Западничество и славянофильство

Западники и с лавянофилы

Славянофильство и западничество как направления возникли в 20—40-х гг. XIX в. формировались на единой основе, состоящей в поиске глобальных законов исторического развития, критически оценивали крепостничество и дистанцировались от власти. Однако они расходились в понимании исторического процесса, его целей, конкретных путей. Славянофилы стояли на почве религиоз­ной философии, западники — разделяли основополагающие идеи западноевропейской рационалистической традиции.

Западники (А.И. Герцен, К.Д. Кавелин, Н.В. Станкевич, Н.П. Огарев, П.В. Анненков, В.Г. Белинский, И.С. Тургенев и др.) сознательно вы­бирали для России европейскую модель развития. Они считали, что развитие Рос­сии необходимо рассматривать в контексте развития общечеловеческой цивилизации, передовым рубежом которой является Западная Европа, где наиболее полно и успешно осуществляются принципы прогресса и свободы. Российская история, считали западники, — это история пре­одоления отсталости от европейского Запада, которая началась со вре­мени Петра Великого. Задача России состоит в скорейшем изживании патриархальщины, косности и азиатчины, в частности общинности.

Славянофилы (Л.С. Хомяков, братья И. В. и П.В. Киреев­ские, братья К. С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин) идеализировали допетровскую Русь и выступали за возврат к патриархальному состоя­нию, исключалось наличие общечеловеческого развития и признавалась самобытность жизни каждого народа или со­общества близких народов. Они считали, что преобразования Петра I нанесли удар по российской самобытности. У России, согласно сла­вянофилам, собственный путь развития, не нуждающийся в интегра­ции в европейскую систему. Особый путь России предопределен кол­лективистским, а не индивидуалистским началом русского народа, его соборностью, общинным характером деревенской жизни, артельностью ремесленников, а также тем православием, которое выработал русский народ.

Неприятие Европы - основа объединения славянофилов. По мнению сла­вянофилов, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, а также помочь Ев­ропе в разрешении ее внутренних и внешних политических про­блем в соответствии с христианскими принципами. Славянофилы считали, что жизнь в России строится по «правде внутренней», тогда как у европейцев по «правде внешней», т.е. по нормам писаного права. В то же время отношение к Западу не у всех славянофилов было одинаковым.

Во второй половины XIX в. славянофилы неожиданно отошли от ряда своих коренных взглядов, «возненавиде­ли» европейский путь развития и обратились к идеалам Средневековья Русского государства. Почвенники-славянофилы исходили из патриархального строя жизни, руководствовались утопическими, оторванными от российской действительности представлениями и мало уделяли внимания социальному и экономическому развитию России, а западники недостаточно осознавали национально-госу­дарственные интересы и особенности народов России, без учета которых страна не может успешно модернизироваться.

Концепция русского глобализма B.C. Соловьева

В Соловьев развивал глобалистский подход в анализе понятия «русская идея», что позволяло ему избежать крайностей в своих суждениях. Стремился к познанию «русской идеи» в контексте трех «мировых идей», которые выделил Достоевский: «идея католицизма», «старого протестантизма» и «рус­ская идея». Соловьев понимал, что идеи изоляционизма далеки от ре­альной истории России. Он говорил, что если бы новгородцы в IX в. придерживались антиевропейских или любых изоляционистских идей, то не было бы Российского государства. Если бы изоляцио­нистские идеи разделял Владимир Киевский, то Русь не стала бы христианской. И если бы Петр Первый не проводил западнически ориентированых преобразований, то не было бы теперешней Рос­сии и ее культуры.

2. У основоположников евразийства — Николая Сергеевича Трубецкого и Петра Николаевича Савицкого было немало последователей, разработчиков их идей. Но только в конце 60—70-х годах XX в. разрозненное течение евразийцев разных направлений получило новый мощный интеллектуальный толчок, сформировавшись в качественно иное течение — неоевразийство.
Связано это течение с именем историка, этнографа, географа Льва Николаевича Гумилева (1912 —1992), его идеей евразийской пассионарности. По мнению Гумилева, великороссы представляют особый этнос, сложившийся на основе тюркско-славянского слияния. Этот сплав этносов мог образоваться как симбиоз, порожденный специфическим сочетанием Леса и Степи. Согласно доктрине этого учения, России отводится ключевая позиция на карте мира, причем на центральной оси располагаются Сибирь и индийский субконтитент, а не как обычно - Западная Европа, от севера Швеции до юга Италии.
Сейчас идеи неоевразийства развивает философ Александр Дугин. В его видении, с геостратегической точки зрения Россия отождествляется с самой Евразией, совпадает с геополитическим понятием, Heartland или, по Макиндеру, «Географической Осью Истории». Она объединяет евразийский Запад и евразийский Восток, являясь самостоятельным, особым геополитическим организмом — ни Востоком, ни Западом — со своей особой культурой «Срединной Империи».
Согласно взглядам Дугина, основной принцип евразийства «почва над кровью»- географический принцип преобладает над этническим. Утверждая, что объединение Евразии начнется с культурного возрождения России, Дугин является убежденным сторонником сближения последней с Германией и Японией как двумя важнейшими форпостами евразийской цивилизации на Западе и Востоке континента. С его точки зрения, создание геополитической оси Германия-Россия-Япония (идея основателя геополитики К.Хаусхофера) способно обеспечить в перспективе победу «ордена евразийцев» над орденом атлантистов, основной ударной силой которого являются США. Несмотря на все гонения со стороны «атлантистов», несмотря на эффективность их стратегии, несмотря на засилье агентов атлантического ордена в континентальной политике, культуре и промышленности, процесс освобождения Евразии от экспансии атлантистов неизбежен, считает А.Дугин.
В контексте нынешней сложной социально-политической ситуации в России возникает проблема возможности использования евразийских идей представителями различных политических движений. Таким образом, это становится вопросом не только политической теории, но и политологической практики, проблемой применения евразийских (или подобных евразийству) концепций в современном политическом процессе. Можно сказать, что отдельные положения евразийства берутся на вооружение самыми различными политическими и общественными движениями. Используются некоторые положения, взятые из евразийства и приспособленные к нынешней политической реальности политическими лидерами: например, идея «евразийского союза» в изложении президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, а также президента Татарстана Минтимера Шаймиева и др.
В настоящее время Россия столкнулась с необходимостью выработки собственной внешнеполитической доктрины, предполагающей поиск, в том числе новых, нетрадиционных партнеров для экономического и культурного сотрудничества. Остро стоит перед Россией также проблема разрешения межэтнических и межконфессиональных противоречий и, особенно, локальных военных конфликтов. Все это повышает интерес различных аналитических центров к различным нетрадиционным вариантам решения указанных острых проблем.
Можно предположить, что евразийство останется актуальным для России при любой социально-политической ситуации, поскольку актуальной становится проблема геополитической судьбы постсоветского евразийского пространства. Использование некоторых положений экономической программы евразийства (государственно-частная система хозяйствования) также актуально в свете растущих требований государственной поддержки отечественного товаропроизводителя, реализации программ конверсии и т.п. Огромный интерес в современных условиях и на перспективу представляет и будет представлять евразийская программа духовно-культурного возрождения России-Евразии, подчеркивающая важность традиционных духовных и культурных ценностей, включая такие традиционные конфессии, как христианство и ислам. Потенциал евразийства исключительно важен, он дает возможность обоснования и развития интеграционной модели цивилизационного развития, отрицающей всякого рода конфронтационные идеи, направленные на предсказание грядущих «столкновений цивилизаций».

3. России приходится строить свою внешнюю политику в крайне нестабильном мире, а многие его беды и проблемы происходят от попыток Запада, и, прежде всего США, вмешиваться во внутренние дела других государств. Мир видится более «нестабильным» и «непредсказуемым» по сравнению с 2008 г. Факторы, делающие его таковым, можно представить следующим образом. Первый — это глобальный кризис 2008 г., являющийся «мощным катализатором глубинных сдвигов в геополитическом ландшафте».

Второй фактор нестабильности — вмешательство Запада в дела других стран, когда, как в случае «арабской весны», «попытки навязывания другим собственной шкалы ценностей» чреваты «сползанием к хаосу и неуправляемости в международных отношениях».

Третий фактор — расшатывание роли ООН — проявляется в попытках «регулировать кризисы путем применения вне рамок Совбеза ООН односторонних санкций и мер силового воздействия», «произвольном прочтении его резолюций», «реализации концепций, направленных на свержение законных режимов».

Четвертый — усиление трансграничных вызовов и угроз, где в качестве одного из ключевых пунктов впервые названы «угрозы в информационном пространстве».

Пятый фактор нестабильности — «тенденция на реидеологизацию международных отношений».

В условиях глобальной турбулентности и растущей взаимозависимости государств не имеют перспектив попытки строить отдельные “оазисы спокойствия и безопасности. При этом России отводится “уникальная, сформировавшаяся за века роль уравновешивающего фактора в международных делах и развитии мировой цивилизации”. В соответствии с этим Россия и будет строить свою внешнюю политику.

У России должно быть несколько ключевых целей. Первая — помогать спасению мировой экономики. Россия будет содействовать формированию справедливой и демократической глобальной торгово-экономической и валютно-финансовой архитектуры” — явный намек на лоббируемую РФ идею о диверсификации мировых резервных валют. Вторая цель — борьба с вмешательством во внутренние дела. Для этого государство будет добиваться уважения прав и свобод человека, но с учетом национальных, культурных и исторических особенностей каждого государства. А в Интернете — противодействовать использованию в этих целях новых технологий. Третья цель — отстаивание “безальтернативности” ООН.

Одним из главных инструментов внешней политики станет так называемая мягкая сила (методы невоенного и внеэкономического воздействия, основанные на информационных, гуманитарных, коммуникационных технологиях). С помощью этой силы Россия должна будет улучшить свой образ в глазах других государств. В частности, предполагается использовать потенциал многомиллионной российской диаспоры, проживающей за рубежом.