ИНТРИГА
Утро четырнадцатого дня третьего месяца четырнадцатого года эры Генроку выдалось солнечным. Одиннадцатого дня в Эдо прибыли послы Великого Микадо. В замке Нидзё молодые самураи, пехотинцы-асигару, непривычные к блеску киотского двора, не сдерживали восторгов. — Послы Микадо! — Божественная власть! — Великолепие! — Сегун избрал лучших даймё для приема… Бакуфу озабочено… — Сегун дает аудиенцию посланникам… — Спектакль театра Но. Для посланников… — Аудиенция… Самурай-ветеран остановился у группы молодых воинов. Наставительно произнес: — Аудиенция — знак! Особая признательность. Особое расположение. Венец приема. Сегун вручит подарки. Свои и супруги в награду за труды послов. Каждый год так. Благодарственная церемония в Сиросёиню. Вот-вот начнется. В десять утра. Важно сохранять лицо. Даже в мелочах. — Послы потомка Богов Хагисияма-тенно, — Божественная тень Микадо, — благоговейно вымолвил пехотинец. — Верно, — подтвердил ветеран. * * * “Где Наганори? — в нетерпении гадал Сумитомо, ожидая старого друга. — Не случилось ли что?” Час уже вышагивал он близ замка Нидзё. Асано опаздывал. Наконец, быстрые шаги простучали по улицам. Бледный от волнения Наганори, запыхавшись сообщил, вплотную подойдя к Сумитомо: — Плохие известия. — Говори, — нетерпеливо взмахнул рукой Сумитомо. — Это сделали люди из школы Ига. — Ига? — недоуменно посмотрел на друга Сумитомо. — Школа Ига в провинции Ига, — ничего не прояснив, пояснил Наганори. — Говори понятнее, — взмолился Сумитомо. — Я поэт, а не царедворец, не знаю таких школ. — Их мало кто знает. Это школа ниндзюцу — специалистов по провокациям, подстрекательствам, мятежам. Она единственная обучает организации дворцовых переворотов. — Дворцовые перевороты? — удивился Сумитомо. — Безумец покушался на Микадо?! Даже если бы Боги допустили такое… Нет! Невозможно! Все равно… Есть наследник… Ничего не изменится… — Никто не поднимет руку на “Божественные врата”. Речь идет о сегуне, — пояснил Наганори. — Покушались на него? — еще больше изумился Сумитомо. — Для чего же в присутствии Микадо? Много других моментов. Более удобных. — Смерти сегуна не желали. Некоторым даймё нужна всего лишь отставка. — Отставка правителя? Император не утвердит ее. Кто-то машет мечом, эка невидаль. Поплатится начальник стражи. — Согласен, — кивнул Наганори. — Однако, вспомни имя советника сегуна. Ближайшего советника. — Фудзивара-но Морихоро, мой родственник, хотя и дальний. — Вот, — наставительно сказал Наганори. — Твой родственник. Умный, влиятельный человек. Без него сегун, как без рук. Можно сказать, ваш клан определяет политику. Правительство — это сегун. Таково положение дел. — И что же? — Великая Богиня! Друг! Ты должен писать стихи. Этот мир так уродлив. Лучше тебе его украшать. К чему копаться в грязи? — Да, здесь я наивен, но объясни толком, — взмолился Сумитомо. — Да что ж объяснять? Ты Фудзивара и советник Фудзивара. Мог бы твой родственник оставаться советником, если весь клан под ударом? Тебя ведь представили святотатцем, правда, неудачно. — Да-а, — задумчиво протянул Сумитомо. — Теперь проясняется. Только… Как это проделано? — Как? — Наганори усмехнулся. — На то и ниндзюцу. Они могут невероятное. В народе ходят легенды. Я сразу заподозрил их участие. Труп безумца, атаковавшего колесницы, бесследно исчез. Кто еще может такое? А твои друзья? Те, с которыми отдыхал… — Хейдзо Кадзивара, Абэ Кусуноки, Энъя Ёриёси, — печально перечислил Сумитомо. — Хорошие друзья. Отличные воины. Все погибли. Так и не удалось разбудить. Но ведь я жив?! Я-то проснулся. — Ты пьешь немного, — напомнил Наганори. — Это так, — подтвердил Сумитомо. — Девочка еще, дзёро… И она проснулась. — Вы живы, потому что не пьете. Почти не пьете. Если верить твоим ощущениям, вам добавили в саке отраву. По всему, порошок желтого лотоса. Китайское снадобье. Много добавили. Убийцы не хотели, чтобы вы проснулись. Берегись друг. Ты нужен им мертвым. — Ерунда, — беззаботно возразил Сумитомо. — Мой меч со мной! Кто рискнет? — Недооцениваешь ниндзюцу, — горько усмехнулся Наганори. — Сумею себя защитить, — упорствовал Сумитомо. — Но ты прав, хозяин “веселого дома” сознался, подсыпал в саке порошок. — Какой? — спросил Асано. — Он не знает. — А что еще сказал? — насторожился Наганори. — Неважно, — отмахнулся Сумитомо. — Больше не сможет болтать! — Жаль, но… — Наганори замкнулся. — Но он всего лишь пешка в чужой игре. Вина на других. Возможно больше кабатчик и не знал… В буси, одетого в твои доспехи, кто-то стрелял. — Да, — подтвердил Сумитомо. — Но во дворце не нашли лучника. Никто не решился пустить стрелу в сторону колесниц Микадо. Никто из воинов даже не натянул лук. — Не нашли стрелу? — Сумитомо растерялся. — Говорят, ее видели. — Что — стрела? Тело найти не удалось. Вот так… Ниндзюцу! — Может быть ты думаешь, что нападение у пруда Курикара — случайность? — Нет. Кто-то хотел, чтобы ты прекратил расследование. Чудо, что остался жив. Их ведь было двадцать… Этим не кончится. Новых подошлют. Не оставят в покое. — Отомщу негодяем! — Сумитомо схватился за меч. — Нет, — печально качнул головой Наганори. — Одному не под силу. Очень влиятельные люди. Богатейшие даймё. Заговор обширен. На поверхности интриги только Кадзикава Ёритору. Но он тебе недоступен. Ты в опале. Преступник с неясной судьбой. Надежда лишь на сэппуку. До этого ты должен успеть. Но во дворце появляться нельзя. Кроме того, против тебя целая школа ниндзюцу. Ты даже не понимаешь, что это. — Изрублю всех! — побледнел Сумитомо. Его душил гнев. Ярость затмила сознание, но Сумитомо справился, вернулся к разговору. — Ёритору, ты сказал, он главный? — удивленно спросил он. — Не главный, но о нем известно, что заговорщик. Сумитомо поразился: — Я назвал на следствии его имя! Великие Будды! Так угадать! Невероятно! Кадзикава Ёритору заговорщик. Виновник моих бед. Виновник смерти друзей. Бывают ли такие совпадения? — Великая Богиня и Будды надоумили тебя, — качая головой прошептал Наганори. — Но мщение общая цель. Ёритору и меня смертельно оскорбил. Выставил неотесанным болваном в глазах двора. Опозорил перед посланниками Микадо. Я потерял лицо! — И ты, даймё, стерпел? На месте не зарубил наглеца? — Не так уж я горяч, — улыбнулся Наганори. — Искал способы и не мог найти. Ёритору несколько лет не покидает дворец без многочисленной охраны. Значит убью его там. Во дворце. Сегодня. — Нет, — решительно заявил Сумитомо. — Он мой! — Не более, чем мой, — усмехнулся Наганори. — Не жадничай. Слышал, ты ищешь встречи со стражником, тем, что оскорбил тебя, ударил ножнами. Сумитомо побледнел от ярости. — С командиром стражи. Он первый, — заявил Сумитомо. — Сегодня же отомщу. После церемонии их распустят. И вот тогда… — Отлично, — кивнул Наганори. — Но… пора за дело. Знаю, ты беспокоишься обо мне. Не стоит. Судьба избрана. Честь дороже жизни. Выше приговора земных судей. Пора! Друзья молча поклонились. Но Сумитомо не утерпел. — Как удалось узнать? Кто помог тебе? — спросил он. Наганори вздохнул. — Тебе скажу. Потому что… Он запнулся, но закончил твердо: — Потому что теперь это не будет иметь значения. Для меня… А ты — человек чести. Сумитомо внимательно слушал. — Дело в в том, — Наганори поморщился, — у меня есть брат. Позор семьи. Он ниндзюцу из школы Кога. Эта школа конкурирует со школой Игу. Они постоянно шпионят друг за другом. Я вынужден был обратиться за помощью к брату, с которым не разговариваю пять лет. Он помог, запросив услугу. Пришлось исполнить… Нетерплю ниндзюцу! А мой брат… — Чем же плохи ниндзюцу? — удивился Сумитомо. — Плохи? — Наганори грустно качнул головой. — О чем думает самурай во время мира, во время войны? — О смерти, — не задумываясь, ответил Сумитомо. — О том, как именно он умрет. Не будет ли бесчестья в смерти. Еще о верности сюзерену. О сыновнем долге. — Да, — согласился Наганори. — Это так. А вот ниндзюцу думает о том, как выжить. Любым способом. Главное, выполнить задачу. Донести информацию до хозяина. Никаких долгов. Ни перед кем. Что сюзерен? Что сыновья преданность? — Не нравится мне такой образ мыслей? — нахмурился Сумитомо. — Мне тоже. Потому потерял брата. Но… пора. Наганори грустно взглянул на Сумитомо и, подводя черту, сказал: — Мой долг перед тобой, друг, почти исполнен. Хотя тебе обязан больше чем жизнью, честью. Невозвратный долг! Но я плачу… Прощай! Не увидимся больше. За меня отомстят. Их будет сорок семь. А я… Мне тридцать пять. Я пожил на свете. Никто не может сказать, что Асано такуми-но ками Наганори не исполнил гири, священный долг! Я глава клана. У меня тоже гири перед вассалами, но… тебе лишь скажу: они решили разделить священный долг со мной. Их право. — И я буду мстить за тебя! — воскликнул Сумитомо, снова хватаясь за меч. — Я ронин. Хорошего рода. Могу послужить клану Ако, твоему славному клану. — Не стоит, Сумитомо, — улыбаясь горячности младшего друга, возразил Наганори. — Полезнее мстить на разных дорогах. К тому ж, ты в опале. А Ёритору во дворце. Не забыл? Время близилось к девяти часам. Утро четырнадцатого дня третьего месяца четырнадцатого года эры Генроку выдалось солнечным. Наганори повернулся и быстро пошел к замку. Последний раз смотрел Сумитомо ему вслед. Понимал, что ждет друга. Но никто не знал, не мог знать как причудливо распорядится жизнь. Как странно сыграет судьба!
|