Ищи Путь, выступая смело наружу.

Отбросьте всякий страх. Ничто не может причинить вам вреда. Вы – живая бессмертная душа. Поэтому мужайтесь. Оглянитесь вокруг себя. Посмотрите, что творится в мире, и извлеките из этого поучение. Посмотрите на работу великого ткацкого станка жизни; приглядитесь, как снуют челноки, и взгляните на сработанную разнотканую и разноцветную материю. Узнайте во всем этом единую жизнь. Все окружающее вас так или иначе поучительно; весь этот материал ждет лишь вашего изучения и овладения им. Не впадайте в уныние, извлекайте уроки из всего окружающего. Наблюдайте жизнь во всех ее фазах. Это не значит, что вы должны возвращаться и пытаться вновь переживать те фазы, что уже оставлены позади и окончательно изжиты, но присматривайтесь к ним без ужаса и отвращения. Помните, что из низших фаз и развиваются высшие. Из речного ила поднимается стебель прекрасного лотоса и, пробиваясь сквозь воду к воздуху, достигает поверхности реки, где распускается прекрасным цветком. Так и из тины грубо-вещественного мира росток жизни пробивается сквозь воду рассудочного к горнему воздуху духовного мира и распускается. Оглянитесь вокруг и посмотрите, что делают люди, что они говорят, что они думают, – все идет именно так, как следует во всех фазах для тех, кто проходит их. Живите собственной жизнью на собственном уровне развития, но не глумитесь над теми, кто находится на низших уровнях.

Прислушивайтесь к биению пульса жизни во всех ее проявлениях и поймите, что вы составляете часть ее. Она едина – и вы часть этого единства. Ощущайте, как вздымается волна под вами, поддавайтесь ее движению, и вы не утонете; вы будете плыть то на гребне, то на склоне ее. Не бойтесь внешнего мира даже тогда, когда вы углубляетесь в себя; и то и другое хорошо, каждое на своем месте. Пусть ваше внутреннее святилище будет истинным местом отдохновения для вас, но не бойтесь отваживаться выступать за его пределы. Ваше возвращение не может быть отрезано. Наблюдайте внешний мир, зная, что ваш дом всегда открыт для вас. Поэтому нет никакого противоречия между восемнадцатым и девятнадцатым правилами. Разве не очевидно, что они оба необходимы для выражения истины во всей ее полноте?

20. Не ищи его на одной определенной дороге. Для каждого человека есть своя дорога, которая кажется наиболее желанной…

Это необходимое предостережение. Здесь мы сталкиваемся с утонченным искушением: ученик склонен довольствоваться какой-то одной дорогой, соответствующей свойствам его темперамента, и потому может закрывать глаза на все другие пути. Он становится фанатичным, узким и односторонним. А между тем он должен бы исследовать все тропы, которые кажутся ему ведущими к истине, попутно приобретая понемногу то здесь, то там, твердо держась того, что соответствует его внутреннему сознанию, и отбрасывая все остальное, – но не осуждая того, что он находит неподходящим для усвоения. Не будьте ни партийным функционером, ни фанатиком, ни сектантом. Облюбовав какую-либо форму учения, не заключайте поспешно, что все другие учения, несогласные с принятым вами, должны быть ложными.

Существует много форм выражения истины, причем каждая из них приспособлена к пониманию известного разряда людей. Эти формы выражения, которые на первый взгляд кажутся противоречивыми, при дальнейшем рассмотрении оказываются исходящими из единого основного принципа. Большая часть кажущихся противоречий в учениях обусловлена различным, далеко не всегда верным истолкованием их словесных выражений. Объяснившись в понимании употребляемых нами слов и терминов, мы часто находим, что между ними довольно много общего и мы весьма мало отличаемся друг от друга.

Это правило должно быть внимательно прочитано всяким учеником, стремящимся к духовной жизни и продвижению по Пути. Его нужно прочесть, перечесть и изучить. Оно заключает много того, что не может быть схвачено не только при первом чтении, но и при десятом и даже сотом. Его смысл будет уясняться вами по мере того, как ваш опыт подготовит вас к этому пониманию. Оно гласит, что ваша жизнь должна быть не односторонней, а разнообразной. Вы должны воспользоваться преимуществами внутренней жизни, но в то же время не должны бежать от мира, ибо он может многому научить вас. Вы нужны другим людям, и вы должны сыграть в мире предназначенную вам роль. Вы не можете бежать от мира, если бы даже желали этого, поэтому примиритесь с назначенным вам уделом и воспользуйтесь вашим настоящим состоянием как ступенью к достижению чего-то более великого.

Вы один из зубцов колес великой машины жизни и должны делать свое дело. Ваше новое отношение к жизни может быть внесено вами в ваше дело, профессию или ремесло. Если вы не способны сохранить и применить его повсюду, значит или в вашем жизнепонимании, или в вас самих есть какой-то изъян. Вы не должны ожидать, чтобы люди понимали ваш взгляд на жизнь. Совершенно бесполезно внушать ваши взгляды неподготовленным людям – помните, что детям нужно молоко, а взрослым людям – твердая пища. Большинство людей, окружающих вас, в духовном отношении подобны еще не рожденным младенцам, и только немногие из них первый раз вдохнули воздух. Не раскрывайте сердца вашего там, где это неуместно, дабы оно не было истерзано. Исполняйте как можно лучше свою роль в игре жизни, где вы вынуждены принять участие. Но, хотя вы и видите, что это не более чем детская забава, не мешайте детям играть; примите участие в ней, будто и вы интересуетесь ею, – и вы сможете извлечь нечто поучительное для себя. Не думайте, что вам непременно следует принимать «постный», благочестивый вид. Не будьте святошей, не старайтесь показать людям, будто обыденная жизнь ниже вашего достоинства, продемонстрировать свою «святость» и отчуждение от жизни. Будьте естественны – вот и все. Не бойтесь улыбаться и смеяться.

Юмор – один из лучших божьих даров, данных в удел человеку; он предостерегает его от совершения многих безрассудных поступков. Смех нередко столь же благотворен, как и молитва. Не принимайте многие явления слишком серьезно; не допускайте, чтобы игра в детском саду мира казалась вам слишком реальной. Многое в жизни действительно не более чем шутка для тех, кто смог подняться на высоту и наблюдать ее оттуда. Все это не более как игра, приготовляющая детей божьих к действительной жизни.

Нам нет никакой надобности пространно истолковывать двадцатое правило, поскольку оно так подробно изложено, что не дает повода ни к каким недоразумениям. Изучайте его внимательно – оно заключает правило жизни ученика. Его последние изречения великолепны; они учат нас раскрывать свою душу навстречу нашему высшему «Я», дабы мы могли все увидеть в свете, горящем внутри нас.

Внимательно изучите также примечания, сопровождающие данное правило. Эти наставления ведут к полному раскрытию духовного сознания.

21. Стремись, чтобы цветок расцвел в тишине, которая следует за грозой: не раньше.

Цветок, расцветающий в тишине, приходящей вслед за бурей (и только так), есть цветок духовного сознания, к раскрытию которого стремилось растение жизни; ради него проросло духовное семя и пустило корни, ради него росток пробился через почву материального бытия в высшие сферы, ради него распускался листок за листком, сбрасывая один покров за другим, пока, наконец, не появилась едва заметная завязь цветка духа и не начался настоящий духовный рост. Появление этого зачатка духовного сознания – первый проблеск озарения – отмечает самый критический период в развитии души. И просветление наступает только после бури, лишь после того, как тишина сменила порывы ветра, грохот и треск грома и все ужасы грозы. В тихом, спокойном периоде, следующем за бурей, душу ждут великие события. Помни это, о душа, среди великой бури духовных тревог, сметающей все старые вехи, вырывающей все, в чем ты находила опору, и заставляющей тебя вообразить, что все снесено, кроме тебя, и что ты осталась одна безо всякого утешения и поддержки. Ибо именно в этот миг духовного отчаяния, когда все отнято у тебя, нисходит несказанный мир, который никогда тебя не покинет и ради которого стоит перенести тысячи бурь. Время простой слепой веры прошло для тебя – наступает время знания.

Очень трудно говорить о высших духовных переживаниях словами, отвечающими низшей области сознания. Эмерсон, испытавший то состояние сознания, о котором идет речь, говорит:

«Слова всякого человека, говорящего о переживаемом им в духовном мире, должны казаться лишь пустым звуком для тех, кто сам не пребывает в той же области мысли. Я не дерзаю говорить об этом. Мои слова не могут выразить все величие жизни духа, они слишком холодны и убоги. Только дух может вдохновлять того, кого он сам избирает своим глашатаем. Но все-таки я желал бы даже и обыденными словами, за неимением священных, дать хотя бы слабое представление о небесной обители этого божества и поделиться сбереженными мною проблесками мысли, раскрывшими мне изумительную простоту и мощь мирового закона». Это скорее должно чувствоваться, чем пониматься разумом и все же наш интеллект отчасти может постичь это в том случае, если духовное озарение возносит его в более высокие области.

Сознавая стоящую перед нами задачу, рука, пишущая эти строки, дрожит. Попытка выразить простыми словами эти переживания высшей жизни кажется тщетной и нелепой, и тем не менее мы, по-видимому, призваны сделать ее. Пусть будет так.

Духовное просветление – цветок, расцветающий в тишине после бури, – исходит от той части нашей природы, которую мы называем шестым ее началом, духовным разумом. Но сначала рассмотрим, что подразумевается под «бурей», предшествующей раскрытию цветка.

Человек проходит через высшие ступени инстинктивного сознания и достигает плоскости рассудка. Живущий жизнью инстинкта, даже на высших его ступенях, где он переходит в низшие проявления интеллекта, не занят разрешением проблем жизни, загадок бытия. Он даже не знает, что такие проблемы или загадки существуют. Его жизнь протекает совершенно спокойно, так как его заботы связаны только с миром вещественным. Пока его телесные потребности удовлетворяются, ему нет никакого дела до остального. Он находится в младенческой стадии человеческого развития. Но по прошествии некоторого времени начинает испытывать беспокойство в иной области. Его пробудившийся рассудок более не допускает прежнего некритического отношения к явлениям окружающего мира. Постоянно возникают новые вопросы, требующие ответа. Его начинает беспокоить вечное «почему» его души. Толстой выразил это чрезвычайно ярко в словах:

«Как только разумная часть нашей личности берет в свои руки управление, так сейчас же нам открываются новые миры и желаний становится в тысячу раз больше прежнего. Они делаются столь же бесчисленными, как радиусы круга; и ум с любовью и заботой принимается сначала лелеять, а потом удовлетворять эти желания, полагая, что таким образом можно найти счастье». Но в этом состоянии нельзя найти подлинного счастья; что-то наполняет душу непрерывно растущим беспокойством и манит вперед ко все более и более высоким полетам. Рассудок, не будучи в состоянии представить что-либо выше себя, борется с этими стремлениями как с чем-то недостойным, считая их как бы остатками прежних суеверий и легковерности. И так он силится и силится разрешить великие проблемы, стремясь к тому миру и спокойствию, который, как он предчувствует, ждет его. Он и не подозревает, что его единственное освобождение лежит в развитии чего-то высшего, чем он сам, что даст ему возможность сделаться более тонким орудием познания истины.

Многие читающие эти строки узнают в этом описании то состояние ужасного умственного беспокойства – духовных родов, – когда наш рассудок признает себя неспособным к решению великих вопросов, требующих от него ответа. Мы бьемся о прутья наших умственных клеток или кружимся, подобно белке в колесе, оставаясь все на том же месте, где были вначале. Мы находимся в самом разгаре умственной бури, которая свирепствует и около нас; ветер рвет наши одеяния; мы предоставлены произволу стихии. Мы видим, как из нашего поля зрения сметается все, что казалось столь прочным и постоянным и в чем нам так удобно было искать опору. Все кажется утраченным, и мы приходим в отчаяние. Спокойствие и чувство душевной удовлетворенности покидают нас, буря гонит из стороны в сторону, и мы не знаем, чем все это кончится. Единственная наша надежда заключается в том уповании и вере в Незримую Десницу, которые побудили Ньюмана написать приводимые ниже прекрасные слова. Они находят отклик в тысячах людей, которым по существу чуждо принимаемое автором истолкование истины, но будучи его братьями по духу, они понимают его.

О краткий свет

среди царящей мглы.

Веди меня.

Хоть ночь темна,

хотя далек мой дом,

Веди меня.

Стопы направь.

Я не молю, чтоб даль

Открылась мне.

О, лишь на шаг подвинь.

Веди меня.

В должное время появляется слабый проблеск света, пронизывающий тучи и высвечивающий у самых ног застигнутого бурей путника новую тропу; только ближайший шаг виден страннику; он делает несколько шагов вперед и вскоре попадает в новую страну. Один писатель говорит по этому поводу: «Скоро он проникается сознанием, что вступил в новый и неведомый край, переступил границу новой страны.

Очутившись в чужой ему области, где нет знакомых вех, он не узнает открывающегося перед ним вида. Он осознает, сколь большое пространство отделяет его от друзей, оставленных у подошвы горы. Он громко призывает их последовать за собой, но они едва ли могут слышать его, и, по-видимому, боятся за его безопасность. Они машут ему руками и манят вернуться назад. Они боятся следовать за ним и приходят в отчаяние, думая, что он находится в опасности. Но он словно чувствует новый прилив бодрости, и какой-то непонятный внутренний импульс толкает его идти все дальше и дальше вперед. Он не знает конечной точки своего странствования, но буйная радость овладевает им, и он продолжает устремляться вперед».

Свет, излучаемый духовным сознанием, ведет странника по тропе достижения совершенства, если у него хватает мужества следовать за этим светом. Свет духа – всегда надежный путеводитель, но лишь немногие из нас проникнуты тем доверием, которое позволяет принять его. Первые квакеры знали об этом внутреннем свете и доверялись ему, но их потомки сохранили лишь слабое мерцание того, что когда-то было ярким светом. Его лучи могут быть видимы всеми, кто подготовлен к этому и ожидает дня прозрения с надеждой и доверием. Знайте, что этот внутренний свет вовсе не исключительное достояние народов Востока. Они лишь уделяли больше внимания этому предмету, чем западные народы. Но такое просветление – удел всего человечества. Примеры его наблюдались во все времена, у всех народов. И все сообщения об этих переживаниях сходны между собой в главных чертах, хотя им дается весьма различное истолкование.

Первым признаком появления духовного сознания служит пробуждающееся ощущение реальности своего «Я», непосредственное восприятие подлинного бытия души. Когда человек начинает чувствовать, что он сам и есть душа, вместо представления об обладании чем-то удивительным, называемым «душою», о которой он в действительности ничего не знает, – тогда про него можно сказать, что он приближается к первым ступеням духовного сознания или уже находится в его границах.

Существуют две основные стадии расцвета цветка духовности, хотя они обычно переходят одна в другую. Первая – яркое, вполне отчетливое переживание акта самосознания, то есть сознания «Я есмь»; вторая же – достижение космического сознания. Мы постараемся хотя бы весьма несовершенно, в грубых чертах, дать представление об этих двух стадиях, хотя и сознаем, что людям, не переживающим ни того, ни другого состояния сознания, наши слова могут показаться лишенными всякого смысла.

Осознание реальности своего «Я» можно сравнить с бутоном цветка, если цветком считать космическое сознание. Многие из тех, кто еще не испытал ясного осознания своего «Я», могут думать, что это не что иное, как интеллектуальное понятие о «Я», или, может быть, вера в реальность души, полученная путем религиозного воспитания. А между тем это нечто совершенно иное. Это нечто большее, чем просто рассудочное понятие или слепая вера на слово, основанная на авторитете другого лица, и большее, нежели вера в Божественное обетование бессмертия. Это особое состояние сознания; это знание того, что человек и есть не что иное, как дух; непосредственное ощущение того, что «Я» – духовное, бессмертное существо. На этом мы должны остановиться за недостатком слов, пригодных для описания этого психического состояния.

Человечество, не умудренное в этом отношении опытом, не придумало нужных слов. В санскрите встречаются некоторые слова, которые были внесены в язык древними йогами и которые, по крайней мере, могут быть поняты образованными индусами; но наши западные языки не содержат слов, соответствующих их значению. Мы можем только пытаться дать понятие об этом состоянии сознания путем весьма несовершенных пояснений. Нельзя описать любовь, симпатию или другое подобное чувство людям, которые их не испытали. То же самое можно сказать и о сознании «Я есмь». Оно появляется в душе, уже достаточно просветленной для восприятия лучей познания духовного разума, и тогда эта душа просто знает – вот и все. Она владеет подлинным духовным знанием того, что она – бессмертная сущность, но не может объяснить этого другим и, как правило, не в силах рассудочно истолковать это даже самой себе. Она просто знает. И это знание не зависит от мнения, рассуждения, упования, надежды или слепой веры. Это – сознание; и подобно всякой другой форме сознания, его трудно объяснить тому, кто не испытал его.

Представьте себе, что получилось бы, если бы вы пожелали рассказать слепорожденному, что такое свет, или тому, кто никогда не пробовал сладкого, что такое сахар, или объяснить, что такое холод, жителю тропической страны, незнакомому с этим ощущением. Точно так же мы не можем объяснить нашего духовного опыта тем, кто не пережил его сам. Это факт, хорошо известный тем, кто когда-либо испытал то, что называется «религиозными» переживаниями. Мы знаем случай появления такого сознания у человека, жившего в обществе, где, по-видимому, не было никого стоящего на равной ему ступени духовного развития. Это был деловой человек недюжинных способностей, вращавшийся среди людей, совершенно чуждых всякой духовности. Он почувствовал прилив света в душе, уверенность в духовном бытии запечатлелась в его сознании, и это весьма расстроило и обеспокоило его. Он увидел в этом признак наступающего сумасшествия и, несмотря на обретение величайшего счастья, надеялся, что это состояние скоро пройдет. Но оно не проходило, и дело дошло до того, что он стал готовиться к передаче своих дел в другие руки, опасаясь, что утратил душевное равновесие, ибо никогда раньше не слышал о чем-либо подобном. И вот однажды в его руки попала книга, где автор выражал мысли, которые могли возникнуть только у человека, испытавшего подобное же состояние, и он, воздев руки к небу, воскликнул: «Слава Богу, нашелся еще один такой же помешанный, как я, человек!»

Интуитивное сознание реальности собственного «Я» встречается у значительно большего числа людей, нежели принято думать, но обладающие этим сознанием обычно не говорят об этом из боязни, что их друзья, родственники и соседи посмотрят на них как на ненормальных и психически больных. И, действительно, не всегда бывает благоразумно рассказывать о своих переживаниях другим людям, ибо не достигшие той же ступени развития сознания не могут понять этого состояния и, видя в другом нечто недоступное их пониманию, бывают склонны считать его ненормальным. Весьма странно и забавно, что мир состоит из людей, претендующих на веру в то, что всякий человек – бессмертная душа (или, как принято выражаться, «имеет» бессмертную душу), но в то же время почитающих ненормальным всякого утверждающего фактическое знание своего бессмертного «Я».

Вера большинства человечества весьма хрупка и неглубока, и многие люди, якобы верующие в бессмертие, так же или даже более боятся смерти, чем полагающие, что со смертью для нас кончается все. Они отвергают все свидетельства о существовании иных планов бытия, относясь к говорящим или верящим в них как к обманщикам или сумасшедшим. Они живут и действуют, будто все бытие заключено в этой земной жизни, несмотря на все их притязания на религиозность и исповедуемые верования. Они наполовину верят некоторым учениям, но, не имея истинного знания, отрицают, что кто-нибудь другой может обладать им. Но для тех, в чье поле сознания уже проникли лучи истины духовного разумения, бессмертное «Я» является уже не просто верованием, а подлинной реальностью, и хотя эти люди, по-видимому, и разделяют веру окружающих, они все же становятся совершенно отличными от них существами. Окружающие замечают происшедшую в таком человеке перемену, как бы спокойно он ни держал себя. Хотя они и не могут объяснить себе, в чем именно состоит эта перемена, но они чувствуют, что происходит нечто особенное. Не следует воображать, что это пробуждающееся сознание появляется в душе человека сразу во всей своей полноте.

Иногда действительно бывает так, но в большинстве случаев это пробуждение идет очень медленно, и, как только оно начинается, человек уже становится иным, нежели был раньше. Он даже может как бы утратить целостное сознание истины, но оно будет возвращаться снова и снова, безостановочно преображая его природу, причем происшедшая в нем психическая перемена будет выражаться в его поступках. Он сделается более жизнерадостным и счастливым. То, что доставляет огорчения его ближним, едва затрагивает его. Ему все труднее выражать приличествующее случаю горе и сожаление о том, что ложится столь тяжким бременем на окружающих. О нем может даже сложиться мнение как о бесчувственном и бессердечном человеке, несмотря на то, что сердце его переполнено любовью и состраданием. Его умонастроение и взгляд на окружающее претерпели определенный сдвиг. Он чувствует, что потерял страх, а окружающие готовы считать его беспечным и безрассудным. Время теряет для него свое значение, ибо он проникся идеей вечности. Расстояние тоже перестает страшить его: разве все пространство не принадлежит ему? Такому человеку гораздо лучше молчать, иначе он может быть уверен, что его знакомые будут считать его «чудаком» и многозначительно похлопывать себя по лбу (разумеется, за его спиной).

Есть еще одна особенность этой фазы духовного сознания, а именно та, что обладающий этим сознанием может распознавать его проявление во всех творениях других людей. В произведениях древних и даже некоторых современных авторов, там, где другие восхищаются лишь прекрасным слогом, он будет как бы прислушиваться к задушевной речи брата по духу. Некоторые писатели, лишь в слабой степени обладающие духовным прозрением, могут впадать в настроение, когда духовный разум искусно придает надлежащую форму выражения своей мысли через низшее умственное начало, в результате чего духовный смысл написанного легко схватывается теми, кто подготовлен к этому, хотя бы сам автор и не вполне понимал, что он пишет. Слова Духа слышит Дух.

Читающие эти слова, если вы уже достигли известной ступени духовного сознания, мужайтесь. Пусть одиночество не угнетает вас. Тысячи ваших братьев и сестер сопричастны этому великому постижению, их мысль будет искать вашу, и они окажут друг на друга благотворное влияние. Не говорите ничего окружающим, если не считаете этого нужным, но раскройте свою душу с той симпатией и готовностью ко взаимодействию, по руслам которых притекут к вам потоки мыслей. Ваша мысль привлечет к себе подобные же мысли других людей, стоящих на той же ступени сознания, а их мысль привлечет к себе вашу. В книгах, писаниях, картинах вы найдете слова, написанные для вас и вам подобных. Перечитайте старинные сочинения, и вы увидите, что они предстанут перед вами в совсем новом свете теперь, когда вы стали понимать. Читайте Библию, читайте Шекспира, читайте поэтов и философов, и вы скоро заметите, что все эти авторы – ваши братья по духу. Темные места станут понятными для вас. Теперь вы уже не в одиночестве – вы член большой и все растущей семьи.

Но с другой стороны, не будьте слишком высокого мнения о своем духовном развитии. Вы еще только стоите на пороге обширного чертога великих тайн. В чертоге этом много ступеней, и вас ждет еще посвящение, лишь пройдя через которое вы можете двинуться дальше.

Прежде чем перейти к ознакомлению со следующей ступенью развития цветка, нашим читателям, может быть, будет интересно описание одного своеобразного переживания, встреченное мною у великого современного писателя Редьярда Киплинга (знающего гораздо более того, что он сообщает своим английским и американским читателям) в его повести из индийской жизни «Ким». Многие читают эту книгу, не усматривая в ней ничего особенного; но те, у кого были проблески духовного сознания, легко поймут ее смысл. Вот этот отрывок:

«"Теперь я один, совершенно один, – подумал он. – Во всей Индии нет никого столь одинокого, как я. Если я умру сегодня, кто сообщит об этом и кому? Если же я, Бог милостив, поживу еще, то моя голова будет оценена, потому что я сын чар, я Ким".

Весьма немногие европейцы, но очень многие азиаты могут привести себя в состояние как бы экстатического восторга, многократно повторяя свое собственное имя, чтобы дать свободу уму для размышления над так называемой личной тождественностью...

"Кто такой Ким – Ким – Ким?" Он сидел на корточках в углу шумной приемной, отторгнув все остальные мысли. Его руки были сложены на коленях, а зрачки сузились до величины булавочной головки. Был момент, не более полсекунды, когда он почувствовал себя близким к разрешению этой изумительной загадки, но вдруг, как это всегда бывает, его ум пал с высот, подобно подстреленной птице, и, проведя рукой по глазам, он покачал головой.

Длинноволосый индусский "байраджи" (святой человек), только что купивший билет, остановился перед ним и стал пристально всматриваться в него.

"Я тоже потерял это, – сказал он грустно. – Это одни из врат Пути, и для меня они были закрыты в течение многих лет".

" Что значат твои слова?" – спросил Ким в изумлении.

"Ты изумлялся духом своим, пытаясь познать, что такое твоя душа... Я знаю. Кому же и знать, как не мне"».

Поэт Теннисон, по свидетельству его близких друзей, временами приводил себя в экстатическое настроение, сопряженное с известной степенью духовного просветления. Для этого он пользовался способом, сходным с тем, к которому прибег Ким. Он повторял свое имя, размышляя при этом о собственной тождественности, и утверждал, что в эти минуты он проникался неколебимым убеждением в бессмертии и реальности своего бытия как живой души, независимой от тела.

Мы лично не одобряем этого способа «вторжения в Царство», а предпочитаем, чтобы развивающийся духовный разум постепенно проливал свет в поле сознания. Это мы считаем лучшим путем, хотя многие учителя йоги думают иначе и обучают своих учеников упражнениям, рассчитанным на стимуляцию развития духовного сознания. Но это не что иное, как только различие во взглядах на методы, и мы не желаем навязывать свои взгляды ученикам и заставлять их следовать нашему методу, если они предпочитают другой.

Одно из наиболее целесообразных и разумных упражнений йоги, содействующих духовному развитию, мы приводим ниже.

Придайте вашему телу совершенно непринужденное и удобное положение. Дышите равномерно и размышляйте об истинном «Я», думая о себе, как о сущности, независимой от тела, хотя и заключенной в нем, и имеющей возможность покинуть его по желанию.

Думайте о себе не как о теле, но как о душе. Думайте о вашем теле как о полезной и удобной оболочке духа, которая, однако, должна быть лишь орудием для достижения целей вашего истинного «Я». Думайте о себе как о независимом существе, свободно и с наибольшей выгодой пользующемся телом, находящимся в его власти и под его полным контролем. В процессе ваших размышлений забудьте о теле, и вы найдете, что часто почти не сознаете его. Вы можете даже испытать чувство полного отрешения от тела и затем возвращения к нему по окончании этого упражнения.

В связи с вышеприведенным упражнением, рекомендуемым йогами, ученик может, если пожелает, применить нижеследующие мантрам и тему для медитации (духовного размышления).

«"Я есмь". Я утверждаю реальность моего бытия – не только мое физическое временное и относительное существование, но мое истинное бытие в Духе, вечном и абсолютном. Я утверждаю реальность моего "Я", моей души, меня самого. Истинное "Я" есть духовное начало, проявляющееся в теле и душе, высочайшее выражение этого начала я и сознаю как самого себя, как свой Дух. Это "Я" не может умереть или быть уничтожено. Оно может изменить форму своего выражения или оболочку, через которую оно проявляется, но оно всегда остается тем же самым "Я" – частицей Мирового Духа, каплей его великого океана, духовным атомом, проявляющимся в сознании, которое со временем разовьется до совершенства. "Я" – это мой Дух, мой Дух – это "Я", все остальное преходяще и изменчиво. "Я есмь, Я есмь, Я есмь..."» Повторяйте это много раз подряд.

Ученик должен стараться ежедневно посвящать несколько минут безмолвному духовному размышлению. Для этого надо найти как можно более тихое место и расположиться там, приняв удобную лежачую или сидячую позу, чтобы не был напряжен ни один мускул тела и ум был совершенно спокоен. Когда все эти условия будут соблюдены, ученик испытывает то особое чувство покоя, которое является признаком прихода состояния, иногда называемого «вступлением в область молчания». Тогда ученик должен повторять вышеприведенный мантрам или какой-либо другой ему подобный (те или иные слова сами по себе не имеют здесь особого значения) и размышлять в указанном направлении.

Мантрам «Я есмь», если он ясно понят и запечатлелся в уме, придает ученику вид, исполненный спокойного достоинства и мощи, которые ясно будут ощущаться теми, с кем он приходит в соприкосновение. Он будет как бы окружен мысленной атмосферой силы и могущества. Благодаря этому он может отбросить страх и спокойно смотреть прямо в глаза всему миру, зная, что он – вечная душа и что в действительности ничто не может нанести ему вред. Даже первоначальные стадии этого сознания могут поднять человека над уровнем мелких забот, беспокойства, злобы, страха, ревности и тому подобных чувств низшего порядка и сделают его действительно человеком, «живущим в Духе». Такие люди производят в высшей степени благодетельное влияние на всех приходящих с ними в соприкосновение, ибо возле них создается какая-то особая, неуловимая «аура», заставляющая других признавать их достойными доверия и уважения.

Эти духовные размышления и упражнения часто помогают человеку в развитии сознания реальности души. По мере развития духовного сознания постепенно является и чувство бессмертия. Но ученик не должен позволять себе пребывать подолгу в высших областях или относиться с презрением к своему телу, миру и окружающим его людям. Такое отношение есть не что иное, как «духовная гордость», которая неизбежно потерпит крушение. Вы призваны в мир для известной цели и должны извлечь опыт, необходимый для вашего совершенствования. Вы находитесь как раз в наилучшем положении для приобретения столь необходимого вам опыта, и вы не останетесь в этом положении ни на минуту дольше, чем будет необходимо для вашего блага. Живите, растите и совершенствуйтесь, проживая вашу жизнь как можно лучше, «и будьте исполнены доброты».

Это сознание реальности своего бессмертного «Я», представляя собой большой прогресс сравнительно с общечеловеческим сознанием, есть, однако, только предварительная ступень к космическому сознанию, ожидающему развивающуюся душу. Это еще лишь почка, которая со временем раскроется и будет великолепным цветком. Сколь трудно было пояснить простыми словами только что описанные переживания, и можно представить, что мы должны чувствовать, приближаясь к высшей фазе. Как бы то ни было, мы постараемся как можно лучше выполнить нашу задачу, хотя по необходимости наши слова будут слабы и недостаточны. Тем, кто еще не готов к восприятию Истины, эти слова должны казаться ужасной бессмыслицей, но даже и они запомнят их и, когда придет время, будут хотя бы отчасти подготовлены к восприятию Правды. Как говорит Уолт Уитмен: «Мои слова будут звучать в ваших ушах до тех пор, пока вы их не поймете».

Космическое сознание есть тот распустившийся цветок, который расцветает в тишине, что следует за бурей. Это – то знание, которое является результатом «просветления».

Писатели-оккультисты всех времен упоминали это сознание; оно частично описывалось лицами самых разных вероисповеданий. Многие предполагали, что оно является следствием поклонения Божеству – и притом непременно в совершенно определенной концепции – или обстоятельством, связанным с некоторой особой формой веры. Но в действительности оно стоит выше верований или особых понятий об Абсолюте и составляет божественное наследие человечества. Многие из восточных авторов описывали его; многие из старых квакеров испытывали его и давали ему свои собственные названия; многие католические святые говорят о нем в своих сочинениях и даже некоторые из великих вождей и проповедников протестантизма оставили нам сбивчивые сообщения о том, как это возвышенное состояние переживалось ими. Но всякий испытавший его приписывает это состояние какому-нибудь особому свойству своей веры. Великие поэты тоже испытывали его влияние, и мы имеем сходные в общих чертах свидетельства, исходящие из многих различных источников. У некоторых это сознание зарождалось постепенно, становилось все сильнее и сильнее, но затем исчезало, совершенно перерождая человека, который потом только и жил надеждой снова испытать это великое переживание. На других оно нисходило внезапно, оставляя впечатление, будто они были залиты ярким светом (откуда и термин «просветление»), после чего они тоже становились совершенно другими людьми. Это переживание, по-видимому, никогда не бывает одинаковым у двух разных людей, и тем не менее в сообщениях всех испытавших его есть общие, сходные черты.

В целом это просветление можно описать как действительное постижение Всеединства и нашей связи с Единым. Квант света, участвующий в образовании луча, как бы сознает на миг свою связь с центральным солнцем; капля в океане на одно мгновение как бы ощущает свое единство с океаном Духа. Индусы говорят о более интенсивном проявлении этого вторжения света духовного разума в человеческое сознание как о «сиянии Брамы».

Преобладающей эмоцией при этом состоянии является чувство сильной радости – гораздо сильнее того, какое когда-либо ощущалось, – чувство абсолютной радости, если так можно выразиться. И воспоминание этой великой радости – отблеск ее света – остается навсегда в душе. Кто хоть однажды испытал такое просветление, становится гораздо более жизнерадостным и счастливым как обладатель сокровенного источника радости, из которого утоляет жажду его душа. Эта великая радость постепенно проходит, но все же остается что-то утешительное и бодрящее. Это чувство настолько сильно, что и впоследствии даже сама мысль о нем приводит в восторженное состояние и при одном воспоминании о нем кровь быстрее струится по жилам, а сердце учащает свое биение. Раскрытие космического сознания сопряжено вместе с тем и с просветлением ума. Поток «знания» как бы вливается в душу человека, что не поддается описанию. Душа преисполняется сознанием, что она заключает в себе абсолютное знание – знание всех вещей. Человек сознает, что причина и цель всего сущего сокрыта в недрах его собственной души. Повторяем, это чувство не поддается описанию. Оно настолько превосходит все добытое человеческим умо