СТАРОСТЬ

В концепции «абсолютизма» увековечена сделанная в XIX веке попытка назвать деспотическими абсолютные монархии раннего Нового времени. Как в Англии, так и во Франции апаеп гё&тез имели консультативные и прерогативные механизмы, соответственно ограниченную и абсолютную сторону. Однако XIX столетие воспринимало абсолютную и ограниченную монархию только как альтернативные системы управления. Такая точка зрения стала фатальной для понимания периода, когда правительства не могли легитимно функционировать без использования обоих механизмов. Миф об «абсолютизме» произвольно выхватывал из контекста абсолют­ную сторону власти во Франции и ограниченную — в Англии. Тонкая поли­тика раннего Нового времени была сведена к единому тойиз орегапсИ и за­тем к дошедшим до нас конфронтационным карикатурам.

Обычно мифы основываются на крупице правды. В последние дни суще­ствования апаеп гёдьте французские короли в самом деле действовали деспотически — как ни странно, под влиянием либеральных идей Просве­щения. Они стремились к скорейшему проведению задуманных ими реформ, на которые не ожидали получить согласие сословных представительств. Но ни один француз не отождествлял деспотизм с французской конституцией. Конституция была как раз тем, что считалось естественным, по крайней ме­ре до конца 1789 года. Деспотизм был антиподом конституции. Концепция «абсолютизма» создает организованную систему из того, что до 1789 года считалось сбоем в работе государственной машины.

В последние два десятилетия исследователи уловили суть проблемы. Она состоит в наложении современных стереотипов на прошлое, которое не было с ними знакомо или придавало им другое значение. В раннее Новое время абсолютные монархии совсем не походили на аристократии XIX сто­летия: в них преобладал консультативный элемент, они были более консти­туционными и патриархальными. Пользуясь этими открытиями, в послед­ние двадцать лет историки попытались выявить изначальную концепцию «абсолютизма», поскольку результаты исследований поколебали старую модель. В результате возникла грандиозная историографическая неразбе­риха. Понятие «абсолютизм» неотделимо от конфронтационной политики периода, когда оно воспринималось как обозначение особой системы управ­ления. Оно навсегда стало слишком автократическим, слишком деспотиче­ским и слишком бюрократическим, чтобы отразить всю сложную систему сдерживаний и противовесов старого порядка до 1789 года.

Кроме всего прочего, термин «абсолютизм» слишком резко противопо­ставляется всему английскому. Он исключает Англию — так же как и Рес­публику Соединенных Провинций — из исторической общности государств. Внешняя политика Англии проводилась монархом и его министрами. В Гол­ландии она формулировалась Генеральными штатами: в тупиковой ситуа­ции делегаты отсылались домой для консультаций со своими провинциаль­ными штатами и городскими советами. Голландские штаты избирали правя­щий совет; Англия, в которой он назначался королем, имела больше общего с Францией. Наконец, термин «абсолютизм» ставит Францию в один ряд с Россией, где корпоративные и индивидуальные права были неизвестны. Вы­зов, брошенный Екатериной II, состоял не в попытке установить рабочие от­ношения с сословным представительством. Он состоял в попытке его создать.

Если применить иную метафору, то «абсолютистский» сценарий поздно исправлять: никакие вырезки или переписывания не могут его спасти. Сю­жет слишком сенсационный, краски слишком резкие, декорации слишком пугающие. Пришло время закрыть занавес над увлечениями предыдущего столетия. Сохранять название «абсолютизм», изменяя большую часть его со­держания — полумера, ведущая к непоправимым заблуждениям. Кажется, нет нужды далее продлевать ему жизнь. Когда импрессарио разрывает конт­ракты и перераспределяет роли между актерами, они обычно уходят из спек­такля. Потеряв своих автократов и бюрократов, свою теорию и практику, «абсолютизм» должен прислушаться к старому совету и просто уйти со сцены.