Книга 5 6 страницаОна права.Мы в милях далеко от людей,подумал Мэтт. -Здесь что-то очень плохое.-сказала Бонни.Она говорила спокойно,выговаривая каждое слово по одному. Мэтт внезапно почувствовал тревогу. -Как...плохо? -Это настолько плохо,что это...Я никогда,ничего подобного не чувствовала до этого.Не когда Елена умерла,не от Клауса,не от чего-либо.Я никогда не чувствовала что-то плохое,как сейчас.Это настолько плохо,и это так сильно.Я не думаю,что-либо может быть настолько сильным.Это давит на меня,и я боюсь... Мередит прервала ее -Бонни,я знаю мы оба можем,только подумай о чем-то другом,не об этом... -Там на пути этого (я не поняла как правильно:There’s no way out of this) -Я знаю ты боишься... -Кто там зовет? Я могла бы сделать…если там есть что-то чтобы позвать.Я могу пристально посмотреть на фонарик и попробовать притворится что это пламя... -Транс?-Мэтт остро взглянул на Мередит. -Она больше,не делает такого. -Клаус мертв. -Но... -Меня кто-нибудь слышит!-завижала Бонни и разразилась огромными рыданиями. -Елена и Стефан сейчас слишком далеко,и наверно уже спят! А больше никого нет! Все троя начали толкатся,потому что ветки нажимали на их сидения.Мэтт и Мередит были достаточно близко,чтобы посмотреть друг на друга прямо через голову Бонни. -Оу,-испугано сказал Мэтт.-Хм...мы уверены? -Нет-,сказала Мередит.Она говорила жестко. -Помните это утро? Мы не уверенны.Фактически я уверен,что он все-еще где-то здесь. Теперь Мэтт чувствовал боль,Мередит и Бонни смотрели в странно-горящий голубой свет. -И правда,перед тем как это все случилось,мы говорили о том,как много вещей... -...в основном о том,что Елена изменилась... -...это была его вина... -И мы в древесине. -И с открытым окном. Бонни зарыдала. Мэтт и Мередит,заключили безмолвное соглашение,только одним взглядом.-Бонни,что ты сказала,что ты сделаешь,тебе придется сделать это.Старайся думать о Стефане или разбуди Елену или извинись перед...Дамоном.Я боюсь.Но он никогда,как мне кажется не захочет нас убить,так как это не поможет ему с Еленой,если он убьет ее друзей.-нежно сказала Мередит. Мэтт скептически заговарил -Он,возможно, и не хочет нашей смерти,но он подождет что некоторые из нас умрут,чтобы спасти других. Я никогда не доверял... -Ты никогда не желал ему вреда.-Мередит заговарила громче. Мэтт был склонен к идиотизму. -Так здесь,включен фонарик,-сказала Мередит,даже в критической ситуации,ее голос оставался устойчивым,ритмичным и гипнотизируещем. Маленький свет тоже был очень важным.Это было всем,им приходится удерживать свет,чтобы не было абсолютно темно. Но когда стало абсолютно темно,думал Мэтт,это потому что весь свет,весь воздух,все что с наружи было закрыто деревьями,столкнув с пути,они давили. И это давление сломало бы им кости. -Бонни?-голос Мередит был голосом старшей сестры,которая когда-то спасала младшего.Нежным.Контролируемым. -Ты можешь попытаться притворится что это пламя…это пламя…это пламя…и попробавать войти в транс? -Я и сейчас в трансе.-голос Бонни был каким-то отдаленным,совсем далеким,почти как эхо. -Тогда,попроси помощи.-мягко проговарила Мередит Бонни начала шептать,снова и снова,явно забывая обо всем вокруг “Пожалуйста,приди спаси нас.Дамон если ты слышишь,прошу прими наши извинения,и приди.Ты нас очень испугал,и я уверенна,что мы это заслужили,но пожалуйста,пожалуйста помоги. Это причиняет боль,Дамон.Это настолько больно,так плохо что я кричу.И всю энергию,я трачу чтобы позвать тебя.Пожалуйста,пожалуйста,пожалуйста помоги. Пять,десять,пятнадцать минут она держала это,ветки росли,приближая их,с сладким смолистым запахом.Она держала это слишком долго,дольше чем Мэтт предполагал,что она сможет терпеть. Затем свет погас.После этого не было никакого звука,кроме шелеста сосен. Тебе стоит восхищатся техникой. Дамон снова сидел на воздухе,даже выше в это время,чем когда он вел наблюдение за окном Кэролайн. Он все еще,не имел ни малейшего понятия о названиях деревьев,но это не останавливает его.Эта ветка была подобна,месту в коробке над драмой разворачивающеся ниже.Он начинал немного снижаться,так как на земле ничего нового не случалось.Он оставил Дамарис раньше сегодня,когда она начила разговоры о браке и других темах которых он желает избегать.Подобно ее текущему мужу.Он оставил ее без проверки, стала ли она вампиром —он стремился думать,что это не будет сюрпризом,когда муженек вернется? Его губы ратягивались в улыбке. Ниже него,игра почти достигла кульминации. И тебе действительно нужно восхищатся техникой.Упакованная охота.Он не знал что сорт отвратительных маленьких существ,манипулировали деревьями,но как волки или львицы,они кажалось добрались до низу.Работая вместе,чтобы схватить добычу,которая была слишком быстрой.В данном случае,машина. Изобразительное исскуство.Жалостливые вампиры так уединены,думал он.Если мы могли сотрудничать,мы бы владели миром. На нем вспыхнула улыбка. Конечно,если мы смогли сделать это—скажем,захватим город и обитателей.Владели бы зубами и Силой,как лезвием меча,не было бы ничего кроме, кусков трепещющей плоти и водосточных желбов с бегущей кровью. "Хорошая мысль",думал он,и позволяя его векам закрытся,чтобы представить это.Артистично.Бассейны аллой крови,все еще жидкой,достаточно чтобы бежать вниз белым мраморным шагам, Оу скажем,Каллимармарон(?) в Афинах. Полностью ушедщая городская тишина,очищенная от шумных,хаотичных лицемерных людей,только с их необходимыми частями слева сзади,несколькими артериями,чтобы выкачать красную сладкую вещь.Вампирская версия молока и меда. Он открыл свои глаза снова в досаде.Сейчас что-то громкое доходило снизу.Человеческие вопли. Почему?Что за разница? Кролик всегда визжит в пасти лисы,но когда другие кролики бросаются на помощь ему? Вот новая пословица,доказано что люди столь же глупы как и кролики,думал он,но его настроение было нарушено.Его мысли скользнули далеко от факта,но был не только шум внизу,это беспокоило его.Молоко и мед,это было бы...ошибкой.Думать об этом была,грубой ошибкой. Кожа Елены как молоко,ночью неделю назад,теплая белая,даже в лунном свете.Ее яркие волосы,в тени были подобно пролитому меду.Елена не будет счастлива,при виде этой ночной упаковочной охоты. Она бы расплакалась,а слезы выглядели бы как кристаллические росинки и они пахли бы солью. Внезапно Дамон напрягся.Он послал один поток Силы вокруг него,кругом как радар. Но ничего не подпрыгнуло назад,кроме деревьев у его ног.Чтобы не оркестрировало,оно было невидимым. Тогда точно.Давай попробуй это,подумал он.Концентрируясь на всей выпитой крови за последние несколько дней,он взорвал чистую Силы,как Визувий(вулкан) с смертельным взрывом.Это окружало его со всех сторон,как пузырь в пятьдесять миль в час,Силы подобно подогретону газу. Потому что это вернулось.Невероятно,этот паразит пытался проникнуть в его разум.Этому пришлось случится. Убаюкивая его,он преполагал,натирая тыльную сторону шеи с рассеянной яростью,пока закончит их добычу в машине.Шепча что-то ему на ум,чтобы сдержать его,забирая его темные мысли и поддерживая две темные,которые возможно,закончились бы на нем,убивать и убивать для простого чистого удовольствия. Мысли Дамона были сейчас темные,холодные и яростные.Он стоял, протягивая болевшие руки и плечи и затем обнаружил не простой радарный звонок,но со взрывом Силы позади каждого удара,иследуя его разум,чтобы найти паразита.Это пришлось быть там,где деревья все еще занимались своим делом.Но он не может найти ничего,хотя и использовал самый быстрый и эффективный методом проверки,тысача случайных ударов за секунду в "Пьяной прогулке" ища образец(?).Ему нужно найти мертвое тело немедленно.Вместо этого он ничего не обнаружил. Это его разозлило больше,чем раньше,но было и легкое возбуждение у его ярости.Он хочет драки,шанс убить,убийство было бы значимой. Он был все еще в недоумении,и он не мог найти причину этому.Только беспокойство в ауре древесин,было очень маленьким криком мыслей внутри автомобиля,как заманенная птица только с одним примечанием.Эта малютка,рыжеволосая ведьма с деликатной шеей.Та которая скулит о жизни,которая слишком сильно меняется. Дамон наклонился на дерево,с немного большим весом.Он следовал за автомобилем со своими мыслями,без всяческого интереса.Это не было его виной,поймав их,разговаривая с ним,но это немного ухудшело их возможность спастись. У них был несчастный случай,пытаясь не бежать от существа, приблизительно в том же месте где он повредил Феррари,пытаясь убежать.Жалости он не уведел в существе,но деревья были слишком толстыми. Рыжеволосая птичка снова плакала. Значит,ты хочешь изменений или нет,маленькая ведьма? Подумай.Тебе придется просить приятнее. И тогда,конечно,мне придется решить какие изменения ты получила.
Глава 11 (Перевод: Дашка ﭢ Дашка; Редактура: Лиса •◊•◊•Всегда•◊• Мечтающая)
Бонни никак не могла вспомнить ни одной современной молитвы, а потому, словно уставший ребенок, повторяла одну из старых: «...я прошу, чтобы Господь взял мою душу…». Она истратила всю свою энергию на то, чтобы позвать на помощь, но не получала никакого ответа, только отдаленный шум. Сейчас ей так хотелось спать. Боль ушла, и теперь Бонни просто лежала в оцепенении. Единственное, что её беспокоило – это холод. Но и от него тоже можно уберечься. Она может просто натянуть на себя одеяло, толстое, мягкое одеяло, и тогда она согреется. Она знала это, не понимая откуда, но точно знала. Единственное, что удерживало её от мыслей об одеяле - это воспоминания о маме. Её мама расстроиться, если она перестанет бороться. Об этом она тоже точно знала, не понимая, откуда. Если бы только она могла послать ей сообщение, объяснить, что она боролась так сильно, как только могла, но бой с ледяным холодом и оцепенением бесполезен. Она знала, что умирает, но в конце концов, это было совсем не больно, поэтому маме не стоит плакать. И в следующий раз она будет учиться на своих ошибках, она обещает… В следующий раз… Появление Дамона, его приземление на машину, подобно вспышке молнии, было довольно драматичным. Одновременно с этим он распостронял вокруг себя силу, на этот раз направленную на деревья-марионетки, которыми руководил невидимый мастер. Удар был такой силы, что он чувствовал шок Стефана на протяжении всего пути из пансионата. А деревья… медленно растаяли в темноте. «Они бы наверняка вскрыли верх машины, как огромную консервную банку с сардинами»,- размышлял он, стоя на капоте. Это было бы даже удобно для него. Затем он обратил внимание на смертельно бледную Бонни, с кудряшками, которая должна была сейчас валяться у него в ногах и, задыхаясь, причитать «О, спасибо тебе!». Но она не благодарила его. Она так и продолжала лежать в объятиях деревьев. Недовольный, Дамон подошёл к ней, чтобы схватить её за руку, но, увидев ее, застыл в шоке. Он почувствовал это даже до того, как успел прикоснуться к ней, почувствовал до того, как это испачкало его пальцы. Сотню маленьких ранок, и из каждой сочилась кровь. Должно быть, это из-за иголок хвойных деревьев, которые брали у неё кровь или… нет, они вливали какую-то смолистую жидкость внутрь. Какое-то обезболивающее, чтобы она была спокойна и неподвижна, потому что следующий этап захвата жертвы явно должен был быть совсем неприятным, судя по манерам этого существа. Вероятнее всего, это было впрыскивание пищеварительных соков. «Или, возможно, что-то, чтобы просто поддерживать её жизнь, как антифриз для машины», - подумал он и испытал отвратительное чувство шока, когда понял, насколько холодной она была. Её запястье было словно лёд. Он мельком взглянул на двух других смертных, темноволосую девушку с трезвым, обеспокоенным взглядом и светловолосого парня, который всегда пытался спровоцировать драку. Но Дамон мог бы победить его без труда. Сейчас те двое выглядели действительно плохо. Но он собирался спасти только эту. Потому что это был его каприз. Потому что она так жалобно просила его о помощи. Потому что те создания, те малахи, пытались заставить его смотреть с полузакрытыми глазами, как она умирает, унося его сознание от реальности, погружая его в восхитительное видение. Малах – слово, отличающее созданий тьмы: сестёр или братьев ночи. Но Дамон вдруг подумал, что если бы оно означало что-то злое, то и произноситься должно было бы с фырканьем или шипением. У него не было ни малейшего желания позволить им победить. Он поднял Бонни, как будто она была всего лишь пушинкой от одуванчика, и закинул её на плечо. Затем он оттолкнулся от машины. Полёт без изменения формы поначалу был для него испытанием. Но Дамон любил испытания. Он решил перенести её к ближайшему источнику теплой воды, и это был пансионат. Ему даже не придется беспокоить Стефана. Ведь в этой кроличьей норе еще полдюжины комнат. И если только Стефан не любит пошпионить за кем-нибудь на досуге, то он не станет шариться по чужим ванным комнатам. Как оказалось, Стефан был не только чрезмерно любопытным, но еще и очень быстрым. Это было почти столкновение: Дамон, с его ношей, дошел до угла и чуть не врезался в Стефана, который шел по темному коридору с Еленой, парящей над полом, как и Дамон, как будто она была детским воздушным шариком. Их первые слова не были ни блестящими, ни остроумными. - Какого черта ты тут делаешь? – воскликнул Стефан. - Какого черта ты делаешь...? – сказал Дамон, или начал говорить, когда заметил огромные перемены в Стефане – и огромную Силу, которой была Елена. Когда большая часть его рассудка содрогнулась от шока, меньшая его часть немедленно начала анализировать ситуацию, стараясь понять как Стефан из ничего превратился в… в… Какой кошмар. Ох, ладно, надо хотя бы сделать храброе лицо. - Я почувствовал битву, - сказал Стефан, - И когда это ты у нас стал Питером Пэном? - Тебе следует радоваться, что тебя не было в той битве. И я могу летать, потому что у меня есть Сила, мальчишка. Это было абсолютным хвастовством. Но в любом случае, в те времена, когда они родились, это было совершенно правильно - обращаться к своему младшему родственнику «ragazzo» (итал. – «мальчик, юноша») или «мальчишка». Но это не было правильным сейчас. Тем временем, та часть его мозга, которая не отключилась, всё еще анализировала ситуацию. Он мог видеть, чувствовать, делать что угодно, кроме как коснуться ауры Стефана. Это было… невообразимо. Если бы Дамон не был так близко и не чувствовал это сам, он бы никогда не поверил, что для одного человека вообще возможно иметь так много Силы. Но он рассматривал сложившуюся ситуацию, используя свою способность бесстрастно и логически рассуждать, и эта способность говорила ему, что его собственная Сила – даже после всего того разнообразия выпитой за последние дни девичьей крови – была ничем по сравнению с Силой Стефана. И его холодная и трезвая рассудительность также подсказывала ему, что ради этого Стефан поднялся с постели, и что у него не было времени – или не было достаточно ума – чтобы спрятать свою ауру. - Ну а сейчас посмотри на себя, - сказал Дамон, призывая себе на помощь весь имеющийся у него сарказм – и его оказалось довольно много. – Это сияние? Тебя что, причислили к лику святых, пока меня не было? Мне теперь тебя называть «Святой Стефан»? Мысленный ответ Стефана был нецензурным. - И где Мередит и Мэтт? – свирепо добавил он. - Или, - продолжал Дамон, как будто Стефан ничего и не говорил, - может быть, ты заслужил поздравления за то, что наконец-то научился искусству обмана? - И что ты делаешь с Бонни? – спросил Стефан, игнорируя, в свою очередь, комментарии Дамона. - Но, кажется, ты всё еще не имеешь понятия о многосложном Английском языке, что ж, я объясню это так просто, как только смогу. Ты пропустил битву. - Я пропустил битву, - сказал Стефан без всякого выражения, видя, что Дамон, очевидно, не собирается отвечать ни на один его вопрос, пока он не расскажет правду. – Я просто благодарил Бога за то, что ты, казалось, был слишком обезумевшим или пьяным, чтобы быть повнимательнее. Я хотел, чтобы ты и весь остальной мир не догадались, что способна сделать кровь Елены. И ты уехал, даже не попытавшись как следует взглянуть на неё. Ты даже не подозревал, что я с самого начала мог прихлопнуть тебя, как блоху. - Я никогда не думал, что это в тебе есть, - Дамон оживил в памяти их небольшое сражение в довольно подробных деталях. Это было правдой. Он никогда бы не заподозрил, что действия Стефана в действительности могли быть такими: устроить целое представление, когда он мог бы победить Дамона в любую минуту и сделать с ним всё, что бы ни захотел. - А это твоя благодетельница, - Дамон кивнул в сторону парящей Елены, привязанной с помощью – да, это было в самом деле, – с помощью верёвки для сушки белья. - Всего лишь немного ниже, чем ангелы, с короной победительницы и славой, - заметил он, не в силах сдержать себя, когда взглянул на неё. Елена действительно была такой яркой, что смотреть на неё, даже с Силой направленной в глаза, было всё равно что смотреть прямо на солнце. - Кажется, она тоже забыла как нужно прятаться; она сияет как новая звезда. - Она не знает, что такое ложь, Дамон, - было ясно, что гнев Стефана неуклонно возрастал. – А сейчас скажи мне, что происходит и что ты сделал с Бонни. Его желание ответить: «Ничего. А почему ты думаешь, я должен был с ней что-то сделать?» было почти непреодолимым – почти. Но Дамон стоял лицом к лицу перед совершенно другим Стефаном, которого прежде никогда не видел. «Это не тот маленький братец, которого ты знал и любил втаптывать в грязь», - подсказал ему голос разума, и он учёл это. - Двое других сме-е-е-ртных, - сказал Дамон, растягивая слово до самой неприличной длины, - в своей машине. И, - внезапно доброжелательно произнёс он, - я хотел перенести Бонни к тебе. Стефан стоял рядом с машиной, на достаточном расстоянии, чтобы осмотреть свисающую руку Бонни. Следы от уколов превращались в пятнышки крови там, где он прикасался к ним, и Стефан с ужасом осмотрел свои собственные пальцы. Он решил прекратить это. Скоро Дамон начнет пускать слюни - совершенно недостойное поведение, которого ему хотелось избежать. Но вместо этого, он сконцентрировал внимание на астрономическом феномене вблизи. Полная луна, не слишком высокая, белая и чистая, как снег. И Елена, парящая перед ней, на которой была надета старомодная ночная рубашка с высоким воротничком – и вряд ли что-то еще. Пока он смотрел на неё, не применяя Силу для того чтобы различать её ауру, он мог рассматривать её как девушку, а не как ангела в центре ослепляющего свечения. Дамон вскинул голову для лучшего обзора её силуэта. Да, это определённо был правильный наряд для неё, и ей всегда следует стоять в лучах сверкающих огней. Если он… Удар. Он отлетел назад и влево. Ударился о дерево, пытаясь выяснить не ударилась ли Бонни об него тоже – она могла разбиться. На мгновение потрясенный, он воспарил, но тут же резко оказался на земле. Стефан был на нём. - Ты, - невнятно произнес Дамон сквозь кровь у него во рту, - был непослушным мальчишкой, приятель. - Она заставила меня. Буквально. Я думал, она умрет, если я не возьму у неё немного крови – её аура была огромной! А сейчас расскажи мне, что случилось с Бонни… - Значит, ты брал у неё кровь, несмотря на своё неослабевающее героическое сопротивление… Удар. Это новое дерево пахло смолой. «Я никогда особо не хотел ознакомиться с внутренней стороной деревьев, - подумал Дамон, выплюнув полный рот крови. – Даже будучи вороном я использую их только по необходимости.» Стефану как-то удалось схватить Бонни в воздухе, пока Дамон летел в дерево. Теперь Стефан был таким быстрым. Он был очень, очень быстрым. Елена была феноменальна. «Что ж, теперь у тебя появились новые мысли о том, какая же у Елены кровь». Стефан мог слышать сокровенные мысли Дамона. Обычно Дамон всегда был готов начать драку, но прямо сейчас он почти слышал рыдания Елены над её смертными друзьями, и почувствовал себя очень уставшим. Очень старым – столетним – и очень уставшим. Но что касается вопроса, то да. Елена всё еще балансировала в воздухе, иногда раскидывая руки и ноги в стороны, а иногда сворачиваясь клубочком, как котёнок. Её кровь была словно ракетное топливо для вампира, по сравнению с второсортным бензином во многих других девушках. А Стефан хотел драться. И даже не пытался это скрывать. «Я был прав, - подумал Дамон, - для вампиров желание устроить драку сильнее, чем любое другое желание, даже сильнее нужды утолить голод или, в случае Стефана, сильнее заботы о его… как там это слово? Ах, да. Друзьях.» Стефан всё еще прижимал его к земле, но сейчас Дамон пытался избежать потасовки, стараясь перечислить свои ценные качества, которых насчитал немного. Мысли. Речь. Склонность к грязным разборкам, которую Стефан, кажется, не мог понять. Логика. Инстинктивная способность находить слабые места противника… Хммм… - Мередит и, - «Черт! Как же зовут того мальчишку?» - и её спутник сейчас уже мертвы, я думаю, – невинно произнес он, - Мы можем остаться здесь и драться, если ты хочешь это так назвать, учитывая что я тебя никогда и пальцем не трогал… или мы можем попытаться реанимировать их. Интересно, что же ты выберешь? Ему действительно было интересно, насколько Стефан сейчас мог себя контролировать. Но тут Дамон словно будто бы уменьшил масштаб изображения на фотоаппарате: Стефан кажется стал меньше. Он воспарил на три фута над землёй, а затем приземлился и в изумлении огляделся вокруг себя, очевидно не понимая, что он только что находился в воздухе.
Дамон заговорил в этот момент, пока Стефан был наиболее уязвим. - Это не я ранил их, - добавил он, - Если ты посмотришь на Бонни, - «хорошо хоть я знаю её имя», - ты увидишь, что ни один вампир не смог бы сделать это. Я думаю, - просто добавил он, - что их атаковали деревья, которые контролировали малахи. - Деревья? – Стефану едва ли нужно было время, чтобы взглянуть на исколотую руку Бонни. Затем он сказал, - Надо внести их в дом и уложить в тёплую воду. Ты возьмешь Елену…- «О, прекрасно. В самом деле, я бы отдал что угодно, что угодно…» - … и в этой машине вместе с Бонни поедешь прямо к пансионату. Разбуди миссис Флауэрс. Сделай для Бонни всё, что сможешь. А я пойду и заберу Мередит и Мэтта… «Так вот оно как! Мэтт. Если б я только помнил…» - Они впереди у дороги, верно? Это там, где у тебя впервые произошел выброс Силы? «Разве это выброс...? Почему бы не быть честным и не назвать это просто слабым всплеском?» И пока он еще помнил… М – Мерзкий, Э – Эгоистичный, Т – Трус. Вот и получилось. Конечно, это можно было бы отнести к ним ко всем, но, к сожалению, не всех их зовут Мэтт. О, черт, разве там не должна быть еще одна буква Т в конце? Мерзкий Эгоистичный Трусливый Тип? Эгоистичный Тупой Тип? - Я спросил, всё в порядке? Дамон вернулся к реальности. - Нет, не всё в порядке. Их машина сломана. Ты не сможешь на ней уехать. - Я полечу и буду тянуть её за собой. Стефан не хвастался, а просто заявил это как неоспоримый факт. - Но она разбита на куски. - Я скреплю их вместе. Ну же, Дамон. Прости, что я атаковал тебя. У меня было абсолютно неправильное представление о том, что же произошло. Но Мэтт и Мередит, должно быть, сейчас действительно умирают, и даже со всей моей новой Силой, и Силой Елены, мы можем и не спасти их. Я повысил температуру тела Бонни на несколько градусов, но я не могу остаться здесь и продолжать медленно повышать её и дальше. Пожалуйста, Дамон. Он уложил Бонни на пассажирское сиденье. Вот теперь это больше походило на прежнего Стефана, но исходя из уст такого силача, которым был новый Стефана, его слова имели другой оттенок. И если Стефан считает, что он всего лишь мышь, значит он и есть мышь. Конец дискуссии. Раньше Дамон чувствовал себя сильным и опасным, как извергающийся вулкан Везувий. Теперь он вдруг почувствовал себя так, словно стоял возле Везувия, и гора яростно грохотала. Ого! Он действительно чувствовал страх, просто находясь так близко к Стефану. Он призвал на помощь все имеющиеся у него способности, мысленно заковывая себя в лёд, и надеялся что, по крайней мере, спокойное дыхание придаст уверенности его ответу. - Я пойду. Увидимся позже – надеюсь, те смертные еще не умерли. Как только они разошлись, Стефан мысленно направил к нему осуждающие слова - не болезненный выговор, как когда он отбросил Дамона к дереву, а обычное убеждение, в каждом слове которого он ясно выразил своё отношение к брату. Дамон же, удаляясь, послал Стефану последнее сообщение: «Я не понимаю, - подумал он невинно, - Что неправильного в том, что я сказал, что надеюсь на то, что те смертные еще живы? Знаешь, я был в магазине почтовых открыток, - он не упомянул, что пришёл туда не за открытками, а за молоденькими кассиршами, - и в них есть надписи, типа «Надеюсь, у вас всё в порядке» и «Соболезную», и это, вероятно, означает, что ранее посланная открытка была недостаточно эмоциональна. Так что же неправильного в выражении «Надеюсь, они не умерли»?» Стефан даже не потрудился ответить. Но Дамон послал вникуда быструю и ослепительную улыбку, когда сел в Порше и отправился к пансионату. Он потянул за собой бельевую верёвку, которой была привязана парящая над ним Елена. Она балансировала в воздухе – её ночная рубашка раздувалась прямо над головой Бонни – или точнее, над тем местом, где должна была быть голова Бонни. Бонни всегда была маленькой, но из-за этой замораживающей болезни она еще и свернулась калачиком. Елена практически могла сидеть на ней. «Привет, принцесса. Выглядишь великолепно, как всегда. Да я и сам неплохо выгляжу.» Это было одно из худших приветствий в его жизни, подумал он уныло. Но он почему-то не чувствовал себя собой. Изменения Стефана поразили его – вот что идет совсем не так, решил он. - Да… мон. Дамон вздрогнул. Голос Елены был тихий и нерешительный… и абсолютно прекрасный: стекающая каплями сладость, мёд, вытекающий прямо из пчелиных сот. Он был уверен, что её голос стал ниже, чем до превращения, и что она стала произносить слова действительно медленнее. Вампиру это напоминало сладкое «кап-кап» из только что вскрытой человеческой вены. - Да, ангел? Я называл тебя «ангелом» раньше? Если нет, то это было просто упущение с моей стороны. И когда он сказал это, он понял, что в её голосе присутствовал ещё один компонент, который он не учёл раньше: чистота. Пронзительная чистота ангела или херувима. Это должно было отвлечь его, но это наоборот напомнило ему, что Елена была тем, кого следует принимать всерьёз, и никогда не относиться легкомысленно. «Я относился бы к тебе серьёзно, или легкомысленно, или как бы ты только не захотела, - подумал Дамон, - если бы ты не была так зациклена на этом идиоте – моём младшем брате.» Два фиалковых солнца повернулись к нему: глаза Елены. Она услышала его. Первый раз в жизни Дамон был окружен людьми, которые были сильнее его. А для вампира Сила была всем: материальные ценности, положение в обществе, добыча, отдых, секс, деньги, сладости. Это было странное чувство. Но совсем не неприятное... в отношении Елены. Ему нравились сильные женщины. И он веками искал достаточно сильную. Но взгляд Елены быстро вернул его обратно к сложившейся ситуации. Он криво припарковался возле пансионата, схватил умирающую Бонни и взлетел по узкой винтовой лестнице в комнату Стефана. Это было единственное место, в котором, как он знал, находилась ванна. В крошечной ванной комнате едва ли хватило бы места для троих, а Дамон нёс на руках Бонни. Он наполнил старинную, четырёхфутовую ванну водой, которая, как ему подсказали его чутко настроенные инстинкты, была на пять градусов выше ледяной температуры тела Бонни. Он пытался объяснить Елене, чем он занимается, но она, казалось, потеряла к этому всякий интерес и кружила по спальне Стефана, как большая копия Тинкербелл, посаженная в клетку. Она натыкалась на закрытое окно, а затем подлетала к открытой двери, оглядываясь по сторонам. Какая дилемма. Попросить Елену раздеть и искупать Бонни и пойти на риск, что она может окунуть её в воду не той стороной? Или попросить Елену сделать это, а самому присмотреть за ними обеими, но не прикасаться – пока не случиться какая-нибудь катастрофа? Плюс, кто-то должен найти миссис Флауэрс, чтобы она сделала горячие напитки. Написать записку и послать с ней Елену? Тогда здесь в любой момент может стать на одну пострадавшую больше. Дамон поймал взгляд Елены, и все незначительные заботы, кажется, испарились. Слова появились у него в голове, даже не побеспокоив его уши. «Помоги ей. Пожалуйста!» Он вернулся обратно в ванную, положил Бонни на плотный коврик, лежавший там, и стал освобождать её от одежды, как креветку от панциря. Сначала снял толстовку, а затем летний топ, который был под ней. Затем маленький бюстгальтер – чашечки размера А, - печально заметил он, отбрасывая его и стараясь не смотреть прямо на Бонни. Но он не мог не заметить, что следы от уколов, оставленные деревом, были повсюду.
|
