Глава 40. Электричество мигает, я пытаюсь дозвониться до Фишера уже в пятый раз, по-прежнему нет ответа на его мобильный или на домашний телефон Трипа

Люси

Сегодняшний день

 

Электричество мигает, я пытаюсь дозвониться до Фишера уже в пятый раз, по-прежнему нет ответа на его мобильный или на домашний телефон Трипа. Я попробовала дозвониться Бобби или Элли на сотовые, с таким же успехом, потому что ни один из них не берет трубку. Я расставляю по всему первому этажу беспроводные светодиодные фонари, проверяю есть ли в них батарейки, и сообщаю Сет и Мэри Бет держаться подальше от окон и центральной части дома, на всякий случай. Я слышу, как открывается входная дверь и хлопает с силой от ветра, несусь из гостиной, надеясь увидеть Фишера.

Я замедляю свой бег, надежда не оправдалась, потому что у двери стоит Трип, закрывающий засов и стряхивая капли дождя с волос.

— Не смотри так разочаровано на меня Люси-дочка, — бормочет Трип.

Я бросаюсь к нему на встречу и обнимаю.

— Прости, я подумала, что это Фишер. Я пыталась дозвониться до него целый час, но он не берет трубку.

Взяв у Трипа его плащ, я стряхиваю с него воду и вешаю на вешалку рядом с дверью. Я выглядываю в окно и вижу внедорожник Трипа, припаркованный у гостиницы.

— Наверно, совсем плохо дело, если ты решил приехать. Ты никогда не садишься за руль, — комментирую я.

— Там все действительно летит кувырком. Я хотел заскочить к тебе и убедиться, что с тобой все в порядке. Фишера видел сегодня только утром, — говорит мне Трип. — Уверен, что с ним тоже все в порядке.

Ответы Трипа для меня звучат не убедительно, и от этого мне не становится лучше. Фишер всегда отвечал на телефон независимо чем он занят, и втайне я надеюсь, что он просто избегает моих звонков. Мне не нравится, что он где-то находится в этот шторм. Мне не нравится, что Трип приехал сюда, хотя это очень мило с его стороны, проверить меня.

— Тебе не нужно было ехать в такую погоду, ты мог просто позвонить, — говорю я ему, наблюдая, как он потирает левое плечо и ежится. — Что случилось с твоей рукой?

Он трет ее и улыбается.

— Эх, я просто ударился о дверь машины, когда выходил и ветер сбил меня, ничего страшного.

Я наблюдаю за ним с беспокойством несколько минут, его лицо покраснело и похоже он на самом деле не чувствует себя достаточно хорошо. Я пытаюсь помочь ему идти в библиотеку, но он прогоняет меня, я представляю его Сету и Мэри Бет.

Они пожимают друг другу руки и рассаживаются, все, кроме меня. Я не могу сидеть на месте, пока не узнаю, что Фишер тоже находится в безопасности.

— Подумал, что будет лучше переждать бурю здесь, в этом большом здании. Такой ветер может сдуть мой маленький дом прямо в океан, — говорит Трип со смехом. — Какие сообщают новости?

— До сих пор шторм не классифицируют как ураган, но ветер действительно становится еще хуже, — говорю я ему.

Раздается громкий стук в парадную дверь, Трип и я обмениваемся взглядами, полными надежды, я несусь обратно в гостиную. Как только я вижу мать Фишера, в развивающейся одежде с противоположной стороны двери, прикрывающую лицо от ветра и дождя, я молниеносно открываю засов и удерживаю дверь открытой, чтобы она могла войти. Капли дождя и листья залетают в дом, падая на пол. Я захлопываю за ней дверь.

— Грейс, что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, как только она захватывает меня в свои мокрые объятия, прежде чем передать мне большую корзину.

— Обегала уйму жилых домов сколько смогла, доставляя поставку. Я ведь глава Комиссии по экстремальной штормовой ситуации — моя работа никогда не заканчивается, — говорит она со смехом. — Слава богу, это была моя последняя остановка. Ты не возражаешь, если я останусь здесь на некоторое время?

Я заглядываю внутрь корзины — бутылки воды, батарейки, фонарики и некоторые закуски.

— Конечно, нет! Это замечательно, Грейс, спасибо большое. Проходи в библиотеку, все остальные уже там, — говорю я, указывая путь.

— Я надеюсь, ты не будешь возражать, но я захватила твою почту по пути. Дверца почтового ящика была распахнута, и я побоялась, что некоторая корреспонденция может просто улететь, — говорит она мне, вручая пачку влажных писем и счетов.

Я забираю их, отдав корзину с провизией Трипу, она садится рядом с ним на диван. Трип и Сет начинают собирать фонарика, Мэри Бет и Грейс знакомятся друг с другом.

Расхаживая по комнате, я начинаю просматривать стопку писем и счетом, чтобы хотя бы как-то занять себя. Как только я натыкаюсь на большой белый конверт, подписанный почерком Фишера, мое сердце в буквальном смысле падает к ногам. На конверте нет обратного адреса и марки, значит он не отправлял его по почте. Похоже, он просто вложил его в мой почтовый ящик после того, как я доставала вчера почту. Этот конверт так похож на тот, в котором были документы на развод, что я боюсь его открывать. Я наконец-то оттолкнула его слишком далеко? Он устал ждать, когда я разберусь со своим дерьмом? Я отхожу в сторонку от всех, они разговаривают о шторме и заставляю себя разорвать этот чертовый конверт, вытаскиваю лист бумаги.

 

Дорогая Люси

Я сожалею о многих вещах. Я даже не понимаю, зачем я говорю это тебе снова, потому что слова не могут показать тебе всего. Прямо сейчас, я хочу показать тебе, как я сожалею. Прости, что не писал тебе писем раньше. Ты заслуживаешь тысячи писем, рассказывающих тысячу раз, как сильно я тебя люблю и как много ты для меня значишь. Я знаю, ты боишься, и знаю, что ты переживаешь, но все будет хорошо. Мы были предназначены друг для друга. Нам было суждено влюбиться на этом острове и провести остаток нашей жизни вместе... это судьба. Фото доказывает мои слова.

Маяк ведет нас всех туда, где нам суждено быть. Тебе суждено быть со мной, Люси. Пожалуйста... будь со мной.

Я люблю тебя. Навсегда.

Фишер

Мои глаза наполняются слезами, но я честно говоря удивлена, что слезы останавливаются сами собой. Заглядывая обратно в конверт, я достаю фотографию, и прикрываю рот рукой, начиная задыхаться, письмо и конверт выпадают из моих рук. Смотря на фотографию в своей руке, я почти не могу поверить, что вижу ее.

Оба Трип и Грейс направляются по мне, видя, что я плачу. Трип похлопывает меня по спине, а Грейс обнимает меня сзади руками, заглядывая через плечо, чтобы понять, что меня так расстроило.

— Мне было интересно, отдаст ли он тебе это, — сказала она тихо. — Я нашла это фото в одном из альбомов несколько месяцев назад.

Трип тоже заглядывает и хихикает.

— Ну, черт побери, ты только посмотри? Я и забыл об этом. Это в год великого урагана? — спрашивает он Грейс.

Грейс кивает.

— Да. Ты взял Фишера с собой, чтобы проверить не нуждался ли кто-нибудь в помощи во время урагана. Я переживала за вас тогда, ребята, вы долго не возвращались.

— Возвращаться тогда в другой конец острова было очень плохой идеей, — отвечает Трип. — Последняя наша остановка была прямо здесь, в гостинице, где мы и укрылись от непогоды со всеми остальными.

Я наконец обретаю дар речи и с трудом отрываю взгляд от фотографии.

— Что за черт? Кто-нибудь объяснит мне это? — спрашиваю я дрожащим голосом, размахивая фото перед ними.

Трип ведет меня к дивану, и я сажусь между ними. Он берет фото и несколько минут молча смотрит на него, потом возвращает мне обратно.

— Фишеру в тот год, когда случился этот шторм, было около одиннадцати, поэтому тебе вероятно было около девяти, верно? — спрашивает он.

Я молча киваю, ожидая его продолжения.

— А за год до этого ты приехала погостить к бабушке с дедушкой здесь в гостинице. Как только мы выехали на дорогу, огромная плакучая ива была вырвана с корнем и упала прямо позади моего грузовика. К тому времени уже была затоплена дренажная система, и вода на улице доходила по щиколотку, Фишер и я пробрались к крыльцу и твои бабушка с дедушкой впустили нас внутрь и провели прямо сюда, в эту библиотеку, — поясняет он.

Я опускаю глаза на фотографию и смотрю на двух детей, сидящих у камина с огромными улыбками на лицах — я и Фишер, в возрасте девяти и одиннадцати лет. В это верилось с трудом. Я не помню, чтобы они были здесь, я если честно, вообще очень плохо помню, что здесь происходило во время урагана.

— Вскоре отключилась электроэнергия, после того, как мы пришли сюда. Твои бабушка с дедушкой заняли взрослых делать еду и играть в настольные игры. Но вы, дети были так расстроены и напуганы ураганом, что никто не смог вас заставить успокоиться, — рассказывает мне Трип. Он делает паузу, чтобы откашляться и стучит ладонью по груди, на лбу у него выступила испарина, и мне совсем не нравится, как он выглядит.

— Трип? Ты в порядке?

Он отстраняет мою руку, когда я пытаюсь потрогать ему лоб, чтобы посмотреть нет ли у него температуры.

— Хватит суетиться вокруг меня, Люси-дочка, и позволь мне закончить эту историю, — жалуется он. — На чем я остановился? Ах да, у Фишера был кусок дерева, который он постоянно таскал с собой, он пытался что-нибудь из него сделать. У меня всегда были с собой инструменты, которые мне необходимы, если у кого-то возникают какие-то проблемы, поэтому он взял их, привел тебя за руку к камину и вы двое сидели вон там в углу с этой деревяшкой.

Трип на минутку надевает очки, и мы оба рассматриваем фотографию молча, я пытаюсь вспомнить, но Трип продолжает.

— Фишер начал что-то выстругивать, и ты постепенно успокоилась рядом с ним. Ты сидела рядом и молча наблюдала за его работой в течение нескольких часов. Он рассказывал, как все нужно делать, словно ты были его студентом, и он учил тебя работать с деревом. Бабушка даже принесла ему краски, и он позволил тебе ему помочь, раскрасить то, что он сделал.

Я всхлипываю и вытираю слезы, пока Трип говорит и быстрой вспышкой воспоминание проносится у меня в мозгу. Мне было грустно покидать остров на следующий день, и я не хотела расставаться с мальчиком, который сделал для меня кое-что, что я могла забрать домой.

— В целом, мы, наверное, просидели здесь в течение восьми или десяти часов. Когда ураган наконец-то закончился, стали собираться уходить, а ты начала плакать. И Фишер тогда отдал тебе то, что он вырезал, и твое лицо засветилось, как рождественская елка, — говорит Трип со смехом. — Я хотел бы вспомнить, что за чертовую вещь он тогда сделал.

И вдруг другое воспоминание всплывает у меня в голове, и я начинаю задыхаться. Я вспомнила, как он передавал мне то, что сделал. Он был покрашен в красный с белый, и был таким красивым, и я так радовалась, что помогла ему сделать что-то настолько удивительное.

Схватив фонарик, я вскакиваю с дивана и не говоря ни слова, мчусь к лестнице. Я перепрыгиваю через две ступеньки, несусь по длинному коридору до дверей комнаты «Маяка Фишера», распахиваю дверь и влетаю внутрь. Мое сердце колотится так сильно, словно готово выскочить из груди. Ветер и дождь бьют по стене дома, я медленно подхожу к окнам.

Вытянув руку, я провожу по красно-белому деревянному Маяку, который притягивал меня к себе все эти годы, после того, как я нашла его на чердаке, когда переехала сюда. Я спустила его вниз и поставила прямо здесь, в этой комнате в тот самый первый день, когда мне было шестнадцать лет. Я приходила сюда почти каждый день и сидела перед ним, рассматривая, проводя пальцами и любя его по причинам, которые я никогда не понимала.

Другое воспоминание всплывает в памяти — я вспоминаю, как мои родители запретили взять Маяк с собой домой, потому что он был слишком большим и не поместился бы в наши чемоданы, я проплакала почти всю дорогу с острова до дома.

Опустившись на колени, я поднимаю высокий деревянный Маяк с пола. В голове появляется еще одно воспоминание, и я хочу узнать верно ли оно. Перевернув Маяк вверх ногами, я всхлипываю, встретившись с действительной реальностью. Почерком Фишера, почти таким же, как и сейчас, только немного крупнее, и не столь аккуратным, вырезаны слова, которые заставляют мою трепыхающуюся душу болеть.

 

Я надеюсь, что однажды ты найдешь путь вернуться сюда.

И если ты это сделаешь, я буду ждать тебя у Маяка.

 

Я прижимаю Маяк к груди и раскачиваюсь вместе с ним взад-вперед. Как такое может происходить прямо сейчас? Он всегда мне обещал — найти свой путь вернуться ко мне, слова, которые мы сказали друг другу в день нашей свадьбы, о том, что мы возобновим наши клятвы и встретимся на Маяке... именно эти слова он вырезал на этом деревянном Маяке, когда ему было одиннадцать лет. Это кажется невозможным, но тем не менее это так. Я сама держу доказательство в руках и фото, рассказ Трипа, и мои маленькие воспоминания успокоили меня — это все правда и это действительно происходило.

— Я нашла свою вторую половинку, когда была еще ребенком, и она всегда будет любовью всей моей жизни, неважно, сколько пройдет лет.

 

Мы были предназначены друг для друга.
Нам было суждено влюбиться на этом острове…

Тебе суждено быть со мной, Люси.

 

У меня всплыли слова Трипа, рассказывающего нам, как сильно он любил свою жену и слова Фишера, которые он написал мне в своей записке, закружились быстрее ветра и дождя, который стучал по окнам.

Я ставлю Маяк на место, выбегаю за дверь и несусь вниз по лестнице. Залезаю в карман пальто Трипа, хватаю ключи от его внедорожника и несусь на улицу в суровый, пронизывающий ветер и дождь, оставшиеся спешат в холл и начинают звать меня обратно.