Есть новости, которые настолько выбивают почву у тебя из-под ног, что ты просто не знаешь, как себя вести.
Первое и, наверное, единственное, что Джаред почувствовал, услышав о смерти Лорен – это растерянность. А следом - все нарастающее ощущение неловкости, потому что он не имел ни малейшего представления, о чем можно говорить, глядя в пустые глаза Ники – черт, да какие сейчас слова вообще будут к месту? При этом Джаред интуитивно понимал, что реагирует как-то неправильно, вот только ничего не мог с собой поделать и постепенно впадал в самое настоящее отчаяние: он пытался обнаружить в себе хоть что-то похожее на ужас, скорбь, боль от невосполнимой потери… и не находил ничего похожего.
А потом до него дошло – он просто не верит. На каком-то совершенно бессознательном уровне он не допускает и мысли о том, что нелепая смерть под колесами скрывшегося с места аварии автомобиля – это про Лорен.
Кажется, Брок справлялся лучше – Падалеки, словно через вату, слышал, как он спрашивал, не нужна ли помощь, и выражал Эйкокс свои соболезнования. Для Брока Лорен была просто хорошим другом… Для Джареда все было сложнее. У них с Коэн был один на двоих браслет. И один на двоих Дженсен. Точнее – все эти годы у них была общая память о нем, черт, и теперь Джаред чувствовал себя виноватым, словно за спиной Лорен попытался отхватить себе кусок побольше от того, что принадлежало им обоим, заявив свои права на Дженсена реального…
Еще одна бессознательная глупость. Он физически не мог ничего делать за ее спиной - Лорен погибла 20 октября, в тот самый день, когда Джаред впервые увидел Дженсена в полумраке «Пьяной утки». Где-то час спустя после того, как распрощалась с Падалеки и Келли и отправилась домой. Как выяснилось – пешком. Ей о многом надо было тогда подумать.
Ее тело обнаружили на следующий день в переулке немного в стороне от Коммершиал-сентр-стрит. В голове Джареда помимо воли всплыла картинка; похоже, он знал это место – отсутствие тротуара, резкий поворот... Он так и не смог уловить, как связана черепно-мозговая травма, нанесенная тяжелым тупым предметом и приведшая к смерти, с обстоятельствами наезда, но, наверное, экспертам все же виднее. Зато Падалеки прекрасно понял другое - словно попавшую под колеса кошку, Лору потом просто оттащили на обочину. И от одной мысли об этом непроизвольно сжимались кулаки. Кто именно и когда снял с нее драгоценности и забрал деньги с документами – было уже не столь важно. Важно, что ее никто не искал, и спустя две недели она была кремирована и похоронена на кладбище Истсайда как неопознанная, под табличкой с номером 145362WF.
Ники опознала ее по посмертным фотографиям. Вчера.
Для Джареда этого было мало. Фотографии… На них и живые не всегда на себя похожи, что уж говорить о покойниках. А мертвой Лорен никто не видел, да уже и не увидит никогда. В этом и была главная спасительная лазейка для пытающегося защитить себя любой ценой сознания – то, чего ты не встречал в реальности, для тебя не существует, ты можешь себе это только представлять... или не представлять. Пока ты не видел человека мертвым – для тебя он жив. И останется живым до тех пор, пока ты не поверишь в его смерть.
А верить в смерть Лоры Джаред не хотел.
- Надо Дженсену сообщить, - тихо произнес он, глядя в пол и думая о своем, пока Брок и Ники обсуждали что-то такое, к чему не хотелось прислушиваться – кажется, что-то про эксгумацию. – Он… спрашивал про нее.
- Дженсен здесь? В ЭлЭй? – Джаред не вполне понял интонацию Ники и поднял голову.
Эйкокс смотрела на него напряженным и одновременно слишком понимающим взглядом.
…Интересно, она плакала? Или просто заходилась хриплым воем, разбивая кулаки о стенку? Можно отказаться, оттолкнуть от себя человека – только поступая так, на самом деле ты же не веришь, что это навсегда…
- Да, - коротко ответил Джаред, отводя взгляд, представил себе дальнейшее развитие событий и мысленно сплюнул – черт, классный повод для звонка, ничего не скажешь. То есть теперь они просто обязаны будут упасть друг другу в объятья и разрыдаться, а потом помириться. Танцы на костях, блядь.
- Только… я не буду ему звонить, - тихо добавил он. – Он вряд ли захочет со мной разговаривать.
Поднять глаза на Эйкокс почему-то было страшно, а посмотреть на Келли - неудобно. Пауза получилась и без того достаточно красноречивой.
- Хорошо. Я сама. Давай номер.
Твою ж мать. Помнить наизусть телефонные номера - похоже, этот навык постепенно становится почти неприличным. Джаред беспомощно глянул на Брока, тот все понял и достал из кармана трубку.
Ники совершенно нечитаемым взглядом наблюдала за процедурой переустановки сим-карты, и Джаред с каждой секундой чувствовал себя все более неловко, словно его поймали за каким-то постыдным занятием. И это притом, что сейчас все его переживания и без того выглядели мелочными и глупыми до предела - когда рядом стоит человек, который действительно знает, как это – потерять. Всерьез. Навсегда.
Два пропущенных звонка. Морган. Дженсен. Одно сообщение на автоответчике. От кого из них?
Не сейчас. Позже.
Джаред продиктовал номер Эйкокс и бросил на Брока быстрый вопросительный взгляд. Тот пожал плечами и кивнул. Джаред отключил телефон и положил на стол, не вынимая симку. Он... он все же напишет Дженсену, что с ним все в порядке, и что беспокоиться не о чем. А Морган… А вот Морган – к черту.
- Ладно, мальчики, - Ники резко поднялась с дивана, Брок и Джаред последовали ее примеру. – Я поеду.
- Ник, имей в виду, если нужна хоть какая-то…
- Я поняла. Спасибо, Кел. Падалеки, проводи меня.
Джаред задержал дыхание, чтобы не вздохнуть уж слишком откровенно. Похоже, разговора избежать не удастся.
Эйкокс резко затормозила, как только Джаред прикрыл за собой входную дверь, и развернулась к нему, доставая сигареты.
- Это из-за Келли? – напрямую спросила она.
- Что?
- Дженсен не разговаривает с тобой?
Падалеки перехватил ее руку с пачкой и вытащил сигарету для себя.
- Ник, это долгая история, тут все не так про…
- Падалеки. Как ты думаешь, мне сейчас есть дело до твоего кокетства?
Джаред посмотрел в бледное и осунувшееся лицо Ники едва ли не в первый раз за все время их встречи.
- Думаю, нет, - тихо ответил он.
- Тогда просто объясни мне – какого черта ты делаешь? – в голосе злость, взгляд полон боли.
Еще бы самому для начала это понять... Впрочем, вряд ли стоит даже пытаться донести свои мысли до Эйкокс, она сейчас слишком выбита из колеи чувством вины, и видит все исключительно через призму своей потери. А еще Джареду едва ли не впервые в жизни вообще не хочется никому ни о чем рассказывать.
- Ники, я понимаю – тебе сейчас нелегко, - как можно более твердо произнес он. – Скажи, чем я могу тебе помочь, и я сделаю все, что в моих силах. Об одном прошу – не пытайся спасти тех, кто в этом не нуждается. Я – не нуждаюсь.
Горькая усмешка, в глазах постепенно застывает лед.
- Ты просто повторяешь мои ошибки, Джей, я же вижу. - Голос Ники все еще звучал спокойно, но Падалеки уже понял, что они вряд ли в состоянии сейчас найти общий язык. Она может говорить с Джаредом о Дженсене – но все равно будет видеть перед собой Лорен. И себя. Самое страшное проклятье глупой и случайной потери действительно небезразличного человека – пытаться раз за разом все переиграть, исправить, не допустить... К сожалению, уже за чужой счет.
- Ники, я прошу тебя... Не надо.
- Джаред, ты не понимаешь. Если бы у меня сейчас была возможность хотя бы услышать ее голос... Я бы все за это отдала, поверь. У тебя такая возможность есть, Джей, так какого черта ты ее проебываешь?.. Блядь, парень... Ты просто ни хера не знаешь, как легко в один момент потерять все то, что у тебя есть...
Затылок постепенно наливался свинцовой тяжестью - еще не боль, но уже очень близко. И нет подходящих слов, чтобы объяснить – это совсем другая история, вмешавшись в которую Лорен не вернешь, да и успокоить собственную совесть вряд ли получится. Джаред подумал, что, пожалуй, чувство вины – это действительно главное, что сейчас выгрызает душу Ники изнутри. Как бы цинично это ни звучало, но смерть близкого в конечном итоге можно пережить, время действительно лечит и притупляет боль – а вот что делать с пониманием того, что, в каком-то смысле, ты сам подтолкнул человека за край... Или, по крайней мере, не удержал... Падалеки представил себя на месте Эйкокс и содрогнулся.
- Ники...
То ли интонация получилась слишком сочувствующая и понимающая, то ли просто переполнилась чаша боли и отчаяния – но лед во взгляде растаял, неожиданно и стремительно, и карие глаза наполнились слезами. А ведь не исключено, что Железная Ники так и не позволила себе ни минуты слабости – ни когда искала, ни когда нашла... И лишь теперь, один на один с тем, кто помнит Лору живой... Нет, пожалуйста, не надо. Чем дольше и старательнее человек удерживает все в себе – тем сильнее будет отдача. Если Ники сейчас сорвется... Блядь, да – трусливо, малодушно, подло – но Джаред сейчас не самая подходящая компания, чтобы утешать кого бы то ни было. Он сам на пределе. Он... он не справится.
Хотелось просто сделать быстрый шаг назад и спрятаться за дверью, даже запереться. Впрочем, Эйкокс вряд ли стала бы его преследовать.
Вместо этого Джаред обнял Ники за плечи и прижал к себе, зарываясь губами в короткие светлые волосы на виске и вместе с ней вздрагивая от беспомощных, сухих рыданий.
Он шептал что-то бессмысленное, глупое и успокаивающее, а Ники комкала в пальцах футболку Брока на его спине и тихо подвывала, уткнувшись лицом в плечо. Она наконец-то заплакала по-настоящему. Джаред понял это, когда почувствовал, что ткань намокает от слез, и обнял Ники еще крепче. В конце концов, если кто-то и имеет сейчас право на сочувствие – то только она. Выпавшие из пальцев сигареты тлели на полу.
Бесшумно приоткрылась дверь, Келли высунулся и тут же убрался обратно.
Голова уже не просто болела – разрывалась на части. Впрочем, это немного отвлекало от того, что творилось в душе. И слава богу.
Постепенно Джаред впал в какое-то оцепенение. Должно быть, это было нечто вроде защитной реакции – чтобы слишком сильные эмоции не разорвали мозг, сердце, или что там обычно разрывается в подобных ситуациях. Даже головная боль почти отпустила.
- Пообещай мне... – сорванный мокрый шепот куда-то в шею. Джаред вздрогнул.
- Что?
- Что ты не повторишь моей ошибки... что ты не отпустишь его...
«Я не смогу без тебя… - Сможешь. И так будет лучше для нас обоих».
- От меня уже ничего не зависит, Ник.
Эйкокс захлебнулась горьким смехом и, закашлявшись, отстранилась.
- Если от кого хоть что-то и зависит – то только от тебя, - тихо произнесла она, резким движением ладони по лицу вытирая слезы. Джаред как-то несвоевременно подумал, что, пользуйся она косметикой, им пришлось бы вернуться в квартиру, чтобы дать возможность Ники смыть размазанную тушь.
- Ты не понимаешь... - Вечная беспомощная фраза, когда сказать нечего, но подать голос необходимо.
В усмешке все еще горечь – но, похоже, Эйкокс немного отпустило. А вот у Джареда голова так и болит в полную силу. Блядь, надо будет у Келли попросить какой-нибудь хрени.
Казалось бы, какие-то несколько секунд – и перед Падалеки вновь стояла прежняя Ники, собранная и спокойная, и голос ее звучал почти привычно – разве что казался немного приглушенным.
- Знаешь, что самое страшное? Нет, не просматривать фотоснимки неопознанных мертвых женщин и неожиданно наткнуться на знакомое лицо, не подписывать бесконечные бумаги, когда хочется орать и биться в истерике, и даже не чувствовать спиной глумливые усмешки, отвечая на вопросы относительно отношений, которые нас связывали. Самое страшное – это следующее утро. По сути ничего не меняется: ты все равно уже не помнишь, как это – просыпаться вместе, и у тебя нет потребности набрать телефонный номер, чтобы услышать любимый голос. Просто ты неожиданно понимаешь – можно умолять, ползать на коленях, просить прощения – но ты уже никогда не сможешь ничего изменить. Все уже случилось. Бесповоротно. Окончательно. От тебя уже вообще ни хрена не зависит. Все, что ты в состоянии сделать, это удалить номер из записной книжки – потому что туда тебе уже ни за что не дозвониться. Не повторяй моих ошибок, Джаред. Пока можешь, будь рядом с тем, кто тебе нужен. Никто не станет предупреждать тебя о том дне и часе, когда ты лишишься такой возможности.
Мороз по коже и секундное ощущение, будто слова Ники наполнены мрачным пророческим смыслом. Падалеки вздрогнул и раздраженно подумал, что нервы ни к черту. Он сглотнул, с трудом проталкивая слюну по неожиданно пересохшему горлу, и произнес:
- Ники... если что... ну... ты знаешь...
Спокойный ровный взгляд.
- Спасибо, Джей. Ты тоже. Если что – у тебя есть мой номер.
Мягкий шорох подошв кожаных мокасин по ступенькам. Ники и в школе никогда не носила каблуки.
Падалеки вернулся в квартиру и закрыл за собой дверь. На душе скребли кошки.
Келли встретил его появление косым взглядом и приложился к горлышку бутылки Ron Matusalem.
- Хочешь? – тихо спросил он.
Джаред молча покачал головой и вернулся на свое прежнее место.
Даже если ни во что не верить – все равно уже не получится сделать вид, будто ты ничего не знаешь. Это уже есть внутри тебя, а значит, придется научиться жить с ощущением, что в душе внезапно появилось пустое место, которое еще долго будет отзываться фантомной болью. И которое уже никто никогда не заполнит.
Молчание становилось тягостным. Словно затянувшаяся пауза на театральной сцене - когда восхищение режиссерской находкой сменяется подозрением, что актеры попросту забыли свой текст.
Келли, видимо, тоже чувствовал нечто подобное, потому что сделал еще глоток, откашлялся и немного невпопад спросил:
- И что теперь?
На что Падалеки неожиданно для самого себя быстро и честно ответил:
- Теперь я точно вернусь домой, Кел.
Он сначала сказал, и лишь потом понял, насколько сильно в действительности этого хочет. После известия о Лорен… Он просто физически больше не может оставаться в этом гребаном городе. А если и есть место, где он сможет перевести дыхание и хоть ненадолго обрести душевный покой – это его родной дом. Слишком напоминает бегство? А это бегство и есть.
Брок понял все правильно.
- Я так понимаю, неделю ты ждать не собираешься?
Джаред невесело усмехнулся.
- А чего мне ждать?
Келли промолчал. Джаред был ему за это благодарен.
Он включил телефон.
Автоответчик поделился с ним тишиной после сигнала начала записи. Все правильно, Падалеки тоже неизменно чувствует себя полным идиотом, когда его просят оставить сообщение – почему-то возникает ощущение, что ты на полном серьезе собираешься пообщаться с утюгом или холодильником. Ну не получается у него абстрагироваться от мысли, что собеседник отсутствует, и большой вопрос – появится ли вообще.
Вряд ли похожие проблемы есть у Моргана. Впрочем, можно было и не пытаться подключать логику – Джаред узнал это молчание.
Ну, допустим, на то, чтобы перезвонить, у него смелости не хватит. Черт, если честно, он и текст смс-ки себе весьма слабо представляет, пытаться передать словами все то, что он чувствует, у него и в устном варианте хреново получается, что уж говорить о письменном изложении. Вроде, чего уж проще – написать, что с ним все в порядке, еще раз извиниться за все… и попрощаться.
Ч-черт. Ни хера это не просто.
Келли молча прихлебывал ром, словно воду, и, не скрываясь, наблюдал за действиями Джареда. Ладно, сколько ни думай – все равно не осенит. И, наверное, это все же глупо и мелодраматично – прощаться по-новой, когда все уже и так сказано.
«Я в порядке. Джаред».
Почему Падалеки не выключил телефон сразу, он и сам не смог бы сказать. Если так будет легче, можно думать, что ответ просто пришел слишком быстро. Одно-единственное слово, но в груди почему-то защемило.
«Спасибо».
Джаред понял, что если он напишет еще что-нибудь – Дженсен ответит.
Но от этого стало только хуже.
Не так. Не из жалости. Не любой ценой.
Дженсен был прав, когда сказал, что Джареду надо повзрослеть. Возможно, сейчас он делает первый шаг на этом пути, переступая через самого себя, через свою боль и через свои мечты – Дженсен живет разумом, и если он решит попробовать еще раз, это должно быть осознанное, продуманное желание, а не случайный эмоциональный порыв. Если же нет... Ну, скажем так - новостью это уже не будет. Зато лишний раз подтвердит, что Джаред поступил правильно.
... А на самом деле ему просто было страшно. Хотелось думать, будто тягостное предчувствие близкой катастрофы – всего лишь реакция психики на то, что уже произошло, но Джаред слишком хорошо знал самого себя, чтобы понимать – это не так. И теперь он желал одного – попытаться обмануть судьбу. Ведь невозможно потерять того, кого у тебя нет, верно?
И черт с ним, что такой подход не имеет с рациональностью взрослого человека абсолютно ничего общего – что касается борьбы с неведомым, дети интуитивно справляются гораздо лучше. А взрослеть Джаред начнет потом. Когда поймет, что с Дженсеном в самом деле все в порядке. Ну, если успеет. Вполне возможно, что прежде он просто сойдет с ума, узнав о его свадьбе.
***
Брок меланхолично наблюдал, как на пол летят простыни, подушки, а потом и матрас.
- Что-нибудь потерял? – поинтересовался Келли, делая большой глоток из почти ополовиненной бутылки. Впрочем, кажется, она изначально была початой. Спиртное действовало на Брока предсказуемо и скучно – он становился расслабленным и более обычного пофигистичным. Келли, собственно, и в Hollywood Inn за Джаредом увязался с единственной целью – чтобы не заснуть. Хотя, похоже, собирать вещи вместе с Падалеки – это даже весело. Ну, насколько сейчас в принципе может быть весело. А весело может быть – надо только не думать о неподвижном теле на обочине Коммершиал-сентр-стрит… Блядь. Новый глоток. Напиться и ни о чем не думать – вот что сейчас нужно по-настоящему. И на хрена он сюда поперся?.. Лучше бы догнался чем-нибудь интересным… Весе-елым…
А теперь еще и в глазах Падалеки вселенское отчаяние, хотя, казалось бы – куда уж больше. И так на больного щенка ньюфаундленда похож… Или этого… как его… О, сенбернара. А что – вот сползет синяк с виска на глаз, вообще породисто будет выглядеть.
Брок, не удержавшись, глупо хихикнул и тут же смущенно потупился. Впрочем, похоже, Джаред не обратил на это ни малейшего внимания.
- Его нет, Кел, - совершенно потерянно сообщил он, сжимая в пальцах скомканную простыню.
- Кого? – не понял Брок и с трудом удержался от дурацкого уточнения сквозь приступ обязательно бы прорвавшегося смеха: «Эклза?».
Потому что это реально смешно.
Но Падалеки, кажется, положить на то, что его бывший… а, впрочем, чтобы стать бывшим, надо хоть ненадолго «быть»… Херня. Короче, что Брок уже конкретно набрался. Не надо было с ним ехать. Он все равно почти не замечает, что рядом кто-то есть, хоть стриптиз начни исполнять. И что самое интересное – это уже даже не больно. Это действительно смешно.
- Кольца, - бессильно выдохнул Джаред, опускаясь на голый каркас кровати. – Кольца нигде нет. Печатка Дженсена… она пропала.
Все же Келли ох-ре-нительно владеет собой. Ну вот кто другой на его месте сумел бы удержаться от замечания, что золотое кольцо, оставленное на видном месте в клоповнике вроде этого, недолго будет дожидаться нового хозяина? А он сумел. Наверное, потому, что сразу понял, почему Джаред так и не смог заставить себя прикоснуться к этой побрякушке – это значило бы не только признать, что Дженсен ушел, но и поставить жирную точку во всей этой истории.
Предложение посмотреть еще раз там, где еще не смотрел, тоже осталось не озвученным. Потому что, судя по разгрому в комнате, Джаред посмотрел уже везде.
Падалеки уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. Келли сделал еще глоток и неожиданно поймал себя на мысли, что Джаред действительно похож на щенка. Сейчас – на больного и расстроенного, обычно – на безмозглого и жизнерадостного. Ты его ногой по ребрам, а он отскулит свое, и давай опять хвостом размахивать да мокрым носом в руку тыкать. Жаль, что со временем у него это пройдет. Это почти у всех проходит. Вот получит еще пару десятков раз по морде - заматереет, ожесточится, научится продумывать свои действия на десять шагов вперед, перестанет доверять кому ни попадя и выплескивать свои эмоции где не надо. Превратится в хитрого и умного цепного пса, который мог бы стать идеальным спутником для Эклза с его планами и амбициями... Но никогда не станет. Потому что у этого придурка Дженсена не хватило ума вовремя разглядеть в нем имеющийся потенциал и набраться терпения, чтобы воспитать себе союзника и друга...
Но что бы там ни выросло из Падалеки - Броку всегда будет ближе этот несчастный страдающий щенок. Щенки – они вообще мало кого оставляют равнодушными. Вот только почему-то у одних они вызывают желание приласкать... а у других – пнуть.
Ладно, не время философствовать, когда Джаред в расстроенных чувствах. Гринпис не поймет.
Келли тяжело опустился рядом с Падалеки, едва не завалился назад и лишь в последний момент успел ухватить Джареда за плечо. Тот даже не пошевелился.
- Слышь, старик, - произнес Келли, восстановив равновесие. – Дверь была заперта, и больше ничего не пропало, верно? Ну так все проще простого – надо потолковать с горничной, она легко могла вместе с пылью прибрать и твою цацку. Доказать ты, конечно, хрен чего докажешь, да и добром она вряд ли... Эй, ты куда?..
Блядь, ну вот вроде не мелкий, а шустрый – с места такой старт взял, только дверь хлопнула, блин, ну прям как по мозгам шарахнул, придурок. Брок тяжело вздохнул и, с трудом поднявшись на ноги, отправился обеспечивать своему нервному другу поддержку с тыла. Ну... или откуда там положено поддерживать огнем артиллерии... По любому – не помешает. Спасибо, хоть ключ с собой не прихватил, идиот, а то потери кольцом могли бы и не ограничиться: райончик тот еще, только оставь незапертой дверь - растащат все, и глазом не моргнут.
Возня с замком заняла некоторое время, и когда Брок добрался до рецепции, сражение уже было в самом разгаре, хотя, похоже, слегка зашло в тупик. Джаред, перегнувшись через стойку, что-то яростно втолковывал слегка отстранившемуся от него пожилому консьержу, на лице которого недовольство мешалось с твердой решимостью не отступать ни на шаг – ничего не знаю, никого не видел, за сохранность денег и драгоценностей, не помещенных в сейф, персонал ответственности не несет. Все же у Падалеки есть еще одна потрясающая особенность – он понятия не имеет, как нужно добиваться от людей того, что ему нужно. Обаять, расположить к себе – это всегда пожалуйста, а вот надавить так, чтобы и мысли не возникло о сопротивлении...
- Слышь, мужик, - Келли отодвинул теряющего самообладание Джареда в сторону и выдохнул в лицо консьержа струйку дыма. – Мой друг слегка расстроен и, наверное, никак не может объяснить, что будет, если через пятнадцать минут здесь не появится та сучка, что сегодня заходила в сто тридцать второй. Не, никаких копов, мужик, ты че? Мы и сами свалим, лично я уже ваще не в форме и дико хочу спать. Но в твою следующую смену я вернусь сюда на машине, набитой канистрами с бензином, и спалю этот курятник на хрен, причем начну именно с твоего насеста, вдупляешь?
- Ке-ел... – тихо и предостерегающе. Бля, ну ладно бы сам был в состоянии хоть что-то сделать, нет, еще учить будет, чистоплюй чертов. Резкий удар локтем. Кажется, понял, по крайней мере – заткнулся.
- Ну так че, мужик?
Главное, самому верить в то, что сделаешь все, о чем говоришь – и тогда у твоего собеседника не останется другого выхода, кроме как тоже тебе поверить. Хватило одного честного взгляда глаза в глаза – и консьерж отвернулся к телефону. Брок самодовольно усмехнулся. Бля, он конечно с трудом переносит людей как вид, но при этом охренительно умеет общаться. Вот не будет его рядом – и что этот мудак делать будет?..
Невысокая темноволосая девушка появилась в помещении лобби минут через десять.
- Мисс!
Брок не удержался и заржал. Н-да, пожалуй, он тоже шарахнулся бы в сторону, если бы на него с порога налетело нечто похожее на расстроенного Падалеки. Молодец, Джей, это чистая победа. Теперь она вообще ни слова не скажет, просто физически не сможет.
- Консуэла не говорит по-английски, - рявкнул консьерж, бросаясь на выручку к перепуганной девушке.
Логично. Прежде чем вспомнить английский, будет не лишним выработать общую концепцию и согласовать показания.
- Джаред, - негромко позвал Брок, но Падалеки застыл на месте, напряженно прислушиваясь к торопливому разговору на испанском. Ладно, мы не гордые, подойдем сами...
Горничная что-то рассказывала, временами кидая на Джареда растерянные взгляды, консьерж хмурился и кивал, а Падалеки упорно делал вид, будто что-то понимает. Келли зевнул и, облокотившись на Джареда, сделал чисто символический глоток. Бля, и как он еще нигде не потерял эту долбаную бутылку – не иначе как прирос... Борьба со смехом потребовала мобилизации всех моральных качеств, и Брок едва не пропустил тот удивительный момент, когда Джаред неожиданно включился в беседу.
- Que amigo? – резко спросил он.
Горничная тут же осеклась на полуслове и испуганно моргнула.
- Señor, perdonen?
- Señorita, habéis dicho que esto era mi amigo.*
Вот тут Келли не выдержал и таки расхохотался, буквально сгибаясь пополам и рискуя расстаться не только с бутылкой, но и с тем, что уже выпил. Бля, ну Падалеки дает... Кто бы мог подумать, что он может связать по-испански что-нибудь сложнее и осмысленней hoy seré de arriba**, или как там еще можно обозначить свою позицию топа... Понятно, родиться в Сан-Антонио – это на всю жизнь... Та-ак, теперь погасить пожар веселья поможет только ром...
Между тем девушка, очевидно, все же заподозрила в Падалеки разумное существо и затараторила, обращаясь уже конкретно к нему и эмоционально жестикулируя.
- Что она говорит?
- Подожди, Кел.
Н-да, судя по напряженному лицу, Джаред с трудом следил за ходом ее мысли, хотя и очень старался. Сам Келли разобрал лишь «еl señor hermoso»***, и тут до него наконец-то дошло. Бля, ну как он мог забыть... Впрочем, для этого он и пил, чтобы забыться, разве нет?
- Джей, пошли отсюда, - с трудом выговорил Брок, дергая Джареда за рукав.
Горничная тут же замолчала.
- Сегодня здесь был Эклз, - добавил Келли и, снявшись с места, направился к выходу. Бля, похоже, надо сделать перерыв, ноги как не свои. – Прости. Я забыл.
Кажется, Падалеки не сильно обиделся. По крайней мере, когда прямо под ботинками Брока неожиданно вырос порожек, именно его руки подхватили, не давая упасть. Бля, ну а чьи еще?..
- Так ты понял? – все же уточнил Келли, перехватив хмурый взгляд Джареда. – Эклз был здесь, и, наверное, это он забрал...
- Знаешь, Кел... - негромко отозвался Падалеки. – До меня только сейчас дошло, насколько все это глупо. На самом деле не имеет уже никакого значения, кто взял кольцо. Ведь оно никогда не было моим. Так какая разница, где оно теперь...
В другой ситуации Брок, возможно, ему бы возразил... или согласился... короче, хоть как-нибудь прореагировал, но сейчас на это просто не было сил. Хотелось побыстрее добраться до дома и наконец-то лечь спать. Потому что если этого не сделать, он ляжет спать прямо там, где Джаред его отпустит.
-...Посиди здесь, ладно? Я только вещи заберу.
Бля, Падалеки что, запихнул его в чужую машину?.. Ах, да... Просто сиденье пассажирское. Кстати, а с чего он нажрался-то? Кажется, сегодня какая-то редкостная херня случилась, разве нет?.. Ну конечно – у Падалеки что-то спиздили... кольцо, что ли. Блядь, ну что за хуйня в голову лезет – он же не носит кольца. Разве что в сосках, гы... Так, о чем это он? А, точно, о херне. О херне и кольцах. Бля-я, вот накрыло-то... Еще в голову почему-то лезли кошки. Не иначе, чтобы с утра нассать во рту и смыться, ага. Кошки, да... Такие, с темно-русыми волосами и обаятельной улыбкой...
Черт. Ну вот надо было...
Лора, ты прости, ладно? На самом деле... Мы помним. И всегда будем. Просто сейчас... это слишком тяжело. За тебя, девочка, пусть там, где ты сейчас, тебе будет лучше, чем нам здесь!
Келли свернул крышку с бутылки, уронил, и тут же забыл об этом. Просто допить весь оставшийся ром одним глотком внезапно стало делом чести. И памяти.
__________
*- Какой друг?
- Прошу прощения?
- Вы сказали, это был мой друг.
** сегодня я сверху
*** красивый сеньор
***
Ночь показалась бесконечной. Даже не показалась – она такой и была. И Джаред абсолютно не был уверен, будто действительно хочет, чтобы рассвет когда-нибудь наступил.
Брок заливисто храпел в своей комнате – наверное, сейчас ему было хорошо и спокойно, хотя утро для него явно будет окрашено в куда более мрачные тона.
Кстати, надо будет завтра извиниться перед Пикардом за его пьяное выступление. Все равно придется вернуться в Hollywood Inn, блин, ну вот повезло же заморочиться до такой степени, чтобы увезти ключ... Выписываться из номера смысла нет – комната оплачена Дженсеном, кто знает, вдруг она ему еще пригодится... Эклза же черта с два поймешь – ведь кольцо ему зачем-то понадобилось? Хотя вся эта история очень сильно отдает самообманом – гораздо логичнее предположить, что печатку действительно прибрала горничная, а упоминание о том, как она поддалась на уговоры красивого и любезного друга сеньора, который утверждал, будто сеньор, возможно, ранен и не может сам открыть дверь... Блядь, да просто, если в номер заходил еще кто-то, кроме нее, доказать что либо вообще будет невозможно.
Впрочем, пока не наступило утро, можно еще немного погреть эту мысль у себя на груди, словно спящего котенка – Дженсен забрал кольцо, потому что хочет помнить о Джареде. Пусть даже никогда больше не будет носить на груди, а просто спрячет подальше... В конце концов, тот Джаред из две тысячи второго перед ним действительно ни в чем не виноват. Разве только, что вырос в такого идиота...
Падалеки свернулся в комок, чувствуя себя абсолютно несчастным. Если бы знать наверняка, что кольцо у Дженсена... С другой стороны – это даже лучше, ничего не знать. Не надеяться. Не помнить. Не думать.
Уже сегодня вечером он сядет в автобус до Сан-Антонио, решение принято, билеты забронированы. Чуть больше суток – и он дома. Самолетом, конечно, было бы проще и быстрее, но он слишком привык к настоящим дорогам, которые наматываются на колеса милями и действительно приносят покой. Это станет своего рода прощанием – он вряд ли когда-нибудь вновь поддастся искушению вольной жизни и сядет за руль, чтобы отправиться в неизвестность. Пора взрослеть. Его впечатлений и так хватит на десяток жизней простых обывателей, теперь можно и нужно остепениться. В гараже у Мюррея наверняка найдется для него местечко, а свободное время, наконец, можно будет посвятить своей давней мечте – настоящему большому роману о Холокосте, на идею о котором его натолкнули найденные много лет назад дневники деда, в свое время бежавшего в Штаты из оккупированной Польши. Материал уже почти собран, осталось только начать.
Может быть, они даже еще когда-нибудь встретятся. И, если захотят узнать друг друга – даже поговорят...
Слезы текли как-то сами собой, в этом не было никакого надрыва или особо ярких эмоций – просто сброс адреналина, ничего больше. Херня, будто мужчины не плачут. Все плачут, и это не постыдная слабость - это фи-зи-о-ло-гия. Блядь, ну хоть это заблуждение себе можно оставить, а?
В комнате становилось все светлее. Утро не волнует, хочешь ты его, или нет.
Джаред услышал из соседней комнаты громкий мученический стон и поднялся с кровати. На часах было без четверти девять. Заснуть ему так и не удалось, и теперь, несмотря на пробивающийся между задернутыми шторами солнечный свет, Падалеки не оставляло ощущение, что для него эта ночь все еще продолжается. И не факт, что когда-нибудь она закончится вообще.
***
- Данниль! Данниль, черт возьми, иди сюда!
- Папа?
- Ты видела?! Ему через пятнадцать минут с журналистами общаться, а у него морда, прости господи, как у последнего люмпена!..
- Зато смазливости поубавилось...
- Поогрызайся мне еще! Так, Данни, бери все, чем вы, бабы, в таких случаях пользуетесь, и приведи его в божеский вид.
- Хорошо, но...
- Без «но». Эклз, через двенадцать минут в правой кулисе, понятно?! И чтобы никакой самодеятельности!
- Я понял.
- Искренне надеюсь. Данни, я буду в зале.
- Хорошо. Дженсен, сядь сюда. Ох ничего себе... Можно один вопрос?
- Один.
- Кто тебя так?
- Морган.
-...Кто?
- Это уже второй вопрос. Харрис, правильнее было бы спросить, хочу ли я обсуждать эту тему, и я бы ответил «нет».
-...Все настолько плохо?
- Хуже некуда.
- Что случилось?
- Мне сообщили о смерти... друга.
- Не знала, что у тебя есть друзья.
- Когда-то были.
- Посмотри на меня. Ты опять бросил пить таблетки?..
- Они не помогают.
- О господи... Так, у меня тут где-то ксанакс завалялся...
- Лучше сходи в дом и принеси мне виски. Или что там у меня еще осталось.
- Дженсен, прошу тебя, хватит. Давай уедем, сегодня же, сразу после этого представления.
- Куда? В Баннинг? Класс, это именно то, что мне сейчас необходимо.
- К черту Баннинг. Куда-нибудь на побережье. Тебе надо отдохнуть.
- Надо.
- Так ты согласен?
- Да мне, если честно, плевать.
- Готово.
- Зеркало есть? Н-да, охренительно. Самое оно будет заявлять о своей гетеросексуальности с тоналкой на морде... Слышь, Харрис, а давай мне еще губы накрасим?
- Прекрати, Эклз. Ничего не заметно.
- Ладно. Спасибо.
- Дженсен. Это ведь не из-за чьей-то там смерти. Это... из-за того парня?
- Харрис, даже не начинай.
- Дженсен, я поверить не могу, что говорю это – но тебе не кажется, что ты совершаешь ошибку?
- Данниль, я не собираюсь это обсуждать.
- Послушай, хоть я и не могу сказать, что он произвел на меня неизгладимое впечатление, и он совершенно однозначно не из нашего круга, но если он тебе настолько необходим… В конце концов, ну пусть у тебя будет любовник, а не любовница, я как-нибудь переживу. По крайней мере, он тоже выглядел расстроенным, и...
- Данни. Ты встречалась с ним?
- Дженсен, я должна была...
- Когда?
- Дженсен, успокойся…
- До или после того, как на него напали? Ты имеешь к этому отношение?
- Господи, Дженс, ну как ты не понимаешь – это для твоего же...
- Как же вы меня заебали. Все. Со своими играми, тайнами, подковерной возней, блядь. Всё за спиной, всё исподтишка, и, разумеется, всё – во имя высшего блага... Не трогай меня. Мне пора.
- Дженни!..
- Дженсен. Меня зовут Дженсен. Кстати, чтобы ты знала – я ненавижу женские имена и собачьи клички.
***
- Эклз.
- Хартли, отвали.
- Эклз, две минуты. Тебе это будет интересно, поверь.
- Сильно сомневаюсь. Ладно, что?
- Эклз, я знаю, что вишу на волоске. Не сегодня - завтра Веллинг с Розенбаумом возьмутся за меня всерьез, и тогда мне конец. Эклз, ты же понимаешь, что ты следующий?
- Хартли, с паранойей – это не ко мне. Иди, закинься чем-нибудь, тебя ломает.
- Может, и так, но я знаю, о чем говорю. Ты же не думаешь, будто тебе все сойдет с рук? Пусть только немного уляжется вся эта шумиха вокруг твоего имени, и однажды ты проснешься с кокаином под кроватью и копами у изголовья! Ладно, дело не в этом. Эклз, мы должны играть в одной команде. Если мы объединимся, то сможем оказать сопротивление этим уродам, у нас есть младшие и определенный авторитет.
- Не интересно. Уйди с дороги.
- Ты не понимаешь, Эклз, ты ни хера не понимаешь... Согласен, у нас были разногласия, но сейчас многое изменилось. Ну хочешь, я прикончу этого сучонка, который тебя подставил? Тогда ты мне поверишь?
- Так это ты с ним... поработал?
- А, пустяки, не благодари. Друзья должны помогать друг другу, верно? Кстати, хочешь, я подскажу, как ты можешь вообще избавиться от этой сучки? Никакого риска, все по схеме. Помнишь последний выход? Мы тогда чуть заблудились на обратном пути, ну, занервничали, короче, и к нам под колеса угодила какая-то шлюха. У меня ее доки, а еще побрякушки, если ты подкинешь их этому гаденышу...
- Вы сбили женщину и ограбили ее?
- Блядь, Эклз, я ж говорю – обычная проблядь, ничего, Голливуд не обеднеет; одной мертвой шлюхой больше, одной меньше...
- Мертвой?..
- Эклз, да какое тебе дело до какой-то бляди! С каких пор ты так живо заинтересовался проблемами быдла?
-...Быдла?..
- Блядь, да называй, как хочешь! Ну, может доки, это перебор, но у нее была одна занятная побрякушка, думаю, она обязательно проходила по приметам в полицейских сводках... Сейчас... У тебя ведь еще остались выходы на того парня в LAPD? А, вот... Смотри, браслетик, между прочим,
