Возвращайся скорее домой. Я тоже скучаю по тебе». 10 страница

Все это вызывало у меня противоречивые чувства. Я хотел, чтобы Изабелла была счастлива и довольна своим пребыванием в Лондоне, но все же отчасти испытал бы облегчение, если бы оказалось, что ей тоже было нелегко в разлуке. Пока я не увидел никаких признаков того, что ей приходилось невыносимо, и было тревожно думать, что она так легко обходилась без меня, тогда как для меня каждый день был пыткой. Я не сомневался, что она любила меня, но еще я хотел знать, что она скучала и хотела быть со мной так же сильно, как и я с ней.

День тянулся слишком долго, на мой взгляд, а занятия казались скучными и бесконечными. Я хотел быть дома у компьютера, слушая ее приятный голос и видя наконец ее милую улыбку. Конечно, у меня было много фотографий, на которые я мог смотреть, но я мечтал видеть, как ее лицо сияет при виде меня.

Наконец день закончился, и я помчался домой, запер дверь, отключил телефон и включил компьютер. Я дрожал от нетерпения, надевая наушники, которые привез Эммет, и набрал номер скайпа Изабеллы. Темный экран засветился, и вот она.

Изабелла. Моя Изабелла.

– Милая, – выдохнул я. – Боже, ты такая красивая.

Кружева и шелк, темные волосы и бледная кожа, розовые губы и карие глаза. Моя девушка, моя любовь.

– Эдвард, – вздохнула она. – Привет, малыш.

Я понимал, что должен ответить, но не мог произнести ни слова. Я так давно не видел ее, и мой взгляд изучал ее лицо и верхнюю часть тела несколько долгих секунд, пока я снова не обрел голос.

– Что это на тебе надето? – спросил я, хотя и сам прекрасно все видел.

– О, тебе нравится? – улыбнулась она.

Я тупо кивнул, надеясь, что у меня не текут слюни. На ней было такое белье, какого я никогда прежде на ней не видел. Чаще всего она вовсе не утруждалась надевать лифчик, и хотя мне нравился легкий доступ к потрясающей груди, было что-то заманчивое в черных кружевах и шелковых хитроумных предметах гардероба, что она надела.

– Ты выглядишь сексуально, – грубо прошептал я, не узнавая собственный голос.

Мое тело было вместилищем накопленного сексуального желания, и я чувствовал, что возбуждение упирается в ткань штанов. Я так давно не испытывал ничего кроме слабых неудовлетворяющих оргазмов, которые дарил себе в душе, что мой разум помутился от мыслей о ней, голой и возбужденной.

– Покажи мне, – чуть ли не простонал я, когда она стала теребить пальцами бретельку. – Сними.

Она подчинилась, и мой взгляд сосредоточился на ее груди, на сосках, выглядывающих над тканью.

– О черт, – простонал я, потянувшись к пуговицам на застежке джинсов. – Прикоснись к себе, милая.

Ее ладони двинулись к изгибу груди, и я наконец расстегнул пуговицу, вполне готовый погладить себя.

– Вот так. Представь, что это мои руки, Изабелла, – прошептал я. – Это я прикасаюсь к тебе.

Ее руки замерли, когда уже почти достигли цели, и я посмотрел на нее, задумавшись, почему она остановилась. Ее глаза были закрыты, и вдруг она накрыла их ладонями.

– Нет, не прикасаешься, – прошептала она. – Тебя здесь нет.

– Изабелла…

– Тебя здесь нет! – всхлипнула она, а ее грудь содрогнулась, и я в ужасе осознал, что она плачет.

– Ты так далеко, – всхлипывала она. – Почему ты так далеко, Эдвард?

Прежде чем я успел что-то сказать, она встала и пропала из поля моего зрения.

Нет, нет, нет! Вернись!

– Изабелла! – закричал я в микрофон. – Изабелла! Прошу, поговори со мной, милая. Прости меня!

Я был в ужасе от самого себя и от того, как себя повел. А как же поговорить и убедиться, что у нее там все хорошо? Что она счастлива и наслаждается жизнью?

О господи, я, по сути, обращался с ней, как с личной стриптизершей!

Мне еще никогда не было так стыдно. Моя красавица плачет, и это моя вина. Я даже не поздоровался с ней толком, а уже попросил снять с себя одежду. Да что со мной не так? Как я мог быть так бессердечен?

– Изабелла, пожалуйста!

Я снова увидел ее, она мерила шагами комнату и плакала в ладони, но, похоже, сняла наушники, и я больше не мог ее слышать. Я стал в панике искать телефон, и набрал ее номер, напряженно наблюдая за ней на мониторе. Я увидел, как она берет рубку и смотрит на дисплей, прежде чем поднеси ее к уху.

– Изабелла, пожалуйста, не вешай трубку, – протараторил я. – Прости меня! Прошу, поговори со мной.

В ответ я услышал только ее размеренное дыхание и тихие всхлипы.

– Я здесь, милая, – повторил я. – Пожалуйста, скажи что-нибудь.

– Нет… ты не здесь, – хныкнула она. – Тебя здесь нет. Мы не вместе.

В груди защемило, а сердце заколотилось в груди, причиняя боль.

– Нет, вместе! – возразил я. – Мы вместе. Ты моя милая. Пожалуйста… пожалуйста, не переставай бороться за нас.

Я видел, как она вернулась и села в кресло перед компьютером. Ее щеки были мокрыми от слез, а глаза блестели. Это разбивало мне сердце.

– Пожалуйста, не сдавайся, – взмолился я снова.

Я потянулся и провел пальцами по изображению ее лица на мониторе. Я не мог предложить ей тепла моих прикосновений или объятий, чтобы успокоить. Беспомощность, которую я испытывал, выбивала из колеи. Она была совершенно права. Я был так далеко от нее. Она была в тысячах миль от меня, и я не мог обнять ее, в чем она отчаянно нуждалась.

– Я… я… люблю т-тебя, – прохрипел я, сглотнув ком в горле и борясь со слезами. Я мог дать ей только слова и надеялся, что этого будет достаточно. – Ты все еще любишь меня?

Весь мир, казалось, остановился, когда я задал самый важный вопрос в своей жизни. Что я буду делать, если она больше меня не любит? Как я смогу жуть без нее? Что со мной станет?

– Да, – прошептала она.

О слава Богу! И Иисусу. И Марии, хотя я не католик! Просто… Спасибо!

– Пожалуйста, скажи мне.

– Я люблю тебя, Эдвард, – тихо сказала она и вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Я очень тебя люблю.

– Тогда, пожалуйста, не теряй веру в нас, – взмолился я. – Скоро мы снова будем вместе. Рождество уже не за горами.

– Нет, – возразила она. – До него еще два месяца.

– Они быстро пролетят, – солгал я, потому что знал, что это будут самые долгие два месяца в моей жизни. – Ты и заметить не успеешь, как скоро приедешь домой на каникулы.

Она с грустью покачала головой и потерла голые руки. Она, как и я, прекрасно знала, что время в разлуке тянулось невыносимо медленно.

– Мне холодно, – прошептала она и вытерла слезы. – Здесь уже так холодно. Притом, сколько Диккенса я прочла, можно было бы подумать, что я буду готова к этому.

– Здесь тоже холодно, – ответил я, хотя температура за окном не опускалась ниже пятнадцати градусов.

С таким же успехом мог стоять мороз. Без милой улыбки Изабеллы и ее теплых объятий все казалось мрачным и блеклым, а в груди у меня было пусто и холодно.

– Надень что-нибудь, – тихо сказал я.

Она не пошевелилась.

– Я не хочу, чтобы ты простудилась, – настоял я.

– Не простужусь, – пробормотала она, глядя в монитор.

Ее взгляд казался таким пустым и грустным. Я задумался, так ли она выглядела все время пребывания в Лондоне. Я надеялся, что нет. Я надеялся, что это был лишь результат трудного дня, и что завтра ее жизнерадостность, которую я так любил, вернется.

– Пожалуйста, надень что-нибудь и включи обогреватель. Может, приготовь себе чаю. А потом мы можем расслабиться и поговорить, когда тебе будет удобно, – предложил я.

Я вяло улыбнулся ей, но она не улыбнулась в ответ.

– Как ты можешь это выносить? – мрачно вздохнула она. – Ты говоришь про чай и теплую одежду, будто бы это все исправит. Мне не хорошо, Эдвард!

Она опустила взгляд, когда ее голос стал печальным и напуганным.

– Почему тебе так легко быть вдали от меня?

Я ахнул.

– Легко? Ты думаешь, мне легко? – в неверии спросил я.

Она пожала плечами и снова потерла руки.

– У тебя все, кажется, в порядке, – прошептала она. – Будто бы нет ничего страшного в том, что мы не вместе.

Я покачал головой.

– Изабелла, во-первых, мы вместе. Я по-прежнему твой парень, и это не изменится, обещаю. И во-вторых, у меня все совсем не в порядке. Я ужасно по тебе скучаю.

– Я тоже скучаю по тебе, – ответила она сдавленным от слез голосом. – Эдвард, какого черта я здесь делаю?

– Ну, ты воплощаешь свою мечту, – ответил я.

– К черту мою тупую мечту! – закричала она внезапно и вскочила с кресла. – Ненавижу это все!

– Ненавидишь? Твои занятия или Англию? Или и то, и другое?

Я был потрясен. Изабелла ни разу не давала мне понять, что ей не нравилось в Лондоне. Я знал, что она скучает, но у меня сложилось впечатление, что она в восторге и от занятий и от новых знакомств.

– Нет, наверное, не ненавижу, – призналась она со вздохом. – И я не хочу показаться неблагодарной. Я знаю, какая это потрясающая возможность, и что многие люди убили бы за нее. Просто я…

– Просто что?

– Мне ненавистно быть вдали от тебя, – прошептала она, похоже, в опасной близости от того, чтобы заплакать снова. – Я безумно по тебе скучаю, и я боюсь… боюсь, что мы не справимся.

На последнем слове она издала тихий всхлип и уселась обратно в кресло, обхватив себя руками, словно обнимая себя. Я мог только беспомощно наблюдать, как ее тело сотрясается от всхлипов, и быть свидетелем того, как моя девочка дает волю месяцами сдерживаемой грусти и разочарованию. Через несколько секунд и у меня перед глазами все поплыло.

– Изабелла. Изабелла, пожалуйста, – хрипло взмолился я и снова коснулся монитора, будто это могло как-то ее успокоить. – Не надо. Пожалуйста, не плачь, милая. Я не могу. Не могу это выносить.

Я бросил попытки сдержать слезы и позволил им свободно течь по лицу. Я больше не мог притворяться. Я был так же несчастен, как и она, и позволил ей просто плакать пару минут, потому что ей, казалось, это было так нужно. Честно говоря, мне тоже. Непросто всегда быть взрослым и надевать маску храбрости для окружающих.

– Прости, – всхлипнула она, успокоившись. – Я думала, что справлюсь с затеей секса через веб-камеру, но все это кажется неправильным. Только напоминает мне о том, что ты не со мной. И от этого я чувствую себе еще более одиноко.

– Ничего, – возразил я. – Мы не обязаны ничего делать. И прости, что так напирал. Просто я… очень скучаю по тебе… эм-м… и в этом смысле. Э-э… и в другом тоже. Понимаешь, да?

Она издала грустный смешок и кивнула.

– Так холодно, – сказала она и снова потерла руки. – Наверное, я переоденусь и приготовлю чай, хорошо?

Настал мой черед улыбаться и кивать, но, как только она скрылась из виду, улыбка сошла с моего лица. Мы не можем так продолжать. Изабелла несчастна, и я тоже. Нужно что-то менять и как можно скорее, иначе, боюсь, Изабелла может прийти к выводу, что нам обоим будет легче, если мы сделаем паузу в отношениях, пока она не вернется в штаты. Но если это произойдет, я боюсь, что это перерастет в расставание, а об этом было страшно даже думать. Все это время я думал, что она справляется гораздо лучше меня, но оказалось, что это не так. Мне нужно взвесить все варианты.

Изабелла могла вернуться домой, но я сразу отмел этот вариант. Такая возможность была слишком важна для нее.

Я могу поехать к ней.

Конечно, я рассматривал этот вариант еще перед ее отъездом. Если бы я только мог поехать с ней. Но я быстро пришел к печальному заключению, что это невозможно, если только я не брошу работу в университете. У меня были занятия в этом семестре, и, к тому времени, когда я узнал о стипендии Изабеллы, было слишком поздно их отменять. Денег у меня было немного, и я не мог рисковать и лишиться стабильного дохода. А потому я остался, пусть и хотел поехать с ней.

Мне нужна моя работа. Я не могу ее бросить.

К сожалению, это не изменилось. Я не был состоятелен и не мог выжить без работы.

Что же мне делать?

И снова я пожалел, что не могу повести себя безответственно, как юнец: бросить работу и надеяться, что мне подвернется что-то еще. Но разумная взрослая часть меня знала, что это было невозможно. Плохая экономика вела к тому, что все меньшее количество студентов выбирало литературу, предпочитая специальности, которые вели к денежной карьере. Спрос на профессоров литературы был невелик, и я должен считать себя счастливчиком, что у меня есть отличная работа. Мне бы не хотелось рисковать этим, и все же в глубине души я знал, что, не задумываясь, бросил бы работу, если бы мне пришлось выбирать между преподаванием и возможностью быть с Изабеллой. Я не мог потерять ее. Ради не пойми чего.

– Все хорошо?

Я поднял взгляд и увидел, что она вернулась в кресло, надев наушники, а еще большой бежевый свитер, который выглядел очень знакомо.

– Он мой? – спросил я, выключив телефон и вернувшись в скайп.

– Да, я вроде как украла его, – кивнула она, обняв себя. – Он напоминает мне о той ночи, когда я ужинала у тебя. Ты тогда был в нем.

– Наше первое свидание, – тихо сказал я. – Хоть я и не хотел признаваться себе в этом.

– Я тоже, – прошептала она. – Но даже тогда между нами был не просто секс, да?

Я кивнул.

– Между нами всегда был не просто секс. Я сходил с ума по тебе с тех пор, как впервые встретил. Просто был слишком глуп, чтобы это понять, – признался я. – Я не мог перестать говорить о тебе, а вообще, жаловаться. Думаю, Эммет пытался заставить меня увидеть правду, но я был слишком упрям. Я был решительно настроен верить, что ты мне не подходишь.

Я сделал резкий вдох.

– Но это не так. Ты все, чего я хочу, чего когда-либо мог хотеть, милая. Ты весь мой мир.

– Спасибо, – сказала она. – Думаю, мне очень нужно было услышать это сегодня. Прости, что сорвалась.

– Не извиняйся. Мне тоже тяжело. Я прекрасно тебя понимаю.

Я прекрасно видел, что разлука сказывалась на ней так же сильно, как и на мне. Она стала бледнее, может, даже похудела. Мне это совсем не нравилось.

– Выпей чай, – велел я. – Ты ужинала?

– Да, – кивнула она и сделала глоток. – Виндалу. Тут отличная индийская кухня.

– Я научусь готовить это для тебя, – пообещал я. – И ты сможешь есть его, когда вернешься домой.

Она улыбнулась чуть шире, отчего у меня затрепетало сердце. Нужно чаще вызывать у нее улыбку.

– Эм, тук-тук! – ляпнул я.

Она вскинула бровь.

– Серьезно? – спросила она с легкой улыбкой.

Да, серьезно? Шутка про «тук-тук»? Лучше ничего придумать не мог?

Я силился вспомнить более утонченную, но смешную шутку, но вскоре понял, что в голове пусто. Юморист из меня никакой.

Я смущенно кивнул.

– Кто там? – спросила она.

– К.

– К кто? – спросила она.

– К кому, – ответил я.

Она просто уставилась на меня.

– Э-м… потому что грамматически неправильно говорить «к кто», – вяло объяснил я. – Э-м… поэтому это смешно… По крайней мере, теоретически.
(Прим. пер.: в оригинале шутка звучит так же странно, поэтому ее даже непереводимой не назовешь. На всякий случай поясню, что предлог «К» в ответе получается как бы пришедшим, потому второй собеседник переспрашивает, кто такой этот «К», и в итоге отвечает грамматически неверной фразой. Здесь обыгрывается довольно распространенная ошибка, потому что наше «к кто» и «к кому» в английском нередко путают – «to who» и «to whom»).

Я вздохнул.

– Прости, я плохой шутник.

– Ничего, – ответила она, подавшись вперед с улыбкой. – Зато я хороший.

А потом моя милая девушка стала рассказывать мне шутки такие откровенные, что, я был уверен, даже Эммет покраснел бы, услышав их. Каждый раз, когда я смеялся или давился чаем, она тоже смеялась, так что я справился с задачей, хотя вовсе не был смешным. Она широко улыбалась, попивая чай, заедая печеньем и кутаясь в мой свитер. Она наконец-то выглядела счастливой, и возникало такое чувство, что она сидела напротив меня, а не на другом конце света. Досадно, но о том, что это не так, мне час спустя напомнили ее часы, отбив полночь, тогда как у меня за окном еще светило солнце.

– Жаль, что ты не здесь, – зевнула Изабелла в трубку и на секунду закрыла глаза. – Я так устала, но плохо сплю без тебя – кровать кажется слишком большой.

– Я тоже. Но тебе пора спать, уже поздно, тебе нужно отдохнуть, – посоветовал я.

Она помотала головой, как всегда упрямая.

– Я буду тут, пока ты не заснешь, – пообещал я.

– Ты сделаешь это для меня? – прошептала она.

– Все, что угодно. Я сделаю что угодно ради тебя, – честно ответил я.

Я наблюдал, как она подняла ноутбук, и изображение на моем мониторе пропало. Когда оно снова появилось, я вновь увидел ее красивое лицо. Она лежала на боку и смотрела на меня. Мы будто были в одной постели, и мне безумно хотелось ее обнять. Но сейчас я не мог дать ей ничего, кроме слов.

– Хочешь, я тебе почитаю? – предложил я.

– Правда?

– Конечно.

Я потянулся за ближайшей книгой на моем столе и приподнял ее перед камерой, чтобы она увидела.

– Ох, только не он опять, – проворчала она, увидев, что это была потертая копия «На дороге» Керуака, того самого романа, который она так открыто критиковала на моих занятиях.

А еще она была совершенно не согласна с моим утверждением, что эта книга – один из величайших американский романов, заставивших меня осознать, что я всю жизнь осторожничал и никогда не пускался в собственное путешествие.

Приятные воспоминания…

– Но-но, – заулыбался я. – Я думаю, вы должны дать ему еще один шанс, мисс Свон.

– Ладно, – вздохнула она, устраиваясь поудобнее. – Но только если ты будешь читать его в своих сексуальных очках.

– Договорились, – ответил я и, надев их, раскрыл книгу.

– Эдвард?

– М-м-м? – я поднял взгляд.

– Я люблю тебя, малыш.

– Я тоже люблю тебя, милая, – тихо ответил я.

Она улыбнулась и закрыла глаза, а я прокашлялся и начал читать.

– Часть первая. Глава первая. Я впервые встретил Дина вскоре после того, как мы с женой расстались…

Спустя довольно продолжительное время я оторвался от книги и понял, что Изабелла заснула. Ее лицо было расслаблено, губы приоткрыты, а сама она глубоко дышала. Она была так спокойна, что было сложно представить, чтобы эта милая девушка когда-то бывала печальна. Она должна наслаждаться жизнью. В конце концов, она реализовывала то, что я считал потрясающей мечтой: провести год учебы за границей, где всевозможные знания как на ладони. Теперь я жалел, что мне не хватало смелости добиться этого в юности. Я снял очки и положил книгу на стол. И вспомнил, как Изабелла спросила меня, на какие великие и рисковые поступки меня вдохновил этот роман, и я в тот момент не нашел что ответить. Но теперь все было иначе.

Изабелла. Я влюбился в Изабеллу, и мне хватило смелости добиться ее. Я решился рискнуть своим сердцем и не прогадал.

Она была моей движущей силой. Ради нее я мог быть и смелым и рисковым. Я обвел взглядом свою квартиру, пустую и тихую без нее. От стен больше не отражались эхом звуки смеха или занятий любовью. Не было странных запахов, шедших из моей безупречной кухни, сообщая, что Изабелла снова пытается что-то приготовить. Не было книг и предметов женского гардероба, разбросанных повсюду, раздражая меня и в то же время радуя. Она была просто… пуста. Это не дом. Без нее.

Ненавижу. Что я, черт возьми, делаю?

Все вдруг показалось таким простым – когда я был с Изабеллой, я был счастлив. А без нее я был несчастен. Почему я выбрал несчастье? Разве я провел недостаточно лет в таком состоянии? Я больше не хотел откладывать свое счастье ни на секунду и импульсивно схватился за телефон.

Пора попросить об услуге в ответ на годами оказываемую помощь.

Я набрал номер и прижал трубку к уху. Сердце подскочило к горлу, пока я слушал гудки и смотрел на спящее лицо Изабеллы на мониторе. Нигде в мире мне не хочется быть, кроме как рядом с ней. Я хотел обнимать ее каждую ночь, пока она спала, хотел готовить ей, хотел говорить с ней и смеяться и заниматься любовью. Я почувствовал, будто провел всю свою жизнь в ожидании, и теперь с меня хватит. Я был готов отправиться в величайшее путешествие своей жизни, и почувствовал приятное волнение, когда трубку сняли.

– Привет, Бен, это Эдвард. Слушай, мне очень нужна твоя помощь…

Изабелла нахмурилась во сне, будто ей снилось что-то неприятное. Она водила рукой по матрасу, и я понял, что она ищет меня, совсем как я искал ее по утрам. Я провел пальцами по монитору, лаская ее черты.

Подожди, милая. Я еду.