Песня трубадура

(«Ce fu en moi») – 1.17

Нежный, чистый напев звучит просто, безыскусно. Его внутреннее богатство основано на сочетании черт пасторали, хороводной и серенады. И ещё здесь очень явственна печать запустения больших земных пространств (Европе Средних веков было ещё очень далеко до её нынешней густонаселённости).

 

* * *

Средневековье нередко представляется нам временем суровым, мрачным, даже гнетущим. И для этого есть определённые основания. Слишком часто, в том числе и в искусстве, звучали призывы к аскезе, констатации бессмысленности человеческой жизни, грозные пророчества. Это широко представлено в христианском искусстве и, может быть, особенно в арабской поэзии. Вслушаемся в стихи Абу-ль-Атахия.

 

Оглянись же вокруг! Этот мир наслаждений –

Только жалкий мираж, вереница видений,

Только зыбкое марево, сгусток тумана…

Неужели, слепец, ты не видишь обмана?

Разгорается смерти несытое пламя –

Этот огненный зев насыщается нами.

Это наше грядущее… Нет исключений.

Впереди – ничего, кроме смертных мучений.

 

Вот так: сильно, жёстко и безапелляционно – настоящий Апокалипсис!

Однако, несмотря на всё это, жизнь брала своё, что породило художественный поток, наполненный чувственно-полнокровным приятием мира, многоцветием ярких красок. И, к примеру, в той же арабской поэзии возникло целое направление под названием хамрийят – поэзия вина. Один из её представителей (Ибн Кузман, первая половина XII века) восклицает:

 

Что эта жизнь без милого вина?

Клянусь пророком, лучше стать мне прахом!

Лишь во хмелю утешен я сполна

И смертный час не оскверню я страхом.

Мне жизнь не в жизнь и каждый миг мой пуст,

И нет ни в чём ни смысла и ни прока,

Покуда не коснётся жадных уст

Единое лекарство против рока.

 

«Единое лекарство против рока» – речь идёт, конечно же, о вине. Арабским поэтам вторят европейские ваганты (в их числе были священники без прихода, монахи-расстриги, бродячие школяры).

 

Выходи в привольный мир!

К чёрту пыльных книжек хлам!

Наша родина – трактир.

Нам пивная– божий храм.

 

Буйным цветом цвело тогда площадное искусство странствующих комедиантов. В разных странах их называли по-разному: жонглёры во Франции, шпильманы в Германии, скоморохи на Руси и т.д. Для колорита и направленности этого ремесла характерен перевод обозначения шпильманы – игрецы. Что касается средневековых жонглёров, то не следует путать их с современной цирковой профессией – тогдашние жонглёры умели не только манипулировать различными предметами, но и пели, плясали, сказывали и т.д.

Свидетельством отмеченного буйства жизненных сил прозвучит танцевальная музыка Средневековья.

 

Trotto

(1.29)

Музыка шумная, сочная, терпкая, на редкость жизнелюбивая. В её народно-жанровом примитиве ещё явственны следы варварства.

 

Подведём некоторые итоги. По сумме названных и очень многих неназванных явлений самого высокого эстетического порядка можно сделать вывод: искусство Средневековья – огромный, богатейший пласт художественной культуры человечества.

Особо нужно выделить на данном историческом этапе творческие достижения Востока, который прошёл в те времена свой «звёздный час». Именно тогда многие народы Азии создали свою художественную классику. И если Европе это ещё предстояло сделать, начиная с эпохи Возрождения, то для Востока наследие Средних веков было и остаётся во многом непревзойдённым.

Очень важным историческим этапом стало Средневековье и для нашей страны. Это была точка отсчёта русского искусства: стремительный взлёт зодчества и иконописи, начало литературы (с таким выдающимся памятником, как «Слово о полку Игореве») и профессионального певческого искусства – всё это было сделано в основном за XI и XII столетия.