М.Ю.Лермонтов

Я глупо создан: ничего не забываю, - ничего!

 

 

-Знаю,- сказала я и, почувствовав, что разговор подошел к логическому концу, направилась к выходу.

Выйдя из кабинета, я хотела убежать домой и вдоволь наплакаться. Но долг учителя и просто работника обязывают...

***

1 глава.

 

Теперь, кум Василий, не жалей усилий.

Русская пословица.

Саша, Сашенька, Сашуля. Так я называла своего одноклассника и впоследствии своего мужа. Он пришел к нам в 9 классе, и это было радостью для девчат, потому что с самого первого класса наша параллель славилась скудностью мужского общества. Саша был очень высокий, но немного сутуловатый, что придавало ему еще больше обаяния. Огромные миндалевидные с зеленоватым оттенком глаза смотрели на всех с добротой. Он быстро приобрел внимание абсолютно всех девочек в классе, особенно Маши, которая по всей своей натуре была любвеобильнее остальных. Как-то раз в столовой с взглядом хитрого заговорщика она отвела меня в сторонку:

-Ты знаешь, - сказала Машка – по-моему, наш новый одноклассник..., кажется, я ему нравлюсь..ну, ты понимаешь.

-Ну, - я закатила глаза, давая понять, что мне это неинтересно, - что ты от меня хочешь?

-Нина, перестань. Я действительно хочу узнать, нравлюсь я ему или нет. Затем, хрипя от подступающего смеха, начала объяснять мне, что я, де, могла бы разузнать хоть что-нибудь о амурных Сашиных делах у его нового друга Миши (с ним я, кстати, хорошо была знакома)

Впав в ступор от наглости своей одноклассницы, я все же обещала что-нибудь разузнать у Мишы.

Никогда не любила заниматься подобными делами и вообще всю свою сознательную жизнь стараюсь не навязывать свою персону джентльменам. Тем более "рыть" на них информацию.

 

2 глава.

Полюбил — и стал богатым.

Иоганн Гете

Каждый раз, глядя на Сашу, мне в голову закрадывалась мысль, что, несмотря на всю свою общительность, он держит своих новоиспеченных одноклассников на расстоянии. За 9 лет совместного обучения каждый знал о семье своего одноклассника практически все (кроме, конечно же, скелетов которые, согласно поверьям, должны прятаться непременно в шкафу). Но так как Санечка был цыпленком нашего сформировавшегося курятника его неоткровенность не вызывала подозрений решительно ни у кого. Но мне было интересно (думаю, догадываетесь почему) какая у него семья (к тайному я тянулась как пятилетний малыш к мороженому) и вообще любопытно было бы понаблюдать, как он себя ведет в обиходе. Разве я могла тогда знать, что через несколько лет буду знать об этом больше, чем кто-либо другой?

С Мишей я знакома с самого пятого класса (он на год старше меня) и поэтому безо всякого стеснения и, не нарушая при этом дружеского такта, я вполне могла пригласить его прогуляться и, конечно же, рассчитывать на его откровенность. Чем я и воспользовалась. И вот в один из теплых октябрьских вечеров, когда природа еще полна сил, а в воздухе неумолимо веет свежестью, мы с Мишей прогуливались по городскому парку. К моему сожалению, Михаил в этот вечер был немногословен, однако от меня не ускользнул лакомый информационный кусочек и моему слуху предстала небезынтересная весть о том, что мама Саши живет за границей(а именно во Франции) и Сашу с 4-х лет воспитывает один лишь отец. Моему удивлению не было предела, когда я узнала, что Мисс Кукушка не считает нужным, хотя бы раз в несколько лет, уделить внимания своему, как ни крути, родному сыну хотя бы недолгим визитом.

- Нин, зачем тебе инфа? - с недоумевающим лицом спросил Мишка и нежно придвинул меня поближе к себе, схватив за полу плаща.

- Михаил, о чем Вы, право? - нарочито чопорным тоном ответила я. Он усмехнулся.

- Холодно, замерзнешь, пошли, повисим в кафе, - сказал он, стуча зубами, чтобы показать мне, как ему, бедненькому, холодно.

-Пошли.

От предложения Миши меня проводить я отказалась – бедняга и так живет на другом конце города. По его глазам я поняла, что он расстроен моим хладнокровием, но ничего не поделаешь, мне нужно было побыть одной, чтобы обдумать полученную информацию. Вообще, мне кажется, что я нравилась Мише, потому что он всегда искал повод, чтобы подойти ко мне в школе или случайно притронутся ко мне во время наших речевых контактов, но, увы, его флюидами я манипулировала, только в случае, если Мишаня понадобится мне в качестве справочника. Распрощавшись с Мистером Давай Все-таки Провожу, я вырулила в противоположную сторону парка и в полной мере отдалась рассуждениям о Саше.

- Так вот значит, почему Александр не говорит о своей семье,- судорожно про себя повторяла я. Теперь я не видела в этом ничего странного. Возможно, он стесняется того, что мать не считает нужным воспитывать сына, и шанса на ее любовь и привязанность, которых, очевидно, нет, рассчитывать сами понимаете, не приходится. Я, как никто другой, могу его понять, я сама была обделена любовью одного из родителей. Но ведь его мама была живехонькой, тогда как мой отец погиб, когда мне было 5 лет. Не могу описать отчаяние и горе своей матери после кончины отца, потому что ни того, ни другого не было. Переждав положенный вдовий срок, Любовь (так зовут мою маму), долго не колеблясь, составила вполне удачную партию, выйдя замуж за соседа-стоматолога, которому в наследство от маман досталась просторная квартира. Семен, (я не зову его папой) был вполне привлекательным мужчиной, но его инфантильность порой приводила в исступление. Избалованный своей еврейской мамочкой, несмотря на возраст, мальчик был совершенно беспомощен в делах бытового характера. С моей властной и домовитой мамой они были идеальной и, что немаловажно, прочной парой. Теперь, глядя на все это достаточно умудренным взглядом, я понимаю, что мама, моя милая мамочка, ни на миг не покидала корыстных мыслей, отдавая всю свою молодость и красоту на редкость нудному и неласковому мужчине ради меня. Что же касается моих отношений с отчимом, то они были довольно сухими. Но я благодарна ему за то, что он ни разу меня ничем не попрекнул. Семен старался, то ли ввиду щедрости, то ли из-за боязни разозлить мою мамочку, ни в чем мне не отказывать. Я уверена, что если бы была жива его мать, «добрейшая» Роза Альбертовна, она ни за что не дала бы своего благословения на столь очевидный мезальянс, где у женщины дитя на руках…

Сама не заметив, как дошла до дома, я с резким сердцебиением в груди вспомнила, что совершенно забыла о просьбе Маши. Но успокоившись, что воспользуюсь спасительной ложью, поднялась по ступенькам в подъезд и зашла в квартиру. Мой разум говорил мне, что сердце Саши свободно как черноморский пляж в не сезон, но мои сомнения, подобно смоле, не хотевшей отлепиться от сандалий в тридцатиградусную жару, оставались при мне. Дело в том, что за последнюю неделю по мановению волшебной палочки наша, не побоюсь этого слова, нимфеточка Маша, превратилась в кроткую и сдержанную в своих беспардонных выражениях душечку. Именно то, что краешком разума я догадывалась, кто мог стать эликсиром доброты Машеньки, вводило меня в глубокую печаль. Я была не той девочкой, в которую поголовно влюблялись все мальчики. Понимая свою, так скажем, не привлекательность, существуя маленькой и худенькой, я в общем- то не очень печалилась по поводу невнимания со стороны юношей. А вот Маша нет: будучи высокой и для шестнадцати лет все при себе имевшей блондиночкой она не принимала безразличия в свой адрес, стараясь любым способом вклиниться в разговор, болтая любую ересь, только бы не остаться без компании. В школе она по любому поводу обращалась к Саше, лишь бы получить, как ей казалось, положенное ей по закону внимание новенького. Дело обстояло так, что Сашуля мне тоже очень нравился, но, будучи девушкой разумной я делала скидку на то, что меня к нему тянет чисто глупое подростковое любопытство. Но и не могу сказать, что Саша не поощрял моих сделанных из-за угла взглядов и часто подходил ко мне во время переменок и просто начинал разговаривать о каких-нибудь мелочах вроде того, не нужно ли мне помочь с домашней по геометрии т. к он заметил, что во время урока я не смогла объяснить решение задачи. После таких разговоров мой день был наполнен каким-то незнакомым для меня чувством душевного полета. Маша же, вполне вероятно ошарашенная такой наглостью со стороны Александра, нередко хмуро посматривала на меня, лишь изредка спрашивая, разузнала я что-нибудь у Миши или нет. Как-то, после очередного ее вопроса, я не выдержав, сказала:

-Маш, что тебе мешает самой подойти к Саше и кинуть ему интересующие тебя вопросы в лоб?

-Нина, как ты себе это представляешь? Я же буду выглядеть глупо…(Кажется, раньше ее это не останавливало).

-Давай познакомлю тебя с Мишей и пользуйся им, сколько хочешь, хихикнула я.

Маша приняла мой совет в серьез. И после того, как я познакомила ее с Мишей, она, долго не думая, принялась к решительным действиям. Их прогулки с Мишей все учащались, а отношение к Саше все холодело. Впрочем, Саша не был огорчен сим фактом, скорее всего даже не догадываясь о каких-либо переменах в полигамном сердце Маши. Меня же такой расклад дел вполне устраивал. Маша с Мишей. Саша в себе. Я с книгами. Но как же объяснить то, что Саша все чаще стал беседовать со мной, выходя на пару минут из своего мира, затем снова возвращаясь в него? К тому же, я до сих пор не знала ничего, кроме того, что он живет с одним только папой. Но до поры до времени.

 

глава 3

Сплю, но сердце чуткое не спит...

Л. А. Мей

В данном случае не беда, а весть пришла, откуда не ждали. Будучи прилежными выпускниками 9-го класса, мы с усердием готовились к экзаменам, однако отказывались лишать себя безобидных увеселений. И поэтому с большим энтузиазмом принялись к подготовке осеннего бала. Бал, конечно, громко сказано, но программа обещала быть обширной. Распределив между собой обязанности, как говорят, "кто за что", и, взяв за формулу «Каждому - по возможностям», мы с серьезностью всех школьных завучей мира принялись за организацию праздника. Мне, за неимением особых талантов, достался внушительный список с покупками. Девушка я хрупкая, а список большой, и поэтому ко мне обещали приставить помощника, заверив, что он непременно будет мужского пола. Каково же было мое удивление, когда на пороге супермаркета я увидела Сашу. Сегодня он был веселее обычного и честно признался, что сам вызвался мне помочь. Сказать, что мне было очень приятно внимание этого молодого человека, ничего не сказать. Очень быстро у нас завязалась непринужденная беседа, но для меня этого было мало. Дойдя до отдела с манящим запахом сладостей, сама того не осознавая, я выпалила:

-Расскажи мне что-нибудь о себе.

Взгляд его немножко потускнел, но тактичный в отличие от меня Александр, не стал держать долгую паузу.

-Что именно тебя интересует? - Его взгляд что-то беспрестанно искал в лотках с конфетами "Лапки-царапки".

-Чем ты интересуешься или почему ты перешел в нашу школу, например?

-Архитектурным проектированием, хотел сменить обстановку,- беспристрастно ответил он.

- Да ну? В 9-то классе? Ответа не последовало.

-Серьезный мальчик,- отметила я про себя, и на минуту замолкла, не найдя что ответить.

-И долго?

-Что долго? - спросил он, более мягким, чем обычно тоном.

-И долго увлекаешься архитектурным проектированием?

-Меньше чем бы мне этого хотелось. Чем же увлекаешься ты, юная леди?

(Юная леди? Он что, читает романы Джейн Остин?)

-Как бы банально это не звучало после твоего "юная леди", я люблю читать.

Далее в нашем диалоге не было ничего такого, чтобы могло привлечь внимание читателя. В восьмом часу вечера, еле волоча ноги, мы дошли до его дома, дабы оставить покупки которые, по его словам, он завтра обязуется отнести в школу. Только мы поставили пакеты, чтобы отдохнуть, к нам на встречу вышел Сашин папа. Это было мужчина лет 45-и, но уже седоватый, крепкий,роста высокого, и я мимоходом заметила, что ростом еле дотягивалась до его плеча. Он встретил нас очаровательной улыбкой и немедленно потребовал у сына, чтобы тот нас друг другу представил.

-Папа, это Нина, моя одноклассница,- на удивление живым тоном сказал Сашка.

-Нина, это мой отец Антон Михайлович.

После того, как мы обменялись взаимными шаблонными словами, которые обычно говорят при знакомстве, Антон Михайлович со всей учтивостью, которой только можно, вызволил у меня из рук «еле дышащий» пакет и пригласил меня подняться с ними, несмотря на все мои отказы. Отказа он не принимал. Квартирка была у них, должна признаться, очень даже неплохая. Моя мама с восторгом воскликнула бы: «Профессорская!». Действительно, просторные коридоры и комнаты были внушительных размеров, но даже то, что обставлено все было в ультраминималистическом стиле, еще раз доказывая, что в доме нет именно женских рук, квартира все же выглядела премиленькою. Кинув пакеты, Александр принялся помогать мне высвобождаться из плаща, получив в ответ неодобрительный взгляд Антона Михайловича, который как бы говорил: «Ну что Вы, Александр, разве этому я Вас учил?»

За чашкой крепкого чая с бергамотом, поедая изумительные "американские печенья", я узнала, что Антон Михайлович работает в институте преподавателем. Сашка беспрестанно крутился около кухонного уголка, старательно пытаясь нарезать черничный пирог, и в независимости, получалось у него или нет, мне было очень интересно наблюдать за тем, как он неумело обращается с ножом. Наконец, окончательно искромсав пирог и положив его на расписное хохломой блюдо, он с чувством полной победы в глазах сел напротив меня. Антон Михайлович на протяжении всего чаепития беспрестанно шутил, ни на секунду не давая моему лицу избавиться от улыбки. Частенько замечая на себе коронный добрый взгляд Сашки, я (наверняка, краснея) тут же переводила взгляд на блюдце, отделанное тоненькой золотистой каемочкой. Получив сообщение от мамы, настоятельно требовавшей меня вернуться домой, я, естественно, засобиралась. Узнав о моем намерении отправиться, домой, Александр вызвался меня проводить, и Антон Михайлович (кажется, на удивление Саши) противиться не стал.

-До свидания, Антон Михайлович, всего хорошего, - четко произнесла я.

-До свидания, Ниночка, приятно было познакомиться, приходите к нам, сударыня, еще не один раз, много раз приходите.

После того, как Мистер Благовоспитанность помог мне облачиться в мой миленький плащ, мы, окончательно распрощавшись с Антоном Михайловичем, выплыли в дверь.

Выйдя на улицу, мы направились к соседнему переулку (как оказалось, я живу совсем недалеко). Мы с Сашей минуты две угнетающе молчали, и, когда я уже с сожалением подумала, что это продлиться целую вечность, Саша наконец не без усилия для себя начал:

-Знаешь, Нина, мне кажется, что я правильно сделал, перейдя в вашу школу.

-Почему же ты так считаешь?

-У вас хороший класс. Ну не то, чтобы мой предыдущий был так плох, просто в вашем я чувствую себя комфортней, - с веселой ноткой в голосе произнес Сашка.

-Что ж, рада. - В моем голосе послышалось безразличие, и я, как можно скорее хотела загладить свою вину, сказав, что он приятен новым одноклассникам, всем без исключения.

-Тебе тоже? - с ухмылкой спросил Саша.

-К чему скрывать? Да, - ответила я.

-Баш на баш, - решительным тоном заявил Александр, - Ниночка, ты мне нравишься, то есть не так, ты мне очень нравишься,…-последовало пятисекундное молчание, затем он продолжил - Ты понимаешь, о чем я, Нина, ведь понимаешь?

-Я понимаю, я понимаю, конечно же, - прохрипела я как всегда подводящим в самые ответственные минуты голосом. - Но можно ли так скоро судить о чувствах…?- Я не знала, каким подходящим в данном случае словом, заменить то, что он хотел мне сказать.

-Вот о чем - о чем, а о чувствах можно судить …уж поверь мне, - с ухмылкой старого ловеласа сказал Сашка, хотя по его трясущимся рукам и напряженному лицу можно было судить, что это признание было чуть ли одним из первых в его жизни.

-Ты мне нравишься, Саша, и это правда. Но что же мы будем делать? - этот вопрос, как стрела, поразил мою бедную пораженную мозговую мишень, и я в течение нескольких секунд отчаянно не могла найти на него ответ.

-Как что? Поженимся и умрем в один день, - серьезным голосом сказал Александр, но глаза его были настолько сверкающими, что сами выдавали свою удовлетворенность моим ответом.

Я ему нравлюсь? Что? То есть как так? Еще минуту назад мне казалось, впрочем, и на тот момент меня не покидала мысль, что я ему не того… ну, в общем. Во дела! Вот именно такой выглядела картина моих мыслей в первые минуты после нашего разговора.

Мы, молча взявшись за руки, дошли до моего дома и разъединили руки лишь для того, чтобы зайти в лифт. Познакомившись в прихожей с моей любезной мамочкой Любовью Николаевной, он, галантно отказавшись от чая и попрощавшись, направился к выходу. Я вышла проводить его к лифту.

-Приятная женщина твоя мама,- сказал он, снова взяв меня за руку. – Нин, все, что я сказал, это правда.

-Я поняла, - ответила я в тот самый момент, как дверь лифта открылась. ­- Пока.

-До встречи, - особенно ласково произнес он, уже стоя в лифте и нажимая на кнопку.

Я нежно потерла руку, которая еще полминуты назад была в его руке и зашла в квартиру.

- Ммм… Нина, приятный молодой человек этот Александр,- с искренней улыбкой сказала мама и, обняв меня за плечо, повела на кухню. (Он сказал про нее то же самое - вспомнила я, но не стала озвучивать вслух)

 

4 глава

Своей судьбы не минуешь.

И.С.Тургенев

 

Сейчас, вспоминая все, что было в моей еще не такой далекой юности, мне кажется, что я была самой счастливой девушкой на свете. Так оно и было. К окончанию 11 класса, мы с Сашей были самой обсуждаемой парой школы. О нас не говорил только что ленивый. Юношей приводило в недоумение то, что Саша в столь раннем возрасте, когда жизнь, что называется, бьет ключом, обременяет свою жизнь ровесницей Ниной, которая, по их мнению, отнюдь не девушка мечты. Девочек же наоборот приводило в восторг постоянство чувств Александра. Нужно ли говорить, что нам с Сашей не было до этого никакого дела. Готовясь к экзаменам(он на факультет архитектуры, а я за три года, окончательно убедившись в моем пристрастии к книгам, на филологический факультет), мы забывали обо всем на свете. Машка уже давно не смотрела на нас косо к тому моменту решительно давшая клятву дождаться Мишу из Армии. Мы с Сашей были неразлучны, что уже ни у кого вокруг нас не удивляло. С каждым годом я чувствовала растущую в нем любовь и нежность по отношению ко мне, которая вызывала во мне взаимные чувства. Ссорились мы редко, но основательно, но он, впрочем, как и я, никогда долго не держал зла и первым приходил мириться, каждый раз держа в руке мой любимый торт.

За три года я очень сблизилась с Антоном Михайловичем и узнала много нового о его экс-супруге. Оказалось что Жанна Юрьевна (мама Саши) никогда не отличалась усиленным материнским инстинктом и вообще хотела сделать аборт, кляня Антон Михалыча за его якобы несостоятельность по сравнению с мужьями ее подруг. Странно, что Антону Михайловичу каким-то чудесным образом удалось спасти жизнь еще не появившегося на свет ребенка, пообещав своей жене очередную шубу. И поэтому, после невыносимых лет супружеской жизни, заимев удобный случай, теперь уже Жаннетт улетела с первым проявившим настойчивость бойфрендом-разлучником во Францию. Рассказ Антона Михайловича о своей душеньке (которую, подозреваю, он в глубине души все еще любил) был наполнен нежности и снисходительности к ее легкомысленному нраву. Первое время посредством электронных писем она интересовалась жизнью тогда еще маленького Саши, но со временем и эти отношения прекратились. Саша уже не обращал внимания на рассказы отца, заявляя, что у него нет матери. К восемнадцатилетию Саши Антон Михайлович искоренил всяческие напоминания о Жаннетт, но все же по секрету сказал мне, что отправил ей письмо с предложением прилететь на выпускной бал сына, получив на него ответ, что, мол, Жаннетт обещает обдумать это предложение, не ручаясь заранее за положительный ответ. Наивный Антон Михайлович мечтал, что эта встреча матери с сыном в столь замечательный для Саши день выпускного бала будет примирительной. Но Мисс Кукушка прилететь не соизволила.

Вскоре после умопомрачительного лета, которое мы провели с Сашей у его тети Илоны с папиной стороны в Крыму в сентябре у нас началась настоящая студенческая жизнь. Став студенткой филологического факультета, львиную долю своего времени после занятий я проводила в библиотеке, а Сашка часто посещал студенческие кружки, связанные с изучением архивов и посещением исторических архитектурных сооружений. И вам пришлось расстаться, спросите вы? Не тут-то было! Уже после окончания второго курса мы с Сашей были мужем и женой. На наше обоюдно желание не устраивать свадьбу, мама сказала:

-Доченька, если не будет свадьбы, значит, и выходить замуж не стоит. Но мы показали свою непреклонность, просто расписавшись. Знаю, что для Саши этот брак как таковой был сущей формальностью, потому что он с самого 11 класса говорил, что я его женушка, и этим штампом он хотел сказать мне, что я могу быть уверена в его чувствах. К тому же его воспитание просто бы не позволило жить ему с девушкой под одной крышей, если она не является его женой, а я знаю, что ему хотелось. Не без первоначальной помощи Антона Михайлович, мы сняли однокомнатную квартиру совсем не далеко от института, в котором я училась. С бытовыми мелочами мне помогла мамочка, которая на каждом шагу ворчала, что нам бы следовало пожить у нас дома, пока мы не встанем на ноги. Но этот момент не подлежал обсуждению, потому что я знала, что для Саши это принципиально. Жили мы на удивление для молодой пары очень дружно, Сашулина любовь и снисходительность помогали мне переживать бытовые неурядицы которые обычно случались с приготовлением пищи. То курочка в духовке подгорит, то суп был пересолен настолько, что бабушкин рассол по сравнению с ним был сладким сиропом.

Учась на четвертом курсе и уже вполне справляясь с ведением домашнего хозяйства, я со смешком вспоминала свои оплошности. Мы оба совмещали учебу с работой, что ввиду молодой хватки и активности не составляла огромного труда. Я работала помощницей библиотекаря (лазала по стремянкам, сортировала списанные книги и т.д.), конфликтов с коллегами у меня не было, за исключением тех случаев, когда я на складе, сама того не замечая, «проваливалась» в какую-нибудь интересную книгу. И Анна Борисовна, безуспешно разыскивающая меня в течение 15 минут, не взвизгивала:

-Нина, ты где? Отберите у нее, наконец, книгу!

Саша втайне от Антона Михалыча «бомбил». Да-да, вот так вынуждены были зарабатывать себе на жизнь начинающие архитекторы, но мой муж не жаловался. Иногда ночью я просыпалась от карандашного скрежета - это мой Сашулечка в единственное свободное от работы и учебы время пыхтел над своими проектами и, подняв голову и из-под большой советской лампы, говорил:

-Ниночка, я тебя разбудил? Вот непутевый! – в его глазах сверкали смешинки. Я спросонья улыбалась ему в ответ и снова засыпала. Почему я засыпала? Почему бы мне было не встать и не поговорить с моим любимым Сашой? Ведь мы, будучи мужем и женой, очень мало времени проводили за разговорами и вообще времени вместе. Что мне остается теперь как не жалеть об упущенных проявлениях любви и ласки, которые я бы подарила ему сейчас, будь он жив.

А произошло это так.

Был майский ясный день. Выйдя из института, я позвонила Саше с намерением спросить, что приготовить сегодня на ужин, но на мой звонок ответа не последовало. Решив, что его по обыкновению задержали на лекции, и он, вероятно, поэтому не может ответить, я направилась в сторону ближайшего кафе, чтобы подкрепиться перед работой. На работе я позвонила ему еще несколько раз, но все тщетно - его телефон не отвечал. Выйдя и библиотеки, я снова набрала его номер и мое сердце начало бешено колотиться, когда я услышала оповещение оператора о том, что, мол, аппарат абонента выключен и находится вне зоны действия… бла..бла …бла. От работы до дома я пыталась убедить себя, что может быть множество причин, по которым он не может сейчас говорить. Но почему телефон выключен? Что мне делать: звонить Антону Михайлович или нет? А что если я просто так побеспокою ранимого отца, который сам до смерти перепугается? А что если потом будет уже поздно? Звонить отцу я не осмелилась. Мои руки тряслись, и я ежесекундно звонила на заветный Сашкин номер, уже ненавидя голос оператора, который каждым своим словом резал подобно ножу мое сердце. Оглупевшая от своего бессилия, я даже не догадалась позвонить в больницу или полицию, к счастью, этого не понадобилось. Когда я, опухшая от слез, надевала туфли, чтобы пойти к маме и спросить ее совета, что мне делать, в прихожую нашей квартирки влетел Сашка, весь потный и возбужденный. Я впала в ступор.

-Саша, что ты со мной делаешь? - тоненьким голосом пискнула я. И слезы градом потекли у меня из глаз.

-Нина, прости, я никак не мог, не плачь. Все хорошо, я уже дома дорогая, перестань, я тебе все сейчас расскажу. Он обнял меня и по обыкновению уткнулся в мои волосы. Я не могла ничего сказать, звуки не шли из моей гортани, которая была суше, чем все пустыни Африки вместе взятые. Текст его повествования был примерно таков.

- После института я сразу решил отработать, чтобы пораньше прийти домой. Только после двух клиентов я заметил, что забыл портфель в аудитории, в портфеле был мой телефон, понимаешь? Я свернул обратно и через полгорода поехал обратно в институт забрал портфель, решив, что наберу тебя в машине. Но только я начал движение, взяв в руку телефон, спереди не пойми, откуда вылетел «Хендай солярис», черт бы его побрал. И если бы не чудо, Нина, если бы не его волшебным образом взявшееся торможение, благодаря которому он уехал в бок шоссе, меня бы здесь не было, понимаешь? Затем, сама знаешь, ГИБДД, разбирательства и тут я обнаружил, что мой телефон вовсе разряжен…

Мне не становилось легче от того, что я услышала. Мой муж мог умереть.

-Я чуть не сошла с ума,- прохрипела я, - и тем не менее я бесконечно на тебя обижена за то, что ты не позвонил мне еще с института и не сказал о своих планах. Я крепко обняла его.

-Ты не представляешь, как мне самому жаль. Простишь?

-А где тогда торт? - сказала я. И начала потихоньку приходить в себя.

-Тааак…до девяти я еще успею. Ставь чайник, Нинуля, и жди.

-Сашенька, лучше прими ванну и не занимайся глупостями, я пошутила насчет белого суфле.

-Женщины злопамятны, Нина, - сказал он умудренным тоном и, взяв свой злосчастный портфель, из-за которого могло случиться бог знает что, направился к двери.

-Одна нога здесь, другая там.

-Александр, не набирайте скорость, а то начнет укачивать. И тут дверь хлопнула.

Как подобает примерной жене, я согрела жаркое, поставила чайник и тут у меня в голове мелькнула мысль, что мужу было бы приятно, если бы вернувшись, домой, он обнаружил теплую, благоухающую ванну. Внутренне оценив удачность замысла, я направилась прямиком в ванну. После того, как все подготовительные работы к приходу мужа были с прилежностью исполнены, я посмотрела на часы - время было уже девять. Внутри меня снова начала разрастаться тревога и на этот раз она себя сполна оправдала. Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Номер неизвестный.

-Алло. Кто говорит?

-Вы жена Александра Вольского? - голос звучал с растерянной ноткой, отчего мне стало еще страшнее.

-Это оперуполномоченный Рыжков. Вашего мужа полчаса назад на улице Пирогова сбила машина. Он сказал это так просто и спокойно, что я не поверила ни единому его слову…

 

Глава 5

Вот в эту самую минyтy, когда мы здесь дышим, есть люди, которые - задыхаются.

К.Д.Бальмонт.

Мой Сашенька умер. Каждую секунду в моей голове крутилась эта мысль, она окутала меня как в кокон, из которого я не могла выбраться. Первый месяц я не в состоянии была открыть даже рот, чтобы принимать абсолютно никчемные мне на тот момент соболезнования. Господи, почему ты, помиловав его единожды, не повторил этого снова? Теперь я понимаю, что эти 10 минут, которые мы простояли в прихожей были подарком судьбы. Эти 10 минут, которые я, высчитала позже, были мне последним вздохом перед смертью его и моей. Физически я продолжала свое существование, но духовно я была где-то там, наверху, помогая моему, еще почти безгрешному Сашечке, оправдаться за все, что было в его жизни пред Господом. Мама переехала на время ко мне, тем самым делая мое и так жалкое существование в этой квартире еще более невозможным. Через каждые пять минут она спрашивала, как я, прекрасно видя, что я еле держусь от слез, которые ничем не способны мне помочь.

-Что за злой рок, - повторяла она несколько раз в течение часа, - Я вдова, а ты вдова уже в 22. Нас прокляли. Слова «вдова» мое сознание отказалось принимать наотрез. Я не использую этого слова до сих пор. Антон Михайлович, был на крайней стадии отчаяния. Тогда, спровадив маму с ее причитаниями из квартиры, я переехала жить к нему. Вместе нам было легче.

Последний год обучения в институте был для меня мучителен. На каждом углу я слышала набор устрашающих слов - диплом и его защита. Мои мысли не были заняты ни тем, ни другим, крайнее отчаяние поразило каждую клеточку моего организма, успокоения не было ни в чем. Я не могла сидеть, спать, есть, за месяц я превратилась в худую и страшную бабку, но мне не было до этого никакого дела. После института, который теперь нередко пропускался, я ехала на кладбище, чтобы в очередной раз вылить ведро слез на могилу моего Саши. Молодое, здоровое тело гнило там, в земле. У нас даже нет ребенка (со страшным раскаянием осознавала я), его продолжения нет ни в чем. В детородном процессе сейчас нет никакого ограничения, девушки рожают с самого юного возраста. Почему же я, будучи женой своего мужа, лет в двадцать не могла подарить ему этот бесценный подарок?

Я осталась бы и без диплома об окончании института, если бы моя, в нужный момент грозная, мамочка не пришла в квартиру и не устроила очную ставку мне и моему отчаянию.

-Послушай, детка, я тебя прекрасно понимаю…

-Не понимаешь, мама,- подумала я про себя.

-Тебе тяжело - продолжала она,- Я сама потеряла твоего отца, и мне было пло…

-Ты ведь не любила его, а я, сама знаешь..

Мама ахнула от моей наглости, но, быстро собравшись, продолжала…

-Нина, не будем об этом. Я все понимаю, и не спорь со мной. Но ты должна получить этот чертов диплом, и ты его получишь, за пропуски можешь не волноваться, я уже с кем надо поговорила. Нина, подумай о том, чтобы сказал Александр, посмотрев на твое поведение. Отчаяние, между прочим, большой грех.

-Я знаю, мамочка, прости, но я не могу взять себя в руки.

-Еще как можешь.

Беседу того же смыслового значения она провела и с Антоном Михайловичем, который из-за своей безграничной отцовской любви ко мне оправдывал мое состояние. И так общими усилиями я закончила институт.

Глава 6

Школьные учителя обладают властью, о которой премьер-министры могут только мечтать.

У.Черчиль

 

Мне 23.У меня нет моего Сашки и всякого стимула жить. Что мне было делать, кроме того, как пойти работать. Дав себе обещание быть добрым учителем, я устроилась в среднюю школу (вспомнив слова своей добрейшей классной руководительницы, что и в средних школах должен кто-то преподавать). Идя работать в школу, я была готова к детям, страдающими отклонениями в развитии. Вдоволь я нагляделась на таких детишек во время преддипломной практики. Первые дни работы в школе и знакомства с коллегами тоже не вызвали у меня состояния фрустрации¹, ибо ничего другого я не ожидала. На редкость понимающей и знающей свое дело оказалась директор школы Надежда Георгиевна. Она была женщиной лет 50-ти, с точеной фигурой и красивыми голубыми глазами. Ее возраст выдавали лишь раньше времени поседевшие волосы, которые она и не старалась «замазать». В первый день моей работы в школе она, не щадя своего времени, лично перезнакомила меня со всем педагогическим коллективом. В учительской со мной беседовать никто даже не пытался. Только через неделю вышедшая из больничного учительница по географии, милашка, Любовь Геннадиевна, хихикнув, спросила, не составлю ли я ей компанию, выпив с ней чаю во время «окна» между уроками. Я с охотой согласилась. Спасибо, милая, добрейшая, Любочка, за твое добродушие и бескорыстность. Ты меня многому научила. «Сколько же нужно мудрости, чтобы никогда не терять доброты», - это про тебя.

Преподавая, я часто с улыбкой ловила себя на том, что невольно повторяю коронные фразы и движения своей учительницы по литературе. И мне это нравилось. Они давали мне уверенность в том, что мои действия правильны.

Дети были такими, какими они обычно бывают. Я сразу четко определяла, кому мои предметы и интересны, а кому нет. Но отношение преподавателя, сами понимаете, должно быть ко всем равным. Я, честно говоря, обрадовалась, узнав, что мне под крыло доверяются дети 5,6,7 классов. Решительно не зная, как себя вести со старшеклассниками и боясь их насмешек насчет моего возраста, я старалась избегать всяческих контактов с этими классами. Время шло, признаюсь, общение с детьми и общественная нагрузка помогали мне потихоньку научиться жить со своим горем. Но приступы неврастении, хоть и стали реже, вовсе прекращаться не собирались. Да и хотела ли я этого? Слезы были единственным способом разрядки и хотя бы временного успокоения моей души. Я, как и прежде, жила с Антоном Михайловичем. Институт, лекции, дом – вот все, чем была заполнена его жизнь. К двум годам после того, как не стало Саши, мы по маминым настойчивым уговорам, наконец, посетили театр. Чем дальше, тем лучше. Вскоре поход в театр стал для нас ежемесячным занятием. Прогулки, которые были настоятельно рекомендованы врачами, тоже вскоре вошли в нашу жизнь в качестве обязательной процедуры. Антон Михайлович радовался любой мелочи, как маленький ребенок. И очень часто по вечерам просил меня почитать вслух. Привилегией в его читательских пристрастиях пользовались рассказы Бунина («Антоновские яблоки», «Первая любовь», «Грамматика любви»). Я с радостью перечитывала его любимые строки, каждый раз удивляясь совпадениям наших вкусов.

Прошло три года после смерти Саши и два, как я начала работать в школе. К этому моменту мои когда- то пятиклашки и шестиклашки стремительно росли, а семиклашки стали совсем большими. Наблюдая за их взрослением, я старалась быть с ними на дружеской ноге. Иногда вполне удачно вставляя свои шуточки в их беседы. Не знаю, то ли из уважения, то ли из боязни меня обидеть, они всегда заливались громким смехом, услышав мои, как они называли, коры². Любовь Геннадиевна с улыбкой замечала, что мои детки меня любят.

-Что же удивительного, Люба, как я, так и они, - краснея, сама не зная от чего, отвечала я.

Я, по правде говоря, страшно завидовала, видя, с какой легкостью Любовь Геннадиевна разговаривает со старшеклассниками.

-Ничего, Ниночка, ты тоже научишься непринужденности.

-Хотелось бы в это верить,- вздыхала я.

За два года своей работы в храме науки в первый раз я была поставлена в тупик, узнав, что Лидия Васильевна(учительница русского и литературы у старшеклассников)уходит на декретный отпуск. И ее часы плавно переходят мне…

-Ну что вы, Ниночка, - с нежностью в глазах сказала Надежда Георгиевна,- не переживайте так. Вы уже имеете достаточный опыт, чтобы иметь дело с более взрослыми детьми. К тому же ваша почасовая нагрузка полностью позволяет это сделать.

Ну что мне оставалось? Я согласилась, как оказалось позже, совсем даже зря.

Глава 7

Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится.

М.А.Булгаков

Любовь Геннадиевна стала моим лучшим другом, и поэтому она была единственной после директора знавшей о моем горе. В ее судьбе все было в точности наоборот, она была счастливой женой и не менее счастливой мамой своего 9 летнего сына. Но даже, несмотря на то, что наши Нона, Децима и Морта³ были по-разному к нам расположены, я чувствовала, что она меня понимает. Частенько она приглашала меня к себе домой, на семейные посиделки,