Прорицания, заклинания, проклятия

' Ускоренный темпоритм по- дачи информации и т.п.

Как видно, мифологический текст представляет собой неотъ­емлемую часть журналистского творчества и первую ступень в освоении мира. Мифологический стиль может быть принят жур­налистом спонтанно или сознательно, однако он воздействует только на магическое мышление и требует самоидентификации с коллективным бессознательным. Классный журналист не станет бередить архетипы, когда нужно просто разобраться в типовой экономической или житейской коллизии. Глубинные символы годятся только для особого круга проблем и «наводить тень на плетень» — дело тщетное.

Ни иконы, ни Бердяев, Ни программа «Третий глаз» Не спасут от негодяев, Захвативших нефть и газ³⁸.

Эта частушка из архисовременного романа верна и букваль­но, и в философском смысле. «Действительность и мощь» маги­ческого мышления отнюдь не универсальны. Развитие психики вело к иным парадигмам мышления и порождало иные стили творчества и иные типы текста.

В 594 г. до н.э. афинский архонт Солон начал реформы, ко­торые по его замыслу должны были устранить в городе-государ­стве пережитки родового строя. «Законы Солона» вошли в исто­рию как веха развития цивилизации и интеллекта. Среди заветов античного реформатора, записанных софистом Аполлодором, звучит мысль, неожиданная для мифологизированного сознания древности: «Ум — твой вожатый»³⁹. Понять это тогда могли со­всем немногие. Характерно, что древние греки даже не считали Солона философом. У него не учились рассуждать, а просили го­тового ответа, почти как у оракула. Античные предания включали Солона в магическое число «7 мудрецов». Он служил живым во­площением одного из главных архетипов коллективного бессоз­нательного. А его мышление переходило уже в новую парадигму, хотя свои идеи ему приходилось излагать не только в «законах», но и в «заветах».

Профессиональный риск кроется уже в самой психологии журналистского творчества. Возбуждает до эйфории как бесконт­рольное слияние с коллективным бессознательным, так и само­надеянное противостояние глубинной ментальности. Но и то, и другое — соблазн. И массовая коммуникация, словно природный