Глава пятая. Бывает, как мы сказали, что, с одной стороны, исследователи, [определяющие душу, как самодвижущее число]

 

Бывает, как мы сказали, что, с одной стороны, исследователи, [определяющие душу, как самодвижущее число], высказывают одинаковые утверждения с теми, кто считает, что душа есть некое тело, состоящее из мельчайших частиц, с другой стороны, [у этих ученых встречается] собственное несообразное мнение¹, вроде того, что говорит Демокрит, [утверждающий], будто движение исходит от души. Ведь если только душа пребывает во всем чувствующем теле, то неизбежно в одном и том же месте совпадут два тела, раз душа есть некое тело. У тех, кто утверждает, что [душа есть] число, в одной и той же точке окажется много точек, или [окажется], что всякое тело имеет душу², если только не найдется какое-нибудь особое число, [представляющее собой] также нечто отличное от имеющихся в телах точек. [Другой] вывод, что живое существо приводится в движение числом, наподобие изложенного нами учения Демокрита о движении живого существа. Какая, в самом деле, разница, говорят ли о перемещении небольших шариков, больших монад или вообще монад? Ведь в обоих случаях необходимо, чтобы живое существо двигалось в силу движения этих единиц. Те же, кто соединяет воедино движение и число, наряду с этими несообразностями наталкиваются также на многие другие подобные [затруднения]. Именно, не только невозможно, чтобы это было определением души, но [эти свойства нельзя приписать душе и] как привходящие. Это будет очевидным, если [исходя] из этого определения, попытаться дать объяснение душевным состояниям и действиям, каковы размышления, ощущения, удовольствия, печаль и другие подобные явления. Именно, как мы раньше сказали³, на основании указанных признаков нелегко даже путем догадок [выяснить что-нибудь].

Существуют три традиционных взгляда, согласно которым строится определение души: [1] одни утверждали, что [душа] обладает наибольшей двигательной силой, благодаря тому, что она движет самое себя, [2] другие, — что она есть тело, состоящее из мельчайших частиц, или что она наименее телесна по сравнению со всем остальным. Мы почти полностью изложили связанные с этими [определениями] затруднения и противоречия. Остается рассмотреть, [3] на каком основании говорится, что душа состоит ив элементов. Именно [некоторые ученые утверждают это], чтобы [объяснить, как] душа воспринимает действительность и как она познает всякое бытие. Но с этим утверждением неизбежно связано много неприемлемого. Эти [исследователи] считают, что подобное познается подобным, словно предполагая, что душа состоит из вещей. Однако, ведь [существуют] не только эти [элементы], но и многое другое, пожалуй, бесконечное по числу, — то, что складывается из данных [элементов]. Итак, пусть душа познает и воспринимает, из чего действительно состоит каждая отдельная вещь. Но чем душа познает или воспринимает совокупное целое, например: что такое бог, или человек, тело, кость? Одинаковым образом любую другую совокупность; ведь не как-нибудь образуют элементы каждую составную вещь, но в известной пропорции и сочетании, подобно тому, что говорит о кости Эмпедокл:

 

Чтобы составились белые кости, землей благодатной

Взяты две части к восьми от светлопрозрачной Нестиды⁴

И от Гефаста⁵ четыре, в ее крепкогрудые горны.

 

Поэтому нет никакой пользы в том, чтобы элементы находились в душе, если не будет также пропорций и сочетаний; в самом деле, каждый элемент познает [себе] подобное, но нет ничего [для познания] кости или человека, если подобные [объекты] не будут также находиться [в душе]. А что это невозможно, об этом не ю стоит толковать. В самом деле, кто бы стал сомневаться, находится ли в душе камень или человек? Доброе и недоброе? То же рассуждение относится и ко всему остальному.

Кроме того, раз о бытии [возможны] многообразные высказывания (оно обозначает то субстанцию, то количество, или качество, или любую другую из уже разобранных категорий), — будет состоять душа из всего этого или нет?⁶ Но, невидимому, не имеется элементов, которые были бы общи всем этим [категориям]. Состоит ли душа только из тех [категорий]⁷, которые относятся к субстанции? Каким же образом тогда она познает все остальные [категории]? Или, быть может, скажут, что для каждой категории имеются элементы и особые начала, из которых состоит душа? Стало быть, душа будет [зараз] и количеством, и качеством, и субстанцией. Но невозможно, чтобы ив элементов количества составлялась субстанция, а не количество⁸. У тех, кто считает, что душа состоит из всего, возникают эти и еще другие [трудности].

Так же несообразно утверждение, что подобное от подобного не испытывает воздействия и что, с другой стороны, подобное ощущает подобное и познает подобное уподоблением, ведь [эти ученые] признают, что ощущение является страдательным состоянием и состоянием движения. Так же обстоит [дело] и с мышлением и познанием. При всех сомнениях и затруднениях, связанных с положением, высказанным тем же Эмпедоклом, о том, как отдельные воспринимаемые предметы познаются помощью телесных элементов, [имеется] также [затруднение] относительно уподобления [[свидетельствует об этом только что сказанное]] ⁹.

Соответствующим образом [отдельные части] тел животных, состоящие просто из земли, каковы кости, жилы, волосы, повидимому, ничего не воспринимают, следовательно, не воспринимают и себе подобного, однако, [такое восприятие] должно было бы состояться. Кроме того, у каждого начала, [по учению Эмпедокла], будет больше незнания, чем знания; каждый элемент познает [что-нибудь] одно, многого же познать не [сможет], — именно всего остального¹⁰. Вытекает также [из учения] Эмпедотета, что бог есть существо, наиболее погруженное в неведение; без сомнения, именно только он не [сможет] познать один элемент — вражду, смертные же существа [могут познавать] всё, ведь каждое из них состоит из всех [элементов]. Вообще, почему не всё существующее имеет душу, поскольку всякая [составная часть мира] либо элемент, либо состоит из элементов, или из нескольких, или из всех? Итак, необходимо, чтобы [всякое существо] познавало или одно что-нибудь, или несколько [элементов], или всё. Можно было бы также поставить вопрос, что собою представляет [начало], соединяющее [эти элементы]. Ведь элементы подобны материи, а самое главное есть то, что [их] объединяет, каково бы оно ни было. Однако, невозможно [предположить] существование чего-либо, чти бы превосходило душу и составляло для [души] принцип; еще менее возможно, чтобы оно [превосходило] ум. Именно правильно говорится, что ум есть самое изначальное и по природе главенствующее, а эти [исследователи] толкуют, будто элементы составляют первооснову всего существующего.

Все те, кто считает душу состоящей ив элементов на основании того, что она познает и воспринимает все существующее, равно и те, кто признает ее за самое подвижное [начало], имеют в виду не всякую душу.

Именно не всё, что ощущает, способно двигаться. Ведь, как известно, существуют некоторые неподвижные животные в смысле перемещения. При всем том, по- so видимому, только такого рода движение душа сообщает живому существу. Подобную же [ошибку слишком узкого понимания природы души допускают те], кто признает ум и ощущающую способность¹¹ состоящими из элементов. Ведь мы видим, что растения живут, не пользуясь ни передвижением, ни ощущением, и что многие из животных не обладают рассудком. Если бы даже кто-нибудь уступил в этом пункте и счел бы ум, м как и ощущающую способность, известную часть души, то это также не охарактеризовало бы всякой души вообще, ни всей души, взятой в отдельности. Тот же недостаток в определении, которое [мы находим] в так называемых¹² орфических гимнах. Ведь [в них] говорится, что душа, носимая ветрами, при вдыхании входит [в животное, будучи ему уделена] со стороны зо вселенной. Не может этого случиться с растениями, ни с некоторыми животными, поскольку они не все [пользуются] дыханием. Это ускользнуло от тех, кто так понял [природу души]. Если же¹³ необходимо признать душу состоящей из элементов, то нет нужды [брать] все элементы. В самом деле, достаточно одного члена из [пары] противоположностей, чтобы он определил самого себя и [другой] противоположный член; ведь посредством [понятия] прямизны мы познаем и ее и кривизну. Именно линейка является истолковательницей того и другого, а кривизна не [является мерилом] ни самой себя, ни прямого.

Некоирые также говорят, что душа разлита во всем [существующем], быть может, в связи с этим и Фалес думал, что все полно богов¹⁴. Такой взгляд заключает некоторые затруднения. [1] В самом деле, почему душа, пребывая в воздухе или огне, не производит живого существа, а, находясь в смешении, — производит, хотя кажется, что в этих двух элементах она лучше. [2] Впрочем, кто-нибудь мог бы спросить, почему душа, находящаяся в воздухе, лучше и бессмертнее, нежели душа у живых существ? В обоих случаях¹⁵ получается нелепость и противоречие. [3] Кроме того, действительно, с одной стороны, величайшим абсурдом было бы говорить, что огонь и воздух есть нечто живое, с другой стороны, нелепо — [огонь и воздух], наделенные душой, не называть живыми. [4] Повидимому, те, кто придерживается этого взгляда, считают, что душа находится в этих элементах потому, что целое однородно с частями. Это с необходимостью приводит их к утверждению, что душа однородна с частями, если верно, что живые существа становятся одушевленными благодаря тому, что они впитывают в себя нечто из окружающего. Если воздух, рассеиваясь, остается однородным, душа же будет состоять из разнородных частей, то очевидно, что одна часть души будет иметься налицо [в этом воздухе], другой же части не будет. Следовательно, необходимо, чтобы или душа была однородной, или чтобы она [целиком] не содержалась в каждой части вселенной¹⁶.

Из сказанного, таким образом, ясно, что познание осуществляется у души не вследствие того, что она аз состоит из элементов, а также, что не хорошо и неправильно говорить, будто она движется. Так как душе свойственно познавать, ощущать, предполагать, также желать и хотеть, вообще ей свойственны стремления, пространственное же движение, в свою очередь, возникает у живых существ под влиянием души, также рост, зрелость и разрушение, то [напрашивается вопрос], еле- зо дует ли приписывать каждое такое [состояние] всей душе шь и, [следовательно], мы мыслим, ощущаем, движемся, делаем или испытываем все остальное [с помощью] всей души, или различные [душевные состояния переживаем] разными частями [нашей души]? Также присуща ли жизнь какой-нибудь одной из этих частей, или нескольким, или всем, или же есть какая-нибудь другая причина [жизни, помимо души]? Некоторые утверждают, что душа имеет части¹⁷, и иное дело — мыслить, иное — желать. Что же в таком случае, однако, связывает душу, если она по природе делима? Конечно, ведь не тело. На самом деле, повидимому, скорее наоборот: душа связывает тело; во всяком случае, когда она выходит, тело рассеивается и сгнивает. Следовательно, если что-нибудь другое обусловливает ее единство, то это другое скорее всего и было бы душой. Итак, о нем придется в свою очередь поставить вопрос: что это другое [начало] едино или делимо? Ведь если оно едино, почему не [допустить] сразу, что душа составляет единство? Если же оно делимо, то снова исследование будет доискиваться, что представляет собою [начало], связывающее его [в единство], и так далее, до бесконечности. Можно было бы также поставить вопрос о частях души, какую силу имеет каждая часть в теле? В самом деле, если душа в целом связывает все тело, то и каждой части [души] надлежит сдерживать какую-нибудь [часть] тела. Но это представляется невозможным. Ибо какую часть ум будет сдерживать и как [он это будет делать], трудно и вообразить. Мы видим также, что растения, будучи разрезаны, [продолжают] жить, равно и некоторые насекомые, словно они имеют ту же по роду душу, быть может, даже нумерически. В самом деле, каждая из этих частей имеет ощущения и движется некоторое время в пространстве. Если [эти части] и не проживут жизни, то в этом нет ничего странного, — ведь они не имеют органов, чтобы охранять [свою] природу. Тем не менее, в каждой [части тела] оказываются части души, и они однородны в отношении друг к другу и по отношению к душе в целом; в отношении друг к другу,— поскольку они неотделимы, к душе в целом, — поскольку она делима. Повидимому, [жизненное] начало в растениях есть также некая душа¹⁸; ведь это единственное, что животные и растения имеют общего. Начало это отделимо от ощущающего начала, а без него ничто не может иметь ощущения.