AЫРА В ВОЗДУХЕ

 

Iекоторое время назад жил у нас тут человек, который обнаружил дыру в воздухе на перевале в Горах Света. Он окружил дыру оградой из жердей, чтобы ее ветром не сдуло, пробормотал хейю и вошел прямо в эту дыру.

И попал через нее в тот мир, что вне нашего. Сперва он не понял, где оказался. Вроде бы все то же самое; скалы и вершины гор точно такие же, какие были видны с перевала, но в воздухе пахло иначе, и все было как бы другого цвета, а когда он огляделся, то увидел, что деревья-то вокруг совсем не такие, а его ограды из жердей и вовсе на месте нет. Ну, он снова огородил дыру, а потом пустился вниз по склону горы на юго-запад, к побережью Внутреннего Моря. И первое, что он увидел, — точнее, не увидел — это отсутствие воды. Перед ним была огромная долина, лишенная водных источников, рек и ручьев, и сплошь застроенная — стены, крыши, дороги, стены, крыши, дороги, стены, крыши, дороги — до самого горизонта.

Там, где ущелье Заречное сворачивало на юг, этот человек тоже свернул и вышел на большую дорогу. И там его сразу убили. Четырехколесный автомобиль, мчавшийся на большой скорости, сбил его, переехал и, не останавливаясь, унесся прочь.

Этот человек хоть и оказался вне нашего мира, все же отчасти еще принадлежал ему, так что, хоть он и умер, но снова смог подняться; говорят, в таком случае человек способен умирать девять раз. Ну вот, не успел он восстать из мертвых, как тут же другая машина снова сбила его. Он снова умер и снова ожил; однако только поднялся на ноги, как его сбили еще раз. Прежде чем он успел убраться с этой дороги, его уже три раза убили.

Дорога эта была покрыта плотным слоем засохшей крови и превратившейся в грязь плоти с прилипшей к ней шерстью и перьями. От нее исходила жуткая вонь. Стервятники сидели на ветвях сосен, росших вдоль дороги, и ждали, когда наконец эти машины-убийцы остановятся, чтобы слететь на дорогу и сожрать то, что машины наубивали. Но машины никогда не останавливались и без конца сновали туда-сюда, мчались вверх и вниз по склону холма, громко гудя и жужжа.

Среди сосен, неподалеку от этой дороги виднелись дома, и человек из ущелья Заречного пошел к одному из них. Ему было страшновато, он боялся тех, кого мог увидеть в таком доме. Во дворе было тихо и пусто. Он медленно подошел и осторожно заглянул в окно. И, конечно, увидел именно то, чего так боялся: там были люди, которые глядели на него, а глаза у них были на затылках, прямо над лопатками.

Он так и застыл на месте, не зная, что делать, но через некоторое время понял, что эти люди смотрят как бы сквозь него. Они не способны были видеть что-либо, хотя бы частично принадлежавшее нашему, внутреннему миру.

Казалось, что порой кто-нибудь из них вроде бы краем глаза видит его, но не может понять, что это, и снова отводит взгляд.

И этот человек решил тогда, что, если будет достаточно осторожным, бояться ему нечего, и вошел в дом. Люди с головами задом наперед сидели за высоким столом и ели. Он посмотрел, как они едят, и ему самому тоже захотелось есть. Он тихонько прошел на кухню, надеясь найти там какую-нибудь еду. На кухне было полно всяких коробок, в которых тоже были коробки и коробочки. Наконец какую-то еду он все-таки отыскал, однако попробовал ее и тут же сплюнул: еда была отравлена. Он попробовал что-то еще, и еще, но все было отравлено. А люди с головами задом наперед ели себе отравленную пищу из мисок, сделанных из чистой меди, и разговаривали, и все продолжали сидеть за столом, хотя лица их от стола были отвернуты. Тогда человек снова вышел во двор и увидел там яблони, ветви которых были усыпаны яблоками, но стоило ему сорвать яблочко и вонзить в него зубы, как он сразу почувствовал вкус медного купороса. Яблоки тоже были ядовитыми.

Он снова вошел в дом и стал слушать, о чем говорят люди с головами задом наперед. Ему показалось, что они говорят: «Убивайте людей! Убивайте людей!» (на языке кеш — «душе ушуд, душе ушуд»). Во всяком случае, их слова звучали именно так. Поев, мужчины с головами задом наперед двинулись к двери и, закуривая и прихватив с собой ружья, вышли на улицу. Женщины с головами задом наперед отправились на кухню и стали там курить коноплю. Тот человек пошел следом за мужчинами. Он решил, что, может, они на охоту собрались, раз все время говорили «убивайте», и тогда он сможет получить хотя бы свежую дичь. Но в этих горах, кроме самих людей с головами задом наперед, не было практически ничего живого. Если там кто-то и был, так спрятался или уже успел перебраться во внутренний мир. Единственными живыми созданиями, которые он видел, были растения, несколько мух, да в небе кружил стервятник. Мужчины с головами задом наперед тоже заметили стервятника и стали в него стрелять, но промахнулись и пошли дальше, покуривая табак. Воздух вокруг них был буквально пропитан дымом. Тот человек забеспокоился: он догадался, что эти люди, видимо, собираются воевать. А ему вовсе не хотелось быть в это замешанным, так что он отстал от них и пошел вниз по склону холма, все дальше от той большой дорога, на которой он уже три раза был убит. Но чем дальше он уходил, тем сильнее становился запах дыма. И ему показалось, что это лесной пожар.

И тут он вышел к еще одной дороге, более широкой, чем первая, и тоже забитой стремительно мчащимися и рычащими машинами, и повсюду, насколько он мог видеть, были стены и крыши домов, заполнявших долину. Все вокруг той дороги было мертво. Воздух казался очень плотным и почему-то желтым; этот человек все высматривал, где же горит лес, но не видел, однако все то время, что он пробыл вне нашего мира, дым окружал его постоянно.

Он пошел дальше, среди бесконечных стен и крыш, среди ревущих дорог, он все шел и шел, но никак не мог прийти туда, где все это кончается. Так он конца этому и не нашел.

Во всех домах жили люди с головами задом наперед. Из ушей у них торчали электрические провода, и все ни были глухими, днем и ночью курили табак и постоянно с кем-то воевали. Он пытался не вмешиваться в их стычки, уйти от них подальше, однако они жили везде, и везде было одно и то же. Он видел, как они прячутся и убивают друг друга. И видел, как порой дома, объятые пожаром, горели на площади в несколько квадратных миль. Но там было так много этих людей и домов, что конца им видно не было.

Человек из Заречного ущелья научился употреблять в пищу кое-какие их продукты, жил воровством и все продолжал бродить по улицам в поисках хоть кого-нибудь из внутреннего мира. Он думал, что все-таки кто-то должен там найтись. Он шел и пел наши песни, чтобы эти люди могли услышать его, если они там есть. Но никто его так и не услышал, и он наконец повернул назад, к горам. Его тошнило от той отравленной еды и постоянно висевшего в воздухе дыма, и он чувствовал себя так, словно уже умирает, причем не в этом внешнем мире, а по-настоящему. А потому он и захотел вернуться в свое ущелье, в родные места. Когда он уже повернул назад, то вдруг на одной из улиц на него посмотрела какая-то женщина. Она его увидела. Он тоже посмотрел на нее и понял, что она глядит нормально и лицо у нее расположено над грудью. Он был так рад увидеть человека, у которого лицо там где нужно, что с распростертыми объятиями бросился прямо к ней, не обращая внимания на машины и плотно стоящие дома. Но она отвернулась от него и побежала прочь. Она его явно боялась. Он долгое время бегал, искал и звал ее среди домов, но так и не нашел. Видимо, она слишком хорошо от него спряталась.

Он пошел обратно, к той широкой дороге, где его три раза убили, и потом вверх в горы. Он был уже полумертв, когда миновал наконец последние дома и стал карабкаться среди гранитных валунов к перевалу. Речка там еле текла и почти пересохла; он никак не мог понять, отчего это. Вскоре появились несколько канюков, спустились на скалы вокруг и стали с ним разговаривать. Они кружили у него над головой и говорили:

— Мы умираем от голода. Здесь совершенно нечего есть. Ложись, умри, стань нашей пищей, и мы снова перенесем тебя во внутренний мир.

Но он ответил им:

— У меня есть другой путь.

Однако когда он пришел к дыре в воздухе, которую огородил жердями, чтобы предохранить от ветров, то ни дыры, ни ограды там не оказалось. Люди с головами задом наперед перегородили речку плотиной в самой узкой части ущелья, и теперь все деревья и скалы здесь оказались под водой; и то место, где в воздухе была дыра, теперь тоже было под водой. Вода эта была оранжевого цвета и пахла горечью. Рыба в ней не водилась, зато вокруг стояли огромные дома без окон.

Вот какой стала родная река этого человека. Он знал, где истоки этой реки. Это была его родная долина. И когда он увидел, что эти места, занимавшие в его душе так много места, разрушены и мертвы, то страшная боль пронзила его сердце. И он сел на белые гранитные скалы и заплакал. И точно время для него навсегда остановилось.

Тут снова явились стервятники. Они расселись на валунах и скалах вокруг него и сказали:

— Отдайся нам. Мы перенесем тебя во внутренний мир. Мы умираем от голода. — И теперь их предложение показалось ему заманчивым. Он лег на солнышке у гранитной скалы и стал ждать. Вскоре он умер.

И вернулся в наш мир через ту первую дыру, огороженную жердями. Он чувствовал себя очень слабым и больным, сам идти не мог, но на следующий день проходили мимо какие-то люди из его города, и он их окликнул. Они подошли, принесли ему воды напиться и привели на перевал его родственников. После этого он прожил еще несколько дней и успел рассказать им, что делал, видел и слышал во внешнем мире. А потом он окончательно умер. Умер он от тоски и той ядовитой пищи, которую ел вне нашего мира.

И больше уже никому не хотелось пройти во внешний мир через дыру в воздухе. Люди повалили ограду из жердей и позволили ветру разметать все, так что от этой дыры и следа не осталось.