Больница Св.Лоскута – институт причудливых повреждений и патологий

 

Оттого, что Макгонаголл восприняла его слова всерьёз, Гарри почувствовал огромное облегчение. Ни секунды не колеблясь, он вскочил с постели, натянул халат и быстрым движением нацепил на нос очки.

– Уизли, тебе придётся пойти с нами, – велела профессор Макгонаголл.

Следуя за ней, Гарри и Рон прошли мимо безмолвно застывших Невилля, Дина и Симуса, вышли из спальни, спустились по винтовой лестнице в общую гостиную, пролезли в дыру за портретом Толстой Тёти и зашагали по залитому лунным светом коридору. Гарри переполняла паника; ему хотелось бежать, кричать, звать Дамблдора; пока они тут разгуливают, мистер Уизли истекает кровью, к тому же… вдруг зубы змеи (Гарри изо всех сил старался не думать «мои зубы») были ядовитыми? Внезапно им встретилась миссис Норрис. Она подняла светящиеся глаза‑фонари и тихо зашипела, но профессор Макгонаголл сказала: «Брысь!», и кошка скользнула куда‑то в тень. Через несколько минут они уже стояли возле каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет Дамблдора.

– Шипучая шмелька, – произнесла профессор Макгонаголл.

Горгулья ожила и отпрыгнула; стена за ней расступилась, обнаружив винтовую каменную лестницу, которая, как эскалатор, непрерывно двигалась вверх. Они шагнули на ступеньки; стена с глухим стуком закрылась, лестница по спирали повезла их наверх, и вскоре они оказались перед полированной дубовой дверью с медным молоточком в форме гриффона.

Было глубоко за полночь, но из‑за двери доносилось ровное журчание голосов; похоже, Дамблдор принимал гостей.

Профессор Макгонаголл трижды стукнула в дверь молоточком, и рокот голосов прекратился – так внезапно, точно кто‑то взял и выключил их. Дверь сама по себе отворилась, и Макгонаголл провела Гарри и Рона внутрь кабинета.

Там царил полумрак; загадочные серебряные приборы на столе стояли неподвижно, вопреки обыкновению не вращаясь и не выпуская клубов дыма; на многочисленных портретах, почти полностью скрывавших стены, тихо дремали бывшие директора и директрисы Хогвартс. За дверью, на шесте, сунув голову под крыло, спала птица с роскошным малиново‑золотым оперением.

– Ах, это вы, профессор Макгонаголл… и…о!

Дамблдор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой; перед ним лежали какие‑то бумаги, горела свеча. Он чуть подался вперёд и попал в круг света: белоснежная ночная рубашка, красиво расшитый малиново‑золотой халат. Впрочем, на лице – ни тени сна. Пронзительные светло‑голубые глаза неотрывно смотрели на профессора Макгонаголл.

– Профессор Дамблдор, Поттеру… скажем так, приснился кошмар, – доложила профессор Макгонаголл. – Он говорит…

– Это не был кошмар, – тут же перебил Гарри.

Профессор Макгонаголл, чуть нахмурившись, повернулась к Гарри.

– Хорошо, Поттер, расскажи сам.

– Я… я, конечно, спал… – начал Гарри и, несмотря на владевший им ужас и отчаянное желание быть понятым, всё же испытал лёгкое раздражение: почему директор смотрит не на него, а на свои переплетённые пальцы? – Но это был не обычный сон… Это было как наяву… Я видел, как всё произошло… – Он сделал глубокий вдох. – Папу Рона – мистера Уизли – искусала гигантская змея.

Он замолчал, но его слова, казалось, некоторое время звенели в воздухе. Они прозвучали смешно, нелепо. Повисла пауза. Дамблдор, откинувшись в кресле, внимательно изучал потолок. Рон, с белым от потрясения лицом, смотрел то на Гарри, то на Дамблдора.

– Как ты это видел? – спокойно спросил Дамблдор, по‑прежнему не глядя на Гарри.

– Я не знаю, – ответил Гарри, чуть сердито: да какая разница? – В голове, кажется…

– Ты неправильно меня понял, – всё тем же спокойным тоном проговорил Дамблдор. – Я хотел спросить… помнишь ли ты… э‑э… где ты находился, когда видел нападение? Ты стоял рядом с жертвой или, может быть, смотрел на происходящее сверху?

Вопрос был настолько странный, что Гарри потрясённо уставился на Дамблдора; он всё знает…

– Я сам был змеёй, – сказал он. – Я видел всё глазами змеи.

Какое‑то время все молчали; затем Дамблдор перевёл взгляд на Рона, чьё лицо оставалось совершенно бескровным, и спросил другим, более резким тоном:

– Артур серьёзно ранен?

– Да, – выразительно ответил Гарри. Да что же они все такие тупые, неужели непонятно, сколько крови можно потерять после того, как твоё тело пронзят такие огромные зубы? И неужели Дамблдору трудно хотя бы из вежливости разочек на него взглянуть?

Но Дамблдор стремительно встал – Гарри даже подскочил от неожиданности – и обратился к одному из старинных портретов, который висел почти под самым потолком.

– Эверард! – громко позвал он. – И вы, Дилис!

Колдун с желтоватым лицом и короткой чёрной чёлкой и пожилая ведьма с длинными серебристыми локонами с соседнего портрета сразу открыли глаза – хотя за секунду до этого, казалось, очень крепко спали.

– Вы слышали? – спросил Дамблдор.

Колдун кивнул; ведьма сказала: «Естественно».

– У этого человека рыжие волосы, и он носит очки, – сообщил Дамблдор. – Эверард, вы должны поднять тревогу, пожалуйста, сделайте так, чтобы его нашли те, кто нужно…

Оба кивнули, скрылись за рамами своих портретов и, не появившись на соседних (как обычно бывало в Хогвартс), исчезли. На одной картине остался лишь занавес, служивший фоном, а на другой – красивое кожаное кресло. Тут Гарри заметил, что многие директора и директрисы – хотя они весьма убедительно похрапывали и даже пускали слюни во сне – украдкой бросают на визитёров любопытные взгляды, и наконец‑то понял, кто разговаривал в кабинете, когда они подошли к двери.

– Эверард и Дилис относятся к числу самых знаменитых людей, стоявших во главе Хогвартс, – Дамблдор стремительно обогнул Гарри, Рона и профессора Макгонаголл и подошёл к великолепной птице, спящей на шесте у двери. – Их известность такова, что портреты обоих имеются во всех важных колдовских учреждениях. А поскольку они вправе свободно перемещаться по собственным изображениям, то всегда могут разузнать, что где происходит…

– Но мистер Уизли может быть где угодно! – воскликнул Гарри.

– Прошу вас, сядьте, – будто не слыша Гарри, обратился к своим гостям Дамблдор, – возможно, пройдёт несколько минут, прежде чем Эверард и Дилис вернутся. Профессор Макгонаголл, не сообразите ли пару стульев?

Профессор Макгонаголл достала из кармана халата волшебную палочку, взмахнула ею, и из воздуха появились три стула – деревянные, с прямыми спинками, совершенно непохожие на те удобные, обитые ситцем кресла, которые Дамблдор создал на дисциплинарном слушании. Гарри сел и через плечо покосился на Дамблдора. Тот нежно погладил Янгуса пальцем по золотому хохолку. Феникс мгновенно проснулся. Он высоко поднял свою прекрасную голову и посмотрел на Дамблдора блестящими тёмными глазами.

– Нужно будет, – очень тихо сказал Дамблдор птице, – предупредить.

Вспыхнуло пламя, и феникс исчез.

Дамблдор взял один из хрупких серебряных приборов, предназначение которых было Гарри неизвестно, перенёс на письменный стол, сел и легонько постучал по нему волшебной палочкой.

Прибор, звякнув, ожил и принялся издавать равномерное пощёлкивание. Из миниатюрной трубочки на самом верху повалили крохотные клубы бледно‑зелёного пара. Дамблдор, хмуря брови, внимательно в него всматривался. Через несколько секунд клубы превратились в ровную струю; та всё утолщалась, вилась кольцами… На конце образовалась змеиная голова и широко распахнула пасть. «Интересно, это подтверждение моей истории?» – подумал Гарри и с ожиданием посмотрел на Дамблдора, надеясь получить какой‑то знак, свидетельство своей правоты. Но Дамблдор не поднимал глаз от прибора.

– Разумеется, разумеется, – пробормотал Дамблдор, как видно, сам себе, не отводя глаз от пара и не выказывая ни малейшего удивления. – Но, по сути, разделены?

Гарри не мог взять в толк, к чему относится вопрос директора. Змея, между тем, разделилась на две отдельные змеи, которые принялись извиваться, сворачиваться кольцами. В темноте их было отчётливо видно. Дамблдор, с мрачным удовлетворением во взгляде, ещё раз коснулся прибора. Пощёлкивание постепенно прекратилось, змеи стали бледнеть, превратились в бесформенную дымку и скоро растворились в воздухе.

Дамблдор возвратил прибор на тонконогий столик. Многие портреты следили за его действиями, но, заметив взгляд Гарри, поспешно притворялись спящими. Гарри хотел спросить, что это за странный прибор, но не успел, потому что со стены справа, с самого верху, послышался крик: это вернулся слегка запыхавшийся Эверард.

– Дамблдор!

– Какие новости? – тут же спросил Дамблдор.

– Я кричал, пока не сбежались люди, – колдун промокнул брови висевшим у него за спиной занавесом, – сказал им, что слышал, как внизу что‑то двигается. Они сомневались, верить мне или нет, – вы же знаете, внизу нет портретов, с которых я мог бы что‑то видеть, – но всё же пошли проверить. Так или иначе, через несколько минут они уже принесли его. Выглядит он неважно, весь в крови – когда его уносили, я перебежал на портрет Эльфриды Крэгг, чтобы хорошенько всё рассмотреть …

Рон конвульсивно вздрогнул, а Дамблдор сказал:

– Прекрасно. Насколько я понимаю, Дилис увидит, как его доставят…

Буквально через секунду ведьма с серебряными локонами тоже вернулась на свою картину. Она, кашляя, упала в кресло и сообщила:

– Да, Дамблдор, его привезли к Св.Лоскуту… пронесли прямо под моим портретом… у него жуткий вид…

– Благодарю вас, – кивнул Дамблдор. И круто повернулся к профессору Макгонаголл.

– Минерва, я прошу вас пойти разбудить остальных детей Уизли.

– Разумеется…

Профессор Макгонаголл встала и быстро пошла к двери. Гарри искоса посмотрел на Рона. Тот в ужасе застыл.

– Скажите, Дамблдор… А что насчёт Молли? – задержавшись у двери, спросила профессор Макгонаголл.

– Этим займётся Янгус, когда кончит патрулировать, – сказал Дамблдор. – Но она, скорее всего, уже знает… Эти её замечательные часы…

Гарри знал, какие часы имеет в виду Дамблдор. Они показывали не время, а местонахождение и состояние всех членов семьи Уизли. Гарри подумал, что стрелка мистера Уизли, даже сейчас, стоит в положении «смертельная опасность», и у него больно сжалось сердце. Но сейчас так поздно. Может быть, миссис Уизли спит и не смотрит на часы. Гарри похолодел, вспомнив вризрака, пугавшего миссис Уизли – безжизненное тело мистера Уизли, съехавшие на сторону очки, кровь, струящаяся по лицу… Нет, мистер Уизли не умрёт!… Не может умереть…

Дамблдор тем временем рылся в буфете. Наконец он извлёк оттуда старый почерневший чайник и аккуратно поставил его на письменный стол. Потом поднял волшебную палочку и проговорил: «Портус!» Мгновение чайник вибрировал, излучая странный голубой свет, затем, содрогнувшись напоследок, затих и стал чёрным, как раньше.

Дамблдор решительно подошёл к другому портрету, на котором был изображён колдун с очень умным лицом и заострённой бородкой, в одежде слизеринских цветов. Он, похоже, спал так крепко, что не слышал голоса Дамблдора:

– Пиний. Пиний.

Обитатели прочих портретов, наводнявших комнату, перестали изображать, что дремлют, и беспокойно задвигались, надеясь увидеть, что происходит.

– Пиний! Пиний! ПИНИЙ!

Притворяться дальше было бессмысленно; колдун театрально вздрогнул и широко раскрыл глаза.

– Кто меня звал?

– Мне нужно, чтобы вы ещё раз посетили свой второй портрет, Пиний, – сказал Дамблдор. – И передали ещё одно сообщение.

– Второй портрет? – пронзительно переспросил Пиний и продолжительно, фальшиво зевнул (при этом его глаза, обежав комнату, остановились на Гарри). – О нет, Дамблдор, я сегодня слишком устал.

Голос Пиния показался Гарри знакомым. Где он его раньше слышал? Но он не успел над этим поразмыслить, так как остальные портреты вдруг подняли ужасный гвалт.

– Это несоблюдение субординации, сэр! – гремел тучный, красноносый колдун, потрясая кулаками. – Нарушение долга!

– Для нас дело чести оказывать услуги действующему директору Хогвартс! – кричал хрупкий старичок, в котором Гарри узнал Армандо Диппета, предшественника Дамблдора. – Стыдитесь, Пиний!

– Может быть, мне его уговорить, Дамблдор? – громко спросила какая‑то косоглазая ведьма, поднимая увесистую волшебную палочку, больше похожую на розгу.

– Ладно, так уж и быть, – нехотя согласился Пиний, с чуть заметной опаской покосившись на палочку‑розгу, – но только тот мой портрет могли уже и уничтожить, он почти полностью разделался со всем семейным…

– Сириус не знает, как уничтожить ваш портрет, – сказал Дамблдор, и Гарри сразу вспомнил, где ему доводилось слышать голос Пиния: именно он раздавался с якобы пустого холста в их с Роном спальне на площади Мракэнтлен. – Вы должны передать, что Артур Уизли серьёзно ранен, а его жена, дети и Гарри Поттер вскоре прибудут в дом Сириуса. Понятно?

– Артур Уизли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у Сириуса, – скучающе повторил Пиний. – Так, так… очень хорошо…

Он небрежно шагнул за раму и скрылся из виду. В тот же миг двери кабинета распахнулись, и в комнату в сопровождении профессора Макгонаголл вошли Фред, Джордж и Джинни. Все трое были в пижамах, растрёпаны и совершенно ошеломлены.

– Гарри!… Что случилось? – испуганно спросила Джинни. – Профессор Макгонаголл говорит, что ты видел, как на папу напали…

Прежде чем Гарри успел открыть рот, Дамблдор сказал:

– Ваш отец был ранен при исполнении обязанностей, связанных с деятельностью Ордена Феникса. Его отправили в больницу Св.Лоскута – институт причудливых повреждений и патологий. Вас я отправляю к Сириусу, оттуда гораздо удобнее добираться до больницы. Ваша мать тоже туда прибудет.

– А как мы туда попадём? – спросил потрясённый Фред. – С помощью кружаной муки?

– Нет, – ответил Дамблдор. – В данный момент это небезопасно, кружаная сеть просматривается. Вы отправитесь на портшлюсе. – Он показал на старый чайник, с невинным видом стоящий на письменном столе. – Мы ждём лишь возвращения Пиния Нигеллия… Прежде чем вас отправить, я хочу убедиться, что путь свободен…

Посреди кабинета вспыхнуло и погасло пламя, оставив после себя золотое перо, которое стало медленно опускаться на пол.

– Это предупреждение Янгуса, – сказал Дамблдор, подхватывая перо. – Видимо, профессор Кхембридж узнала, что вы покинули спальни… Минерва, пойдите, задержите её, придумайте всё что угодно…

Мелькнула шотландская клетка, и профессор Макгонаголл исчезла.

– Он говорит, что будет счастлив их принять, – произнёс скучающий голос за спиной у Дамблдора; Пиний вновь появился на фоне слизеринского флага. – Мой праправнук всегда отличался странным вкусом в выборе гостей.

– Отправляйтесь, – велел Дамблдор, обращаясь к Гарри и всем Уизли. – И быстро, пока к вам никто не присоединился.

Гарри и остальные подошли к письменному столу.

– Вы когда‑нибудь пользовались портшлюсом? – спросил Дамблдор. Все кивнули, и каждый протянул руку к почерневшему чайнику. – Хорошо. Тогда на счёт три: раз… два…

Всё случилось удивительно быстро, в невероятно короткий миг перед тем, как Дамблдор сказал «три»: Гарри встретился взглядом с Дамблдором – они стояли очень близко друг к другу – и тут же ясные голубые глаза переместились с лица Гарри на портшлюс.

Но шрам на лбу ожгло страшной болью, так, будто старая рана внезапно открылась вновь – и Гарри захлестнуло невероятной ненавистью, нежданной, непрошенной, пугающе сильной. Не было ничего желаннее, чем ударить – укусить – вонзить зубы в стоящего перед ним человека…

– … три.

Что‑то с силой дёрнуло Гарри за пупок, земля ушла из‑под ног, рука приклеилась к чайнику. Гарри то и дело сталкивался с остальными, и они, все вместе, влекомые портшлюсом, неслись куда‑то в вихре разноцветных пятен. Ветер пронзительно свистел в ушах… Наконец ноги Гарри стукнулись о землю с такой силой, что подогнулись коленки. Чайник со звонким стуком упал, и где‑то рядом чей‑то голос завопил:

– Вернулись, изменники, негодяи! Это правда, что ваш отец умирает?

– ПРОЧЬ! – взревел другой голос.

Гарри с трудом поднялся на ноги и огляделся. Портшлюс перенёс их в мрачный подвал – кухню дома № 12 по площади Мракэнтлен. Тускло тлел огонь в очаге; единственная свеча бросала зыбкий свет на остатки одинокого ужина. Шкверчок уже скрывался за дверью в холл, злобно оглядываясь и подтягивая набедренную повязку; взволнованный Сириус спешил к ребятам. Он был небрит, одет в дневную одежду; и от него попахивало перегаром – что сразу заставляло вспомнить о Мундугнусе.

– Что случилось? – тревожно спросил он, протягивая руку, чтобы помочь Джинни подняться. – Пиний Нигеллий сказал, что Артур серьёзно ранен…

– Спроси у Гарри, – сказал Фред.

– Да я и сам хотел бы услышать его рассказ, – поддержал Джордж.

Близнецы и Джинни уставились на Гарри. Шаги Шкверчка замерли на лестнице за дверью.

– У меня… – начал Гарри. Это было даже хуже, чем рассказывать Дамблдору и Макгонаголл. – У меня было… что‑то вроде… видения…

И он рассказал обо всём, но с небольшими изменениями – якобы он видел нападение змеи со стороны, а не её глазами. Рон, по‑прежнему белый как мел, бросил на него удивлённый взгляд, но ничего не сказал. Когда Гарри закончил, Фред, Джордж и Джинни некоторое время не сводили с него глаз. Может, Гарри и показалось, но в их взглядах было что‑то обвиняющее. Что ж, если они готовы винить его за то, что он оказался свидетелем нападения, значит, он правильно умолчал, что сам находился внутри змеи.

– А мама здесь? – спросил Фред, поворачиваясь к Сириусу.

– Она, наверно, ещё даже не знает, что произошло, – ответил Сириус. – Самое главное было забрать вас из школы раньше, чем Кхембридж успеет вмешаться. Но думаю, что сразу после этого Дамблдор известил Молли.

– Нам нужно в больницу, – решительно сказала Джинни. Она оглянулась на братьев; все, естественно, были по‑прежнему в пижамах. – Сириус, ты не мог бы одолжить нам плащи или что‑то в этом роде?

– Погодите, нельзя же вот так взять и отправиться в больницу! – воскликнул Сириус.

– Ещё как можно! – упрямо возразил Фред. – Это же наш папа!

– А как вы объясните, откуда вам известно, что Артур ранен? И как вы узнали об этом раньше, чем его жена?

– Да какая разница! – горячо воскликнул Джордж.

– Такая! Зачем лишний раз привлекать внимание к тому, что у Гарри видения! – сердито воскликнул Сириус. – Вы что, не понимаете, как к этому отнесутся в министерстве?

На лицах близнецов было написано, что им глубоко наплевать, как и к чему отнесутся в министерстве. Рон, мертвенно‑белый, молчал. А Джинни проговорила:

– Мы могли узнать от кого‑то ещё… не от Гарри.

– А от кого? – раздражённо бросил Сириус. – Послушайте. Вашего отца ранили, когда он был на дежурстве по заданию Ордена. Ситуация сама по себе скользкая, а если к тому же выяснится, что буквально через несколько секунд после нападения его дети уже знали о случившемся, то это может серьёзно навредить деятельности Ордена…

– Плевать нам на ваш идиотский Орден! – заорал Фред.

– Наш отец умирает, а ты разглагольствуешь! – завопил Джордж.

– Ваш отец прекрасно знал, на что идёт, и если вы всё испортите, вряд ли он скажет вам спасибо! – вспылил Сириус. – На войне как на войне… потому вас и не взяли в Орден… вам не понять… есть вещи, ради которых стоит умереть!

– Хорошо тебе говорить! Сидишь тут! – взревел Фред. – Сам‑то ты головой не рискуешь!

И без того бледное лицо Сириуса совершенно обескровело – казалось, он сейчас ударит Фреда… Но, сумев овладеть собой, Сириус подчёркнуто спокойно заговорил:

– Понимаю, это тяжело, но мы обязаны вести себя так, будто ещё не знаем о несчастье. Поэтому мы останемся здесь и будем ждать известий от вашей матери. Ясно?

Фред с Джорджем по‑прежнему стояли с вызывающим видом, но Джинни медленно отошла к ближайшему креслу и бессильно опустилась в него. Гарри посмотрел на Рона. Тот сделал какой‑то неопределённый жест – не то кивнул, не то пожал плечами – и они с Гарри тоже сели. Близнецы, с минуту посверлив Сириуса гневными взорами, уселись по обе стороны от Джинни.

– Вот и ладненько, – ободряюще кивнул Сириус, – а теперь… давайте‑ка выпьем. Пока ждём, можно и выпить. Ассио усладэль!

С этими словами он взмахнул палочкой, и из кладовой тотчас вылетели бутылки и поскакали по столу, расталкивая остатки ужина. Через мгновение перед каждым уже стоял усладэль. Все начали пить, и некоторое время в кухне слышалось только потрескивание огня в очаге да постукивание бутылок по столу.

Гарри пил, лишь бы чем‑то заняться. Его жгло ужасающее чувство вины. Если бы не он, все спокойно спали бы в своих постелях. И нет смысла кого‑то убеждать, что если бы не поднятая им тревога, то мистера Уизли не нашли бы – ведь мистер Уизли и не пострадал бы, если бы Гарри на него не напал.

Какая чушь, у тебя же нет ядовитых зубов, попытался успокоить сам себя Гарри, но рука с бутылкой не переставала дрожать. Ты спал, ты ни на кого не нападал…

А что же тогда было в кабинете Дамблдора? – возразил он себе. Мне хотелось броситься и на него тоже…

Он, сам того не желая, чересчур размашисто опустил бутылку, та соскользнула со стола, но никто не обратил на это внимания. Вскоре посреди комнаты, на мгновение выхватив из темноты грязные тарелки, вспыхнул огонь. Все закричали от испуга. На стол со стуком упал пергаментный свиток, следом опустилось золотое хвостовое перо феникса.

– Янгус! – воскликнул Сириус, хватая пергамент. – Но письмо не от Дамблдора… Скорее всего, от вашей мамы… На…

Он сунул свиток Джорджу в руку, тот одним рывком распечатал его и громко прочёл:

 

«Отец пока жив. Я срочно отправляюсь в больницу. Оставайтесь на месте. Как только будут новости, я сообщу. Мама».

 

Джордж оглядел всех присутствующих.

– Пока жив… – онемевшими губами выговорил он. – Но это значит…

Договаривать было необязательно – мистер Уизли находился между жизнью и смертью. Мертвенно‑бледный Рон неотрывно смотрел на письмо матери – словно оно могло что‑то сказать, как‑то утешить. Фред вытащил пергамент из рук Джорджа и прочёл его про себя, а потом поднял глаза на Гарри. Тот почувствовал, что рука с усладэлем затряслась с новой силой и, чтобы унять дрожь, крепко сжал бутылку.

В жизни Гарри ещё не было более длинной ночи – по крайней мере, он не мог такой припомнить. Один раз Сириус как‑то вяло попытался предложить ребятам лечь спать, но ответом ему послужили гневные, возмущённые взгляды. Все молча сидели за столом, смотрели на свечу – фитилёк опускался всё ниже, ниже, приближаясь к луже жидкого воска, – и время от времени прихлёбывали усладэль. Изредка кто‑то спрашивал, сколько времени, либо вслух гадал, что же сейчас происходит в больнице Св.Лоскута, либо заверял остальных, что плохое известие сразу дошло бы до них – ведь миссис Уизли, конечно, давно уже там.

Фред задремал, свесив голову на плечо. Джинни как кошка свернулась в кресле, но глаза её были открыты, Гарри видел, как в них отражается огонь очага. Рон сидел, спрятав лицо в ладонях; спал он или нет, понять было невозможно. Гарри и Сириус поглядывали друг на друга, чувствуя себя так, словно они не имеют права вторгаться в это семейное горе, и ждали… ждали…

В десять минут шестого по часам Рона дверь распахнулась, и в кухню стремительно вошла миссис Уизли, необычайно бледная. Все резко повернулись к ней – а Фред, Джордж и Гарри даже привстали с кресел. Миссис Уизли слабо улыбнулась.

– Папа поправится, – сказала она усталым, обессилевшим голосом. – Сейчас он спит. Попозже мы сможем его навестить. Сейчас с ним Билл, он взял отгул на первую половину дня.

Фред упал в кресло и закрыл руками лицо. Джордж и Джинни встали, быстро подбежали к матери и порывисто её обняли. Рон засмеялся дребезжащим смехом и одним глотком допил усладэль.

– Завтракать! – громко и радостно вскричал Сириус, вскакивая с места. – Где этот проклятущий домовый эльф? Шкверчок! ШКВЕРЧОК!

Но Шкверчок на зов не явился.

– Ну и чёрт с ним, – пробормотал Сириус, пересчитывая сидящих за столом. – Так, значит, завтрак на… постойте‑ка… семь персон… пожалуй, подадим яичницу с беконом, чай и тосты…

Гарри пошёл к плите помогать Сириусу. Ему было неловко – всё‑таки это прежде всего семейная радость, и он боялся, что миссис Уизли может попросить пересказать видение. Он достал из шкафчика тарелки, но миссис Уизли тут же забрала их у него из рук, притянула Гарри к себе и крепко обняла.

– Даже думать не хочу, что могло бы случиться, если бы не ты, Гарри, – сказала она сдавленным голосом. – Артура могли не найти вовремя, и было бы слишком поздно! Но, спасибо тебе, он жив, к тому же Дамблдор успел придумать хорошее объяснение, почему Артур был… там, где он был. А иначе ты даже не представляешь, в какую беду он мог бы попасть! Взять хоть бедного Стуржиса…

Гарри было очень нелегко выслушивать эти тёплые слова, но, к счастью, скоро она его отпустила, повернулась к Сириусу и принялась благодарить за то, что он присмотрел за детьми. Сириус сказал, что был рад оказаться полезен, и выразил надежду, что, пока мистер Уизли в больнице, все они поживут у него.

– О, Сириус, я так тебе благодарна… Видимо, ему придётся некоторое время там полежать, и будет просто чудесно находиться поближе… Что ж, стало быть, Рождество мы встречаем здесь.

– Вместе веселее! – Сириус воскликнул это так искренне, что миссис Уизли просияла, надела фартук и принялась помогать с завтраком.

– Сириус, – тихонько сказал Гарри, не в силах больше терпеть. – Можно тебя на пару слов?… Сейчас?

Гарри увёл Сириуса в тёмную кладовую и там, без всяких преамбул, в подробностях поведал крёстному о видении – в частности, о том, что змеёй, напавшей на мистера Уизли, был он, Гарри.

Стоило Гарри на секунду замолчать, чтобы перевести дыхание, как Сириус спросил:

– А Дамблдору ты рассказал?

– Да, – сердито бросил Гарри, – но он не объяснил, что всё это значит. Впрочем, он теперь со мной вообще не разговаривает.

– Уверен, если бы было что‑то серьёзное, он бы сказал, – размеренно проговорил Сириус.

– Но это ещё не всё, – еле слышно, почти шёпотом, продолжил Гарри. – Сириус, я… По‑моему, я схожу с ума. Там, в кабинете Дамблдора, прямо перед тем, как мы улетели на портшлюсе, мне… пару секунд казалось, что я – змея. Я чувствовал себя как змея… а когда я посмотрел на Дамблдора, шрам очень‑очень сильно заболел… Сириус, я хотел броситься на него!

Гарри была видна лишь небольшая часть лица Сириуса; остальное скрывалось в тени.

– Думаю, это последействие сна, ничего больше, – сказал Сириус. – Ты продолжал о нём думать, вот и…

– Нет, это было что‑то другое, – покачал головой Гарри, – во мне поднялось что‑то такое страшное, внутри меня будто бы находилась змея!

– Тебе надо поспать, – решительно объявил Сириус. – Сейчас ты поешь, а потом пойдёшь наверх и ляжешь в постель, а после обеда мы вместе со всеми пойдём навестить Артура. У тебя шок, Гарри; ты винишь себя за то, чему был всего лишь свидетелем, – и очень, кстати, хорошо, что был, иначе Артур мог бы погибнуть. Так что перестань нервничать.

Он легонько пожал плечо крестника и вышел из кладовой, оставив Гарри неподвижно стоять в темноте.

 

* * *

 

Первую половину дня все, кроме Гарри, спали. Он вместе с Роном поднялся в ту комнату, где они жили летом, и Рон уснул, едва оказавшись в кровати. Гарри сидел одетый, привалясь к холодным металлическим прутьям изголовья. Чтобы не задремать, он намеренно принял неудобную позу – вдруг он снова обернётся змеёй и нападёт, например, на Рона? Или на кого‑то ещё…

Наконец Рон проснулся. Гарри притворился бодрым, будто бы тоже поспал. Пока они обедали, из Хогвартс доставили их сундуки, а с ними и мугловую одежду, необходимую для визита в больницу Св.Лоскута. Все, кроме Гарри, пребывали в радостном возбуждении и, переодеваясь в джинсы и толстовки, безудержно болтали. Скоро в доме появились Бомс и Дикий Глаз, которые должны были сопровождать детей и миссис Уизли в поездке. Их весело приветствовали, откровенно потешаясь над котелком Дикий Глаза, надетым набекрень и скрывавшим волшебный глаз. По всеобщему убеждению, в метро котелок должен был привлечь гораздо больше внимания, чем короткие ярко‑розовые волосы Бомс.

В поезде, который, громыхая на ходу, вёз всю их компанию в центр Лондона, Бомс, сидевшая рядом с Гарри, проявила чрезвычайный интерес к его видению – хотя ему меньше всего на свете хотелось это обсуждать.

– У тебя в семье провидцев не было? – полюбопытствовала Бомс.

– Нет, – отозвался Гарри. Он сразу вспомнил Трелани и оскорбился.

– Нет, – задумчиво повторила Бомс, – нет. Впрочем, как я понимаю, это же не пророчество? Я хочу сказать, ты же видишь не будущее, а настоящее… странно, да? Зато полезно…

Гарри промолчал. К счастью, на следующей остановке они вышли, и, пользуясь толкотнёй, Гарри пропустил вперёд близнецов, с тем, чтобы те оказались между ним и Бомс, которая шла первой. Следуя за ней, все вошли на эскалатор. Хмури, замыкающий, клацал по полу деревянной ногой. Котелок был низко надвинут на глаза, а узловатая рука просунута между пуговицами плаща – Хмури крепко держался за волшебную палочку. Гарри постоянно чувствовал на себе взгляд волшебного глаза и, в надежде избежать расспросов о видении, поинтересовался у Дикий Глаза, где находится больница Св.Лоскута.

– Отсюда недалеко, – пророкотал Хмури. Они вышли из метро на широкую улицу, вдохнули морозный воздух. Кругом – сплошные магазины, толпы людей, снующих туда‑сюда в поисках рождественских подарков. Дикий Глаз чуть подтолкнул Гарри вперёд и зашагал, едва не наступая ему на пятки; Гарри знал, что волшебный глаз под котелком бешено вертится во всех направлениях. – Не так‑то легко было найти подходящее место для больницы. На Диагон‑аллее нет больших участков под строительство, да и под землю, как министерство, больницу не запихнёшь – запрещено санитарными нормами. В конце концов удалось заполучить здание в этом районе. Вроде как сюда больным колдунам удобно незаметно приходить (да и уходить тоже) – смешался с толпой и порядок.

Он схватил Гарри за плечо, чтобы их не разделила кучка людей, которые шли, не видя перед собой ничего, кроме магазина электротоваров неподалёку.

– Вот мы и на месте, – минуту спустя объявил Хмури.

Они стояли перед большим старым зданием из красного кирпича, где располагался магазин под названием «Отто Драт & Заблес Тид Лтд». Здание имело унылый, заброшенный вид. В витринах были кое‑как расставленны несколько щербатых манекенов в перекошенных париках, одетых по моде десятилетней давности. На покрытых вековой пылью дверях висели одинаковые большие вывески: «РЕМОНТ». Гарри вдруг ясно услышал, как какая‑то крупная дама, увешанная многочисленными пакетами, сказала подруге:

– Вечно он не работает, этот магазин…

– Так, – сказала Бомс и поманила своих подопечных к витрине, пустой, если не считать на редкость уродливого манекена в зелёном нейлоновом переднике и с выпавшими искусственными ресницами. – Все готовы?

Все, сгрудившись около неё, кивнули. Хмури ещё раз подтолкнул Гарри в спину между лопатками, а Бомс наклонилась очень близко к стеклу (оно запотело от дыхания), посмотрела на уродливый манекен и тихо обратилась к нему:

– Здорово! Мы пришли навестить Артура Уизли.

Гарри удивился: неужели Бомс думает, что манекен услышит её, когда на улице так шумно? Да к тому же сквозь стекло! Потом он напомнил себе, что манекены вообще ничего и никого не слышат, но секундой позже раскрыл рот от изумления: манекен еле заметно кивнул и поманил визитёров пальцем на шарнирах. Бомс подхватила под руки Джинни и миссис Уизли, шагнула сквозь стекло и исчезла.

Фред, Джордж и Рон вошли следом. Гарри оглянулся на кишащих людей: уродливые витрины «Отто Драт & Заблес Тид Лтд» никого не интересовали, и исчезновение целых шести человек прошло совершенно не замеченным.

– Вперёд, – рыкнул Хмури, вновь пихая Гарри в спину, они вместе шагнули в витрину и оказались словно под прохладным водопадом – но тут же вышли с другой стороны, нимало не промокнув.

Там, куда они попали, не было ни манекена, ни витрины, в которой тот стоял. Перед ними простирался переполненный приёмный покой больницы. Многочисленные колдуны и ведьмы сидели рядами на шатких деревянных стульчиках. Некоторые выглядели вполне нормально и лениво перелистывали старые номера «Ведьмополитена»; зато на других было страшно смотреть – слоновьи хоботы, лишние руки, торчащие из груди. В приёмной было шумно как на улице – многие пациенты издавали весьма странные звуки. Изо рта какой‑то дамы с потным лицом, которая непрестанно обмахивалась «Прорицательской газетой», через равные интервалы с пронзительным свистом вырывалась струя пара, а в углу сидел неряшливый колдун, который при каждом движении начинал звенеть как колокольчик; при этом его голова так отчаянно вибрировала, что бедняге приходилось держать себя за уши, чтобы она не отвалилась.

Между рядами ходили колдуны и ведьмы в светлых жёлто‑зелёных робах. Они задавали вопросы и делали пометки в блокнотах, совсем как Кхембридж. На груди у каждого, как заметил Гарри, была вышита эмблема: перекрещенные волшебная палочка и кость.

– Это врачи? – спросил он у Рона.

– Врачи? – испугался Рон. – Муглы‑маньяки, которые режут людей? Ты что! Это знахари.

– Сюда! – позвала миссис Уизли, перекрикивая треньканье неряшливого колдуна, и ребята подошли к ней. Она стояла в очереди к столику с надписью «Справочная», за которым сидела пухлая блондинка. Стена сзади была увешана плакатами: «Чистота котла – залог качественного зелья», «Противоядие, не одобренное квалифицированным знахарем, противно» и прочее в том же духе. Здесь же висел большой портрет ведьмы с серебристыми локонами, с табличкой на раме:

 

Дилис Дервент

Знахарка больницы Св.Лоскута 1722 – 1741

Директор школы колдовства и ведьминских искусств Хогвартс 1741 – 1768

 

Дилис внимательно, словно пересчитывая, посмотрела на семейство Уизли. Гарри поймал её взгляд. Она чуть заметно подмигнула, бочком вышла с портрета и исчезла.

Тем временем в начале очереди некий молодой человек, исполняя на месте какую‑то странную джигу и вскрикивая от боли, пытался, в промежутках между воплями, рассказать ведьме за столиком о своём недомогании.

– Это всё – ОЙ! – ботинки, которые мне подарил брат – У‑У‑У! – они просто пожирают мои– А‑А‑А! – ноги – это какое‑то проклятие – В‑В‑В‑В! – никак не могу – АЙ! – их снять. – Он прыгал с одной ноги на другую, будто танцуя на горячих углях.

– Но ведь читать они вам не мешают? – бросила пухлая блондинка, с раздражением тыча в большое объявление слева от стола. – Четвёртый этаж, отделение порчетерапии. В путеводителе по этажам всё сказано. Следующий!

Молодой человек, гарцуя и подскакивая, бочком отошёл от стола. Компания Гарри продвинулась на несколько шагов вперёд, и ему стал виден путеводитель по этажам:

 

ТРАВМЫ НЕЖИВОТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ 1‑й этаж

Взрывы котлов, отдача волшебных палочек, падение с мётел и т.д.

 

ТРАВМЫ ЖИВОТНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ 2‑й этаж

Укусы, ужаления, ожоги, застрявшие шипы и т.п.

 

МАГИЧЕСКИЕ ИНФЕКЦИИ 3‑й этаж

Инфекционные заболевания, в т.ч. драконья оспа, пропадки, золотуша и т.п.

 

ОТРАВЛЕНИЯ ЗЕЛЬЯМИ И РАСТЕНИЯМИ 4‑й этаж

Высыпания на коже, отрыжка, бесконтрольный смех и т.п.

 

ПОРЧЕТЕРАПИЯ 5‑й этаж

Неснимаемые заклятия, порча, неправильно наложенные заклятия и т.п.

 

КОМНАТА ОТДЫХА ПОСЕТИТЕЛЕЙ/БОЛЬНИЧНЫЙ КИОСК 6‑й этаж

 

ЕСЛИ ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КУДА ОБРАТИТЬСЯ, НЕ СПОСОБНЫ НОРМАЛЬНО ГОВОРИТЬ ИЛИ НЕ МОЖЕТЕ ВСПОМНИТЬ, КАК ВЫ СЮДА ПОПАЛИ, ОБРАЩ