Я дверь захлопну и пойду с тобою.
Скорее девка, впавшая в разврат, Вам назовет отца своих ребят Из сотни вертопрахов, что с ней спали И всю ее, как ветошь, истрепали, Скорей ты возвестишь, как звездочет, Кого инфанта мужем наречет, Или один из астрологов местных Объявит, зная ход светил небесных, Какие будут через год нужны Юнцам безмозглым шляпы и штаны, - Чем скажешь ты, пред тем как нам расстаться, Куда и с кем пойдешь теперь шататься. Не думаю, чтоб бог меня простил, Ведь против совести я согрешил. Вот мы на улице. Мой спутник мнется, Смущается, все больше к стенке жмется И, мной прижатый плотно у ворот, Сам в плен себя покорно отдает. Он даже поздороваться не может С шутом в шелках, разряженным вельможей, Но, жаждой познакомиться палим, Он шлет улыбки сладостные им. Так ночью школьники и подмастерья По девкам сохнут за закрытой дверью. Задир и забияк боится он, Отвешивает низкий им поклон, На прочих он готов с презреньем фыркать, Как конь на зрителей с арены цирка. Так безразличен павиан иль слон, Хотя бы короля увидел он! Вдруг олух заорал, меня толкая: «Вон тот юнец! Фигура-то какая! Танцор он превосходнейший у нас!» - «А ты уж с ним готов пуститься в пляс?» А дальше встреча и того почище:
|
