Ош. 1 ~ 4ф.

лось: в ударном варианте—- =1,6; в редуцированном -~-

= 1,25.

Однако сами частоты с наибольшей амплитудой в редуцированном варианте сместились влево, и, кроме того, увеличились низкие частоты с фильтров 1, 2, 3. Вместе с тем в редуцированном варианте увеличились амплитуды более высоких частот с фильтров 9, 10. Передвижку спектра влево и увеличение амплитуд низких частот в редуцированном варианте следует отнести за счет увеличения объемов как ротового«, так и особенно глоточного резонаторов, а некоторое увеличение амплитуд частот с фильтров 9 и 10 — за счет уподобления редуцированного о звуку а. Отчетливая картина редукции э представлена на рисунке 59.

Из представленного материала видно, что механизм усиления и ослабления слоговых позиций очень прост: он основан на том же принципе, как и словообразование, и обусловлен возможностями глоточной трубки, которая может только сжиматься или расширяться. В этом механизме две части, взаимно регулирующие друг друга. Максимальное сужение трубки в пределах формантноаго отсека вызывает усиление слога, наилучшее. выделение характерных для данных звуков формант и, соответственно, главенство этого слога в слове. Расширение трубки ослабляет слог, глушит формантные признаки и подчиняет слог ударному центру. В этом механизме противостоят две противоположно направленные силы. Одна из них усиливает артикуляцию, другая ослабляет ее. В момент, когда глоточная трубка узка, она как бы подчиняется ротовой артикуляции. Но как только трубка расширяется, она тормозит ротовую артикуляцию. Своеобразно неопределенное положение активных органов ротовой ар'тикуляции в момент редукции есть не что иное, как влияние расширившейся трубки при ослаблении слога. Перемены артикуляционных позиций в неударяемых слотах следует рассматривать как производное от расширения глоточной трубки, так как от ее модуляций зависит распределение слоговой силы. Можно думать, что при за-руске двигательного стереотипа слова к каждому из звуковых элемен-

т

TOB в наборе слова присоединяется индекс, указывающий его слоговую силу. Выполнение этой двойной задачи осуществляется двойным рото-глоточным резонатором.

Так как один и тот же элемент входит в состав одного слова с определенным силовым индексом, а в состав другого слова с другим индексом, то, сохраняя свою функцию как элемент, он меняется как реальный звук. В этом и состоит отличие фонемы от звука речи. Фонема всегда неизменна по функции как элемент в составе слова, как бы ни изменялся звук по силовым или звуковысотным ступеням. Это соотношение имеет первостепенное практическое значение.

10 13 18 21

	Ударное „ o ";
	W (рипьт.	%	cp аоисрм	чист ампл
	1	9	0,1	i
	Z	82	2,6	3,2
	3	73	10	14
	4	54	9,3	17,5
	5	82.	19,5	24
	0	82	12,3	15
	7	36	4,3	12
	в	9	V	15
	9	36	3	8,5
	Ю	WO	7,3	7,3
	13	64	2	2,6
	16 ~2~Г	64 64	ty	&;
	4,4	6

 

	Редуцированное^*
	%	со ариф.	чист ампп
	100		4
	100	8,5	8}5
	100	11	14
	100	17,5	17,5
	75	14	18,6
	75	10t5	14
	25	2	8
	0	0	0
	50	7	14
	100	10	10
	50	1	2
	50	V	3
	50	2,7	5,5

«о

со

|Т Рис. 58. Спектры произнесения о ударного в слове воды (сплошная линия) и о редуцированного в слове вода (пунктирная линия)

Речедвигательный анализатор может усвоить фонему только в системе тех реально изменяющихся звуковых градаций, в 'которых она появляется в разных словах. Практически это значит, что при обучении, например, иностранному языку показом ротовой артикуляции можно добиться лишь самых грубых дифференцировок. Как бы «идеально»

ни была 'поставлена ротовая артикуляция при произнесении того или другого звука иностранного языка, при переходе к словесному стереотипу она точас же будет разрушена глоточным дезартикулятором. Кроме ротовой артикуляции, должен быть усвоен силовой индекс для данного звука в данном слове. Это значит, что подлинная речевая дифференци-ровка звуков должна происходить не только в ротовом, но и в глоточном резонаторе. Выучка глоточной трубки — вот проблема, на которую до сих пор не было обращено должного внимания при обучении иностранному языку. От ее решения зависит правильное, не искаженное чуждым акцентом произношение.

Рис. 59. Э ударное в слове мех и э редуцированное в слове меха

Прежде всего необходимо показать, что тонкие дифференцировки речедвижений достигаются лишь в результате согласования ротовой артикуляции с глоточными модуляциями, которое происходит в процессе включения звука в динамическую систему речи. Если при отдельном произнесении какой-либо звук одного языка в грубой дифференцировке почти не отличим от сходного звука другого языка, то при включении этого звука в слово нельзя.ли обнаружить в модуляциях глоточной трубки такие явления, которые определяют специфические различия разных языковых систем?

Для ответа на этот вопрос возможны по меньшей мере два пути.

Можно подбирать лиц, в совершенстве владеющих двумя языкам«, т. е. обладающих двуязычием, и провести «а этих дикторах рентгенологические наблюдения при произнесении ими сходных звуков обоих языков. Так как индивидуальные различия формы глотки и надгортанника довольно разнообразны, то достаточно точное сравнение объемов резонаторов при произнесении разных звуков возможно лишь на одном и том же объекте. Это непременное условие наблюдений вызывает не только вполне понятные организационные затруднения при отыскании вполне подходящих дикторов, но и заставляет ставить вопрос принципиально. Двуязычие само является проблемой и особенно в части нормативного произношения. Какой-либо из языков для любого, обладающего двуязычием, окажется первым, а другой язык — вторым, усвоенным несколько позже. К этому следует добавить возможные и часто неизбежные диалектные наслоения у того или другого лица в отношении обоих языков.

Второй путь более прост организационно и убедительнее по существу поставленного вопроса. Можно проводить наблюдения за лицами, в совершенстве владеющими русским языком и обучающимися иностранному языку на специальном факультете этого языка в высшем учебном заведении. Несомненно, что у этих лиц можно ожидать перестройки

слогового стереотипа с одного языка на другой, при полной сохранности стереотипа родного языка. В языковом вузе значительная доля вр^гл-мени в течение пяти лет отводится на перестройку артикуляционной базы студентов соответственно системе изучаемого языка. Конечно, никаких выводов о нормативности дифференцировок в отношении данного иностранного языка из таких наблюдений сделать нельзя. Однако общее направление дифференцировок пойдет в сторону, приближающуюся к нормам изучаемого языка. В наблюдениях над студентами мы встречаемся с типичным случаем образования новой системы условно-рефлекторных связей в области речедвигательного анализатора, поэтому такой путь является 'наиболее прямым для ответа на поставленный вопрос.

В наших наблюдениях в качестве дикторов были привлечены две студентки-отличницы пятого курса факультета немецкого языка Московского государственного педагогического института иностранных языков. На одном дикторе исследовалось произношение / краткого (JL) в немецком слове im\ l долгого (/:) в слове ihm; и ударного в русском слове имя; и неударного в слове иметь. На другом дикторе фиксировалось произношение а краткого в немецком слове Ast\ a долгого (а:) в словах er ass¹; а ударного в русском слове Астрахань; а неударного (первое) ь слове астраханский.

На рентгеносхемах (рис. 60) показано произнесение вариантов и. Анализируя эти схемы, можно установить следующее. Положение языка в немецких и.русских вариантах различно. При произнесении русских и задняя спинка языка поднимается круто вверх, в то время как при произнесении немецких /:,(_!_(спинка языка образует дугу. Вместе с тем есть попарное сходство в степени подъема языка к твердому нёбу — в немецком долгом 1(1:) и русском ударном и щель между нёбом и языком уже, чем в немецком кратком и русском безударном. Кроме того, замет-н.о общее грубое сходство в положении языка во всех четырех рентгенограммах.

На общем фоне грубого сходства произошли очень тонкие диффе-ренцировки ротовой артикуляции в двух направлениях. С одаой стороны, отдифференцировалось немецкое и русское произношение, с другой стороны, разделились внутри себя немецкий и русский варианты (долгое — краткое; ударное — неударное). Сходство краткого немецкого *'(_!_) ^с русским неударным и обнаруживается также и в том, что в обоих случаях губы за короткое время экспозиции пленки уже успели сомкнуться для произнесения м. Однако звук м еще не произносится; по негативу можно установить, что нёбная занавеска в обоих случаях отодвинута кзади. Положение языка показывает, что различие немецкого и русского и возникает в степени палатализации. В русском и язык ближе подходит к твердому нёбу, чем в немецком.

Соответственно этим различиям.появляются особые дифференциров-ки и в глоточной трубке. Схемы -могут быть расположены в ряд постепенного увеличения объема глоточного резонатора по номерам 1, 2, 3, 4, поставленным у каждого фото. В номерах 1, 2, 3 расширение идет за счет верхней части глоточной трубки и изменения величины и формы валлекулы. Форма валлекулы в значительной мере зависит от положения корпя языка, с которым верхний сжиматель глотки • связан короткой языкоглоточной мышцей. Как увидим в дальнейшем, движения корня языка могут не совпадать по направлению с движениями его спинки и кончика. В номере 4 расширение глоточной трубки происходит на уровне подъязычной кости (пунктир). Различие в указанных объемах легко объясняется реципрокными соотношениями ротового и глоточного резонаторов. Русский вариант, как более палатализованный,

¹ Прошедшее несовершенного изъявительного наклонения от глагола essen.

требует более широкой глоточной трубки. Но краткое немецкое i (_J_) менее сильно, чем русское ударное и, поэтому глоточная трубка в немецком варианте приобретает больший объем. Наиболее слабым и является в русском неударном варианте, поэтому здесь наблюдается наибольшее расширение глоточной трубки. Как видно, сходные и различные признаки немецких и русских вариантов перекрещиваются. Краткость и безударность ослабляют слоговую силу, что достигается расширением глоточной трубки, уменьшение же палатализации сокращает объем трубки. Эта перекрестные дифференцировки очень тонки. Находясь в зависимости от слоговой силы, они могут образоваться только в том случае, когда звук включается в систему слогового стереотипа сло-ва, иначе разные перекрещивающиеся признаки будут интерферировать.

Немецкое долгое.с' д споое ihm ";

Русское ударное _ни " д спобе имя";

Немецкое краткое,,] " В cnoöe im";

Русское неударное^ и " о споое иметь ";

Рис. 60. Произнесение русского и немецкого а

Аналогичный результат получился для вариантов а (рисунок 61). В схемах 1, 2 положение языка почти одинаково, правда, в немецком варианте больше раствор рта и несколько выше подъем задней части языка. Бросается в глаза резкое отличие объемов глоточной трубки: при долгом немецком а трубка меньше по объему, чем при русском ударном а. Сравнение двух других рентгенограмм (3, 4) показывает, что язык в обоих случаях совершает упреждающий переход в положение для произнесения последующего с и s, но вследствие краткости немецкого а на схеме 4 зафиксирован момент начала произнесения s, поэтому схема 4 не может быть показательной для произнесения а. Однако са-

мый этот факт обнаруживает, что влияние последующего звука по-разному сказывается на а в немецком и русском вариантах. В русском варианте переход от узкого положения глоточной трубки при а к более широкому совершаете!! медленнее и более плавно, чем в аналогичном переходе в немецком варианте.

Представленных, хотя и немногочисленных рентгенограмм, достаточно для того, чтобы сделать некоторые весьма существенные выводы о механизме речи. Речевой звук дифференцируется только в системе слова. Лишь тогда из него могут быть выделены (отдифференцированы) те постоянные признаки, которые свойственны ему, независимо от окружающих звуков и еиловьих позиций слова. В реальном речевом звуке всегда будет множество варьирующихся признаков, комбинация которых свойственна только данному случаю, а не той части звука, которая при любых вариациях выполняет, как элемент, словоразличающую функцию. Здесь и возникает принципиальное различие и слитность статики

Немеикое долгое „а ' о слоое „aß";

Русское пероое, неударное, о " о с/70ав„ астраханский ";

Немецкое краткое.а" В слоое „/1st ";

Рис. 61. Произнесение русского и немецкого а

и динамики речи. Через множество произнесений разных слов в рече-двигательном анализаторе отделяются, с одной стороны, система слово-различающих элементов и, с другой стороны,, силовые и позиционные индексы к этим элементам. В устной речи обе эти системы должны быть представлены в полном объеме. Однако, например, в письменной речи соотношение меняется. В самих записанных буквами словах нет никакой динамики, поэтому читающий должен сам расставлять динамические индексы. Во внутренней же речи пропадает необходимость воспроизводить по очереди артикуляцию каждого звука знакомого слова, поэтому оно легко может быть заменено только динамическим индексом. Однако

во всех случаях обе системы, статическая и динамическая, присутствуют в том или другом соотношении.

Учитывая функции этих систем, термин «тонкая или точная диф-ференцировка» нельзя понимать в пространственном смысле. Нельзя думать, что точность артикуляции состоит в том, что язык, губы, нижняя челюсть, нёбная занавеска должны занять при произнесении данного звука совершенно одинаковое, совпадающее всегда во всех точках пространства положение. Рентгенографический материал убеждает в обратном. В ударных и неударных позициях положение языка варьирует в некоторых пределах, при этом соответствующий звук воспроизводится и воспринимается вполне нормативно. Больше того, такой «запас» вариаций необходим, 'так как только в этих условиях возможны разного вида динамические приспособления одного звука к другому и градации слоговой силы. Точность дифференцировок — это точность соотношений между объемами ротового и глоточного резонаторов, между статикой и динамикой. Звуковой спектр приобретает различный вид в зависимости от величины динамических модуляций. Для каждого языка должно быть найдено точное соотношение между тем и другим.

Степень заполнения полосы частот в соотношении со звуковым давлением называют «объемом звука». Оказывается, что эта величина различна для разных языков. Так, для английского языка коэффициент объема звука — 0,96, для русского — 0,65, для итальянского — 0,26. Он различен и для разных музыкальных инструментов: литавры — 91,5; труба — 19,5; скрипка <— 3,3; рояль — ЗД5¹.

Казалось бы, для определения качества звука достаточно учесть, все точки ротовой полости, которые определяют ее объем как резонатора при произнесении данного звука. Тогда для каждого из языков останутся какие-то «пустые», не использованные при дифференцировке места. Эта идея «пустых» мест была выдвинута Л. В. Щербой², который сравнивал разработанную им классификацию звуков речи с периодической системой элементов Менделеева. В менделеевской таблице пустые места оставлены для еще не открытых элементов; подобно этому «пустые» места звуков^ речи будут заполнены после изучения фонетики разнообразных еще не исследованных языков или не наступивших еще изменений в составе звуков существующих языков. В этой концепции, несомненно*, верным является то, ^то в некоторых языках совершенно (нет таких даже грубо дифференцированных артикуляционных позиций, которые могут быгь в другом языке. Однако это не значит, что некоторые из таких «пустых» мест являются совершенно пустыми. Рентгенографический анализ заставляет признать, что это не «пус'тые», а «запасные» места, места, в которых происходит дезартикуляционное смещение при смене динамики. Сюда относятся разные вариации открытости и закрытости гласных или оглушение звонких согласных на конце слов, когда одно из мест (голосовые связки) то «вынимается» из запаса, то «прячется» в него.

Одна из примечательных особенностей механизма образования речевого звука сос'тоит в том, что он возникает из соотношения двух систем. Ар'тикулящкшные позиции в ротовом резонаторе для данного языка весьма ограничены по числу. Ступени динамических и звуковысотных модуляций могут быть переведены также в ограниченную и дискретную шкалу уровней. Однако соотношение этих двух систем дает возможность развернуть грандиозное число вариаций звука. Динамический индекс, который получает каждый звук, является показателем его места в системе слогового стереотипа слова, как новой по сравнению с отдельным звуком значимой единицы общения.

¹ И. Е. Г о p о н, Радиовещание, Связьиздат, 1944, стр. 5.

² М. И. M а ту с ев и ч, Л. В. Щерба как фонетик, Сб. «Памяти Л. В; Щербы», 1951, стр, 78—79.

Представленный выше сравнительный материал из немецкого и русского языков показывает, что отдельные звуки этих языков различны не только по статике, но и по динамике. Сами же динамические перестройки в составе слогового стереотипа могут быть обнаружены на материале данного, определенного языка.

На таблицах 24 — 25 альбома кинорентгеносъемки надставной трубки показано произнесение слов замок, и замок. Сравнивая серию рентгенограмм, фиксирующую произнесение звуков в составе целого слова, с рентгенограммами произнесения отдельных звуков, видно, что в обоих случаях общая форма глоточной трубки сохраняется. Однако в деталях at особенно в величине колебаний объема глоточной трубки заметны существенные различия. Так, например, форма трубки на м в словах замок — замок на таблицах 24, 25 альбома (кадры 18—19, 29—30) и форма • трубки при отдельном произнесении м, показанном на таблице 1 альбома (кадр 59), сходны. Однако объем трубки заметно меньше при произнесении этого звука в.составе слова, чем при отдельном произнесении.

Аналогичные наблюдения можно сделать в отношении звука к (табл. 2 и 25 альбома). Наблюдаемое явление зависит не от индивидуальных.анатомических особенностей надставной трубки дикторов, а от того, что в составе слова динамические модуляции выравниваются. Серия рентгенограмм объясняет то явление, которое было отмечено при анализе акустических записей динамического уровня: при произнесении слова звуковое давление поступает непрерывным потоком, динамический уровень не падает до нуля, поэтому диапазон слоговых колебаний сокращается. Глоточная трубка производит залп слогов, получая по заранее сформированному стереотипу серию равносильных импульсов. Это можно заметить, прослеживая кадр за кадром серию рентгенограмм. От 1-го до 12-го кадра (24 таблица альбома) глоточная трубка в течение 0,48 секунды приходит в установочное положение для произнесения отдельного слова..Уже в кадре 12 она готова к произнесению з, но этот звук начинается только в кадре 13. Сравнивая з в ударном слоге замок (кадры 13 и 14) с з в неударном слоге замок (кадр 26), видим, что различие их состоит:не только в том, что первое длилось 0,08 секунды, а второе 0,04 секунды, но также и в том, что верхнее измерение трубки выше подъязычной кости различно. При з в ударном слоге корень языка, образующий внешнее 'очертание валлекулы, изогнут дугой наружу, тогда как при произнесении з в неударном слоге дуга корня языка обращена внутрь или спрямлена. Это значит, что на ударном слоге в глотку поступила большая порция воздуха, чем на неударном. Эта порция была сжата верхними констрикторами глотки. Сжимание началось с кадра 14 и продолжается дальше при формировании ударного слога. Сравнение кадров 13 и 14 в указанном измерении показывает усиление конца согласно-го ударного слога. Тот же согласный в неударном слоте модулирует значительно слабее. По рент-тенограмме нельзя судить, усиливается ли его конечная часть. Вероятнее допустить, что краткость и ослабление общего уровня не вносят различий в начало и конец согласного. Таким образом, сильноконечность начальных согласных может быть документирована для ударных слогов:и отдельно произносимых, в неударных же слогах это различие стирается. Прослеживая дальше процесс произнесения слова замок, видим, что 'в кадрах 15, 16, 17 (0,12 сек.) идет последовательное сжимание глоточной трубки на а и образование максимальной вершины громкости ударного слога за. На кадрах 18, 19 (24 и 25 таблицы) зарегистрировано вступление м в состав следующего слабого слота мок. Отчетливо видно, ^:*1то трубка находится в рабочем фонационном состоянии также и в момент перехода ко второму слогу. Сравнение трубки в кадрах 18, 19 (м в ^слабом слоге) с кадрами 29—30 (м в сильном слоге замок) показывает, -^;что форма глоточной трубки различна. На м в сильном слоге (кадры 29—30) трубка суживается вверху, при этом в 30-м кадре несколько

больше, чем в 29-м. В кадрах же 18—19 (м в слабсм слоге) верхняя¹ часть трубки спрямляется. Кроме того, сжатие губ в кадрах 29 и 30 больше, чем в кадрах 18 и 19. Очевидно, чгго таким способом достигается усиление согласного в ударном слоге. Усиление распространяется почти на всю надставную трубку — от губ до середины глотки, а возможно и дальше. Постепенное расширение глоточной трубки на кадрах 20, 21, 22 отражает конец последнего слабого слога и падение дуги громкости до нуля в кадрах 23, 24 (в таблицах не показаны).

Иначе заканчивается ударный слог мок в слове замок. В кадрах 30, 31, 32 идет усиление слога. Интересно обратить внимание на то, что на-кадрах 31, 32 глоточная трубка, несколько суживаясь на о, в общем сохраняет форму, соответствующую произнесению ж, 'так как в этот момент оба звука сливаются. В кадрах 33, 34 идет быстрое падение громкости до нуля, фонация пропадает, но глоточная трубка не возвращается в; первоначальное положение, как в кадре 1 (24 таблица альбома), так как диктору предстоит произнесение еще нескольких слов. Глоточная трубка, приняв изготовительное положение для речи, удерживает его в течение длительного времени, хотя в промежутке между словами возникают полные паузы с падением интенсивности звука до нуля.

Таким образом, по серии рентгенограмм можно прочитать акустическую кривую слоговой динамики. Имея в руках оба ряда, нетрудно со-отнести их друг с другом. Большие и малые вершины, отражающие слоговую структуру звукового стереотипа слова, возникают, как видно, в результате то более, то менее сильных глоточных модуляций, хотя было бьгпреждевременно утверждать, что это единственная причина слоговой разносильности. Можно лишь говорить о совпадении модуляции глоточной трубки с переменами динамических уровней, регистрируемых в акустических кривых.

. Общая картина формирования произносительного стереотипа слова, описанная на примере замок — замок, наблюдается и во всех других сериях рентгенограмм, показанных на других страницах альбома. Не входя IB подробное описание этих регистрации, остановимся лишь на некоторых существенных деталях.

На 26 таблице альбома показано произнесение слова мокрота. Первый редуцированный гласный в слове мокрота, воспринимаемый как схожий с а (кадры 39—40), образовался, как видно, в форме и объеме глоточной трубки, также вполне сходной с той формой, которая всегда бывает при произнесении а. Однако при произнесении ударного о (кадры 44—45) объем глоточной трубки стал несколько меньше. Форма и объем трубки на редуцированном а соответствуют максимальному расширению формантного отсека а. Хотя различие в объеме трубки на а и о в данном случае невелико, но так как нормальный формантный отсек для о больше, чем для а, то уменьшение объема за пределы отсека а следует рассматривать как значительное усиление ударного о.

Сужение трубки при слоговом усилении должно оцениваться не как абсолютное сужение, а как относительное в пределах формантного отсека. Так как а и о наиболее громки, их формантные отсеки могут в некоторых случаях заходить друг за друга, тогда ослабление а или усиление о будет выражено с максимальной силой. Так, при произнесении последнего гласного в третьей степени редукции в том же слове (мокротъ], кадры 47—48, глоточная трубка расширилась уже довольно значительно. Это явление следует понимать, как сильнейшую дезартику-ляцию конечного а, вызываемую переходом глоточной трубки в другой формантный отсек при ослаблении слога. Если при этом в какой-то мере все же сохраняется ротовая артикуляция а, то расширение глоточной трубки все равно внесет новую, чуждую для а форманту, вследствие чего и произойдет качественная редукция. Вместо понятий «качественная и количественная редукция» правильнее применять понятие «силовая

редукция», которая и вызывает изменение качества и уменьшение количества (времени) звука. Силовая редукция возникает как результат взаимодействия двух реципрокных звеньев резонаторного механизма —' артикуляции и дезартикуляции, вступление которых в действие определяется усвоенным порядком динамических индексов. Это значит, что слово запускается из центра только по одному импульсу. Оно отбирается из лексического фонда как одн.о целое, так как речедвигательный анализатор усваивает слова в стереотипном составе элементов и динамических индексов. Это обстоятельство имеет важнейшее значение в речевом процессе. Для сообщения отбираются только слова, отбор же звуков для слова произошел в процессе выучки, т. е. складывания в компактное единство словесного стереотипа. Здесь в полной мере действует закон «все или ничего»—слово или вспоминается целиком, как бы сразу всплывает, или вообще не вспоминается.

Сцепление в стереотипе речедвижений происходит разными способами, которые, в конечном счете, сводятся все к тому же механизму упреждения и удержания. В этой связи интересно обратить внимание на кадры 40—44 *(2б табл. альбома). Кадры 42—43 соответствуют произнесению р. Надгортанник при этом должен совершить плавное движение вверх и опускание. Эволюция надгортанника началась уже на предшествующем звуке к (кадр 41), продолжается на самом p (кадры 42—43) и заканчивается на последующем гласном (кадр 44), где происходит опускание надгортанника. Специфическая для p модуляция упреждает его звучание и удерживается на последующем звуке. Эволюция надгортанника на p распространяет свое влияние на соседние звуки и связывает их. Этим, вероятно, в значительной мере определяется то, что при сочетании двух согласных, из которых вторым является /?, слогораздел проходит перед этими двумя согласными, даже и в том случае, когда предшествующий слог является ударным: например, мо-крый. Звук к отходит к р, так как уже на к должна начаться сложная эволюция надгортанника. Однако при произнесении p в слове мокрота (кадр 54, 27 таблица альбома), хотя и происходит подъем надгортанника, начина» с кадра 53-го, но в гораздо меньшей степени. Различие объясняется тем, что в первом случае (мокрота) слог кро- является ударным, а во втором случае — неударным.

Аналогично этому при произнесении т в безударном слоге тъ-(макротъ), кадр 46, глоточная трубка несколько шире, чем при произнесении т в ударном слоге слова мокрота. Как и следовало ожидать, из всех кадров, приведенных на таблицах 26, 27 альбома, глоточная трубка принимает наименьший объем на кадрах 58—59, что соответствует произнесению а в слове мокрота.

Очень резкое выделение ударного слога произошло при произнесении -слова à-тлас (на 29 таблице альбома). Ударный слог а начинается в кадре 66 и заканчивается в кадре 70, занимая 0,20 секунды. Обращает на себя внимание широкая глоточная трубка в начале звучания а и быстрое ее сужение в следующем кадре. В этот начальный момент модулировалась восходящая дуга громкости слога, что осуществлялось путем перехода трубки от большего объема к меньшему.

В кадрах 66—70 при постепенном закрывании рта и расширении глоточной трубки формировалась ниспадающая дуга громкости первого слога. Модуляции глоточной трубки на втором неударном слоге тлъс (кадры 71—75) едва заметны. Лишь в кадре 73 можно обнаружить очень незначительное сужение трубки. Сильное сглаживание или почти полная пропажа слоговой модуляции на неударном слоге вызывает по контрасту еще большее усиление первого, ударного слота.

При произнесении слова атлас (кадры 77—86, таблица 30) контрастность силы слогов значительно меньше, так как предударный слог редуцируется меньше, чем заударный. Здесь в первых трех кадрах про-

исходит образование первого слога, а в последующих семи кадрах формирование второго, ударного слога, при этом, в отличие от вышеописанного неударного слога того же состава, здесь на каждом из звуков ударного слога тлас глоточеая трубка меняет форму в той или другой части. Сила ударения распределяется по всем звукам слога за 0,28 сек, (аналогичный слог в неударном положении 0,2 сек.). Максимум громкости падает на а в кадрах 82—83. Начало с сильнее, чем конец, так как глоточная трубка в кадре 85 меньше по объему, чем в кадре 86. Однако, как указывалось выше, трудно говорить о сильноначальности согласного в неударном слоге; не только на с, но и на других согласных в неударном слоге â-тлас (кадры 71—75, 29 таблица) силовых модуляций не наблюдается.

В связи с представленными выше (стр. 185) акустическими записями слова колокола, а также с частыми «пропажами» слоговых вершин во фразовых записях, представляет принципиальный интерес рассмотрение кинорентгеносъемки, регистрирующей произнесение слов: колокол, колокольный, колокола. Эти слова произносились по отдельности с достаточно отчетливой слышимостью всех звуков. Изучение рентгенограмм показывает, что при произнесении слова колокола пропадает один из слогов, хотя звуки этого слога артикулируются. Относящиеся сюда записи помещены на таблицах 31—35 альбома рентгенограмм.

Слово колокол зарегистрировалось так. В кадрах 20—21 произносится к. Заметное усиление к соответствует его позиции в ударяемом слоге. В кадрах 22—23 видно сужение глоточной трубки и, соответственно, нарастание слоговой дуги громкости на ударном о. Далее в кадре 24 заметно характерное для л удлинение глоточной трубки, а в кадре 25 — некоторое сокращение трубки на редуцированном гласном. Аналогично зарегистрировалось произнесение слова колокольный (табл. 32, 33). Здесь также можно достаточно отчетливо различить модуляцию всех слогов и соответствующую форму глоточной трубки на каждом из произнесенных звуков. Видно, кроме того, что звуки л и н (кадры 41—43) смягчаются, так как глоточная трубка расширяется, как при мягкости.

На 34 и 35 таблицах альбома показано произнесение, слова колокола тем же диктором непосредственно после первых двух слов. В кадре 49 произносится к, в кадре 50 — редуцированный гласный; здесь заметно сужение глоточной трубки при образовании первого слога. В кадре 52 произносилось к третьего слога, форма трубки совершенно аналогична той, которая отмечена на кадре 49. Спрашивается,' что же происходило на кадре 51 за время в 0,04 секунды? Сравнение произнесения первых двух ранее рассмотренных слов с произнесением третьего слова дает возможность ответить на это'т вопрос. При произнесении слов колокол и колокольный первые два слога зафиксированы достаточно ясно и заметны по глоточной модуляции. При произнесении же второго, слога в слове колокола модул-яция 'трубки если и могла произойти, то только в одном кадре 51 за 0,04 секунды. Однако подъязычная кость и надгортанник остались на месте и не смогли совершить за это время даже небольших смещений вверх и по диагонали, как в кадрах 54, 55 (ударный слог). Остается признать, что в кадре 51 глоточная модуляция отсутствовала. В этот момент слога не образовалось вследствие чрезвычайной ослабленности позиции.

Таким образом, мы получили ответ на ранее остававшийся не вполне ясным вопрос. «Пропажа» слога, обнаруженная при акустических записях динамики произнесения слова колокола, произошла не вследствие инерции акустического записывающего прибора, а в результате инерции самой глоточной трубки, производящей слоги. Это нуль динамического отсчета, самая слабая слоговая позиция. В разбираемом случае эта позиция включена как динамический индекс в стереотип слова, так как оно является многосложным с сильно центрированным ударением на конце.

Такие слоговые нули могут появиться при фразовом произнесении в самых различных местах слов, за исключением ударных слогов. Это явление, как раньше было показано, и обнаруживается при акустических записях, создавая их сложный динамический рельеф.

Последнее, на что следует обратить внимание при изучении стереотипа звуковой оболочки слова, —это на произнесение слога со стечением согласных. На 36, 37 таблицах альбома показано произнесение слова а-бстрак-тный. В кадрах 66—70 заметны в ударном слоге на звуках остр некоторые колебания глоточной трубки. Даже в неударном слоге видно различие т (кадр 76) от н (кадр 78). Казалось бы, что «пропажа» слогов свидетельствует о такой значительной инертности глоточной трубки, что малые м