Наисиятельнейшему графу-герцогу

 

В часовне я, как смертник осужденный,

Собрался в путь, пришел и мой черед.

Причина мне обидней, чем исход, —

Я голодаю, словно осажденный.

 

Несчастен я, судьбою обойденный,

Но робким быть — невзгода из невзгод.

Лишь этот грех сейчас меня гнетет,

Лишь в нем я каюсь, узник изможденный.

 

Уже сошлись у горла острия,

Но, словно высочайшей благостыни,

Я жду спасения из ваших рук.

 

Была немой застенчивость моя,

Так пусть хоть эти строки станут ныне

Мольбою из четырнадцати мук!

 

 

* * *

 

Приор, в сутане прея, делал вид,

Что проповедь — нелегкая работа:

Мол, я читаю до седьмого пота

И страшно распахнуться — просквозит.

Ужель он не заметил до сих пор,

Что хоть в одеждах легких мы внимали

Его нравоученьям и морали,

Но утомились больше, чем приор?

 

 

Нимфу Дантею

 

Дантея, перед чьей красой

Уродство — красота любая,

Кощунство — идеал любой,

Упала, нимф опережая, —

Точнее, с легкостью такой

Она божественное тело,

Послушное движенью рук,

На землю опустить сумела,

Как будто, падая, хотела

Опередить своих подруг.

 

Литература

1. Западноевропейский сонет (XIII-XVII века): Поэтическая антология. Л., 1988.

2. Испанская эстетика. Ренессанс. Барокко. Просвещение. М., 1977.

3. Поэзия испанского Возрождения.