Глава 10. Первое, что увидела Пэйн, когда пришла в себя, была пара мужских рук

 

Первое, что увидела Пэйн, когда пришла в себя, была пара мужских рук. Она определенно сидела прямо, закрепленная в каком-то подвесном механизме, поддерживающим ее голову и шею. И эти руки лежали рядом с ней на краю кровати. Красивые и умелые, с коротко подстриженными ногтями, они держали бумаги, тихо перебирая множество страниц.

Их обладатель – человеческий мужчина, насупив брови, читал и изредка делал пометки какой-то пишущей принадлежностью. Его щетина отросла с тех пор, как Пэйн в последний раз его видела – именно по его небритости она догадалась, что прошел не один час.

Ее целитель выглядел настолько же изнуренным, насколько она себя чувствовала.

Когда ее сознание еще немного прояснилось, она услышала тонкое пиканье рядом со своей головой… и ощутила ноющую боль в спине. Возникло подозрение, будто ей вкалывали лекарства, чтобы притупить ощущения, чему все в ней воспротивилось. Пэйн предпочла быть настороже… ей также казалось, что она закутана в ватин, и это по непонятной причине ужасало.

Еще не в силах говорить, она огляделась. Она с человеческим мужчиной были наедине в помещении, и это была совсем не та палата, в которой ее содержали ранее. За дверью различные голоса, с тем странным человеческим акцентом, пытались возвыситься над непрекращающимся потоком шагов.

Где Джейн? Братство…

– Помоги… мне…

Целитель тут же переключил внимание на нее и бросил свои бумаги на столик на колесиках. Вскочив на ноги, он наклонился к ней, и от его запаха чудесно защипало в носу.

– Привет, – сказал он.

– Я… ничего не чувствую…

Он взял ее за руку, и, осознав, что не в состоянии ощутить ни теплоту, ни прикосновение, Пэйн попросту устало вздохнула. Но он был здесь для нее:

– Тише… нет, нет, ты в порядке. Это просто препараты от боли. Ты в порядке, и я здесь. Шшш…

Его голос успокаивал ее так же, как подействовало бы утешительное поглаживание ладонью.

– Скажи мне, – потребовала она слабым голосом. – Каков… результат?

– В операционной все прошло хорошо, – медленно произнес он. – Я вправил позвоночник, и спинной мозг не подвергся большой опасности.

Пэйн попыталась приподняться на руках и переместить свою тяжелую, гудящую голову, но хитроумная штуковина не позволила ей сдвинуться с места.

– Твой тон… говорит о большем, чем слова.

На это она не получила немедленного ответа. Он просто продолжал успокаивать ее своими руками, прикосновения которых она не чувствовала. Но они общались взглядом – и новости были отнюдь не хорошими.

– Скажи мне, – отрезала она. – Я заслуживаю хотя бы правды.

– Это не провал, но я не знаю, что с тобой будет. Лишь время покажет.

Она на миг закрыла глаза, но темнота сгущала ее страхи. Резко подняв веки, Пэйн впилась взглядом в своего целителя… и все внутри нее сжалось от чувства вины, отразившегося на его красивом, мрачном лице.

– Это не твоя вина, – резко сказала она. – Все так, как было предначертано.

По крайней мере, в этом она была уверена. Он пытался спасти ее и сделал все, что мог… но разочарование в себе было столь очевидно.

– Как тебя зовут? – спросил он. – Я не знаю твоего имени.

– Пэйн. Меня зовут Пэйн.

Когда он снова нахмурился, она поняла, что это имя ему не понравилось, и вдруг захотела родиться под другим. Но ведь для его недовольства существовала и другая причина. Он видел ее внутренности и должен знать, что она отличается от него.

Он должен знать, что она «другая».

– То, о чем ты подозреваешь, – прошептала она, – правда. – Ее целитель сделал очень глубокий вдох, и, казалось, задержал его в себе надолго. – Что происходит у тебя в голове? Поговори со мной.

Он слегка улыбнулся, и, ах, как же это было мило. Так мило. Жаль, что сделал он это не от радости.

– Прямо сейчас… – Он запустил руку в свои густые темные волосы. – Я думаю, мне следует просто не обращать внимания и сделать вид, что я не знаю, что происходит. Или же взглянуть правде в глаза.

– Я предпочла бы последний вариант, – сказала она. – Не могу позволить себе роскошь даже мгновения притворства.

– Согласен. – Он не сводил с нее взгляда. – Я думаю, ты…

Дверь приоткрылась, и в палату заглянула фигура, закутанная с ног до головы. Судя по нежному приятному запаху, под голубой формой и маской скрывалась Джейн.

– Уже скоро, – сказала она.

Взыгравшая в целителе ярость отразилась на его лице:

– Я с этим не согласен.

Джейн зашла в палату, и закрыла дверь:

– Пэйн, ты очнулась.

– Верно. – Она попыталась улыбнуться и надеялась, что губы повиновались. – Очнулась.

– Ее нельзя перевозить. – Целитель встал между ними, будто защищая ее. – Как минимум, еще неделю.

Пэйн взглянула на занавески, свисавшие с потолка до самого пола. Она почти не сомневалась, что по ту сторону бледных кусков ткани были стеклянные окна, а также, что в этом случае с наступлением зари через них пробьется каждый луч солнца.

Теперь ее сердце колотилось, и она чувствовала его биение под своими ребрами.

– Я должна идти. Как скоро?

Джейн сверилась с часами на запястье:

– Около часа. И Роф уже на пути сюда. Это поможет.

Возможно, это и была причина того, насколько слабой она себя ощущала. Ей нужно питаться.

Когда целитель захотел что-то сказать, она оборвала его, обращаясь к шеллан своего близнеца:

– Я все улажу. Пожалуйста, оставь нас.

Джейн кивнула и вышла за дверь. Но, несомненно, осталась поблизости.

Человек потер глаза, будто надеялся таким образом изменить свое восприятие… или даже реальность, в которой они оказались.

– Какое, по-твоему, имя бы мне подошло? – тихо спросила она.

Он опустил руки и пристально посмотрел на нее:

– К черту имя. Ты можешь просто быть честной со мной?

Она сомневалась, что действительно может дать ему такое обещание. Процедура стирания воспоминаний довольно проста, но Пэйн была не очень хорошо знакома с последствиями этого, и ее волновал тот факт, что чем больше он знал, тем больше придется стирать и значит, возрастет причиненный ему вред.

– Что ты хочешь знать?

– Что ты такое?

Ее взгляд обратился к задернутым занавескам. Несмотря на эту защищенность, она знала о мифах, созданных человеческой расой о ее виде. Не мертвые. Убийцы невинных. Без души, без толики моральных ограничений.

Этим вряд ли станешь хвалиться. И на что не станешь тратить их последние драгоценные моменты вместе.

– Я не могу появляться на солнце. – Ее взгляд вернулся к нему. – Я способна исцеляться гораздо, гораздо быстрее, чем ты. И перед транспортировкой мне необходимо питание – после этого я буду достаточно стабильна для передвижений.

Когда он посмотрел вниз, на свои руки, она задумалась, не жалеет ли он о том, что оперировал ее.

И повисшая между ними тишина стала столь же предательской, как и поле сражения, и такой же опасной, чтобы ее пресечь. И все же она сказала:

– Для таких как я, есть название.

– Да. И я не хочу произносить его вслух.

Непонятная боль возникла у нее в груди, и Пэйн с высочайшим усилием начала поднимать руку вверх, пока ладонь не оказалась на больном месте. Странно, все ее тело онемело, но это она чувствовала…

Вдруг у нее помутнело в глазах.

Выражение его лица тут же смягчилось, и он потянулся, чтобы вытереть ее щеку.

– Почему ты плачешь?

– Я плачу?

Он кивнул и поднял палец, и она увидела, как на его подушечке блеснула кристально-чистая капля.

– Тебе больно?

– Да. – Быстро заморгав, она попыталась прояснить зрение, но у нее не получилось. – Эти слезы раздражают.

Звук его смеха и вид его белых ровных зубов приподняли ей настроение, хоть она и оставалась в кровати.

– Не часто плачешь, да? – прошептал он.

– Никогда.

Он наклонился в сторону и поднял квадратную ткань, которой промокнул то, что стекало по ее лицу.

– Отчего слезы?

Она не сразу ответила. А затем ей пришлось сделать это:

– Вампир.

Он опустился на стул около нее и сосредоточил все свое внимание на том, чтобы свернуть квадратик ткани и выбросить ее в маленький и широкий бачок.

– Я так понимаю, Джейн исчезла год назад по этой причине, – сказал он.

– Не похоже, чтобы тебя это шокировало.

– Я знал, что тут происходит что-то серьезное. – Он пожал плечами. – Я видел твои снимки. Я был внутри тебя.

По какой-то причине эта фраза возбудила ее.

– Да. Был.

– Хотя физиологически ты во многом похожа на тех пациентов, к которым я привык. Твой позвоночник не так сильно отличается, чтобы я не знал, что делал. Нам повезло.

Честно говоря, она так не считала. Столько лет оставаясь абсолютно равнодушной к мужчинам, к этому человеку она ощущала странную тягу, что относилось к разряду тех вещей, над которыми она бы с удовольствием пораскинула мозгами, будь обстоятельства несколько иными.

Но Пэйн давным-давно поняла, что судьба редко учитывает ее желания.

– Итак, – произнес он, – Ты намерена свести меня к нулю во всей этой ситуации? Заставишь все это исчезнуть. – Он неясно махнул рукой. – Я совсем ничего не вспомню. Так же как это произошло год назад, когда твой брат явился сюда.

– Возможно, тебе будут сниться сны. Но не больше.

– Вот как твой вид остается в тени.

– Да.

Он кивнул и огляделся:

– Ты сделаешь это сейчас?

Она хотела провести с ним больше времени, но ему не зачем было смотреть, как она питается от Рофа.

– Довольно скоро.

Он оглянулся на дверь, а затем посмотрел ей прямо в глаза:

– Окажешь услугу?

– Конечно. Я с удовольствием услужу тебе.

Одна его бровь дернулась, и она могла поклясться, что его тело испустило больше этого восхитительного запаха. Но затем он стал абсолютно серьезен:

– Скажи Джейн… что я понимаю. Понимаю, почему она сделала то, что сделала.

– Она влюблена в моего брата.

– Да, я видел. Тогда… где бы мы там ни были. Скажи ей, что все нормально. Между ней и мной. В конце концов, ты не выбираешь, в кого влюбляешься.

Да, подумала Пэйн. Как же верно подмечено.

– Ты была влюблена? – спросил он.

Люди не способны читать мысли, и, значит, она произнесла это вслух.

– Эээ… нет. Я… нет. Не была.

Но даже этого короткого промежутка времени с целителем было достаточно. Он очаровывал ее, начиная с грации его движений, и заканчивая тем, как на нем сидел белый халат и голубая форма; своим запахом и голосом.

– Ты женат? – спросила она, боясь ответа.

– Черт, нет, – резко усмехнулся он.

Она с облегчением выдохнула, хотя было странно осознавать, что его семейное положение имело такое значение для нее. А затем – лишь тишина.

О, это стремительно мчащееся время. Сколь же прискорбна быстрота его течения. И что она должна сказать ему в эти последние оставшиеся у них минуты?

– Благодарю тебя. За заботу обо мне.

– Не стоит. Надеюсь, ты быстро поправишься. – Он смотрел на нее, будто пытался запомнить, отчего ей хотелось сказать ему прекратить попытки. – Я всегда здесь для тебя, хорошо? Если понадобится моя помощь… просто найди меня. – Целитель вытащил небольшую жесткую карточку и что-то на ней написал. – Это мой номер. Позвони мне.

Он вложил вещицу в слабую руку, лежавшую над ее сердцем. Сжав в ладони предложенное, она подумала обо всех последствиях. Осложнениях.

И трудностях.

Она с ворчанием попыталась повернуться.

Целитель тут же вскочил на ноги:

– Тебе нужно сменить положение?

– Волосы.

– Они тянут?

– Нет… пожалуйста, расплети их.

 

***

 

Мэнни замер и просто смотрел на лицо своей пациентки. Почему-то мысль о том, чтобы распустить эту толстую косу, казалась почти эквивалентом тому, чтобы раздеть девушку. И кто бы мог подумать, его член определенно воодушевился подобной перспективе.

Господи… вот же гребаный стояк. Прямо под хирургической формой.

Вот он, непредсказуемый закон притяжения в действии, прямо здесь, прямо сейчас, подумал Мэнни. Кэндес Хансон предложила перепихнуться, и Мэнни хотел этого в той же мере, что и вырядиться в девичье платьице. Но эта… особь женского пола? женщина? … попросила распустить ей волосы, и он уже прерывисто дышал.

Вампир.

Он вспомнил, как она произнесла это слово со своим акцентом в голосе… и что шокировало его больше всего, это отсутствие собственной реакции на подобную новость. Да, когда он начал раздумывать над осложнениями, его материнская плата начала искрить и шипеть. Клыки уже не только на Хэллоуин и фильмы ужасов?

И все же, сумасбродство было совсем не сумасбродным.

Как и испытываемое им сексуальное влечение.

– Мои волосы? – повторила она.

– Да, точно… – прошептал он. – Я позабочусь о них.

Его руки совсем не дрожали. Нет. Не дрожали.

Они чертовски тряслись.

Коса на конце была перевязана лентой из самого мягкого материала, который Мэнни когда-либо трогал. Не хлопок, не шелк… Нечто, чего он никогда раньше не видел, и, распутывая узел, его умелые пальцы хирурга казались неуклюжими и слишком грубыми. А ее волосы… Боже правый, по сравнению с ее волнистыми черными волосами ткань ленты казалась крапивой.

Он расплетал косу дюйм за дюймом, локоны ее волос были одновременно гладкими и упругими. И потому что он был ублюдком, фантазируя лишь о разметавшейся по его обнаженной груди копне волос… прессу… члену…

– Достаточно, – произнесла она.

Чертовски верно. Спустив своего внутреннего развратника с небес похотливых грез на непорочные земли вежливого разговора, он заставил свои руки остановиться. Хоть он и расплел ее косу лишь до половины, то, что предстало его взору, поражало. Если она была красива с полностью собранными волосами, то с этими волнами, обвивавшимися вокруг ее талии, ей не было равных.

– Вплети это, пожалуйста, – попросила она, слабой рукой протягивая его визитку. – Чтобы ее никто не нашел.

Он моргнул и подумал, «это, мать ее, очевидность во всей своей обнаженности». Бородатая Сволочь ни за что на свете не одобрит то, что его сестра коснется своего хирурга…

Никаких прикосновений, поправил он себя.

Ну, если только совсем немного. Например, он может просто осмотреть ее. Эээ… пальпировать ее.

Пора заткнуться, Манелло, даже если ты и не озвучиваешь эти мысли вслух.

– Ты замечательная, – сказал он. – И умная.

Этим он заслужил ее улыбку и нечто из разряда ну-ни-хрена-себе. Ее резцы были острыми, белыми и длинными… эволюцией предназначены для того, чтобы прокусывать горло.

Оргазм защекотал кончик его члена…

И в этот момент она нахмурила брови.

Подстааава.

– Эээ… ты можешь читать мысли?

– Когда я в своей оптимальной форме, да. Просто твой запах стал более насыщенным.

Итак, она повышала его температуру и каким-то образом знала об этом. Вот только… ему казалось, девушка не имела ни малейшего представления об истинной причине, и это было столь же соблазнительным, как и все в ней. Она смотрела на него со всем простодушием.

Опять же, она могла и не воспринимать его в сексуальном плане, ведь он человек. И, эй, она только что из операционной, так что едва ли это весенние каникулы на Миртл-Бич.

Мэнни оборвал эту внутреннюю дискуссию с самим собой и сложил пополам свою визитку. Ее волосы были хороши тем, что спрятать свои данные в косе – минутное дело. Закончив, он снова обернул вокруг нее ленту и завязал бант, а затем осторожно положил косу рядом с девушкой на кровать.

– Надеюсь, ты ею воспользуешься, – сказал он. – Правда, надеюсь.

По невероятно грустной улыбке он понял, насколько малы были его шансы. Но, черт возьми, связь между двумя видами, очевидно, не присутствовала в списке их наиболее значимых достижений, или же термин «банк крови» имел бы совершенно другое значение.

Но, по крайней мере, у нее есть его координаты.

– Что, по-твоему, произойдет? – спросила она, кивнув на свои ноги.

Он проследил за ее взглядом.

– Не знаю. В твоем случае правила явно другие… поэтому возможно все.

– Как я могу тебя отблагодарить?

– Позвони мне, если сможешь.

– Позвоню.

Она лукавила. Он не был уверен о причине этой уверенности, но ни капли не сомневался. Зачем тогда она сохранила визитку? Без понятия.

Он обернулся на дверь и подумал о Джейн. Черт, он должен лично извиниться за то, что так взъелся.

– Пока ты этого не сделала, мне нужно…

– Я бы хотела оставить здесь частичку себя. С тобой.

Мэнни резко обернулся и уставился на девушку.

– Все, что угодно. Я приму все, что ты захочешь дать мне.

Слова вибрировали низким рычанием, и он знал, что говорит с сексуальным подтекстом… и какой же свиньей это его делает.

– Только не что-то материальное… – Она тряхнула головой. – Это причинит тебе вред.

Он внимательно посмотрел на ее сильное, прекрасное лицо… и задержался на ее губах:

– У меня есть идея.

– Чего тебе хочется? – Невинность в ее взгляде заставила его притормозить. И разожгла его либидо словно костер.

Хотя для этого помощь и не требовалась.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил он. Может, он и похотлив, но с несовершеннолетними отнюдь не баловался. Она определенно сложена как взрослая, но кто знает, во сколько у них наступает зрелость…

– Мне три сотни и пять лет от роду.

Мэнни моргнул. И еще раз. Иииии еще раз, на всякий случай. Конечно же, от роду, подумал он.

– Так ты достигла брачного возраста?

– Да. Но у меня нет мужчины.

Значит, Бог все-таки существует.

– Тогда я знаю, чего хочу. – Ее. Обнаженную. Прижатую к нему. Но он согласен и на гораздо меньшее.

– Чего?

– Поцелуй. – Он развел руками. – Он не должен быть пылким и страстным. Всего лишь… поцелуй.

Когда она не ответила, ему захотелось отвесить себе пинка под зад. И он всерьез подумал о том, чтобы сдать себя этому ее брату для заслуженного мордобития.

– Покажешь мне, как? – прошептала она.

– Твой вид, он не… целуется? – Одному Богу известно, что они делали. Но если в легендах есть хоть капля правды, секс у них пользуется большой популярностью.

– Целуется. Я просто никогда раньше не… Тебе плохо? – Она протянула руку. – Целитель?

Он открыл глаза… а, значит, определенно они были зажмурены.

– Позволь мне спросить кое-что. Ты когда-нибудь была с мужчиной?

– Никогда с человеческим. И… с каким-либо другим.

Мэнни чуть не кончил. Ну, здорово. Раньше для него не имело значения, была ли женщина с кем-то… или нет. Вообще-то, те, с кем он обычно спал, потеряли свою девственность, будучи совсем подростками… и никогда об этом не жалели.

Чистые, бледные глаза Пэйн смотрели на него.

– Твой запах стал еще сильнее.

Возможно, потому что он весь покрылся потом, стараясь не кончить.

– Он мне нравится, – добавила она, понизив голос.

Между ними наступил волнующий момент, и Мэнни поверить не мог, что воспоминание о нем сотрет какой-то дешевый трюк с усилием воли. А затем ее рот приоткрылся, розовый язычок облизнул губы… будто она представляла что-то, и это вызывало у нее жажду.

– Думаю, я хочу попробовать тебя, – сказала она.

Точно. К черту поцелуй. Если она хочет съесть его целиком, он с радостью сядет в ее обеденную тарелку. А затем он увидел, как кончики ее клыков еще больше удлинились.

Мэнни чувствовал, как задыхается, но ничего не слышал, поскольку кровь кипела у него в ушах. Черт возьми, еще чуть-чуть, и он потеряет контроль, и не в переносном смысле. Он буквально кое-как сдерживался, чтобы не сорвать с ее тела одеяла и не вскарабкаться на нее. Несмотря на то, что она лежала на вытяжке. И что она никогда ни с кем не спала. И не принадлежала к его виду.

Ему с великим трудом удалось встать и сделать шаг назад.

Мэнни прокашлялся. Дважды:

– Думаю, лучше в другой раз.

– В другой раз?

– Позже.

Ее лицо тут же изменилось, милые очертания напряглись и скрыли хрупкую страсть, которой светились.

– Но… конечно. Хорошо.

Ему была ненавистна мысль, что он причинил ей боль, но объяснить, как сильно он ее хотел, не сделав из этого порнографию, было невозможно. И, Бога ради, она девственница. Которая заслуживает лучшего, чем он.

Мэнни в последний раз задержал на ней взгляд и приказал мозгу запомнить ее. Почему-то он не хотел ее терять.

– Сделай то, что должна. Сейчас.

Ее взгляд опустился и задержался на его бедрах. Поняв, что она смотрит на его член, который при уделяемом ему внимании еще более взбодрился, Мэнни осторожно прикрыл происходящее под формой своими руками.

Его голос стал сиплым:

– Ты убиваешь меня. Я не могу сейчас себе доверять. Поэтому тебе придется это сделать. Пожалуйста. Боже, просто сделай…