Ипошел дальше (Райдо).

Вечером он остановился на ночлег под большим рас­кидистым деревом посреди чистого поля. На таких де­ревьях, как говорили, живут русалки. Но отшельник еще ничего не знал о русалках, он был далек от народных поверий и хотел спать. В свете костра он решил вновь взглянуть на колечко. И все посматривал на него снова и снова. Потом ему пришла в голову странная мысль: он никак не может запомнить имя владелицы кольца. То ему кажется, что это одно, то другое. Как только он это понял, охватил его безудержный сон, колечко выпало из его руки, и отшельник заснул (Кано).

Ему приснилась та самая девушка, чье отражение он видел в реке. Она была вся в солнечном свете, звала его и протягивала к нему руки в звенящих браслетах. Стре­мительно бежала на своих легких ногах, но все же не могла добежать. А он все стоял как вкопанный и не мог пошевелиться. И у ног его ползали железные змеи (Гебо).

Когда отшельник проснулся, то возле него лежал со­вершенно незнакомый узорчатый изумрудно-золотистый пояс. Нашел он и выпавшее из руки колечко. Счел это благоприятным знаком и двинулся дальше (Вуньо).

В своем странствии отшельник подошел к знакомо­му когда-то городу, но увидел лишь руины, дымящиеся развалины и множество больных, истощенных людей. Он с трудом смог добиться рассказа о том, что произо­шло. С тех пор, как сюда явился странный беспалый ка­лека, некогда цветущий и радостный город охватила жуткая болезнь. Люди потеряли вкус к жизни. Умудрен­ные годами бабушки кричали и топали ногами на лю­бимых кошек и разбивали вдребезги свои любимые гор­шки с цветами. Матери по ночам разрисовывали лица,

126 Галина Бедненко. Школа рун

превращая их в маски страшных чудовищ, и жутко улы­бались утром, а их маленькие дети дрожали и плакали от ужаса. Замужние дамы завязывали узлами и запуты­вали вконец все свои ожерелья, а потом выли от отчая­ния. Девушки на выданье затыкали себе рты платками (а одна даже задохнулась), чтобы не сказать ненароком слов любви своим суженым. А маленькие девочки ходи­ли по улицам и били прохожих по ногам дубовыми пал­ками (Хагалаз).

Увидел отшельник, что здесь ему искать нечего, но и идти дальше он уже не мог. Его ноги покрылись мо­золями и кровоточили, еды не было, и даже покупать его колечко с хризопразом никто не хотел. В этом го­роде теперь не ценились красота и изящество. Тогда святой человек решил сделать себе сапоги и пошел учиться к сапожнику. Вначале он учился и делал всю грязную работу за питание и ночлег, а потом и сам на­чал мастерить обувь (Науд).

У него появились постоянные заказчики, он начал работать на себя и неплохо зарабатывать, жизнь пошла своим чередом. И думал он, что так и будет продолжать­ся вся его оставшаяся жизнь (Иса).

К тому времени удивительным образом город начал постепенно оживать. Женщины полюбили по утрам выходить полуодетыми на балконы и жмуриться на­встречу солнышку, стали улыбаться прохожим на ули­цах, гладить кошечек и дарить прохожим детям золотые мячики (Йару).

Ив какой-то момент отшельник, который теперь стал сапожником, вдруг понял, что сам себе-то он са­поги так и не смастерил! Он теперь знал все о сапогах, но у него самого сапог так и не было... Конечно, он мог бы сшить себе сапоги из алой драконовой кожи с золо­тыми вставками и кованым мыском, какие сделал кня­зю, но это были бы не его сапоги. Он мог бы сшить себе обувь из синей василисковой кожи с серебряной под­ковкой на каблуке, какую сделал местному иерею, но это тоже были бы не его сапоги. Он мог остановиться на добротной охристо-коричного цвета коже священной

Индивидуальная практика

у кочевников коровы с полосатыми рогами и украсить сапоги медными пряжками с головами круторогих бы­ков, как сделал это для местного старшины купцов. Он даже мог бы, будто в насмешку, сшить себе узорчатые сапожки из крыльев узкоглазой бабочки-людоеда, какие смастерил для молоденького талантливого трубадура, любимца всех местных дам, особенно зрелого возраста. Но ему хотелось чего-то другого. Он хотел сделать себе сапоги из изумрудно-переливчатой замши, клочок ко­торой ему достался еще от мастера-учителя. И тогда он, по-прежнему без сапог, покинул город, чтобы отыс­кать заветный источник вдохновения своего мастер­ства (Иваз).

Он пошел по дороге, еще дальше от того места, где сидел отшельником, и прочь из города, в котором был сапожником, все дальше и дальше. Зеленые холмы сме­нились засушливой степью, но никто из случайных пут­ников и местных жителей не мог ему рассказать, чья же это изумрудно-переливчатая кожа... И однажды, когда он решил жарким днем отдохнуть у ручья, ему приснил­ся странный полуденный сон. Будто бы в далеких и влажных лесах он нашел полудевушку-полузверя с изум­рудными ногами, как змеями. Она сидела на дереве, расчесывала свои волосы и плакала, а он подошел к ней, убил ее и содрал кожу с ее ног. В страхе проснулся че­ловек после такого сна и поспешил прочь от того страш­ного места, где мог присниться такой сон. Он хотел бы его забыть, но не мог, да и понимал, что забытые сны еще хуже запомнившихся (Перт).

Через несколько дней он вышел к плодородной до­лине, где селяне выращивали черный виноград, из ко­торого делали самое вкусное и терпкое, сладкое и густое вино, красный, который был любимым лакомством всех женщин мира, и редчайший бирюзовый виноград, из которого делали самые удивительные любовные зелья. Жители долины показали ему, где находится храм Дио­ниса. Странника встретил ярко накрашенный длинно­волосый жрец в женской одежде и с тирсом, увитым виноградом и плющом, ласково выслушал и затем отвел

Галина Бедненко. Школа рун

в подземелье, где тот вдруг увидел ту изумрудно-пере-ливающуюся шкурку, похожую на сброшенную кожу змеи (Альгиз).

Когда он вышел из пещеры, щурясь на яркое солн­це, то увидел, что жители долины собрались на ежегод­ный праздник урожая, и радостно к ним присоединился (Совелу).

Он решил остаться и поселиться на окраине этой долины, где могло пригодиться его мастерство сапожни­ка и где он нашел дружбу и понимание жителей. Здесь он мог совершенствовать свое искусство и дальше (Тюр).

Через некоторое время селяне нашли на берегу реки девушку, которая лежала без сознания и чувств. Ее при­несли в храм Диониса, где женщины постепенно выхо­дили и вылечили ее (Беркана).

Чужак и незнакомка встретились как-то на праздни­ке главного бога этой долины и бродили вместе до ве­чера, а потом и всю ночь. Они сказали друг другу свои истинные имена, и странник надел девушке на руку то колечко с хризопразом, на котором оказалось ее имя (Манназ).

Затем они пошли к нему в дом, и слова были больше не нужны (Лагуз).

После той ночи они начали новую жизнь (Ингуз).

Они жили вместе в цветущей долине долго и счаст­ливо, у них были дети и внуки (Одаль).