Деструктивные фигуры

16 (70) Инверсия (лат inversio "перестановка) - в отличие от предшествующих фигур, акцентирующих (или, по крайней мере, призванных акцентировать), упорядоченность синтаксической структуры - акцентирует "беспорядок". Это фигура, стоящая первой в ряду деструктивных, разрушающих, макрофигур.

Сама по себе инверсия есть такое преобразование в составе предложения, при котором конструкция в целом оказывается перекошенной в нужную говорящему сторону. Перекос этот сигнализируется посредством перебрасывания составляющих высказывание с "естественного" для них места в предложении на "неестественное" (чаще всего вперед, что, однако, не является абсолютным правилом).

Понятно, что о естественности/неестественности говорится условно, то есть с точки зрения логики, а не паралогики- Понятно и то, что, попадая "не в свою тарелку", инверсированные структуры ведут себя совершенно иначе, чем если бы они находились в "специально отведенном для них месте". Их смысловые возможности как бы открываются заново. В этом нет ничего удивительного: любая нетривиальная позиция есть позиция акцентирующая, привлекающая внимание.

Необходимо лишь не забывать, что для инверсии (как, в сущности, и для любой деструктивной фигуры) необходим некий упорядоченный синтаксический фон: инверсия на фоне инверсии едва ли будет замечена и надлежащим образом оценена.

· Модель: Разумного я от вас ожидал предложения, понимаете?

· Пример: Народу дайте же наконец возможность увидеть вас поблизости от себя, господа народные депутаты!

Хорошо заметная инверсированная позиция слова "народ" акцентирует, как и полагается в случае с инверсией, важный для говорящего смысл — поддержанный, кстати, и словосочетанием "народные депутаты": тот, кто избран народом представлять его интересы, не должен быть в стороне от народа. Мысль не слишком оригинальная, но "спасенная" инверсией, переводящей разговор из области мыслей в область чувств и воспринимающейся как "крик отчаяния".

Обратим внимание на то, что инверсия, с которой мы имеем дело в примере, довольно глубокая (глубина инверсии определяется тем, на какое количество позиций та или иная составляющая предложения перемещается). Слово, которому логический синтаксис отвел бы пятое место в предложении, переставлено на первое место, так что "разрыв" оказывается довольно большим. Впрочем, это еще не предел: паралогический тип высказывания знает и случаи более глубоких инверсий.

· Ряд: Победы, собственно, тогда у Белого дома никто из нас и не ожидал; Выслушать мнение зрителя о том, что происходит в вашем театре, прошу вас, наконец; Ведь укорачивается на наших глазах все сильнее и сильнее жизнь-то!

17 (71) Анастрофа (греч. anastrophe - переворот) часто рассматривается как вид инверсии. Это так называемая неглубокая инверсия,, отвечающая за перестановку соседних слов. Несмотря на то что фигура эта может показаться семантически небогатой, существуют случаи, когда ее осуществление носит чуть ли не принципиальный характер, позволяя, например, придать устойчивому словосочетанию весьма конкретный (ситуативный) смысл (ср., например, смыслы двух следующих высказываний: "Вас просят идти вперед {будет странно, если вы пойдете назад} и "Вперед идти просят" {в то время как вы идете назад)).

Таким образом, анастрофа, "немножко нарушая" правила нормативного синтаксиса, вполне способна оказаться гораздо более серьезным "нарушением" смысла словосочетания или предложения в целом. Может быть, и не имеет смысла сохранять анастрофу в виде отдельной "рубрики" в составе инверсии, однако значение этого термина настолько точно, что отказываться от него тоже едва ли имеет смысл.

· Модель: Да что ж ты прямо как девка красная!

· Пример: Глава концерна любит очень, когда его критикуют.

Анастрофа "любит очень" - по сравнению с нормативным "очень любит" - не дает усомниться в том, как глава фирмы на самом деле относится к критике. При словосочетании обычной структуры в данной позиции пусть даже минимальная вероятность позитивного отношения к критике со стороны главы фирмы все же оставалась бы. Анастрофа сводит такую вероятность к нулю, обязывая адресата почувствовать разговорную ироничность словосочетания, принципиального для понимания смысла всего предложения.

Таким образом, предпочтение паралогике опять содействует реализации риторической функции данного высказывания.

· Ряд: А новый его фильм — это уже просто резинка жевательная; Подиумное платье напоминает банный халат — на лацкане забыта прищепка бельевая.

18 (72) Эллипсис (греч. elleipsis - нехватка, пропуск)- еще одна "разрушительная" фигура. Фигура эта предполагает '"пропадание" целых фрагментов высказывания: считается, что фрагменты легко могут быть восстановлены по смыслу целого. Обычная норма для пропуска слов - одно-два слова, но в принципе (особенно при усилении эллипсиса параллелизмом) за рамками предложения могут оставаться и более крупные синтаксические блоки: в таком случае хватает одной "рамки" для того, чтобы упаковать в нее довольно большое количество смысла при минимуме членов предложения.

Разумеется, риторическая функция эллипсиса определяется именно э1им количествам смысла. Дело в том, что синтаксис сам по себе предусматривает некоторые виды эллипсиса - если не нормативные, то, во всяком случае, стандартные. Такая санкционированность эллипсиса требует того, чтобы при риторическом его исполнении возможности данной фигуры были использованы достаточно интенсивно.

Следует, может быть, также обратить внимание на то, что собственно конструкция с эллипсисом иногда требует помощи ближайшего контекста, без которого эллиптическое построение не может быть адекватно понято.

· Модель: Завтра я подарю ей на день рождения пистолет, ты — конфеты.

· Пример: Депутат "" за лацканы его/зал — в смех, телеоператоры ~ за камеры, телезрители — недоумевать да пожимать плечами.

Пример реферирует к памятной многим потасовке в Государственной думе. Динамичный эллипсис в этой зарисовке "пpoглaтывaeт" довольно крупные синтаксические периоды, давая возможность адресату самому достроить лишь обозначенные автором конструкции. И это понятно: для описания акта физической расправы в таком официальном месте, как Госдума, фактически не существует этически приемлемых формулировок.

Тут очень легко сорваться на выражения, принятые при описании потасовок вообще, но они едва ли пригодны, поскольку речь в некотором смысле идет о "лице нации". Эллипсис приобретает, таким образом, отчетливо риторическую функцию: предлагаемые конструкции резко расходятся с "позволяемыми" нормативным синтаксисом узаконенными эллиптическими структурами. Паралогика— как более лояльная область речевой практики — оказывается здесь как нельзя более кстати. • Ряд: ты — мне, я — тебе; 'Поскольку в этой стране никто ни за что не отвечает и отвечать, видимо, никогда не будет, постольку— царь;

Смех — они обсуждают идею новой пресс-службы-

19 (73) Парцелляция (франц. parcelle - часть)- это фигура обособления части относительно целого. Фигура эта более позднего происхождения, однако в высшей степени быстро и успешно распространившаяся благодаря чрезвычайно интересному смысловому эффекту, который ее сопровождает. Техническая сторона этой фигуры предполагает, что отдельные члены предложения рассматриваются как самостоятельные и обособляются от целого. При этом очевидно, что в качестве самостоятельных частей они существовать не могут, поэтому их выделяют знаками препинания или интонационно.

Для парцелляции существенно, чтобы обособляемые таким образом члены предложения в принципе могли быть структурно выделены, то есть находились на более или менее 'Удобном" месте в предложении относительно других членов предложения. Однако этот вопрос решается индивидуально применительно к каждой отдельной синтаксической структуре и потому не может быть генерализирован.

· Модель: Выйдем. Поговорить.

· Пример: Но решение этого вопроса нельзя откладывать на три дня... на два... на один!

Парцеллированная группа однородных обстоятельств представляет собой фактически одно обстоятельство: "Но решение этого вопроса нельзя откладывать вообще'. Это подразумеваемое обстоятельство градуируется, оказываясь представленным, что называется, "'по частям", в результате нескольких последовательно приходящих говорящему в голову мыслей. Разрыв этих мыслей во времени и служит той "объективной" причиной, которая дает возможность осуществить парцелляцию.

Разумеется, нормативный синтаксис не встретит подобного рода структуру с распростростертыми объятиями наибольшее, на что он в этом смысле способен, — это признать парцелляцию потенциально возможной и тем не менее рассматривать ее как исключение. Паралогака рассматривает ее как правило, во всяком случае как одно из правил, следование которому способно сильно акцентировать "ответственные" фрагменты текста.

· Ряд: Президент распорядился разобраться. Вмешаться. Навести порядок; Я это видел! Чувствовал! Понимал; Переместить бы куда-нибудь Думу. В Свиблово. В Лось. На Луну.

20 (74) Гипербатон (греч. hyperbaton " переставленный) тоже представляет собой фигуру обособления, причем еще более явную. Посредством этой фигуры одна из составляющих предложения выносится за его пределы. Гипербатон производит впечатление примечания: говорящий как бы "опоминается", что им упущено нечто из того, что не следовало упускать, и дополняет высказывание потерянной деталью. Кстати, деталь эта может только внешне производить впечатление примечания, на самом же деле представляет собой едва ли не важнейшее из того, что в целом сообщено.

В этом и состоит риторическая особенность гипербатона: вынести за скобки как деталь отнюдь не очевидную деталь, задав тем самым часто довольно причудливые семантические отношения между целым и его частью.

· Модель: новые книги и старые

· Пример: Мне бы только на членов этой партии одним глазком поглядеть, на идиотов.

Типичный гипербатон, в меру хорошо выполненный: не сказать чтобы несущественная информация, характеризующая подлинное отношение говорящего к партии, прибережена напоследок. Такая семантическая кода фактически резко изменяет угол зрения на все предшествующее высказывание (учитывая также наличие в предшествующем высказывании совершенно определенного "только", исключающего столь внезапное расширение понятия в дальнейшем), а это именно тот эффект, который в идеале и достигается применением гипербатона. Причем чем более неожиданные сведения в конце концов получает адресат, тем отчетливее риторическая функция гипербатона.

Он строится на паралогической операции, фактически запрещенной с точки зрения как синтаксиса (в силу опять же исключительности соответствующих конструкций), так и логики (в силу некорректности деления понятия), Тем более сильный семантический эффект гипербатон производит. • Ряд: А экспонаты пылятся годами в запасниках, про состояние которых нам всем хорошо известно. И гибнут; Клянусь, что ноги моей не будет в этом доме. И твоей; Зачем-то' ведь была нужна нам эта перестройка. Или незачем.

21 (75) Тмезис (греч. tmesis) - вставка, предполагает элемент, помещаемый в синтаксическую структуру (словосочетание, реже - слово, или предложение), в составе которой никакого элемента не отсутствует. Таким образом, тмезис никоим образом не, является предполагающейся вставкой. Напротив, это как бы мешающая вставка, беспардонно вторгающаяся туда, где вовсе нет свободного места. Поэтому тмезис называют иногда "необязательной вставкой", имея, однако, в виду, что такая "необязательная вставка" при ориентации на риторическую функцию сообщения тоже может стать настолько насущно необходимой, что без нее сообщение потеряет не столько смысл, сколько нужный говорящему смысл.

Дело опять же в том, чтобы создать некое подобие конфликта (или, во всяком случае, семантически интересных отношении) между "основным корпусом высказывания" и тмезисом. Часть работы осуществляет за говорящего сама фигура: ее особенность в том, что практически любые сведения, вынесенные в тмезис, приобретают ощутимую суверенность уже в силу своего размещения относительно высказывания в целом. Важным оказывается, чтобы эта суверенность действительно не была "употреблена всуе", то есть не только воспользоваться синтаксическим акцентом, но и превратить его в смысловой акцент,

· Модель: Потому, к сожалению, что это так!

· Пример: Наш экспорт, Россия родина слонов, - чай, что, конечно, здорово!

Без тмезиса высказывание очень легко могло бы представлять собой позитивную оценку российских экспортных возможностей. В чае как предмете экспорта нет, безусловно ничего зазорного, если... если природно-географические условия страны действительно дают возможность развернуть широкое производство чая. Однако в России (после того как наши "чайные республики" зажили самостоятельной жизнью) соответствующих условий нет. А потому рассматривать Россию как производительницу чая— это все равно что рассматривать ее в соответствии с шуткой известного происхождения, как "родину слонов".

Негативный "заряд" сообщения оказывается очевидным только благодаря тмезису "Россия родина слонов", который и ставит предложение

•в нужную смысловую перспективу. Едва ли такое "синтаксическое преступление" было бы одобрено нормативным синтаксисом, но паралогически тмезис более чем приемлем.

• Ряд: Картонная еда из Макдональдса (говорю как жертва) действует на жизненный тонус; Предложенные им объяснения, о святая простота, заимствованы из лексикона президента; Цены — где наша не пропадала! — вполне приемлемы.

22 (76) Анаколуф (греч. anakoluthus - непоследовательный)" фигура, отвечающая за еще один вид непорядка в составе предложения. Это фигура, предполагающая неупорядоченность отношений между частями предложения или его членами. Анакоду пожалуй, наиболее сложная из деструктивных фигур.

Сложность анаколуфа в том, W» то чрезвычайно трудно исполнить так, чтобы он действительно воспринимался как фигура. Общеизвестно, что в любом виде искусства (искусство речи не исключение!) "небрежность" всегда ценилась особенно высоко (ср. Пушкинское "...без грамматической ошибки я русской речи не люблю"), С другой стороны, постоянно признавалось, что, несмотря на кажущуюся простоту задачи "быть небрежным", выполнить ее - и даже просто рискнуть выполнитъ - удавалось очень немногим. Расчет в этом случае должен быть просто аптекарски точным: позволяющий себе небрежность каждый раз подвергает себя опасности быть непонятым и - поправленным. К сожалению, обозначить небрежность в скобках, например: "Здесь автор намеренно небрежен" - означало бы разрушить фигуру. Единственное, что остается, - погрузить небрежность в настолько, красноречивый контекст, чтобы "злоумышленность" ее была самоочевидной, а значит и неподсудной логике.

· Модель: Гамсахурдия, между прочим, интеллигенция. Этот интеллигенция хорошо знал, на что шел.

· Пример: Наш паровоз вперед лети, кажется, прибыл на в коммуне остановку.

Почти "счастливая находка": настолько отчетливый пример анаколуфа редко удается найти: при явной синтаксической рассогласованности синтаксическая структура тем не менее держится на удивление прочно. Разгадка, разумеется, отчасти в полной стереотипности подлежащего (наш паровоз вперед лети) и обстоятельства (на в коммуне остановку). Оба словосочетания произносятся скороговоркой, фактически в.одно слово, отчасти — в явной фигуративности высказывания. Анаколуфы здесь (вокруг подлежащего и вокруг обстоятельства места) осуществлены как нельзя более кстати: синтаксический хаос действительно служит почти "картиной" состояния постсоветского общества.

Видимо, не стоит особенно распространяться насчет того, что в плане логики данного предложения просто не существует. Паралогика же, отрицая правила сочетания слов в соответствии с синтаксическими рекомендациями, обретает замечательный пример возможности игнорирования сразу всех синтаксических законов во.имя интереснейшего смыслового хода.

· Ряд: Когда "начать" ударяют на первом слогу правила существуют не;... с вечным кавказским репертуаром — два булка и сто грамм коньяк; Что ж мы делаем-то с великой могучего наших языком?

23 (77) Силлепсис (греч. syllepsis, от syllambanein - брать вместе) удобнее всего рассматривать как частный случай анаколуфа, то есть дефектной, с точки зрения логики, синтаксической структуры. Однако в классической риторике силлепсис рассматривался как самостоятельная фигура, основанием чему, видимо, была предельная конкретность данной фигуры (ср. отношения между инверсией и анастрофой). Силлепсис обслуживал только один класс "логических преступлений", а именно - очень явные преступления, связанные с объединением неоднородных членов предложения как однородных. При силлепсисе неоднородные члены предложения оказываются синтаксически подчинены одному и тому же слову.

Если справедливо, что такую фигуру, как анаколуф, бывает чрезвычайно трудно "оправдать", то в случае с силлепсисом это практически невозможно. Особенность силлепсиса в том, что он чуть ли не всегда воспринимается как ошибка (ненамеренный паралогизм) ив крайнем случае может быть "извинен" поэтической взволнованностью.

· Модель: Ни она, ни он не знал об этом.

· Пример: Секретарь с собачьим именем Рекс обожает своего шефа и хамить посетителям.

Пример силлепсиса в ироническом контексте (может быть), превращающем силлепсис в осознанный паралогизм, то есть в риторическую макрофигуру. Основанием для такого заключения служит указание на собачью природу секретаря, каковая предполагает в неразделимости а) любовь к хозяину и б) злость ко всем остальным. Такой "сплав чувств" фактически не дает возможности представить секретаря иначе как через силлепсис, проявляющийся в данном случае в том, что слово "обожать" соотносится с фактически неоднородными, но в свете собачьей природы секретаря вполне однородными элементами предложения: в первом случае с дополнением (обожать кого?), во втором случае - с частью составного глагольного сказуемого (обожать хамить). Такая синтаксическая структура вполне объяснима паралогикой, но с точки зрения синтаксической логики требует, по крайней мере, дважды употребить слово "обожать" (обожает шефа и обожает хамить посетителям), чтобы убрать неоднородные члены предложения из позиции однородных.

· Ряд: Надеюсь, ты поймешь это, так же как и вы {поймете}; Общество и.время сделало свое дело; Те, кто имеет представление о Бельгии, знают...; Отравляющие вещества всюду: в, при, у, над, под жителями городов... '

24 (78) аккумуляция (лат. akkumulare - нагромождать, собирать) репрезентирует еще один вид "непорядка" в сообщении, так сказать, тотального непорядка, который точно соответствует переводу с латинского, - нагромождение. Множество частных понятий неорганизованно следуют друг за другом, вместо того чтобы объединиться в одно общее. Целостное представление о содержании сообщения формируется, таким образом, медленно, в ходе сопоставления параллельных, рядов картин, часто в результате осуществления мучительных логических операций и т. д.

Сущность данной фигуры состоит в том, чтобы представить некое часто абстрактное и, в общем, не всегда уловимое—целое серией отдельных его аспектов. Как логическая процедура, подобная задача вообще не может быть решена, поскольку для того, чтобы описать нечто, необходимо прежде всего установить границы этого "нечто". Аккумуляция - фигура, предполагающая отсутствие границ целого, и в этом смысле может чрезвычайно продуктивно использоваться паралогически.

Фигура эта имеет множество конкретных модификаций, но весьма тяжела и исполняется крайне однообразно, а потому в данном случае имеет смысл ограничиться лишь одним- практически любым произвольно взятым - примером:

· Представить себе призрачную деятельность такого фонда довольно трудно. Перелистывание - без малейшего внимания, поскольку деньги давно распределены по "своим", - увесистых проектов, присланных верящими в честность соискателями уже не существующих, стало быть, денег, поиски формулировок отказа в изысканных выражениях, всякий раз, безусловно, подразумевающих глубокую содержательность проекта и крайнюю заинтересованность фонда в передаче денег именно ему при полной невозможности сделать это из-за обилия поступивших в последнее время предложений; собирание дорогостоящих и беспринципных авторитетов, чьи имена могли бы украсить официальные формуляры на тончайшей бумаге, насквозь пропитанной водными знаками, на которые сверху нанесены ничего не значащие слова; наконец, прием посетителей " тех, от кого не отделаешься самыми любезными формулировками и кто требует других слов - увесистых, но опять же крайне благожелательных, стоящих так же мало, как и нанесенные поверх водяных знаков...

Впрочем, следить за все время ускользающими "действиями" такого фонда как автор, так и читатель уже, видимо, не в состоянии.

Этот блистательно "аккумулированный" фрагмент отчетливо демонстрирует семантические возможности соответствующей фигуры в том случае если она уместна. В данном же сообщении аккумуляция более чем уместна, поскольку призвана передать множество педантично бессмысленных и умопомрачительно сложных "процедур", из которых состоит призрачная, как называет ее автор, деятельность фонда.

Совершенно очевидно, что логика не справилась бы с этой задачей, ибо очертить направления деятельности как таковой не представляется возможным. Что же касается паралогики, "благословляющей" в том числе и непроходимый синтаксис, то ее средства действительно дают автору возможность приблизиться к цели - довести адресата до отчаяния нанизываемыми друг на друга пустыми конструкциями и в последний момент прийти ему на помощь, прервав цепь "рассуждений".

25 (79) Амплификация (лат. amplificatio - расширение) тесно связана с аккумуляцией и тоже ориентирована на "захламление" сообщения деталями. Однако, в отличие от аккумуляции, строящей сообщение параллельными рядами, амплификация подает "материал" под разными углами зрения, то есть предлагает не столько лепку целого из частей/сколько многократное предъявление одного и того же целого со всех возможных сторон.

Впрочем, "целое", предъявляемое посредством такой методики, тоже обычно малоконкретно и редко может быть действительно описано с помощью, например, формулировки. Иными словами, объединяет "исполнителей" обеих последних фигур стремление "объять необъятное", однако способы, которые используются для этой тщетной цели, - разные.

Применяя амплификацию как фигуру, следует иметь в виду, что пара-логика, в отличие от логики, позволяет обращаться как к необъятному, так и вполне к конкретному, предъявляемому в качестве необъятного. На этом пути и можно успешно использовать амфиболию, применительно к которой тоже придется ограничиться лишь одним примером:

· Странно тут вообще-то все... в сущности притон, а самое дорогое место в столице, испытательная площадка имен, состояний, связей, трамплин для эстрадных див и детей эстрадных див, земля обетованная для всякого, кто случайно попал в поле зрения одного из тех, кому позволено провести здесь один вечер - вечер, о котором счастливчик и ''второе лицо" (ибо все приглашения на два лица и только на два!) не забудут всю жизнь славный такой столичный гадюшничек, не лучше и не хуже других, которые подешевле!

Хорошо видно, что множество точек зрения выстраивается вокруг лишь одной идеи - необъятной идеи противоречивости настоящего России на примере дорогого столичного ресторана. Точки зрения не маркированы как принадлежащие кому бы то ни было, никаким образом не выстроены и никаким образом не расположены относительно друг друга. Все это вызвало бы претензии со стороны исповедующих логику, но со стороны исповедующих паралогику амплификация есть одна из очень немногих фигур, способных дать социальный срез современного российского общества, утрачивающего признаки единства.

26 (80) Эксплепия (греч. explore - заполнять)- это еще одна "фигура загромождения", отличающаяся от двух предшествующих тем, что довольно ясный смысл, который в принципе вычитывается из простой синтаксической конструкции, обрамлен множеством как бы вспомогательных слов, "распыляющих" формулировку.

Смысл эксплеции часто в том, чтобы представить некое чрезмерно резкое, остро неожиданное или просто категорическое суждение осторожно, как бы снимая с себя таким образом ответственность за нежелательный характер суждения. Иными словами, эксплеция есть множество (часто излишних, но это контролирует уже риторическая функция) ограничений, налагаемых на суждение. В силу очевидности этой фигуры ограничимся и здесь лишь одним примером:

· В общем-то люди, если проявить критичность - допускаю, что даже избыточную, в массе своей, то есть рассматриваемые не по отдельности, а как толпа, довольно глупы.

Эксплеция растворяет в обилии слов предельно четко сформулированный смысл- "люди глупы". Разумеется, чрезмерно общий и весьма спорный характер этой формулировки фактически вынуждает автора высказывания прибегнуть к эксплеции - без нее соответствующая формулировка в "чистом виде" спровоцировала бы конфликтные отношения с адресатом, явно имеющим основания присоединять себя к "людям" (которые глупы!).

Паралогической основой эксплеции является здесь (как и в других подобных случаях) предпочтение непрозрачного синтаксиса прозрачному, то есть прямая атака на логику, поступающую наоборот.

27 (81) Конкатенация (позднелат. concatenatio - сцепление, цепь)- последняя из рассматриваемых нами макрофигур, тоже, в сущности, "фигура загромождения", напоминающая систему концентрических кругов, когда каждый круг порождает следующий. Практически конкатенация выглядит таким образом, как будто предлагаемая адресату синтаксическая структура в принципе бесконечна: каждый новый период провоцирует следующий период, логически и синтаксически связанный с предшествующим. Идеальным выражением конкатенации является известное стихотворение, изобилующее ''цепями" такого рода: "...а это синица, которая часто ворует пшеницу, которая в темном чулане хранится - в доме, который построил Джек".

В синтаксисе подобная структура известна как случай последовательного подчинения: конкатенация как раз и утрирует данный случай. Риторически конкатенация может быть оправдана разнообразными причинами. Следует только иметь в виду, что причины эти чаще всего будут "игровыми": особенность конкатенации в том, что она рассеивает внимание адресата. Пример на конкатенацию:

· Речь подозреваемого во взяточничестве была полна подробностей, вызывающих чувство стыда, которое нередко возникает у тех, кто оказывается невольным свидетелем лжи, видной, что называется, невооруженным глазом.

Конкатенация, построенная в полном соответствии с правилами данной фигуры и оправданная тем самым чувством "стыда за собеседника", которое не позволяет обойтись с ним лаконично и грубо.

Паралогически понятно, что нормативный синтаксис не одобрил бы столь длинной цепи последовательно подчиненных друг другу конструкций.