Реформы и деятельность Ж. Кальвина

Кальвин разделяет людей, призванных к управлению церковными делами, на 4 категории: проповедников, учителей, старейшин и дьяконов. Последние заведовали благотворительной частью. Но главенствующая роль в церковном управлении принадлежит проповедникам. Это --"слуги Божественного слова"; они должны "возвещать слово Божье, учить, увещевать народ, раздавать причастие и вместе со старейшинами налагать церковные наказания". Всякий кандидат на это звание должен подвергнуться предварительно испытанию в коллегии проповедников. Испытание это касается: 1) его правоверности, 2) его умения проповедовать, 3) безупречности его поведения. Если результат испытания оказался удовлетворительным, то на него, по апостольскому обычаю, возлагают руки, и он считается избранным. После этого проповедник представляется совету, который имеет право одобрить выбор духовенства или отвергнуть его; совет в свою очередь велит возвестить об этом выборе во всех церквах гражданам, которые также могут возражать, если у них имеются для этого серьезные основания. Но в сущности все это одни формальности. Кальвин счел бы непростительной дерзостью со стороны мирян, если бы они стали отвергать того, кто был признан достойным всем духовенством. Как мы уже говорили, то участие, которое автор "Наставления в христианской вере" предоставлял общине в церковном управлении, на деле сводилось к простому одобрению.
Принятый таким образом проповедник должен был принести совету присягу в ревностном исполнении своих духовных обязанностей и в соблюдении гражданских законов, "насколько последние не будут противоречить его обязанностям перед Богом". После этого он считался связанным со своей общиной теснейшими узами. Он не имеет права уезжать без разрешения, даже добиваться другого места. В свою очередь ни община, ни власти не могут его лишать этого звания без достаточно веских причин, какими считаются только очевидная ересь или преступность поведения. Как слуга и наместник Бога во вверенной ему общине, проповедник имеет право на уважение и доверие своих прихожан. Оскорбивший его навлекает на себя не только гнев Божий, но и кару гражданских законов. Община должна заботиться о приличном содержании для проповедника. Кальвин вовсе не требует от духовенства евангельской бедности. Он даже не запрещает духовным лицам заботиться об умножении своего имущества, лишь бы это не противоречило строгой нравственности. Кальвин видел в этой материальной обеспеченности средство для большей независимости духовного сословия и очень часто, и в проповедях, и на заседаниях совета, настаивал на возвращении духовенству церковных имуществ, отнятых у католиков. В сущности, кальвинистское духовенство по степени своего влияния нисколько не уступает католическому. Оно не должно ограничиваться одной только проповедью, но обязано руководить всей религиозно-нравственной жизнью общества, -- влияние его простирается на все сферы жизни. Увещеваниями, предостережениями и наказаниями оно должно содействовать прославлению Бога и воспитанию богобоязненного поколения. Снисходительность к грешнику не подобает проповеднику, ибо он не только провозвестник истины, но и ее защитник, он -- "мститель" за обиды, наносимые имени Божию. Его проповедь не должна отличаться мягкостью, он должен стараться подражать той "страстности, с которой Павел обрушивался на ложных пророков".(5, с. 86).

Из совокупности всех духовных лиц составляется конгрегация, или коллегия проповедников, задачу которой составляет охранение чистоты и единства учения. Она собиралась еженедельно, под председательством самого реформатора. Здесь обсуждали различные богословские вопросы, совещались о мерах по улучшению нравственности; здесь уполномоченные конгрегации, отправлявшиеся ежегодно проводить ревизии деятельности проповедников, представляли свои отчеты, обвиняемые духовные лица являлись для объяснений; здесь же, наконец, часто обсуждались и подготовлялись многие важные политические меры, так что постепенно значение конгрегации даже превысило значение совета. Душой этих собраний был, конечно, реформатор, которому принадлежал решительный голос и который таким образом являлся фактическим главой государства.
Но самое замечательное из учреждений Кальвина -- консистория, или коллегия старейшин. Это было в высшей степени своеобразное учреждение -- в одно и то же время и светское и духовное, нечто среднее между инквизиторским трибуналом и судебной инстанцией, ярко воплотившее в себе теорию Кальвина о тесной связи между церковью и государством.
Членами консистории состояли все городские проповедники -- числом обыкновенно шесть -- и 12 мирян, которые, нося название "старейшин", избирались из среды членов малого совета, по соглашению с проповедниками. Они давали присягу в том, что будут преследовать богохульство, идолопоклонство, безнравственность -- все, что противоречит учению Реформации, и немедленно докладывать консистории о всяком преступном действии.

Таким образом в этом чисто аристократическом учреждении, состоявшем из лиц, в выборе которых народ совершенно не участвовал, сосредоточивалась громадная власть -- деятельность его была одновременно и контролирующая и судебная.

"Обязанности старейшины, -- гласят ордонансы, -- заключаются в том, чтобы надзирать за жизнью каждого члена общины". Понятно, что на первом плане стоит вопрос о правоверности граждан. Не только открыто высказываемые мнения, даже самые помыслы подлежат контролю старейшин. Они должны наблюдать, посещает ли каждый гражданин проповедь, является ли аккуратно к причастию, воспитывает ли хорошо детей, ведет ли нравственную жизнь и т. д. Чтобы облегчить им этот контроль, каждый член консистории имеет право беспрепятственно входить в дом гражданина -- и не только право, но и обязанность. По крайней мере раз в год члены консистории должны обходить все дома в городе, чтобы лично удостовериться в том, исполняются ли предписания церкви. Но и помимо этого открытого контроля члены консистории постоянно и неусыпно следят за всем, что происходит во вверенном каждому из них городском квартале. Заметив какое-нибудь упущение, они должны стараться подействовать на виновных отеческим увещеванием. Если же это средство окажется недействительным или проступок слишком значителен, то они сообщают об этом в консисторию, которая обращается в судебный трибунал.
Таким образом, каждый член консистории совмещал в себе три различные функции. Он являлся и обвинителем виновного, докладывая о его проступке, и свидетелем против него, и он же, наконец, подавал свой голос как судья. В какой степени подобное соединение различных функций в одних руках могло содействовать интересам правосудия и беспристрастию приговоров -- об этом, конечно, говорить излишне. При этом необходимо иметь в виду, что члены консисторий получали жалованье из штрафных денег и сама консистория представляла первую и последнюю инстанцию (за исключением брачных дел, в которых можно было подавать апелляции).(5, с. 88).

Деятельность Кальвина не ограничивалась, однако, реформой церковного устройства. Одновременно он работает и над проектом гражданских реформ. Беспорядки предыдущей эпохи привели управление Женевы в большое расстройство. Кальвин и тут вносит порядок и систему. Уже в начале 1543 года комиссия, работавшая под его руководством, исполнила большую часть своей программы: установлены были определенные рамки для деятельности различных государственных органов, обязанности должностных лиц обозначены в ясных и точных выражениях. Все государственное устройство Женевы получило тот аристократический и в то же время строго религиозный характер, который он защищал в своем капитальном труде.

Подверглось коренному преобразованию и судебное устройство, которое он разработал до мельчайших подробностей. Недаром он в свое время изучал право. Кальвин вообще вникал во все. Ни одна мелочь городского управления не ускользала от его внимания. Наряду с самыми важными церковными и гражданскими вопросами реформатор занимается и самыми мелкими деталями городского благоустройства. Он пишет подробные инструкции для смотрителей за постройками, для пожарной команды, даже; правила для ночных сторожей и т. д. И на всех его учреждениях лежит та печать суровой неумолимой законности, педантичного порядка, которые составляют основу его личного характера.

Но еще важнее, чем все эти постановления, было то влияние, которое реформатор оказывал своим личным вмешательством во все сферы общественной жизни. Это влияние было неограниченное. Де юре в Женеве существовали и независимые гражданские власти в виде различных советов, и коллегии духовных лиц. Фактически же над всеми этими учреждениями возвышалась властная фигура самого "женевского папы". Генеральное собрание граждан созывается все реже и реже: по мнению Кальвина, оно представляет собой "злоупотребление, которое должно быть уничтожено". Совет 200 также оттесняется на задний план, все дела решаются в малом совете, а на это собрание 25 олигархов, состоящих почти исключительно из его приверженцев, Кальвин имеет такое же почти неограниченное влияние, как и на коллегию духовных лиц. И здесь, и там, и с высоты кафедры он произносит свое авторитетное слово, и это слово имеет всегда решающее значение. Выслушивалось ли оно покорно или со слабыми возражениями, как в первые годы после его возвращения, или оно вызывало взрыв неудовольствия и даже возмущения -- голос реформатора продолжал раздаваться так же решительно и непоколебимо, и в конце концов победа оставалась на его стороне.(5, с.89).

Проповедь Кальвина не упала на бесплодную почву. Вряд ли можно найти, даже в те времена, другое государство, где бы при таком небольшом населении и в такой промежуток времени совершено было так много казней: 58 смертных приговоров и 76 декретов об изгнании в такое сравнительно мирное время, каким был первый период его деятельности в Женеве (1542--1546 гг.), лучше всего показывают, как охотно женевские власти пользовались своим правом. Но еще ужаснее была та жестокость, которой отличалось само судопроизводство. Пытка была необходимой принадлежностью всякого допроса -- обвиняемого пытали до тех пор, пока он не признавал обвинения, подчас в мнимом преступлении. Детей заставляли свидетельствовать против родителей. Иногда простого подозрения достаточно было не только для ареста, но и для осуждения: в числе этих 76 человек, осужденных на изгнание, 27 были осуждены только по одному подозрению. Человеческая жизнь словно потеряла всякую цену в Женеве.

Консистория также не бездействовала. Правда, она сама могла налагать лишь церковные наказания, но имела право передавать виновных гражданским властям, так что это ограничение было, в сущности лишь кажущееся. Эта протестантская инквизиция проникала решительно всюду. Богатые и бедные, мужчины и женщины должны были по первому требованию предстать перед грозным трибуналом и за малейшее, нечаянно сорвавшееся вольное слово, за улыбку некстати во время проповеди, за слишком нарядный костюм, за завитые волосы выслушивали гневные выговоры, выставлялись у позорного столба, подвергались церковному отлучению, штрафам, тюремному заключению. (5, с. 91).

Лютер определил Церковь по ее отношению к проповеди Слова Божьего, что принесло мало пользы в отграничение магистерской Реформации, с одной стороны, от католической позиции, а с другой — от позиции радикалов. Кальвин, сохраняя акцент на важности проповеди слова Божьего, теперь настаивал на том, что это Слово Божие определяло конкретную форму церковного управления. Это был новый смелый шаг в толковании Писания; он дал также Кальвину критерий, по которому он мог судить (в свою пользу) своих католических и радикальных оппонентов. Если взгляд Лютера был расплывчатым, то точка зрения Кальвина была более определенной. Ко времени смерти Кальвина (1564 г.) Реформатская Церковь стала такой же институированной, как и ее католическая соперница, и превратилась в ее самого внушительного оппонента. В немалой степени этим успехом она обязана консистории — вероятно, самому характерному инновационному аспекту кальвиновского плана по структурированию своей Церкви.

Важность таких церковных структур, как консистория, для развития международного кальвинизма лучше всего понять, сравнивая различные обстоятельства, в которых устанавливались лютеранство и кальвинизм в Западной Европе и Северной Америке. Как правило, лютеранство распространялось благодаря симпатиям монархов и князей, которые не без интереса воспринимали важную церковную роль, которую выделяла им лютеровская доктрина «двух царств».

Хотя Кальвин осознавал преимущества, которые давали симпатии монархов (особый интерес у него вызывал французский двор), кальвинизм вынужден был развиваться во враждебных условиях (таких, какие сложились во Франции в 1550-е годы), в которых и монарх, и существующие церковные учреждения находились к нему в оппозиции. В таких условиях само существование кальвинистских групп зависело от сильной, хорошо дисциплинированной Церкви, способной противостоять враждебному окружению. Более усложненные кальвинистские церковные структуры оказались в состоянии противостоять более сложным ситуациям, чем их лютеранские эквиваленты, что давало кальвинизму жизненные силы для развития на почве, которая, на первый взгляд, могла показаться совершенно бесперспективной. (4, с. 125).

Две стороны в учении Кальвина, отмеченные при изложении "Наставления в христианской вере", казалось далеко не предвещали ему того успеха, которое оно имело в действительности, даже грозили опасностью свободе и цивилизации. Подчиняя веру букве закона, замыкая жизнь в раз навсегда установленные рамки, христианство, в учении Кальвина, становилось, как мы говорили, "религией книги", по-видимому, обрекало общество почти на такой же застой, как ислам. На деле оказалось совсем другое. В учении Кальвина была одна сторона, которая оказалась гораздо важнее, чем его богословские взгляды. Это его политическое учение. Мысль о том, что всякая община имеет право самостоятельно заведовать своими церковными делами, перенесенная на государство, привела в своем дальнейшем развитии к идеям, проводившимся уже во второй половине XVI века последователями Кальвина -- Ланге, Марниксом, Букананом и другими. Лютер, выступивший первоначально с требованием свободы совести, в конце концов отрекся от своего знамени и замкнул религию в сферу канцелярского управления. По странному на первый взгляд противоречию Кальвин, этот мрачный фанатик, не признававший с самого начала прав мысли, уничтоживший в Женеве всякую личную свободу, положил начало широкому развитию индивидуализма, содействовал во многих странах приобретению политической независимости. Конечно, либеральные учреждения современных протестантских стран имеют более глубокие корни, чем Реформация, но несомненно и то, что кальвинизм, вышедший из Женевы, оставил на них свой след и во всяком случае нисколько не затормозил, как лютеранство в Германии, дальнейшее политическое и умственное развитие. Во всех странах, куда проникала Реформация Кальвина, она быстро соединялась с господствующими политическими течениями. Во Франции, правда под прикрытием кальвинизма, скоро обнаружилась феодальная реакция против усиливающейся королевской власти, и уже к концу жизни реформатора (1562) начинается первая религиозная война. Но зато кальвинизм, так быстро распространявшийся в эпоху преследований, скоро потерял поддержку народа и, несмотря на приобретенную наконец гугенотами свободу исповедания, перестал делать успехи. Но в других странах, где религиозное движение охватило весь народ, Реформация, соединившись с движением национальным, как в Голландии и Шотландии, окончательно восторжествовала над католицизмом. Освобождение Нидерландов из-под власти кровавого испанского деспота Филиппа II, основание национальной пресвитерианской церкви в Шотландии, английская революция XVII века -- все эти движения совершались под знаменем кальвинизма.(5, с.99).

Реформация, как и русская революция, является напоминанием о том, что идеи не являются простым продуктом общества: иногда случается, что они приводят к образованию этих обществ. Эффектное сравнение Кальвина с Лениным, часто встречающееся в последних исследованиях, посвященных этому реформатору, указывают на историческое значение людей с радикальными идеями в поворотные моменты истории.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с, ил
2. Неретина С.С.Антология средневековой мысли. Теология и философия европейского Средневековья: В 2 т. Т. 1. СПб.: РХГИ, 2001. 539 с. Т. 2. 2002. 635 с.
3. .Бертран Рассел. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. Издание 3-е, исправленное. В 3 кн. / Науч. ред. В. В. Целищев. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 2001
4. .Алистер МакГрат. Богословская мысль Реформации. Перевод - Петлюченко В.В. Литературная редакция - Дагилайский А.Р. Ответственный редактор - Санников С.В.. – Одесса.: «Богомыслие».- 1994.
5. Порозовская Б. Д.. Иоган Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность. — СПб: Типография Ю. Н. Эрлих, 1891.
6. Кальвин Жан. О христианской жизни. / Пер. с франц. / Н.В.Ревуненковой\ под ред. Л. Д. Бакулова. М.: Протестант,1995. 128 с.