Идеология и социализация

Социализация в современной Россиисодержательно существенно изменилась в связи с политико-идеологическими и социально-политическими процессами, проис­ходящими в обществе, в котором на смену идеологии тоталита­ризма пришел неустойчивый и весьма подвижный плюрализм.

Исследования социологов (в частности Л. Д. Гудкова) показы­вают, что в российском обществе можно выделить четыре типа идеологической ориентации.

Во-первых, либерально-прозападная ориентация, наиболее рас­пространенная в крупных городах среди людей с высшим образо­ванием, специалистов высокого класса, людей зрелого или моло­дого возраста.

Во-вторых, ориентация на реставрацию плановой экономики и старых порядков, типичная для пожилых или низкообразованных людей, а также жителей села, поселков и малых городов.

В-третьих, ориентация на идею Великой России, разделяемая людьми со средним или высшим образованием (среди них больше инженеров и работников аппарата управления и силовых ведомств), проживающих в крупных городах.

В-четвертых, ориентация, характеризующаяся ксенофобическим ущемленно-агрессивным популизмом, соединяющим радикализм им­перского сознания с русским изоляционизмом; большая часть лю­дей этой ориентации — жители средних и малых городов в возрасте 25 — 40 лет со средним уровнем образования и квалификации.

Это данные, полученные в начале 1990-х гг., т.е. фактически в «старом обществе». Прошедшие десять лет кардинально изменили экономический, социальный, идеологический ландшафты Рос­сии. Но и опрос 2000 г., в котором участвовали только старше­классники (выросшие в Новое время), проведенный в Чувашии, показал, что основные идеологические ориентации воспроизво­дятся.

За модель общества равных стартовых возможностей для всех его членов (т.е. общество либерального типа) выступают 36,1 % опрошенных городских старшеклассников и 20,4 % сельских. Идея эгалитарного государства (по сути — аналог возврата к плановой экономике) привлекает 39,8% сельских и 13,9% городских стар­шеклассников. Не осталась без сторонников и идея Великой Рос­сии: 8 % юношей и девушек считают, что Россия вернет себе ста­тус сверхдержавы. И наконец, ксенофобические, «оборонческие » тенденции также имеют место: против экономического сотрудни­чества со странами Запада настроены 33,7% сельских и 18,9% городских старшеклассников (В. К. Шумилов).

Названные четыре типа массовых идеологических ориентации не исчерпывают их многообразия, а также характеризуются «пе­реливами» из одной в другие больших групп их носителей.

Идеологический плюрализм создал во многом новую ситуа­цию стихийной социализации и самоизменения человека.

Складывающаяся в России ситуация такова, что интересы че­ловека не определяются раз и навсегда вместе с приобретением того или иного социального статуса или совокупности социальных и профессиональных ролей. Открываются гораздо большие, чем раньше, возможности проявления собственных интересов для са­мореализации, самоизменения.

Плюрализм предполагает сознательный и ответственный вы­бор человеком своих нравственных и идеологических ориентиров. Трудность выбора, неудовлетворенность социальной практикой, исторически сформировавшееся у широких слоев населения не­умение делать выбор приводят к нежеланию его делать, к отказу от выбора.

Ситуации коренной ломки устоев жизни, изменения социаль­ной структуры и идеологии общества в истории России уже слу­чались и порождали веер негативных явлений, в чем-то отдален­но схожих с теми, которые наблюдаются сегодня, а в чем-то очень похожих на них.

Известный русский писатель XIX в. Глеб Успенский описывал процессы, происходившие в период отмены крепостного права: раскрепощенные от общинных уз бывшие крепостные и ремес­ленники становятся в новых условиях мошенниками, эксплуата­торами и даже наемными убийцами (см. очерки «Своим умом», «Беспомощность», «Опустошители», «Свои средства»).

Г.Успенского, почитавшего крестьян, просто поражала полная безответственность этих «раскрепощенных» индивидов, их свобода от всяких моральных ограничений и полное неведение в вопросах нравственности. Отпадение масс людей от устойчивых систем кол­лективных представлений порождало падение нравов, рост пре­ступности, пьянство, хулиганство, бессмысленную жестокость.

Человек трагической судьбы, писатель А. В.Сухово-Кобылин вопрошал на изломе российской истории XIX в.: «...Богом и прав­дою, и совестью оставленная Россия — куда идешь ты в присут­ствии своих воров, грабителей, негодяев, скотов и бездельников?»

Свобода убирает не только препятствия на пути человека, но и его «подпорки». Это порождает в переходном обществе неопреде­ленность ситуации. А неопределенность может вызвать у живого существа одно из трех базовых отрицательных эмоциональных со­стояний — или депрессию, или тревогу, или агрессию.

Это весьма опасно, ибо утрата ценностей, с одной стороны, неспособность сделать выбор новых, с другой, ведут к тому, что потеряв ориентиры, человек теряет цель и надежду и нередко «об­ращается в чудовище», как писал Ф.М.Достоевский.

Рост значения субъектности и субъективности человека в ходе социализации связан с тем, что, как отмечает социолог А. Г. Здра-вомыслов, процесс изменения социальной структуры представ­ляет собой и изменение внутреннего мира человека, его психоло­гии, ценностных ориентации. В стабильном обществе детермина­ция социального поведения идет от потребностей и социального положения к интересам и ценностям. В нестабильном обществе происходит переворачивание факторов детерминации: от ценно­стей к интересам и потребностям. И поэтому огромную роль при­обретает самосознание личности, самоопределение, нахождение своего Я в перевернутом мире.

Все это определяет многообразие вариантов социализации че­ловека, ведет к неоднозначности ее результатов в каждом конк­ретном случае.

Идеологическая неопределенность, социально-политическая изменчивость, стремительная социальная дифференциация обще­ства существенно влияют и на относительно социально контроли­руемую социализацию (воспитание). Наиболее кардинально и ярко это проявляется в том, что задачи воспитания и его содержание в изменяющемся обществе имеют принципиальные отличия от ста­бильного общества (В. М. Розин).

С точки зрения определения задач воспитания важно то, что в стабильном обществе интересы, возможности разных социальных слоев, профессиональных и возрастных групп относительно гар­монизированы, что определяет их заинтересованность в поддер­жании стабильности.

В связи с этим перед воспитанием в стабильном обществе объек­тивно стоит задача развития человека в процессе и в результате трансляции сложившейся в обществе культуры от поколения к поколению и от элитарных слоев к низшим (независимо от любых идеологических и педагогических деклараций). При этом вопрос «что?» транслировать объективно не стоит, хотя он и может ак­тивно обсуждаться.

Английский социолог П. Масгрейв так определил задачи вос­питания в стабильном обществе:

- передача культуры общества;

-воспитание новаторов для различных сфер общественной де­ятельности — технической, политической или художественной;

- подготовка политических лидеров для всех уровней демокра­тического общества;

- воспитание населения в духе лояльности к существующему правительству;

- социальный отбор (селекция);

- поставка производству образованной рабочей силы в опреде­ленном количестве и определенного качества.

В соответствии с объективно стоящими в стабильном обще­стве задачами воспитания педагогика ищет ответ на вопросы: «Как транслировать культуру?», «Как развивать человека в про­цессе ее трансляции, чтобы поддерживать стабильность обще­ства?»

В связи с этим неслучайным выглядит определение воспита­ния как средства или техники побуждения индивида к такому поведению, которое способствовало бы сохранению общества. Неслучайным потому, что предложено одним из западных уче­ных в 1959 г., т.е. в период почти абсолютно стабильного разви­тия западных стран.

В нестабильном, изменяющемся обществе, для которого ха­рактерны ситуации перехода от одного его типа к другому или существенного изменения внутри одного типа, картина принци­пиально иная. В нем отсутствует социальный консенсус, т.е. инте­ресы разных социальных, профессиональных и даже возрастных групп не стыкуются, противоречат друг другу. Большую часть их объединяет лишь согласие в том, что это общество надо изменить. Но в вопросе о том, что надо изменить, а тем более в каком направлении изменить, единства нет.

Меняющееся общество не в состоянии ставить реальные и адекватные задачи перед воспитанием, ибо оно не имеет усто­явшегося канона человека и устойчивого сценария своего раз­вития, оно лишь пытается определить свои ценности и их иерар­хию, нащупать новые идеологические установки. Оно лишь зна­ет, что нужно воспитывать «другого» человека и делать это «по-другому».

В условиях меняющегося общества перед воспитанием как со­циальным институтом фактически стоит задача одновременно с обществом искать ответ на вопрос: что развивать в человеке? А вер­нее: в каком направлении его развивать? И, соответственно, па­раллельно искать ответ на вопрос: как это делать?

***

В завершение разговора об обществе как макрофакторе социа­лизации еще раз подчеркнем его всеобъемлющую роль в станов­лении человека. И сошлемся на слова французского просветителя XVIII столетия Шарля Монтескье: «Ныне... мы получаем воспи­тание из трех различных и даже противоречащих друг другу источ­ников: от наших отцов, от наших учителей и от того, что называ­ют светом (обществом. — А.М.). И уроки последнего разрушают идеи двух первых».