Что понимает Т.Кун под экспликандумом и экспликансом?

Почему, по его мнению, задача науки состоит в постоянном самообновлении?

Почему на основе изложенных идей возникает проблема демаркации и критериев фальсифицируемости?

Вариант 5

В XVII в. индуктивный канал не выглядел очевидно невозможным, как он выглядит теперь: ведь тогда дедукция базировалась на картезианской интуиции, а аристотелевская формальная логика принижалась. Если существует дедуктивная интуиция, почему бы не составить ей пару в виде индуктивной интуиции? Однако история логики (или теории каналов истинностных значений) от Декарта до наших дней была в сущности историей критики и усовершенствования дедуктивных каналов и разрушения индуктивных каналов. … Когда в математике хотят доказать что-либо сверху, приходится переопределять, реконструировать все, пользуясь общеизвестными терминами, расположенными вверху теории. Когда в естественной науке хотят доказать что-либо снизу, приходится переопределять, реконструировать все, пользуясь общеизвестными терминами, расположенными внизу теории...

Первоначальная версия индуктивистской программы была разрушена скептической критикой. Но большинство еще не может принять эмпирицистскую революцию, они еще рассматривают ее как оскорбление достоинства Разума. Некоторые новейшие идеологи индуктивизма создали обширную литературу в защиту новой,версии старой программы — в защиту вероятностного индуктивизма. Кроме того, они не могут допустить (и в этом они правы), чтобы научная дедуктивная система была неосмысленной (исключение составляет для них самый низ этой системы). Фактически они утверждают, что теория осмысленна, если ее днище достигает уровня наблюдаемых положений. Однако в то время как их "принцип верификации" допускает, что теоретические положения являются осмысленными, мы остаемся в потемках относительно того, каково же их действительное значение. Строгие эмпирицисты не могут допустить иного введения смысла, чем снизу теории. Они не правы в этом. Но являются ли тогда теоретические положения осмысленными, не обладая каким-либо особым смыслом? Они разрешают эту дилемму, радикально расширяя понятия определе­ния — понятие передачи значения — настолько, чтобы охватить "редукцию", логическую манипуляцию, призванную передавать вверх от наблюдаемых к теоретическим терминам если не полные, то, по крайней мере, некоторые частичные эрзацевые значения. Затем, так как они знают и принимают формальную логику, они вынуждены рассматривать индукцию как неполноценный вывод. Но теперь, расширив понятие передачи значения, они расширяют понятие передачи истинности таким образом, что допускают ретротрансляцию вверх от положений наблюдения к теоретическим положениям если не полноценной истины, то, по крайней мере, частичной вероятностной истины, некоторой "степени подтверждения".

Теория, построенная на вероятностной индукции, вероятно непротиворечива. В любой момент может появиться вероятностная теория вероятностной непротиво­речивости. Критикуя устарелый недееспособный и претенциозный новейший индукти­визм, не следует забывать его благородное происхождение. Кредо индуктивиста XVII—XVIII вв. играло важную и прогрессивную роль. Передача власти от Откровения фактам, разумеется, встречала оппозицию церкви... Защищая истину откровения, они [последователи схоластики] подвергали разрушительной критике истину разума и опыта. В XVII в. альянс евклидианизма и индуктивизма защищал науку от унижения и боролся за ее высокий статус. (И. Лакатос)

Какую исследовательскую программу в науке рассматривает И. Лакатос?

Как относится И. Лакатос к этой программе? Почему? С каким подходом он ее сравнивает?

Действительно ли, «индуктивный канал» выглядит сейчас «очевидно невозможным»?

Вариант 6

Предположим, действительно, тот, кто разделяет интересы молодежи, нестановится реакционером в науке, независимо от собственных взглядов. Но справедливо ли будет сказать, что тот, кто разделяет интересы молодых, разделяет также и их убеждения, поэтому наша точка зрения сводится в конечном счете к утверждению о восприятии чужого мнения? Разницу несложно выяснить при обсуждении следующей стадии решения практической проблемы: предположим, вы не знаете, как заставить себя поверить в то, во что вы не верите, или как заинтересоваться тем, что кажется вам таи неинтересным. Заявить, что вы соглашаетесь с молодыми, или что вы считаете работу невероятно интересной — только для того, чтобы быть с теми, кто выигрывает, — это оппортунизм и просто глупость (даже не говоря о том обстоятельстве, что все молодые ученые вместе взятые, может статься, копают совсем не там). Вы можете сделать лишь следующее: попытаться выяснить, почему же молодые заинтересовались именно этим — что бы это ни было. Может казаться, что они действительно копают там, где ничего нет, или что они интересуются чем-то действительно важным, но не могут ясно и правильно сформулировать свою проблему! Если такого рода открытие окажется ценным, это докажет, что интерес важнее, чем убеждение.

Но как быть с интересом? Интересы выражаются в виде проблем и в виде оценки относительной значимости этих проблем. Это следует объяснить и привести пример. Когда все ученые разом начинают интересоваться моделями мирового эфира, то игнорировать эту проблему можно, будучи или старомодным, или сверхсовременным ученым. Как узнать в каждом конкретном случае, в чем причина такого отсутствия интереса? Ответ прост: за интересом к модели мирового эфира стоит определенная проблема; те, кто игнорирует как интерес к моделям эфира, так и ращу эту проблему, вероятно, отстали; иначе обстоит дело с теми, кто отказался рассматривать саму проблему, заявляя при этом, что эфира не существует — как Фарадей. Никто не назовет Фарадея несовременным ученым, потому что он не увлекался поисками модели мирового эфира, так как он знал причину интереса к моделям эфира и нашел альтернативный путь решения той же проблемы. Этот пример показывает, что основные аспекты актуальных интересов могут быть не связаны с господствующими взглядами, но связаны с актуальными про­блемами.

Следовательно, в соответствии с данным предположением, если ученый зани­мается актуальными проблемами, он не может отстать, даже если он придержи­вается очень старомодных взглядов. В качестве другого примера возьмем Пристли, который был хорошо осведомлен о проблемах его оппонентов и таким образом никогда не терял контакта с передним краем науки (его работы цитировались ведущими химиками до самой его смерти). Но что, если проблемы молодых кажутся вам бесконечно банальными и неинтересными? Ответ может быть следующим: попытайтесь разрешить вопрос, почему все молодые представители данной профессии занимаются скучной проблемой. Отвечая на этот вопрос, вы можете либо выяснить, в чем состоит ваша ошибка, и таким образом вам удастся спастись самому, или — в чем состоит ошибка всех остальных представителей вашей профессии — и тогда вам удастся спасти свою профессию. Такие события не слишком вероятны, но все же иногда происходят, а интересы очень немногих индивидуумов все же иногда становятся интересами всех представителей данной профессии в течение жизни одного поколения или даже быстрее. (Д. Агасси)