- Ну здравствуй, Джаред, - тихо произнес Дженсен.
Спокойное лицо, нечитаемый взгляд.
Падалеки понял, что не знает, что сказать. Все, что положено говорить в подобных случаях, на самом деле либо откровенная банальность... либо неправда.
- Привет, Дженс, - негромко отозвался он.
Единственное, что он ощущал сейчас, это неловкость. Интересно, сколько должно было пройти времени после их расставания, чтобы при встрече можно было просто обняться, не чувствуя себя сентиментальным идиотом, – месяц, два?.. Черт, это невероятно глупо – стоять и пытаться убедить себя, что ни капли не разочарован этой встречей, за которую готов был продать душу шесть лет назад. За каким хером он вообще поперся в это долбанное братство, знал ведь, что не сможет удержаться... Если бы он не столкнулся с Дженсеном случайно, стал бы его искать вполне осознанно, ему, видите ли, надо было убедиться, что он не ошибся. Убедился? А теперь попробуй хотя бы самому объяснить – на хера надо было это делать? Зачем было тревожить прошлое?.. До этого момента у Джареда были хотя бы его воспоминания, но теперь все светлые образы стремительно и безвозвратно исчезали в пустоте, сливаясь в единый черный фон. Словно фотокарточку в проявителе передержали. А в настоящем оставался этот почти незнакомый молодой человек в дорогом костюме, в глазах которого Джаред не видел ничего, кроме усталости и равнодушия.
Но, кажется, при плохой игре положено делать хорошую мину? Ладно, иногда идти напролом – это не самая плохая тактика; в конце концов, Эклз зачем-то притащил его в свою комнату, а не повел по кампусу. Падалеки подумал, что, возможно, им удастся переломить отчуждение, если они сумеют преодолеть стесненность первых минут и все же окажутся достаточно близко друг к другу в самом буквальном смысле, чтобы физическое влечение взяло вверх над правилами хорошего тона. Потому что, несмотря ни на что - Дженсен и сейчас самый красивый парень из всех, кого Джаред встречал в своей жизни. Пусть он только намекнет, что не против – и Джаред сделает все, чтобы новые ощущения стали лучше всех воспоминаний вместе взятых.
Падалеки демонстративно плюхнулся на кровать, закидывая ноги на спинку, и одобрительно изогнул бровь.
- Почетный траходром. Не скрипит? – он постарался произнести это непринужденно, но мысленно сам поморщился от того, насколько наигранно прозвучали его слова.
- У меня не было возможности как следует проверить, - ровно отозвался Дженсен, опускаясь в кресло, и резким движением ослабил узел галстука. – Моя невеста не слишком любит оставаться на ночь в доме братства.
Джаред коротко хохотнул, пытаясь скрыть растерянность.
- И кто из этих красавчиков твоя невеста? – ляпнул он.
Дженсен тяжело вздохнул. Его взгляд стал колючим, а следующие слова хлестнули, словно плеть:
- Какого черта с тобой произошло, Джаред? Ты выглядишь как шлюха.
Если Падалеки и растерялся, то лишь на миг. Да, немного неожиданно, но ему давно уже не семнадцать, а годы в дороге учат отвечать быстро – что на удар, что на оскорбление.
Он потянулся и насмешливо поинтересовался:
- Я тебя смущаю? Ну извини. Кстати, объясни мне - откуда парень, похожий на Джерри Фолуэлла, знает, как выглядят шлюхи? Ах да, наверное, вы с друзьями бываете в местах и покруче «Пьяной утки»...
Их взгляды встретились, и Дженсен тут же отвел глаза, но Джаред с тоской понял - это не победа. Казалось, Эклзу в самом деле было неприятно на него смотреть. Впервые за последние пять лет Падалеки почувствовал себя неуютно в том образе, который выбрал, казалось бы, раз и навсегда, и это не на шутку его разозлило. Он просто не мог не разозлиться.
- Я хочу помочь тебе, - глухо произнес Дженсен, глядя в сторону.
Джаред издевательски хохотнул.
- Ты бы охренительно помог мне, Эклз, если бы не бросил тогда без сознания. Надеюсь, ты не будешь делать вид, будто не понимаешь, о чем я?
Дженсен такой вид делать явно не собирался. Его губы сжались в тонкую линию.
- Тот, кто тебя ударил, будет наказан, - спокойно сообщил он.
Джаред не поверил своим ушам.
- За что? За то, что слишком хорошо выполнил приказ? – съязвил он.
- За то, что плохо слушал, - все тем же ровным голосом поправил его Дженсен. – Для своей тройки я выразился предельно ясно – максимум шума и никаких телесных повреждений. Это крайне полезный навык - быть как все, но при этом не подставляться.
Падалеки в голову пришла одна интересная мысль:
- А тебя не смущает, что этот парень, похоже, защищал тебя? Я ведь собирался тебе врезать.
Лицо Дженсена осталось невозмутимым.
- Даже если бы он увидел, как ты меня убиваешь – я не отменял свой приказ, а значит, он был обязан ему следовать.
- Это глупо, - не удержался Джаред.
- Это дисциплина, - отрезал Эклз.
Падалеки внезапно стало грустно. Грустно, потому что... черт, да просто потому, что все не так, все не правильно; словно свет, который вел его по жизни, внезапно оказался прожектором стремительно несущегося навстречу электропоезда.
Он понял, что чувствует себя всё более неловко, продолжая лежать на кровати, но еще хуже было бы прямо сейчас смущенно подобраться и сесть.
- Ты так спокойно мне обо всем рассказываешь? – спросил он просто для того, чтобы не молчать. – Не боишься, что я захочу поделиться твоим видением проблемы дисциплины в братстве с нашими читателями?
Ответ последовал незамедлительно.
- Не боюсь. Доказательств у тебя нет и не будет, а размещение в печатном издании недостоверной порочащей информации… Ну, ты в курсе. Так что - ничего не было, Джаред, пойми это.
Черт, почему-то сейчас собственное имя скребет по нервам, словно наждак. А раньше в устах Дженсена даже вечное «Падалеки» гладило бархатом... Джареду безумно захотелось никогда в жизни не приезжать в Лос-Анджелес.
Дженсен понял его молчание по-своему.
- Кстати, а где ты работаешь? – спросил он.
Интересно, что можно ответить на этот вопрос человеку, чей галстук стоит приблизительно столько же, сколько ты зарабатываешь за месяц, и не потерять при этом уважение к себе?
- Я внештатник в нескольких изданиях. А непосредственно здесь и сейчас я от Sans contrefaçon, впрочем, сомневаюсь, что тебе это о чем-либо говорит, - коротко ответил Джаред, закидывая руки за голову и устраиваясь поудобнее. К черту, зато он никогда не предавал сам себя. И тех, кто в него, возможно, верил.
- Образование?
Он что, издевается? Но Падалеки решил не ломаться, ему скрывать нечего.
- Дистанционно. Университет Миссури, факультет журналистики, - вздохнул он, закрывая глаза. Интересно, если не смотреть, удастся поверить, что ничего не происходит?
- Джаред?
Падалеки открыл глаза и мрачно посмотрел на Эклза.
- Я так понимаю, ты еще учишься? – невозмутимо продолжил Дженсен. – Ладно, это решаемо. Первое время ты можешь поработать у сестры Веллинга, у нее свой журнал. Это, конечно, пошлый и безвкусный глянец, но все же на порядок выше твоего Сан-как-то-там. Так ты сможешь даже не скрывать свою ориентацию, геи в мире моды – это нормально. Разумеется, тебе придется пересмотреть свой гардероб.
Джареду стало смешно.
- Ты что, пытаешься... подкупить меня? – небрежно поинтересовался он, стараясь не обращать внимания, как что-то болезненно сжалось в груди. Потому что подкупают тех, с кем не видят возможности договориться. Или просто не хотят тратить время на переговоры.
Дженсен ответил спокойным взглядом.
- Джаред, в этом нет необходимости, можешь мне поверить. Ты не представляешь никакой угрозы, впрочем, братьям об этом знать не обязательно. Я действительно хочу тебе помочь, можешь думать об этом что угодно. Пока у тебя нет образования, я не могу сделать для тебя большего, но потом...
Джаред не выдержал и рывком сел.
- Дженсен, объясни мне, что с тобой случилось? – резко спросил он, не отрывая от лица Эклза напряженного взгляда, отчаянно надеясь уловить хоть что-то знакомое. – Как получилось, что ты стал...
Он замялся, подыскивая слова.
- Кем? – тихо спросил Дженсен.
- Это ты мне скажи – кем, - в полном отчаянии выдохнул Джаред.
Несколько секунд тишины, казалось, растянулись на годы. А потом Падалеки понял, что все бесполезно. Потому что взгляд Эклза остался невозмутимым.
- Я просто стал собой, Джаред, - негромко пояснил он. – Тем, каким хотел, каким должен был стать. Я работал над этим с самого детства, помнишь, я говорил тебе, что не собираюсь быть моделью вечно? Теперь я наконец-то вплотную приблизился к тому, о чем всегда мечтал. Еще несколько лет, и меня ждет место партнера в юридической фирме, где я стажируюсь со второго курса.
- Если сейчас ты стал собой – то кем же был Блонди? – с трудом выговорил Джаред, неуверенный, что хочет знать ответ.
Впрочем – он должен.
Дженсен уголками губ обозначил улыбку, которая не коснулась глаз.
- Блонди был запутавшимся парнем, который в четырнадцать лет едва не рехнулся, когда узнал, что его обожаемый отец оставил семью из-за другого мужчины, и пошел не самым правильным путем в попытке это пережить, - тихо произнес он.
Вот как. Что ж, неожиданно, но... можно было догадаться.
- Так значит... и Джонатан... – горло предательски сдавило, но Дженсен понял.
- Именно. Тот, кого наши озабоченные одноклассники так лихо записали в мои любовники, был моим отцом, а Джонатан, к которому ты ревновал меня – тем самым мужчиной, из-за которого развалилась семья моих родителей.
Джаред почувствовал, что балансирует на грани пропасти. Он до боли сжал кулаки – и сделал шаг за край. Он давно уже разучился сомневаться, бросаясь в неизвестность.
- Зачем ты говоришь мне об этом?
Молчание.
- Джаред, я вижу, как ты смотришь на меня. Думаю, ты должен знать – все эти игры в гомосексуальность для меня в далеком прошлом. Я лишь хотел быть таким, как отец. Чтобы не потерять его. Чтобы он продолжал меня любить, видел во мне свое продолжение. А рядом просто не было никого, кто бы объяснил мне, что никакими ухищрениями невозможно удержать того, кто действительно желает уйти...
Джаред нервно рассмеялся.
- Это точно. Но... ты же... ты же не просто изображал из себя гея, ты... ты спал с мужчинами...
Дженсен усмехнулся.
- Степень моей развращенности была здорово преувеличена. И, кстати, - я никогда не говорил, будто мне это на самом деле нравилось. Женщины всегда привлекали меня гораздо больше.
Самое время встать и уйти, но нужно услышать все, до конца, чтобы потом навсегда вычеркнуть из памяти те две сентябрьские недели две тысячи второго.
- А как же... – голос все же сорвался. Слабак. Тряпка. Пидор.
- Ты был влюблен. Я просто дал тебе то, в чем ты нуждался.
Странное дело, боль, раскаленной иглой пронзившая голову от затылка ко лбу, слегка отрезвила. Джаред даже смог изобразить подобие улыбки. Теперь, глядя в пол, задать последний, абсолютно ненужный вопрос – и можно уходить.
- Выходит, для тебя это ничего не значило?
- Скажем так – сейчас это уже действительно ничего не значит. Прости.
Боль достигла своего пика и отпустила так же внезапно, как началась.
- …Ну что ж, спасибо за откровенность, - уже лучше, улыбка почти искренняя, удержать бы ее до порога. – Я пойду.
- Джаред, я серьезно насчет работы. Если надумаешь, вот, здесь мой номер...
- Не надо, Дженс. Прощай. Моя жизнь... знаешь, не такая уж она и плохая. Меня устраивает.
И закрыть за собой дверь – тихо. Аккуратно. Навсегда.
***
- Слушаю тебя, Эклз.
- С этим парнем никаких проблем не будет, думаю, он больше здесь не появится. А фонду не помешает немного раскошелиться.
- Ты уверен? У нас есть несколько штрафников, могу дать их тебе в помощь. Ты действительно считаешь, что с ним не надо потолковать за пределами университета?
- Веллинг, с каких пор тебе недостаточно моего слова?
- Ладно, не злись. Ты в порядке? Неважно выглядишь...
- Мигрень. Что ты от меня хотел?
- Если тебе необходим отдых...
- Я в порядке.
- Хорошо. Джейк Миллер. Из тройки Хартли.
- Что с ним?
- Пока - ничего.
- Ясно. Что он сделал?
- С каких пор тебе недостаточно моего слова, Эклз?
- Хм. Хорошо, я понял. Но если хочешь знать мое мнение – проблема не в нем.
- Я знаю твое мнение. И даже, пожалуй, в чем-то разделяю его... Но не раньше этой гребаной вечеринки, понял? Пусть все пройдет без осложнений, и тогда Хартли твой.
- Ок.
- Как Данни?
- Нормально.
- Мы опять потеряем тебя на весь уик-энд?
- Надеюсь.
- Хорошо, Эклз, иди пока. И, кстати... прими что-нибудь. Похоже, у тебя действительно чертовски болит голова.
- Это пройдет. Рано или поздно.
***
- Веллинг, ты в курсе, что Эклз показывал этому клоуну кампус из окна своей комнаты?
- И что?
- Ну... Это странно.
- Майкл, пока Эклз делает то, что он делает – мне абсолютно плевать, каким образом он добивается результата.
- Это недальновидно.
- Это нормально. Оставь его в покое, Майкл. Ты что, не видишь, что он в последнее время на взводе? Если Эклз сорвется...
- Надо просто не дать ему такой возможности.
- Не торопись. Пока что он нужен. Разберется с Хартли... А там посмотрим.
***
Джаред сам не понял, как добрался до редакции. Он действовал автоматически, но, кажется, вполне адекватно – аккуратно запер машину, и даже посмотрел по сторонам, перебегая дорогу.
Он не знал, за каким чертом вообще приперся сюда. Он не нуждался ни в советах, ни в сочувствии, и совершенно не хотел ни с кем разговаривать. Единственное, о чем он мечтал – попасть в квартиру с работающим кондиционером и проспать минимум сутки. Или впасть в кому. Или тупо сдохнуть – от стыда и ненависти к самому себе.
Но ноги уже сами несли его на второй этаж, к кабинету Моргана. Джаред на ходу мрачно отвечал на приветствия коллег и даже не пытался представить, о чем собирается говорить с Джеффом.
- У себя? – коротко спросил он у Карлы и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
Морган разговаривал по телефону. Он недовольно посмотрел в сторону открывшейся двери, но при виде Джареда раздражение тут же сменилось веселым удивлением.
- Перезвоню, - бросил он в трубку и смерил своего сотрудника оценивающим взглядом.
- Джей, ты всерьез считаешь, что выглядишь гетеросексуально? – скептически поинтересовался он.
Джаред упал в кресло и, не глядя на Джеффри, тихо произнес:
- Да похуй мне, как я выгляжу. Впрочем, я в курсе. Как шлюха, мне сказали.
Морган моментально стал серьезным.
- Мальчик мой, что случилось? – негромко спросил он, и от искренней тревоги в его голосе у Джареда защемило в груди.
- Морган, у тебя так бывало, чтобы все, чем ты жил, в один-единственный гребаный момент взяло и похерилось? – вырвалось у Падалеки почти помимо воли.
- Однажды, - осторожно ответил Морган, откидываясь на спинку стула.
В другой ситуации Джаред сразу понял бы, о чем говорит главный редактор, и свернул тему, ну, или хотя бы извинился; но сейчас Падалеки уже чувствовал, как изнутри подкатывает волна горечи и боли. Это было как подступающая тошнота – пока не избавишься от всего, что отравляет, остановиться не сможешь.
- Вот и я теперь могу так же сказать, - пробормотал Джаред и поднял глаза на Джеффри. Тот смотрел внимательно и серьезно, и Падалеки решился.
- Я ведь никогда не рассказывал тебе, как меня угораздило заделаться педиком, - криво усмехнулся он. – Мне было семнадцать...
Джаред удивился, когда понял, что история о том, как зеленоглазый красавчик перевернул его жизнь, оказалась на редкость короткой и скучной. А ведь, пожалуй, так оно и было. А уж финал, с этим заявлением Эклза о собственной гетеросексуальности, вообще превратил все в фарс. Как выяснилось, это очень паршиво – внезапно обнаружить, что вся твоя жизнь - глупый фарс.
- Самое ужасное, Джефф, что я... черт, понимаешь, я ведь реально поверил во все. Не в слова, нет. В него самого, в Блонди. В то, каким он был. Блядь, как же все глупо...
Джаред уперся локтями в колени и запустил руки в волосы.
- Потому что на самом деле не было никогда никакого Блонди, - глухо добавил он. – Знаешь, Джефф... Сейчас мне кажется, что лучше бы он умер. - Падалеки поднял голову. - Тогда у меня хотя бы осталось мое прошлое, и память о самом замечательном человеке, которого я когда-либо знал. А теперь у меня нет ничего.
- Не говори так, - тихо отозвался Морган. – Никакие события сегодняшнего дня не в состоянии перечеркнуть то, что было, ни плохое, ни хорошее. А смерть – это единственное, после чего заканчивается действительно все. Не торопись. Все еще может измениться.
Джаред горько рассмеялся.
- Все и так изменилось слишком основательно, спасибо, с меня хватит. Блядь, Чад был прав – он просто сделал меня пидором и свалил. Охуеть, как же мне повезло-то, а? Ведь мог благополучно остаться натуралом, вон, Блонди же смог...
Падалеки закатился от смеха. В воздухе запахло приближающейся истерикой.
- Джей, не говори ерунды. - Джеффри посмотрел на него исподлобья, нервно постукивая пальцами по столешнице. – Ты просто слишком зол и обижен, чтобы рассуждать здраво. Невозможно по собственной воле стать геем или вновь переметнуться к гетеросексуалам. Я знаю, о чем говорю.
- Бля, да что ты знаешь? – Слезы в глазах – это ведь от смеха, верно? – Ты – натурал и бабник, что ты вообще можешь знать о геях?!!
Джаред почти выкрикнул это прямо в лицо Моргану и осекся, потому что наконец-то вспомнил. У Джефа были все основания постараться узнать о геях столько, сколько возможно. Когда о своей ориентации ему сообщил единственный сын.
- Джефф, - виновато выдохнул Джаред, но тот остановил его движением руки.
- Когда погиб Майкл, - спокойно начал Джеффри, и Падалеки остро захотелось двинуть самому себе по морде, – жизнь потеряла смысл не только для меня и его матери. У него был друг. Бойфренд. Они встречались со старших классов. Калеб всегда был хорошим, спокойным мальчиком, и он был искренне привязан к моему сыну. Так вот, когда Майкла не стало, он словно сошел с ума – алкоголь, случайные парни... Я видел, что он гибнет, не в силах пережить свою потерю, и готов был на все, лишь бы помочь ему. Я был готов даже занять место своего сына. Калеб в подростковом возрасте был неравнодушен ко мне, я прекрасно об этом знал, и я надеялся, что, возможно, смогу... Но не смог. Физически не смог переступить через себя. Даже ради Майкла. Поэтому не надо говорить мне о том, что геем можно «сделать». Потому что, если это так, я никогда не прощу себе смерти любимого человека моего сына.
Джаред сидел, потупившись. Поднять глаза и посмотреть в лицо Моргану он физически не мог.
- Что с ним случилось? – тихо спросил он.
- Не важно, Джей. Он умер. Собственно, к чему я. Джаред, тебе сейчас больно, но это пройдет. В конечном счете, все проходит. Только смерть бывает навсегда. Поэтому не спеши разбрасываться громкими словами. Готов поспорить, ты просто еще никого никогда не терял по-настоящему. И не торопись отрекаться от своего прошлого, иногда прошлое – это то единственное, что у нас остается.
Падалеки подавленно промолчал.
- Ладно, что у нас с UCLA? – все так же спокойно спросил Морган, и Джаред с облегчением понял, что сейчас действительно лучше поговорить о работе.
Он не стал ни о чем расспрашивать Моргана, просто больше не видел в этом смысла. Черт с ним, с университетом и Дельтой Тау. Он и так уже узнал значительно больше, чем хотел; все же утверждение о том, что количество знаний напрямую коррелирует с количеством скорби, придумал кто-то охренительно умный.
Поэтому Падалеки просто изложил свои наблюдения, не вдаваясь в подробности, и поздравил самого себя с тем, что, выкладывая Джеффу свою грустную историю, умудрился не упомянуть о погроме.
- Значит, все спокойно? – задумчиво выговорил Морган, но Джаред готов был поклясться – главный редактор не на шутку расстроен.
В голове вяло шевельнулась мысль о том, что интересно было бы узнать - почему, но Джаред тут же затолкал ее обратно в тот угол сознания, откуда она так несвоевременно вылезла. Ничего ему уже не интересно. Он уезжает. Сдаст статью и сразу уедет. В конце концов, сколько можно жить в квартире с неработающим кондиционером; в мотеле и то будет более комфортно.
- Хорошо, Джей, - подвел итог своих размышлений Морган. – Черновой вариант жду от тебя в четверг.
Джаред едва удержался от возмущенного «охуеть!».
- Джефф, насколько я помню, срок был до конца месяца, – выдавил он, честно стараясь быть корректным.
Морган посмотрел на него спокойно и доброжелательно, словно врач на капризничающего больного.
- И не забудь завизировать интервью, - добавил он. – А то потом эти уроды на говно изойдут, доказывая, что ты все не так понял.
- Джефф! – обиженно воскликнул Джаред.
- Падалеки, - Морган вздохнул. – Поверь старому больному человеку с обширным жизненным опытом – когда по жизни тебя накрывает какой-нибудь конкретной хренью, самый лучший выход – с головой уйти в то, что у тебя получается делать. У тебя получается писать, вот и пиши.
Джаред как-то сразу остыл, интуитивно почувствовав, что Джеффри прав.
- Ок, - вздохнул он. – Ладно, если что, я на трубе.
- Джей. - Голос Моргана остановил его уже на пороге.
- Ну? – буркнул Джаред через плечо.
- Позволь дать тебе последний совет. Напейся. Один раз, но так, чтобы всерьез. Это поможет, поверь.
- Да уж, - проворчал Джаред, делая шаг за порог. – Это всегда помогает.
***
Джаред искренне хотел последовать совету Моргана сразу, но еще не было и четырех пополудни, а начинать пить раньше шести Падалеки просто не любил. Он было решил вернуться домой и пару часов поработать, прежде чем пуститься во все тяжкие, но вместо этого, неожиданно для самого себя, поехал на Венис Бич и около полутора часов просто сидел в тени вышки спасателей, бездумно глядя на волны и бычкуя сигареты в белый песок. Возможно, он просидел бы и дольше, но сверху спустилась девушка в красном купальнике и разразилась гневной тирадой, заметив его импровизированную пепельницу. Падалеки молча встал и ушел, зачерпывая туфлями песок.
Над Городом Ангелов дрожало пыльное марево. Солнце терялось в небоскребах. Стрелки часов на ратуше миновали шесть.
***
Брок оторвался от подушки и приподнял голову, когда в прихожей раздался грохот, и недовольный голос Джареда с чувством помянул блядские копыта.
Келли перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой, понимая, что это не поможет.
- М-морган, с-сука… - раздалось из темноты, а секунду спустя благоухающий джином Падалеки рухнул рядом с Броком. Тот подвинулся и со вздохом поинтересовался, не открывая глаз:
- Ты че, бухал с редактором?
- Ни хуя. Он сука. Напейся, бля, грит… И ни хуя, - туманно пояснил Джаред, дергаясь в тщетных попытках носком одной туфли снять другую.
- Падалеки, ну ты уже вообще охамел, - проворчал Брок, с тоской понимая, что если он не вмешается, процесс раздевания затянется надолго. Он встал, снял с Падалеки ботинки, майку, стащил с него джинсы и с чувством выполненного долга улегся вновь.
- Ты помнишь Блонди? – спросил Джаред спустя минуту.
Задремавший было Брок открыл глаза. Помнить Блонди он не мог по определению, но иногда ему казалось, что он прекрасно знает этого парня. По крайней мере, знает достаточно для того, чтобы его не любить.
Пьяный смешок.
- А ведь он здесь, Кел, в ЭлЭй. И эта белобрысая сучка больше не гей, прикинь? Он теперь натура-ал… Мужики ему больше не катят, он теперь баб ебет… С-сука. А может, он мне все напиздил, слышь, Кел? Может, это потому, что у меня т-такого галстука нет? Бля, Кел, мне надо было спиздить у него галстук, мы бы с тобой новый кондер купили…
Джаред рассмеялся, откатился в сторону и чуть не упал с кровати, но тут же придвинулся обратно к Келли, заглядывая ему в лицо пьяными мутными глазами.
- Бля, Кел, вот ты мне скажи… Ну почему? Почему я тогда так ошибся? И почему ты – не он? Бля, Кел, я такой дебил…
Брок приобнял Падалеки, тот уткнулся лицом ему в плечо и затих.
Келли подумал, что сам дорого бы отдал за возможность узнать ответ на последний вопрос Джареда.
- Ненавижу. – Глухо и очень четко раздалось еще спустя пару минут. – Я ненавижу эту тварь… Я, на хуй, уничтожу эту лживую блядь.
Брок вздохнул еще раз, потому что пьяные откровения Падалеки обычно заканчивались совсем другим. Подождем.
Еще несколько минут, и горячие губы влажно коснулись плеча Келли, обжигая страстным и тоскливым шепотом:
- Дженс, сука… Не уходи…
И Брок подумал, что раз уж он промолчал, когда в их первый настоящий раз Джаред назвал его чужим именем… Какой смысл возмущаться теперь.
***
Джаред проснулся около семи утра от жуткого сушняка. Так, он опять в постели Брока. Раздетый, но в боксерах. Значит, его раздевал Келли. И, скорее всего, ничего не было. Ну, кроме адского перепития… А если Падалеки повезет, Брок вполне может оказаться дома и не дать другу умереть от жажды.
- Кел… - просипел Джаред, откашлялся и крикнул громко, с совершенно неподдельным страданием в голосе: - Кел!
- Как самочувствие? – невозмутимо поинтересовался с порога комнаты уже полностью одетый Брок.
- Абсолютный пиздец, - признал Джаред и жалобно попросил: - Келли, вода есть?
- Полный водопровод, - усмехнулся тот.
- Бля, ну не будь жопой… Принеси, а?
- Падалеки, я с тебя деньги буду брать за обслуживание, - покачал головой Брок и ушел. Джаред очень надеялся, что на кухню.
Он вновь опустился на подушку и попытался проанализировать свои воспоминания. Похоже, ничего запредельно страшного он не натворил, ни с кем не подрался и, видимо, даже никого не трахнул. Черт, кажется, он стареет. В следующий раз надо будет оторваться с настоящим размахом, чтобы потом вспоминать и ужасаться. Потому что пьянка, после которой не стыдно, на самом деле и не пьянка вовсе, а так - времяпрепровождение.
Надо сказать, в действительности проблем с алкоголем у Падалеки не было. Употреблял он крайне редко, причем по очень простой причине – пить в меру он не любил, а возможность выпить как следует предоставлялась нечасто, поскольку Джаред постоянно был за рулем. Впрочем, сложившаяся ситуация его не напрягала, в обычной жизни он спокойно довольствовался минералкой, ну а когда выпадал случай отжечь, старался воспользоваться ситуацией и оторваться по полной. Вот только в этот раз повод был так себе… Джаред вспомнил вчерашнюю встречу с Эклзом, и настроение испортилось окончательно.
- Держи, придурок.
…С другой стороны, если что и могло сейчас поправить ситуацию, так это запотевшая бутылка ледяной воды. Все мысли о Дженсене моментально вылетели из головы, стоило Джареду припасть губами к горлышку и полностью отдаться оргазмическим ощущениям похмельного утоления жажды.
- Брок, ты святой, - искренне выдохнул он, глядя на Келли с умилением и благодарностью.
Тот фыркнул.
- Это точно. Только святой сможет прожить с тобой под одной крышей столько времени, и не прибить к чертовой матери, - заявил он, присаживаясь на край кровати и углубляясь в изучение содержимого стоящей на полу сумки, которую он обычно брал с собой в университет.
Джаред подумал, что действительно ни с кем не жил так долго. И что сейчас они обитают совместно даже более продолжительное время, чем когда на полном серьезе считали себя парой… Черт, это не может вообще ничего не значить. И он в который раз задал себе вопрос – может, хватит гоняться за призраками прошлого? Что, если счастье гораздо ближе, стоит только протянуть руку?..
Словно желая получить подтверждение своим мыслям, Джаред вытянул руку и провел костяшками пальцев по спине Келли. Тот напрягся, и Падалеки с запоздалым раскаянием понял, что уже очень давно не позволял себе хотя бы намека на ласку. Даже когда они занимались сексом.
- Брок, я… - начал Джаред, но Келли перебил его, причем голос прозвучал нарочито небрежно:
- А кстати, что ты там вчера пытался рассказать мне о Блонди?
Джаред со вздохом убрал руку. Вот так, одно упоминание этого имени, и всё очарование момента безвозвратно утрачено.
- Можно подумать, я помню, что я тебе плел, - проворчал Падалеки, отворачиваясь к Келли спиной.
- Он действительно в ЭлЭй?
Запираться было глупо, тем более что Джаред действительно не помнил, что успел рассказать.
- Бери больше, кидай дальше, - буркнул он. – Эклз не просто в ЭлЭй, он учится в UCLA и состоит в Дельта Тау.
Брок присвистнул.
- Не слабо.
- Вот и я о том же. А еще он больше не гей, и, как утверждает, никогда геем не был.
Падалеки закрыл глаза и попытался понять, что чувствует. Странно, сегодня эта новость уже не казалось чем-то запредельно шокирующим и неприятным. В самом деле, что за трагедия? Их пути разошлись еще шесть лет назад, какое ему дело теперь, чем живет парень, которого, как выясняется, он и не знал толком?
- Прикольно, - лаконично отозвался Брок, и на этом, к огромному облегчению Джареда, тема Блонди была исчерпана.
Падалеки вновь задремал, но Келли разбудил его перед самым уходом и сообщил, что в три придет хозяин со специалистом по ремонту кондиционеров, а значит, Джареду желательно своевременно убраться из дома и погулять пару часиков, пока они не закончат. Падалеки согласно промычал, мол - без проблем, и опять погрузился в сон.
***
Окончательно Джаред проснулся около полудня. Сходил в душ, дотащился до кухни, понял, что есть не может, несмотря на то, что накануне Брок не поленился пополнить запасы продовольствия, и с чашкой крепкого кофе сел за ноутбук. Голова раскалывалась. Работа категорически не клеилась. Тон статьи, вместо спокойного и доброжелательного, получался откровенно злобным и язвительным, за красивыми словами о толерантности и равноправии проглядывала ехидная насмешка, а благостные описания кампуса выглядели явным глумлением. Падалеки плюнул и, взяв диктофон, стал набивать интервью ректора и декана, решив попозже съездить в UCLA и завизировать эти откровения.
В половину первого о себе дал знать главный редактор.
- Звонишь узнать, достаточно ли тщательно я выполнил твое распоряжение? – поинтересовался Джаред, увидев, чей номер определился на экране телефона.
- В смысле? – не понял Морган.
- В прямом. Джефф, я вчера нажрался, как свинья, поэтому даже не проси, в редакцию я не потащусь, - некоторые вопросы с Морганом следовало прояснять сразу.
Тот недоверчиво хмыкнул.
- Для страдающего от последствий перепоя человека у тебя слишком бодрый голос, - заметил он, и по тону Джаред понял, что Морган улыбается.
- Держусь из последних сил, - отозвался Падалеки. – Так что ты хотел?
Морган смущенно кашлянул. Джаред напрягся.
- Что? – еще раз повторил он.
- Джей, тебя тут спрашивает какой-то парень из UCLA, - негромко сообщил Джеффри и замолчал, ожидая реакции Падалеки.
В груди словно что-то оборвалось.
- Какой… парень? – тихо спросил Джаред, проклиная себя за эту глупую, неоправданную слабость.
- Он представился мистером Розенбаумом. Ты его знаешь?
Падалеки захотелось рассмеяться, потому что разочарование отозвалось в душе почти физической болью.
- Первый раз слышу.
- Он сказал, что ты вчера был у них, и что ему необходимо с тобой поговорить. Когда узнал, что в редакции тебя нет, он попросил твой домашний адрес.
Джаред задумался.
- Морган, ты будешь смеяться, но я понятия не имею, кто это, - наконец был вынужден признать Падалеки, а потом у него зародилась идея: - Ты можешь его описать?
- Разумеется, он… Черт, Джаред, - в голосе Моргана послышалось искреннее удивление. – Я не могу. Просто не знаю, что можно сказать, он какой-то… никакой. Только вот глаза… и взгляд. Словно он имеет право смотреть так, как смотрит.
Понятно. На самом деле, более исчерпывающе описать второго парня, который вместе с темноволосым красавчиком встретил Джареда в доме братства, было бы сложно.
- Я знаю, кто это, - решительно произнес Падалеки. – Так что, ты говоришь, он хочет?
- Твой адрес. Джей, думаю, ты можешь просто назначить время и место, ну, если ты считаешь нужным…
Джаред усмехнулся.
- Да ладно тебе, Джефф. Я не секретный агент, чтобы соблюдать такую конспирацию, да и, если честно, мне лень куда-то тащиться, я реально хреново себя чувствую. Просто скажи ему, что это не мой дом, что я обитаю здесь временно… Ну, на всякий случай. И пусть приходит, если засвербило. Так и быть, я его приму.
Морган усмехнулся, однако Джаред понял, что Джеффу все равно не слишком нравится эта ситуация.
- Дело твое, Джей, но этот парень показался мне на редкость неприятным типом, - честно признался он.
- Мне тоже, Джефф, - не стал скрывать Джаред. – Но, всё-таки, мне безумно интересно, зачем я ему понадобился. Пусть приходит, я просто буду осторожен. Да, кстати, скажи, что без четверти три я уйду в любом случае.
- Надеешься полностью выздороветь к этому времени? – хмыкнул Морган.
Джаред вздохнул.
- Нет. Но буду вынужден пожертвовать собой, - сообщил он. – Хотя, если честно, с удовольствием пожертвовал бы кем-нибудь другим…
Джаред сам не понял, почему в этот момент явственно увидел перед собой зеленые глаза и высокомерную улыбку Дженсена.
***
Майкл Розенбаум нарисовался на пороге квартиры Келли ровно через сорок минут после того, как Джаред повесил трубку. Безукоризненно одетый и благоухающий дорогим парфюмом. Похмелье Джареда, казалось, вышло на новый виток, когда он увидел эту ослепительную белозубую улыбку; по крайней мере, у него внезапно разболелась голова. Или все дело в одеколоне? - Мистер Падалеки, - вежливо кивнул Розенбаум, спокойно обогнул застывшего столбом Джареда и направился в гостиную, с любопытством осматриваясь на ходу. – Благодарю вас, что сочли возможным уделить мне четверть часа своего времени, не думаю, что буду злоупотреблять вашим гостеприимством дольше.
Падалеки почувствовал, что его подташнивает. Черт, если Эклзу, в самом деле, комфортно в обществе таких зануд… Вот пусть там и остается, это уже само по себе достаточное наказание.
- Слушаю, - буркнул Джаред, опускаясь на диван перед ноутбуком и на всякий случай пододвигая ближе к себе чашку с остывшим кофе.
Майкл быстро оглядел комнату в поисках места, куда можно присесть, и, брезгливо спихнув со стула джинсы Келли, расположился напротив Падалеки.
- Не сочтите за труд удовлетворить мое любопытство: что, спертый воздух и жара способствуют творческой деятельности? - любезно поинтересовался он, и Джаред понял, что больше всего на свете сейчас ему хочется сломать этому самодовольному ублюдку нос.
- Вы себе не представляете, насколько, - все же выдавил из себя он, буравя гостя ненавидящим взглядом.
- Ну, будем считать, что о погоде мы поговорили, - еще более ослепительно улыбнулся Майкл, и его взгляд неожиданно стал серьезным. – Надеюсь, вы не будете возражать, если мы перейдем к делу.
- Я весь - внимание, - процедил сквозь зубы Джаред.
И следующий вопрос его действительно озадачил.
- Что вы думаете о мистере Эклзе?
Падалеки почувствовал, что выдает свое удивление выражением лица, и попытался взять себя в руки.
- Почему я вообще должен о нем что-то думать? – спросил он, и тут же понял, что прокололся. Надо было хотя бы ради приличия спросить, кто это.
Судя по глазам, Розенбаум не оставил этот промах без внимания, но заостряться на нем не стал.
- Попробую немного перефразировать свой вопрос. Мистер Падалеки, насколько я знаю, бытует мнение, что вы, гомосексуалы, в состоянии вычислять представителей своей ориентации едва ли не с первого взгляда. Надеюсь, вы простите меня, если я спрошу прямо – как по вашему, мистер Эклз гей?
Джаред невесело усмехнулся. Казалось бы – вот он, прекрасный шанс поквитаться за все, за все свои обманутые надежды и поруганные воспоминания… Но вместо этого почему-то противно засосало под ложечкой, и грудь сдавило от непрошенного, глупого сочувствия. Эх, Блонди - Блонди… Неужели несколько лет красивой жизни так надежно затмили твой разум, что ты перестал разбираться в людях?..
- Понятия не имею, - жестко ответил Джаред, понимая, что, начни он все отрицать, это лишь заставит Майкла усомниться в его искренности. – Мы говорили о делах. А способность геев вычислять себе подобных, едва окинув взглядом - не более чем городская легенда.
Розенбаум, если и был разочарован, то никак этого не показал.
- Хорошо, - легко согласился он. – Но, скажите честно, он вам понравился?
Вот теперь Джаред рассмеялся вполне искренне.
- Мистер Эклз очень красивый мужчина, я гей, так что да, несомненно.
- А вы ему? – быстрый, внимательный взгляд.
- Мистер Эклз прекрасно владеет собой, - уже откровенно ерничая, отозвался Джаред. – Так что я нахожусь в растрепанных чувствах по этому поводу не меньше вашего. Откровенность за откровенность, мистер Розенбаум, – это разбивает мне сердце, но мне не показалось, будто мистер Эклз заинтересовался мной.
На губах Майкла заиграла легкая полуулыбка, которая, если честно, очень не понравилась Джареду.
- Полагаю, это
