подбородок так, чтобы могла смотреть ему в глаза. "Джой - красивая, горячая девушка, и веришь или нет…" она улыбнулась ему. "…Она мне понравилась ". Чарли засмеялся над этим и попытался отвести взгляд, но Мэгги удерживала его глаза своими. "Она открыто высказывает своё мнение, и я восхищаюсь этим. Но она - птица со сломанным крылом, Чарли. Я не думаю, что она готова к кому-то такому, как ты".
"Кому-то, как я", скептично отозвался он, подняв одну бровь.
Мэгги кивнула, улыбаясь. "Кому-то из близкой традиционной семьи", сказала она, нежно поглаживая его по голове. "Кому-то, кто знает то, на что похоже расти с матерью и отцом, братьями и сестрами. Кому-то, кто надеется иметь когда-нибудь собственную семью".
Она видела сомнение и отрицание, мерцающие в его глазах, и надеялась, что правильно читала его. Они могли быть не так близки, как когда-то, но она не думала, что ее младший сын так изменился с тех пор, не так существенно. Она отстранилась, опуская руки, но поддерживая их зрительный контакт. "Ты имел обыкновение рассказывать мне о том, как ты хотел жениться и иметь детей, Чарли", нежно напомнила она ему. Он печально смотрел на неё мгновение, прежде чем отвёл взгляд.
"Также я имел обыкновение рассказывать тебе, что хотел стать астронавтом, мама. И частным детективом, и рок-звездой..." устало сказал он и улыбнулся ей, но лишь на миг.
Она чувствовала его слова как эмоциональный толчок, и в ответ она отошла, глубоко вздыхая и поворачиваясь спиной к цинизму, который ожесточил лицо ее сына. Кофеварка выплюнула последнюю каплю, и Мэгги сжала край стола, упрекая себя за то, что сказала что-то, за то, что сунула нос, куда не следовало. Возможно, годы изменили Чарли больше, чем она хотела признать. Они все изменились. Она вздохнула, чувствуя ком в горле. Возможно, бесполезно было ожидать, что ее дети останутся ее малышами.
Позади нее Чарли снова откашлялся. "Мама, я сожалею…"
"Нет", быстро сказала она, открывая один из буфетов в поисках кружки. Она открыла не тот и потянулась к другому, надеясь, что он не услышит дрожи в ее голосе. "Это я сожалею. Я сожалею, что для тебя неделя закончилась таким образом…"
" Мама ", сказал он и на сей раз стоял за ее плечом, закрывая второй неправильный буфет и открывая правильный. Он вытащил кружку и поставил её на стол, немного сгибаясь, чтобы посмотреть ей в глаза, и положил ладони на ее руки. "То, что случилось с Джой и мной, всё равно случилось бы, будь мы здесь, или дома, или где-нибудь еще", сказал он. "Я говорил тебе вчера вечером, что рад тому, что мы приехали, и я говорил серьёзно. Я действительно рад, что мы приехали. Я не променял бы эту неделю ни на что на свете. Спасибо тебе".
Она улыбнулась и ступила в его протянутые руки, две огромных слезы сорвались с ее ресниц. "Я люблю тебя, малыш", сказала она. Он сжал вокруг нее руки.
"Я тоже тебя люблю".
Весёлый писк заставил их обоих поднять головы, когда на кухню вошла Дана, держа Уима. Они оба улыбались, Дана нежно смотрела на своего ребенка, а Уим усмехался, хвастаясь зубиком и тряся кулачком перед лицом своей матери. Мэгги улыбнулась, отстраняясь и быстро вытирая щеки. Дана увидела её поспешный жест и нахмурилась.
"Что-то не так?"
"Ничего", спокойно ответил Чарли. Он улыбнулся ей и протянул руки. "Я могу подержать его?"
Мэгги коротко усмехнулась, когда Скалли сомнительно подняла бровь, вручая брату ребенка. Чарли возмущённо передразнил взгляд Даны, беря Уима, и даже Мэгги была впечатлена его легкой уверенностью, когда он сел на табурет и посадил ребенка на колени. Скептичный взгляд Даны растаял в теплую улыбку, и в этот момент схожесть между родными людьми была поразительна. Они оба были так похожи на своего отца. Мэгги закусила губы против ещё одной волны эмоций и повернулась, чтобы налить себе кофе.
Уим кряхтел, глядя на своего дядю. "Привет, большой парень", сказал Чарли, осторожно подбрасывая его на колене. "Ты готов ехать сегодня домой?"
Дана резко вздохнула, когда Мэгги уступила ей место перед кофеваркой. Ее дочь выглядела еще немного опухшей после сна, но Мэгги с облегчением отметила, что синяк под ее глазом в значительной мере исчез и был не больше желтоватой тени на скуле.
Чувствуя пристальный взгляд Мэгги, Дана подняла голову и улыбнулась матери, доставая себе из буфета кружку. "Не напоминай нам", сказала она через плечо Чарли. "Я только начала расслабляться".
Мэгги улыбнулась и провела пальцем под глазами, в то время как Дана наливала кофе. "Мне нужно позвонить Джейн, чтобы сказать ей, во сколько я приеду сегодня вечером - полагаю, я могла бы узнать, не будет ли она возражать против того, чтобы мы остались ещё не надолго". Она сделала паузу, ожидая услышать, что ответят ее дети. Чарли не спускал глаз с Уима, который радостно хватал дядю за лицо. Дана допивала кофе и подняла голову, неловко нахмурив бровь. Мэгги с нежной улыбкой избавила обоих от неприятностей. "Но я знаю, что у вас всех есть жизни, к которым нужно возвращаться", сказала она. Дана со вздохом и хмурым взглядом прислонилась к столу, и Мэгги продолжила с натянутым оживлением: "Ну, Джейн сказала, что службы по уборке не будет здесь до трёх, так что почему бы нам просто не насладиться нашими последними часами на пляже, не будем спешить собирать вещи…"
Чарли поднялся. "Думаю, я должен выяснить, во сколько мой рейс, а?" сказал он. "Ты сегодня вечером едешь к Джейн в Галифакс, да, мама?"
Мэгги кивнула. Чарли посмотрел на сестру. "А вы возвращаетесь в Округ Колумбия, Дейн?"
"Да", кивнула Дана, ставя кружку и протягивая руки, чтобы забрать Уима. Чарли с усмешкой уклонился.
"Он со мной", сказал он с нежным возмущением, прижимая малыша к плечу. "Я знаю, как держать ребенка, сестрёнка".
Дана улыбнулась, снова беря кружку с кофе и сомнительно наблюдая за братом. "А тебе нужно будет ехать в аэропорт, мистер Мамочка?"
"Я мог бы", сказал он, подмигнув, Уим с выпученными глазками смотрел через плечо дяди, пока они направлялись к спальням первого этажа. Мэгги засмеялась и медленно обошла стол, чтобы сесть.
Дана прислонилась к столу, прижимая кружку к животу. Она посмотрела на мать. "Ты хотела спуститься к пляжу, прежде чем мы начнем собираться?" спросила она.
Мэгги глубоко вздохнула и повернулась посмотреть в окно, кладя руку на спинку стула. Небо становилось лазурным, пока солнце поднималось выше, и она могла видеть вершины дюн чуть дальше за верандой. Казалось постыдным проводить время запертыми в доме.
"Плавать, вероятно, слишком холодно", сказала она, поворачиваясь к дочери. "Но думаю, день слишком прекрасен, чтобы впустую тратить его и оставаться в доме".
Дана согласно кивнула ей и наклонилась, чтобы снова поставить кружку. "Я тоже", сказала она. "Мне только нужно покормить Уима…"
"Твоему брату нужно чем-то заняться", сказала Мэгги. "Почему бы тебе не позволить ему позаботиться о ребенке – а ты иди наверх".
Дана посмотрела на нее с явным скептицизмом. " Чарли?"
"Конечно", сказала Мэгги, улыбаясь собственной идее. "Он будет в порядке".
Дана глубоко вздохнула и бросила сомнительный взгляд на спальни, где только что исчезли ее брат и сын. Она посмотрела на мать, ее бровь была все еще нахмурена от беспокойства. "Ну, я не возражала бы против еще одного роскошного душа".
"Я присмотрю за ним", подмигнула Мэгги.
Дана выдохнула. "Хорошо", сказала она и взяла кофе, все еще неуверенно бросая взгляды на мать и прихожую и направляясь к лестнице. "Обещаешь, что последишь за ним?"
Мэгги не могла не улыбнуться преувеличенному беспокойству дочери. "За кого ты волнуешься?" засмеялась она. "За брата или ребенка?"
"За обоих!" Дана продолжила подниматься с нервозным смехом, а две минуты спустя открылась дверь, ведущая на веранду. В дверном проеме стоял Фокс, покрасневший и тяжело дышащий после пробежки, его волосы от пота стояли торчком.
"Доброе утро", сказал он, держась рукой о дверной косяк и снимая кроссовки. Он отпихнул их в сторону и наклонился, чтобы снять носки. "Бежал слишком близко к волнам", объяснил он с усмешкой, бросая мокрые носки на веранду. Он вошёл в комнату босиком, закрыв за собой дверь. "Кто-нибудь еще уже встал?"
"Дана только что пошла наверх, чтобы принять душ", сказала Мэгги, делая глоток кофе. "Она оставила малыша с нами, мы покормим его".
Фокс остановился и оглядел комнату, поднимая брови при очевидном отсутствии Уима или кого-либо еще. Он иронично улыбнулся ей. "О?"
"Он с Чарли", сказала Мэгги с улыбкой, вставая со стула и обходя стол. "Хочешь кофе?"
Она повернулась, увидев, что Фокс пристально смотрит на лестницу с сосредоточенным выражением лица. "Я должен, вероятно, сначала обмыться", сказал он, потирая шею и вздрагивая. Он искоса посмотрел на нее. "Чарли покормит Уима?" спросил он.
Мэгги кивнула. "Мы позаботимся об этом", сказала она. Глаза Фокса заблестели, и он задумчиво кивнул, закусив губу и снова глядя на лестницу. Мэгги подавила улыбку, которая растягивала уголки ее губ, и задавалась вопросом, знал ли он, как ясно его лицо передавало то, о чём он думал. "Почему бы тебе не идти?" сказала она поверх кружки.
Фокс на мгновение уставился на нее, и это было всё, что Мэгги могла сделать, чтобы удержаться от громкого смеха. Это был не первый раз, когда она видела нежное доказательство его глубокой привязанности к ее дочери. Она встретила его взгляд с мягкой, знающей улыбкой, и между ними пробежала искра понимания. Он отвёл взгляд с робкой улыбкой, все еще потирая шею.
"Иди", сказала она и наблюдала, как он прошёл по гостиной и поднялся по лестнице.
"Эй… Малдер…!" из прихожей появился Чарли, держа Уима перед собой как дырявое ведро. Ребенок воспроизводил короткие, икающие звуки в ожидании крика, и Чарли с тревогой осмотрел комнату, прежде чем увидел мать. "Куда он пошёл?"
Мэгги с тревогой подняла голову. "В чем дело?"
"Я не уверен", сказал Чарли, смотря на корчащегося ребенка. "Но думаю, в памперсе этого ребенка только что произошёл маленький атомный взрыв".
Смех, который Мэгги сдерживала, наконец-то прорвался. "Что ж", сказала она, "пришло время тебе узнать, как обращаться с такими ситуациями. Неси его сюда…"
Чарли направился к лестнице. "Я просто отнесу его наверх, чтобы Дана переодела его…"
" Нет ", сказала Мэгги, качая головой и удивляя Чарли твёрдой настойчивостью в голосе. "Оставь их и неси ребенка сюда..."
Чарли проницательно глянул на неё. "Оставить их?" спросил он, говоря более чем немного недоверчиво. "Что…" тогда он остановился, понимание расцвело на его лице, он с недоверием уставился на мать. "Ма-ам!" воскликнул он с притворным ужасом.
"Сумка с памперсами находится рядом с диваном вон там", сказала Мэгги, игнорируя его знающее хихиканье и указывая на гостиную. "Тебе также будут нужны много салфеток".
"Ты хочешь, чтобы я переодевал его?" спросил Чарли, его глаза расширились. Тогда он покачал головой, его голос принял ханжеский тон. "О, нет. Нет и нет. Менять памперсы является одной из многих радостей родителей - я не хотел бы лишать их…"
"Чарльз", произнесла Мэгги, для большего эффекта используя бровь. Уим заплакал уже по-настоящему, его личико напряглось, маленькие ножки стучали по груди дяди. Чарли застонал и с преувеличенным хмурым взглядом понес ребенка к столу, стоящему у дивана, где наклонился, чтобы поднять большую сумку с памперсами. Мэгги помогла ему уложить Уима на одеяло на столе и стояла рядом, пока Чарли расстёгивал памперс ребенка так осторожно, будто обезвреживал бомбу.
"О. О-о-о. Святое дерь …" он остановился, глядя на мать.
Мэгги улыбнулась и погладила его по плечу. "Добро пожаловать в радости родителей", сказала она.
*****
Малдер удостоверился, что запер дверь спальни.
Не то чтобы он беспокоился о шуме или двери в этот момент, так как Мэгги почти вручила ему гравированное приглашение делать с ее дочерью, что он хочет. По крайней мере, это чертовски походило именно на
