И речью, словно гул стихии водной,

Как небо чист, могучий и свободный,

Ты бодро-благочестным был всегда,

Взвалив на сердце, в простоте безгневной,

Убогий труд работы повседневной.

Сентябрь 1802

* * *

Я отложил перо; мне шквальный ветер пел

О бригах гибнущих, о буреломных чащах,—

Полуночный псалом, утраченный для спящих

Невольников забот и повседневных дел.

Помыслил я тогда: вот мой земной удел —

Внимать мелодии, без меры и созвучий,

Чтоб я ответствовал на вещий зов певучий

И страстным языком природы овладел.

Немногим явственен надгробный стон такой,

Звучащий набожно над горем и тоской

Давно минувших лет; но он как буря эта,

Порывом яростным печаля сердце мне,

О наступающей пророчит тишине,

О легкой зыби волн в сиянии рассвета.

<Ноябрь> 1808

* * *

— Бессилен человек и близорук,

Он в прошлом весь, и нет надежды боле,

И даже радость, промелькнувши вдруг,

Ему не в силах скрасить скорбной доли!

— Но есть творцы; из бренной сей юдоли

Они, минут нарушив перестук,

Выводят Мысль — и жизни мрачный крув

Горит зарей, неведомой дотоле.

Воображенье властью неземной

Страдающих спасет от горьких мук;

Оно вернет заблудшему покой,

Врачуя амарантами недуг;

С цветами веры в час печали злой

Оно для всех — незаменимый друг.

* * *

Ты все молчишь! Как быстро отцвела

Твоя любовь, не выдержав дыханья

Разлуки, растоптав воспоминанья,