Изабелла

– Держи, – сказал парень за прилавком и подал мне кофе.

– Спасибо, – пробормотала я, взяв заказ и пытаясь игнорировать взгляды парня.

– Не кисни, милая, – сказал он с ослепительной улыбкой, тем самым развеяв миф о том, что у всех англичан плохие зубы.

Милая.

– Что скажешь, если я приглашу тебя куда-нибудь сегодня вечером и помогу поменять хмурый взгляд на улыбку? – спросил он, еще раз открыто глянув на мою грудь.

Вот тебе и рвотный рефлекс.

Ко мне не впервые подкатывал незнакомый парень, но на этот раз у меня не было ни сил, ни желания улыбнуться и вежливо отказать, как бы банально это ни было. Я устала после занятий и дополнительной работы в библиотеке. Я была голодна, одинока и не в настроении.

– Отвали, милаха, – пробормотала я и ушла, больше не взглянув на парня.

Боже, какая я стерва.

Выйдя на улицу, я вздохнула и порылась в сумке в поисках сигарет, поддавшись наконец тяге, которую весь день пыталась подавить. Я курила слишком много и знала об этом. Дома я обычно курила только на вечеринках с девочками, но теперь это стало постоянной привычкой. С сигаретами здесь было проще. Стоили они дешевле, и никто не бросал осуждающих взглядов. Хотя не скажу, что меня волновало мнение незнакомцев. Я уже давно престала об этом думать. Жизнь коротка. Это я знала точно. В одну минуту ты счастливая беззаботная маленькая девочка, а в следующую твои родители погибают в аварии. Я как-то раз смотрела фильм, в котором парень говорил, что детство заканчивается, когда ты понимаешь, что умрешь. Думаю, для кого-то это правда, но не в моем случае. Услышать, что твоих мамы и папы не стало, когда тебе семь? Вот, когда закончилось мое детство.

Я обернулась в сторону кофейни и подумала вернуться и извиниться перед парнем. Не его вина, что я была в дурном настроении, и он не мог знать, как меня раздражало, что он назвал меня милой. Я хотела слышать это только от одного человека. И это уж точно не от продавца в кофейне, даже если он считал себя привлекательным. Я вернулась обратно, готовая извиниться, но парень уже был увлечен разговором с грудью какой-то блондинки.

Как быстро они забывают.

Он тоже забудет меня?

Прекрати, Белла! Просто прекрати с этими разрушительными негативными мыслями!

Я покачала головой, зажгла сигарету, зажатую между губами, и пошла обратно домой. Я не могла избегать этого вечно.

Дом. Какой абсурд.

Несмотря на дурное настроение и прохладу, я не могла не оценить пейзажи, пока шла по городу. Я всегда любила Лондон. Даже несмотря на то, что впервые я побывала здесь со своим бывшим парнем-ублюдком.

Мы с Джеймсом начали встречаться, когда мне было пятнадцать, а ему семнадцать. Мы учились в одной школе, и я была о нем очень высокого мнения. Я была до смешного наивна, и не могла поверить, что кто-то, кто старше меня, да еще и такой популярный, как Джеймс, захочет встречаться с простой Беллой Свон. Я содрогнулась от мысли о том, как он со мной обращался, особенно о том, какой идиоткой я была, раз позволяла ему это делать. В то время я жила с дедом, а он, в общем-то, позволял мне делать все, что угодно, если я была счастлива и не забрасывала учебу. А потому у него не было никаких возражений, когда я сказала ему, что мы с Джеймсом отправимся в тур по Европе, когда я закончу школу. У меня были деньги, оставленные родителями, и поскольку я не могла представить, что поеду без своего парня, у которого не было ни гроша, в итоге я платила за все.

Поначалу все было хорошо. Я привыкла, что Джеймс флиртует с другими девушками, и глупо верила, когда он говорил, что я была для него единственной. Даже когда я видела, как он целуется с ними на вечеринках, ему как-то удавалось заставить меня почувствовать себя незрелой и глупой, когда я говорила, что мне это не нравится. Это же не страшно, ведь в глубине души он любил только меня, да? Да, я была такой дурой. Теперь я это понимаю, но тогда, потеряв столь многое, я цеплялась за то, что мне знакомо.

Момент, когда я застукала Джеймса, пока он трахал какую-то рыжую девицу в нашем номере в отеле, – номере, за который платила я, – стал последней каплей. Черт, я ненавидела его. До сих пор, и возможно, буду ненавидеть всегда. Фурия в аду – это еще ничто.

В итоге я напилась в каком-то баре поздно вечером, тогда и познакомилась с Лораном. Он был старше, хорошо выглядел и был готов слушать меня, пока я изливала ему свою душу. Он заставлял меня чувствовать себя желанной и сексуальной. Потом он поцеловал меня, и я пошла с ним в его номер, когда бар закрылся. Решение оказалось правильным.

На следующий день мы вместе уехали из Парижа и отправились на его винодельню, где провели остаток лета и часть осени. С Лораном было легко. Хотя не могу сказать, что мы были вместе в этом смысле. Мы много трахались, и он был хорошим другом, но между нами не было романтических чувств. С этим я покончила. По крайней мере, я так думала. Я сильно повзрослела тем летом и поклялась, что больше никогда не влюблюсь в парня. Лоран показал мне, каким потрясающим может быть секс, и что его не обязательно сочетать с романтическими чувствами. В то время это казалось идеальным вариантом.

Покидая Францию, я чувствовала себя другим человеком. Не стало наивной девочки с широко распахнутыми глазами, которая позволяла парню вытирать об нее ноги и была слишком робкой и стеснительной, чтобы получать удовольствие от секса. Вместо нее появилась женщина, которая контролировала свою жизнь и сексуальность, как бы клишировано это ни звучало. В отличие от многих, кто оказывался в такой же ситуации, я не стала мужененавистницей. Я знала, что не все они козлы, но больше не собиралась рисковать своим сердцем. К тому же у меня были более важные дела. Дедушка попал на обследование, пока я была с Лораном, и я вернулась домой, как только он мне позвонил. Я была безутешна. Дедушка был моей семьей. Единственным членом семьи. Он многие годы заботился обо мне, и я любила его сильнее всего на свете. Я знала, что такое синдром Альцгеймера, и не хотела тратить впустую драгоценное время, пока он еще был моим любящим, но немного забывчивым дедушкой.

Дедушка хотел, чтобы я продолжила путешествовать, и сказал, что я не должна откладывать свои планы из-за его болезни. Он считал, что я должна увидеть мир, пока молода. Я согласилась и попросила его поехать со мной. Следующий год мы провели в путешествиях, всегда торопясь, стараясь не обращать внимания на его пробелы в памяти. Я просто хотела провести с ним как можно больше времени.

Как-то раз я потеряла его на рынке в Рио-де-Жанейро, а он не мог вспомнить, в каком отеле мы остановились, и часами бродил по городу, пока его не нашла полиция в одном неблагополучном районе. Они нашли меня, и когда я помчалась в полицейский участок, чтобы забрать его, он не сразу меня узнал. Становилось болезненно очевидно, что нам пора домой. Наше время истекло.

Я надеялась, что ему станет лучше, когда он вновь окажется в знакомой обстановке, но не стало. Ему было нужно все больше и больше помощи, чтобы справляться с повседневными делами, и хотя я была рада помогать, он наконец возразил.

– Я не стану тебе обузой.

– Ты не обуза! – возразила я. – Ты заботился обо мне, когда я в этом нуждалась. Разве я была обузой?

– Конечно, нет, но это другое. Ты понапрасну тратишь свою жизнь! Тебе девятнадцать лет. Ты должна учиться. А не играть роль моей сиделки из чувства долга.

– Я хочу о тебе заботиться! И я делаю это не из чувства долга. Ты все, что у меня осталось!

Я уже плакала. Дедушка пошел к плите, наверное, чтобы приготовить мне чай, но забыл, что я уже вскипятила воду пару минут назад, и обжег руку о горячий чайник. Я бросилась к нему, и впервые в жизни он на меня накричал.

– Черт побери, Рене! Я могу сделать сам!

Рене звали мою мать. И в этот момент я поняла, что что-то нужно менять.

Мы переехали в Сан-Франциско. Дедушка отправился жить в учреждение, специализирующееся на больных Альцгеймером, одно из лучших в стране. Я пошла учиться в колледж, как и хотел дедушка. Это оказалось лучшим решением в моей жизни. Я познакомилась с Элис и Розали, развлекалась, училась и жила нормальной студенческой жизнью, с тем лишь исключением, что каждую неделю я навещала дедушку. Иногда все было хорошо, он был прежним собой, радовался встрече. Иногда бывало не очень, когда он путал меня с мамой и не понимал, почему он не дома в Вашингтоне. А иногда было и совсем ужасно, когда он кричал и бросался вещами от злости и недовольства, потому что у него все мешалось в голове, и он не мог отличить прошлого от настоящего. Я всегда ходила на вечеринки после таких визитов. В один из таки вечеров я встретила Эдварда возле бара.

Эдвард.

Клянусь, у меня в груди защемило от одного только его имени. Я даже не знала, что способна так любить, пока не встретила его. Конечно, все началось не с любви. Вовсе нет. Все началось с секса, ничего больше. По крайней мере, с моей стороны. Я знала, что Эдвард умен и хорош странной, ботанской привлекательностью. Каждый раз, когда я видела его в аудитории, мне хотелось сорвать с него эту устаревшую одежду и взлохматить его волосы. Он обладал большим… потенциалом, спрятанным под образом ботаника, и было печально наблюдать, как он растрачивает его впустую. Я хотела… ну, я хотела трахнуть его с самого начала. Узнать, каков он в постели. Будет ли он жестким, как на занятиях, ли нежным и милым. Я хотела узнать, а обычно я получаю, что хочу. Эдвард легко оказался в моей постели, но я не ожидала, что он окажется и в моем сердце.

Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Я не собиралась в него влюбляться, и я уверена, что и он не собирался влюбляться в меня. Все начиналось как взаимовыгодная договоренность. Он учился сексу и нашел ту, с кем можно проводить одинокие ночи. А я нашла отличное отвлечение от мрачных моментов жизни и отличный секс. Но я не знаю, как долго бы это продолжалось, если бы не умер дедушка. Появление Эдварда в клубе заставило меня понять, что он видел во мне не просто подружку с доступом к телу, и это до смерти меня напугало. Он не должен был ничего ко мне чувствовать. Он был моим преподавателем, и я рассчитывала, что этот факт не даст ему захотеть большего. Я не хотела причинять ему боль, что непременно случилось бы, когда он понял, что я не могу дать ему больше. Он был хорошим парнем, слишком хорошим для меня. Я была эмоционально разбита из-за прогрессирующей болезни деда и перспективы осиротеть во второй раз. Эдварду это ни к чему. Он был красив, умен и хорош в постели. Он легко мог найти себе женщину, которая не боится любви и обязательств.

Я была жестока с ним в ту ночь возле клуба, когда попыталась оттолкнуть его, потому что боялась. Боялась себя, когда была с ним. Я потеряла бдительность, призналась ему, что он мне нравится, даже принесла ему сандвичи.

Он уже имел надо мной власть. Я никогда не допускала этого. Трахалась и уходила. Но с Эдвардом я стала с удовольствием смотреть фильмы и разговаривать, а не только заниматься сексом, чего со мной никогда не бывало. Потом дедушка умер, и все изменилось. Я чувствовала себя одинокой даже в окружении друзей и нуждалась в чем-то. В ком-то. Я нуждалась в том, чтобы Эдвард ненадолго забрал мою боль и поехала к нему, чтобы он тупо меня трахнул. Но он этого не сделал. Вместо этого он дал мне то, в чем я неведомо для себя нуждалась: плечо, чтобы выплакаться, ванную, ужин и тепло и безопасность объятий. Как я могла в него не влюбиться? Он был самым милым, добрым, сексуальным и умным мужчиной, которого я встречала. Я пропала, как только пригласила его к себе в первую ночь. Я не знала об этом в то время, и рассмеялась бы, если бы кто-то предположил это, когда мы стали видеться, но теперь у меня не было сомнений: профессор Эдвард Каллен был любовью всей моей жизни.

Я затушила сигарету, выбросила ее в урну и допила свой уже остывший кофе, прежде чем выбросить стакан. Я пошла дальше и, поморщившись, поправила сумку с ноутбуком и книгами на плече. Я много училась в последние дни. Читала замечательные книги по литературе. Страницы, наполненные словами о любви и страсти, но без него они не имели смысла. Непрекращающаяся боль в моей груди ослабевала, только когда я говорила с ним по телефону, и даже тогда не проходила полностью. Он постоянно был в моих мыслях, и я скучала по нему так сильно, что и не выразить словами. Поэтому я и не стала. Я не говорила ему, как несчастна без него. Я избегала этого во всех разговорах о моей жизни в Лондоне, и хотя мне было не по себе за эту ложь, я хотела его защитить. Эдвард любил меня, и меньше всего мне хотелось, чтобы он страдал в мое отсутствие. Я верила, что ему будет лучше, если он будет думать, что я счастлива, но когда мы разговаривали два дня назад по веб-камере, я не смогла больше врать.

Я не буду плакать. Я ни при каких обстоятельствах не буду сегодня плакать.

Нет, сегодня наше второе свидание по веб-камере, и я не буду печалиться. Я буду радоваться, что, по крайней мере, могу видеть его лицо и слышать голос, хотя все мое тело жаждет быть в его объятьях. Нам придется извлекать лучшего из того, что есть, пока мы не окажемся снова вместе. Мы справимся. Я поверила ему, когда он сказал, что мы вместе, даже если нас разделяют тысячи миль. Эдвард не Джеймс. Эдвард не изменит мне только потому, что может сделать это тайком. Эдвард никогда не причинит мне боли. Мы с Эдвардом вместе навсегда. Он – мое все. Его имя эхом отражалось в моих мыслях с каждым шагом.

Эдвард. Эдвард. Эдвард.

– Эдвард?

Я остановилась на ходу, когда мой взгляд остановился на фигуре, шагающей перед входом в мое здание. Я почувствовала себя невесомой, парящей над землей в чистом потрясении. Он не может быть настоящим. Он не может быть здесь. Мы встречаемся в сети через пару часов. В этом нет никакого смысла. Я закрыла глаза и открыла их снова, ожидая, что тротуар у моего дома окажется пуст, готовая винить нехватку сна и излишек кофеина в возникновении прекрасного видения. Но он по-прежнему был там; высокий, взволнованный и чертовски привлекательный, поглядывал на часы и чесал шею, что, как я знала, случалось от нервов. Он действительно здесь, стоит только руку протянуть.

– Эдвард!

Его имя вырвалось из горла сдавленным всхлипом, заставившим других прохожих оборачиваться и смотреть на меня, но мне было все равно. Я видела только его. И не думая больше ни о чем, побежала к нему. Бежала к своему будущему. Я не хотела больше никогда с ним разлучаться, теперь я знала это. Куда бы он ни пошел, я пойду за ним.

Выражение его лица, когда он заметил меня, было невероятно прекрасно. Он выглядел так, будто весь засветился изнутри, и все потому, что он смотрел на меня, потому что тосковал по мне, как и я по нему. Я побежала быстрее. Десять метров. Пять. Три. И я очутилась в его объятьях, меня окутали его тепло и любовь.

– Изабелла, о боже. Наконец-то, – прошептал он мне в волосы.

– Эдвард, – заплакала я. – Ты, правда, здесь? Я не… я не понимаю.

– Я больше не мог без тебя, – сказал он хриплым от слез голосом. – Ты была такой печальной. Я не мог быть так далеко. Я должен был приехать.

– Эдвард, прости. Я не должна была уезжать. Я скучала по тебе. Так сильно скучала, – бубнила я, плача.

– О нет, не плачь, милая, – пробормотал я. – Моя милая девочка. Теперь я здесь. Я здесь.

Он был здесь. Но надолго ли? На выходные? До понедельника? Этого недостаточно. Всегда будет недостаточно. От мысли о том, что он уедет через несколько дней, меня начало мутить. Я ни за что не смогу быть без него.

– Я поеду с тобой, когда ты будешь уезжать, – всхлипнула я. – Я больше не хочу быть без тебя, никогда. Ничто не стоит разлуки. Я поеду домой с тобой.

Дом там, где ты.

– Это хорошо, потому что мама с папой ждут нас на рождество, – хмыкнул он.

Я моргнула.

– Что? На рождество?

До рождества еще два месяца. Я посмотрела на него и увидела, что он улыбается сквозь слезы.

– Малыш, я не… я… что? – запиналась я.

Эдвард улыбнулся еще шире и указал вниз. Только тогда я заметила три новых чемодана, стоящих на тротуаре. Слишком много багажа для короткого визита на выходные, если только Эдвард не взял с собой все свои книги, и хотя он любил читать, я сомневаюсь, что он сделал бы это. Мое сердце замерло от волнения и страха. Не может быть, чтобы все было так, как я думаю. Я никогда так не боялась, что окажусь права.

А работа Эдварда!

– Я не уеду в воскресенье, – тихо сказал он. – И в понедельник тоже. Я останусь с тобой до конца семестра, а потом возьму тебя с собой на рождество к родителям.

О да! О нет!

Я испытала странное чувство невероятной радости и несчастья одновременно, чего я никогда прежде не ожидала испытать. Эдвард бросил все, чтобы быть со мной.

– Нет, нет, нет. О черт. Эдвард, ты не можешь бросить работу из-за меня. Ты любишь ее, тебе нравится преподавать. Прости, я не должна была плакать. Со мной все будет хорошо, клянусь. Пожалуйста! Ты не можешь бросить из-за меня. Я справлюсь, обещаю, я буду сильной! Мне станет лучше, я бу…

Губы Эдварда заставили меня замолчать, и он целовал меня пока, я не заткнулась окончательно. Прежде чем я успела затараторить снова, он накрыл мой рот ладонью.

– А я не справлюсь без тебя. Мне плохо без тебя, – твердо сказал он. – Милая, я люблю тебя больше своей работы. Я люблю тебя сильнее всего.

Он нежно улыбнулся.

– Но тебе не нужно волноваться. Я не бросал работу, правда. Я кое-что придумал.

– Что? – спросила я приглушенным под его ладонью голосом.

– Бен мне помог. Он и несколько наших коллег подменят меня на лекциях до конца семестра.

Он убрал руку.

– Так просто?

Он улыбнулся.

– Да. И я уже подал заявку на годичный отпуск на следующий семестр.

– Ты… остаешься? Правда?

Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком.

– Если ты позволишь.

– С ума сошел? – хмыкнула я, чуть не забравшись на него, чтобы поцеловать.

– Это значит «да»? – рассмеялся он между поцелуями.

– Да! Да!

Вся усталость покинула мое тело, как только он прикоснулся ко мне, наполнив энергией.

– Ты действительно остаешься со мной. В Лондоне! – рассмеялась я.

– Знаю! – взволнованно воскликнул он, оглядываясь. – Я чувствую себя таким… живым! Я никогда не был за границей, а теперь мне довелось испытать это все… с тобой.

Когда он так улыбался, было сложно поверить, что он на десять лет меня старше. Он казался таким юным и красивым с растрепанными волосами и яркими глазами.

– Что хочешь увидеть сначала? – нетерпеливо спросила я.

Его волнение сказывалось и на мне. Я не ходила на экскурсии, пока жила здесь. Была занята учебой и, честно говоря, просто не хотела.

– Тебя, – пробормотал он, прижимая меня к себе. – Обнаженной.

Он даже не покраснел и не запнулся. Мой некогда робкий профессор прошел долгий путь, и, как я позже сознала, я тоже. Я больше не боялась подарить свое сердце, и больше всего на свете хотела связать себя с Эдвардом. Я хотела, чтобы мы всегда были вместе. Все было так просто.

– Поженимся?

 

 

– Поженимся?

Сердце в считанные секунды заколотилось в бешеном темпе.

Она что, только что?..

Я посмотрел в ее лицо, особенно в красивые темные глаза, в поисках паники, той, что отразилась почти сразу после того, как она неожиданное призналась мне в любви тогда в душе. Но паники не было. Я увидел только уверенность и любовь. Она всерьез. Она хочет этого. Она хочет меня.

О боже милостивый. Это действительно происходит?

Девушка, которая когда-то панически боялась сблизиться со мной, позволить себе испытывать ко мне чувства, боялась отношений, только что преподнесла мне величайший подарок на свете – себя. Чтобы любить и заботиться в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас…

Прекрати мысленно произносить клятвы, ответь ей, идиот!

– Да!

На ее лице появилась кривоватая улыбка. Боже, как мне ее не хватало.

– Правда? – прошептала она.

– Да! Да, я женюсь на тебе! – чуть ли не прокричал я, зажав ее лицо между ладонями. – Конечно, женюсь.

– Тогда поцелуй меня, – сказала она и встала на цыпочки.

Ей не пришлось просить меня дважды. Я приник к ее губам, сначала нежно, но Изабеллу это не устроило, и она углубила поцелуй, прижавшись ко мне всем телом. Я простонал и потянулся обнять ее за талию, чтобы прижать ближе, жалея, что на ней плотное пальто, скрывавшее все ее красивые изгибы.

– Пойдем наверх, – выдохнул я, неохотно оторвавшись от нее.

Она кивнула, и мы быстро собрали мои чемоданы и отнесли их в ее квартиру.

– Мне у тебя нравится, – признался я, когда мы вошли внутрь, и повесил крутку.

Квартира была больше той, в которой она жила в штатах, но очень напоминала ее своеобразием и беспорядком. Совсем как Изабелла. Здесь было как дома. Я наконец был дома.

– Теперь это наша квартира, профессор Каллен, – сказала она и поставила мой чемодан на пол. – Или мне нужно начать называть вас профессор Свон-Каллен?

– Хочешь, чтобы у нас была двойная фамилия? – спросил я.

Изабелла сняла пальто и, оставаясь верна себе, не притронулась к вешалке у двери, а бросила одежду на стул. Мое сердце наполнилось радостью оттого, что она совсем не изменилась с нашей последней встречи.

– Ну, я последняя из Свонов, больше никого не осталось, чтобы носить фамилию, только я, – сказала она нерешительно. – Я знаю, что люди так больше не делают, но…

– Нет, конечно, мы должны так и сделать, – перебил я. – Я не подумал. Я бы не хотел, чтобы ты отказывалась от своей фамилии после свадьбы.

После свадьбы. Будет свадьба. Наша свадьба. Изабелла станет моей женой! У меня будет жена!

Я посмотрел на Изабеллу, стоящую в полусапожках, рваных джинсах, футболке с длинными рукавами, убранными волосами и аляповатым макияжем. Она выглядела так молодо.

– О боже, – сказал я, чувствуя головокружение. – Ты действительно сделала мне предложение.

– Сделала, – подтвердила она и подошла обнять меня вокруг поясницы. – Все хорошо?

– Ну да. Но ты уверена, что хочешь замуж, милая? Спешить ведь незачем, и ты так молода, ты еще учишься, – бубнил я. – Я, наверное, никогда не думал, что ты захочешь стать чьей-то женой. И я гораздо старше тебя, я скучный и все время сижу дома. Ты уверена, что хочешь пожениться так скоро, и с кем-то вроде меня, с кем-то, у кого уже сформированы свои убеждения?

Она задумчиво посмотрела на меня, размышляя над моими словами, и я начал нервничать. Что если я только что отговорил ее, и она возьмет свои слова назад, потому что я не могу держать язык за зубами? Я сам себя отпинаю, если так выйдет!

– У меня никогда не было нормальной жизни, – тихо сказала она. – Я знаю, что даже когда дедушка старался изо всех сил, детство у меня тоже не было нормальным, а теперь я хочу нормальной жизни, понимаешь? Я понимаю, что я молода, впереди еще годы учебы, особенно, если я возьмусь за нее, как ты. Я неряшлива и импульсивна, и это, наверное, никогда не изменится. Но я считаю, что мы созданы друг для друга, Эдвард. Нет, я это знаю.

Она сделала глубокий вдох.

– Я знаю, что со стороны мы не похожи на идеальную пару, и что у нас много различий, но я знаю, кто я и кто ты, малыш, и считаю, что наши отличия делают нас идеальными друг для друга. Ты любишь и поддерживаешь меня несмотря ни на что, и я буду делать то же самое для тебя. Я не жду, что ты вдруг станешь очень общительным, и знаю, что ты любишь тихие вечера так же сильно, как я люблю повеселиться с девчонками. Мы можем иметь разные интересы, но все равно быть вместе. Я думаю, что, возможно, именно наши отличия делают нас сильнее, и нам не нужно пытаться изменить себя друг для друга. Мы любим друг друга такими, какие мы есть. И куда бы я ни поехала, куда бы ни занесла меня жизнь, я знаю, что хочу, чтобы ты стал моим мужем, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты стал для меня семьей. Пожалуйста, скажи, что станешь.

– Ух ты, – прохрипел я и прокашлялся. – Ты, и правда, много об этом думала.

– Нет, мне не пришлось, – тихо сказала она. – Это элементарно. Я никогда не была счастлива так, как с тобой, и хочу провести с тобой всю свою оставшуюся жизнь. Все просто. Я люблю тебя. И хочу выйти за тебя замуж.

– До встречи с тобой я даже не думал, что такое случится, – признался я. – Я не думал, что кто-то захочет быть со мной, не говоря уже о вечности.

Я притянул ее в объятья.

– Я люблю тебя. Так сильно, Изабелла. Так сильно. И жениться на тебе – мечта, ставшая реальностью, так что ты не услышишь от меня больше никаких возражений. Клянусь, я стану лучшим мужем на свете.

– Я знаю, что станешь, – прошептала она. – А теперь, может, уже сорвешь с меня одежду, пожалуйста?

– Ты говоришь невероятно приятные вещи. Такая романтичная, – улыбнулся я и наклонился ее поцеловать.

– Ну а что, я же только что попросила тебя на мне жениться, разве нет? – пробормотала она мне в губы.

– Так и было, – согласился я.

– Эй, погоди, – сказала она, когда я начал снимать с нее кофту. – Ты не разочарован тем, что не ты сделал предложение, нет? Я знаю, что традиционно это делает мужчина.

Я рассмеялся и помотал головой.

– А когда мы соблюдали традиции? – задал я риторический вопрос. – К тому же, сделанное мной предложение не обошлось бы без массы нервов и заиканий, и мне бы долго пришлось набираться храбрости. Так лучше. Так – идеально.

– Это ты идеальный, – прошептала она. – Не могу поверить, что ты, правда, здесь со мной, что приехал ради меня.

– Конечно, приехал, – сказал я с улыбкой. – Я не мог без тебя. Изабелла, быть с тобой – все для меня. Я знаю, что мне нужно быть там, где ты. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и… и я хочу, чтобы у нас были дети, была семья.

Я задержал дыхание. Вопрос с детьми еще не затрагивался, и я с волнением ждал ее ответа. Я знал, что хочу семью, и надеялся, что она тоже. Я бы даже не допустил мысли о том, чтобы оставить ее, если она этого не хотела, но знал, что буду чувствовать, будто мне чего-то не достает в жизни, если я никогда не стану отцом. От взгляда, которым Изабелла смотрела на меня, у меня вспотели ладони, а в животе образовался узел.

– Дети? – прошептала она.

– Ты не хочешь? – спросил я.

– Я… я хочу, я бы хотела однажды иметь детей, но… Эдвард, мне всего двадцать три.

Я сразу же испытал облегчение.

– Я не имею в виду сейчас, – сказал я с улыбкой. – Ты должна закончить учебу, конечно же, и как ты сказала, тебе всего…

Двадцать два. Нет, она сказала, двадцать три!

– Когда твой день рождения? – ахнул я.

– Тринадцатого сентября, – тихо ответила она.

– О господи! – сокрушался я. – Я пропустил твой день рождения и даже не заметил! Милая, прости, пожалуйста!

Я не обратил особого внимания на дату рождения Изабеллы, когда просматривал ее профиль на фейсбуке несколько месяцев назад. Я сосредоточился на годе, чтобы узнать, насколько она младше мня. Она ни разу не говорила о приближающемся дне рождения перед отъездом в августе, и, честно говоря, я не подумал проверить сам. Я не привык, что в моей жизни был кто-то, чей день рождения нужно было отметить, кроме родителей и Эммета, но все равно из-за этого женихом я был паршивым.

– Ничего страшного, – пожала плечами она. – Я все равно не думала, что ты запомнишь.

– Но почему ты не сказала мне? – спросил я, слегка пораженный ее равнодушием.

– Да ничего страшного, честное слово, – сказала она. – Дедушка не помнил такие вещи, и я прекратила отмечать. Это не имеет значения. Такой же день, как и все прочие.

– Недопустимо! – воскликнул я. – Будем отмечать прямо сейчас. Ты заслуживаешь чудесный день рождения и получишь все, что пожелаешь.

Я пошел к двери, собираясь снова надеть крутку, и уже начал строить планы в голове. Ужин – обязательно, а потом, может, какое-нибудь шоу, но где нам поесть, и что Изабелла хотела бы посмотреть? Еще я хотел купить ей подарок, хороший подарок, что-то, чему она будет действительно рада.

– Эдвард? Я знаю, что хочу на день рождения.

– М-м-м? – отвлеченно промычал я, оборачиваясь к ней.

О господи!

– Ты голая! – ахнул я, хотя это было очевидно.

Изабелла быстро сняла с себя всю одежду и теперь стояла посреди квартиры полностью обнаженная, прекрасная и бесстыдная. Она была ослепительна. Я бросился к ней в считанные секунды и прижал ее теплое тело к своему. Как я мог думать о таких банальных вещах, как еда, когда она была рядом со мной на расстоянии вытянутой руки, а я так давно жаждал прикоснуться к ней?

– Чего именно ты хочешь? – спросил я, как мог, стараясь придать голосу соблазнительности.

– Тебя. Только тебя, – прошептала она мне в шею. – Во мне.

Я улыбнулся в ответ и без предупреждения взял ее на руки.

– В спальню? – спросил я.

Изабелла кивнула, и я чуть ли не помчался туда, а там осторожно опустил ее на кровать. Я посмотрел на нее, растянувшуюся на кровати в ожидании меня, моего прикосновения. Она была самой красивой девушкой во всем мире, и она была моей, только моей. Я столько всего хотел сделать с ней. Хотел целовать и ласкать ее повсюду, боготворить каждый дюйм ее роскошного тела. Хотел заставить ее кончить от моих пальцев и рта. Хотел заняться с ней любовью, сладко и нежно. Хотел трахнуть ее, дико и необузданно. Я хотел привязать ее. Хотел, чтобы она привязала меня. Я хотел все это и понял, что мне не придется выбирать, потому что я больше никогда ее не оставлю. У нас впереди была вся ночь и следующая, и та, что за ней, тоже. Вечность. И это только интимная сторона наших отношений. Все началось с этого, но теперь переросло в гораздо большее. Между нами было гораздо большее. Была любовь и нежность. Радость и волнение приключений, которых можно ждать с нетерпением. Брак и дети в нашем будущем. У нас было все.

– Чего ты ждешь? – прошептала Изабелла, приподнявшись на локтях.

– Ничего, – с трепетом ответил я. – Я больше ничего не жду. Потому что у меня уже есть все, что я могу пожелать.

Я забрался на кровать и лег рядом с ней, обхватив ее лицо ладонью.

– Я люблю тебя, милая, – прошептал я.

Я взял ее ладонь и опустил на свою грудь над сердцем.

– Это слишком, – продолжил я. – Мне больно прямо вот здесь, когда ты не со мной. Пожалуйста, пообещай мне, что мы навсегда останемся вместе, и что всегда будем находить друг для друга время, как бы ни были заняты. Что мы всегда будем любить друг друга.

– Я… я обещаю, – проговорила Изабелла хриплым голосом и всхлипнула, вытерев слезы. – Всегда.

– Всегда, – прошептал я в ответ и наклонился нежно ее поцеловать. – Всегда, всегда, люблю тебя.

– Я люблю тебя, – ответила она и обхватила меня руками.

Я углубил поцелуй, вслед за ней раскрыв губы, и стал ласкать ее язык своим. Рукой я провел вдоль ее тела, заново узнавая ее красивые изгибы, линии груди, тонкой талии, мягких округлых бедер. Она немного похудела за время нашей разлуки, и я дал себе слово, что прослежу, чтобы с этого момента она хорошо питалась. Теперь, когда я рядом, я буду готовить для нее каждый день, и мне не терпится начать заботиться о ней и делать все, что я могу, чтобы она была счастлива, что в свою очередь осчастливит меня. Все идеально. И мы были идеальны.

Я покрыл поцелуями все ее тело, сосредоточившись на тех местах, прикосновения к которым приносили больше всего удовольствия. Прошло немало времени, но я легко все вспомнил. Я знал, что ей нравится, знал ее. Я знал, что она стонет, когда я целую ее шею, знал, что прикосновения к ребрам отзываются щекоткой, и знал, что посасывания сосков дико ее возбуждали.

– М-м-м, – промычал я, проведя щекой по мягким волоскам, покрывавшим ее лобковую кость. – Что-то новенькое.

– У меня пока не было времени найти машинку для воска. Тебя это напрягает?

Ее тон не был извиняющимся и, честно говоря, с чего ему таким быть? Так она и должна была выглядеть.

– Вовсе нет, – честно ответил я. – Ты не обязана делать это ради меня. Эммет вопил, как девчонка, когда ему делали эпиляция воском, а ему всего-то разделяли его унибровь. Я знаю, это, наверное, больно.

– И ты все равно будешь лизать мою киску? – радостно улыбнулась она.

– Черт, ты шутишь что ли? – прорычал я, разведя ее бедра. – Это одно из моих любимых занятий.

Это действительно было так, и я простонал в ее мягкую кожу, когда ощутил ее на языке. Я осыпал ее поцелуями, дразня полизываниями языка, долгими и медленными, пока она не начала задыхаться, сжимая мои волосы обеими руками.

– О черт! – ахнула она, когда я ввел в нее пальцы.

Она была такой узкой и уже так близко. Мне стало интересно…

– Ты что, не использовала свои игрушки, непослушная девочка? – промурлыкал я, поднимаясь вдоль ее тела и нависая над ней лицом к лицу.

– Нет, – помотала головой она. – Я не могла. От этого скучала по тебе еще сильнее. Каждый раз, когда я пыталась прикасаться к себе, ощущения были неправильными.

– О, милая, – тихо сказал я. – Теперь я здесь. И прекрасно о тебе позабочусь.

– Да? – заулыбалась она снова своей кривоватой совершенной улыбкой.

– М-м-м, – промычал я и поцеловал ее в губы. – Вот увидишь.

Я лизал, посасывал и целовал ее кожу, приближаясь к бедрам, теперь преисполнившись еще большей решимостью сделать ей приятно. Изабелла была очень сексапильна, что мне в ней нравилось. Разлука, судя по всему, действовала на нее угнетающе, и теперь настало время снова пробудить ее страсть, как сделала она со мной в нашу первую встречу.

– Я хочу, чтобы ты кончила, Изабелла, – сказал я, целуя нежную кожу ее бедра, прежде чем дразнящее провести языком. – Я хочу, чтобы ты кончила, крича мое имя.

Она нетерпеливо закивала, взволнованно распахнув глаза.

– Такая хорошая девочка, – пробормотал я. – С такой сладкой маленькой киской.

Ее улыбка стала шире. Изабелла любила, когда я говорил ей пошлости, и я улыбнулся в ответ, потому что и сам любил это не меньше. Не было ничего, что мы не могли бы познать вместе и в нашей спальне и вне ее.

– М-м-м, – промычал я ей в кожу, заставив ее простонать от вибраций голоса.

Эй! Так вот что Эммет подразумевал под словом «хаммер» много месяцев назад! Наконец-то я это понял!
(Прим. пер.: «Хаммер» – оральный секс на сленге, а Эдвард тогда подумал о марке машины. Hummer (от hum – мычать, гудеть) – этакий «мычатель»).

Не думай о своем брате, когда занимаешься этим! Совсем с ума сошел?

Я сразу же выбросил все мысли, не касавшиеся Изабеллы, из головы и сосредоточился только на ее удовольствии, которое я дарил ей губами и пальцами. Я снова промычал в ее кожу, наслаждаясь звуками ее стонов и вздохов. Мне безумно нравилось делать это с ней. Каждый раз, когда я заставлял ее кончить, какая-то малая часть прежнего меня, того, кто верил, что никогда не сможет удовлетворить женщину, бесследно исчезала, пока не осталось и следа от той неуверенной, одинокой души. Остался только совершенно другой мужчина, и мне нравилось им быть. Он был счастлив, уверен в себе, а теперь еще и помолвлен с самой прекрасной девушкой на всем свете.

– Кончи, милая, – прошептал я и согнул пальцы внутри нее.

Еще пара движений языка, и Изабелла прокричала мое имя, кончая. Я уткнулся носом в ее кожу, пока она успокаивалась, но не сдвинулся со своего места между ее ног. Я принялся медленно поглаживать ее пальцами, оставляя нежные поцелуи на розовой коже, наслаждаясь ее вкусом.

– Малыш?

– М-м-м?

– О черт.

Я расплылся в улыбке. И был безумно рад, что узнал, что такое хаммер.

– Сними одежду, пожалуйста, – прошептала Изабелла. – Я хочу видеть тебя.

Я сел на пятки и быстро, но неуклюже избавился от одежды. Изабеллу не беспокоила моя неловкость. Ее взгляд был прикован к моему обнаженному торсу.

– Черт, ты так сексуально выглядишь, – чуть ли не простонала она. – Как много времени ты проводил в зале?

– Больше, чем прежде, – пожал плечами я. – Мне не нравилось сидеть дома без тебя.

– Больше никогда, – пообещала Изабелла, быстро сев и устроившись у меня на коленях. – Я больше никогда тебя не оставлю.

– Хорошо, – улыбнулся я, обняв ее и наслаждаясь ощущением ее обнаженной кожи на моей. – Я без тебя совсем плохо справляюсь. И безумно по тебе скучаю.

– Я вижу, – сказала она и посмотрела вниз с хитрым огоньком в глазах.

– Не только этой частью, – рассмеялся я.

Она кивнула. Изабелла всегда меня понимала.

– Давай займемся любовью, – прошептала она.

– Мне кажется, мы всегда занимаемся ей во всем, что мы делаем вместе, – сказал я и прижал ее ближе. – Долгие недели звонк